Тишина⁠⁠

1991 год. Южное Подмосковье. Начало августа, тёплая ночь.
Я лежу в заброшенном пионерском лагере в палате на 20 человек.
Мне 16 лет, я только что закончил школу, поступил в ВУЗ и был сразу же отправлен в колхоз на борьбу с урожаем.

Каждый раз в пионерском лагере я ловил это странное чувство - ты лежишь в палате и пялишься по сторонам, и сна ни в одном глазу. Всё вокруг новое, все чувства обострённые, все впечатления яркие, а ты в палате. Выйти нельзя, в окне дерево и фонарь, а соседи по палате пока не сдружились кучками и просто смотрят в стенку или спят. И ты чувствуешь, что ты физически уже в лагере, а головой ещё остался там, в городе.
Это пройдёт дня через три. Голова увлечётся новым местом, возникнет компания друзей, начнутся обычные пионерлагерные активности. Всё это вытеснит из памяти дом и построит новую систему координат с началом в твоей палате.

А тут у меня это что-то затянулось.
Прошла уже неделя, как нас завезли. Нас 120 человек парней и 6 девушек (в техническом ВУЗе - обычное дело), почти всем по 17 лет - вчерашние дети. "Взрослых" - 4 человека во главе с командиром-пятикурсником. Ни на кого из девушек я глаз не положил, бывшие одноклассницы выигрывали мысленное сравнение с ними без вариантов.

Лагерь давно не использовался и был в полуразваленном состоянии. Мы жили в единственном из корпусов, у которого была целая крыша. А девушки и командиры жили в жёлтом двухэтажном здании - то ли бывший дом творчества, то ли администрация.
У этого здания была двустворчатая толстая деревянная дверь метра три в высоту с визгливой пружиной. Сначала она с визгом открывалась - и-и-и-и!, а потом спустя пару секунд закрывалась с могучим ударом, как раскат грома - ббах!!! На весь лагерь! Сразу отцепить пружину не смогли, а потом к этому просто привыкли.
У нас были магнитофон и видик, но не было ни радио, ни ТВ-каналов, ни газет, и никто не ездил "на большую землю". Мы были полностью изолированы от внешнего мира. Каждое утро мы больше часа ехали работать в поля на старом автобусе, и поэтому мне казалось, что этот лагерь находится на другой планете.

То ли из-за этой отдалённости, то ли из-за убогого быта меня не отпускало уже неделю. Я вечерами смотрел в окно на мерзкий белый тусклый фонарь, слушал храп соседей по палате, а утром досыпал в автобусе по дороге в поле. Мозг никак не хотел перестраивать систему координат, он подсовывал мысли типа "как ты сюда попал?" и "когда уже назад?".

И вот я лежу. Смотрю на фонарь и слушаю храп. Жарко и душно. И я решаю пойти подышать на улицу.
Тёплая летняя ночь. Полная тишина - ни ветра, ни сверчков-кузнечиков, ни голосов вдалеке - ничего. Слышно только свой пульс.

Я иду в темноту. Мимо ржавых умывальников в ряд, мимо сортира - деревянного сарайчика на 4 очка с вонючей бездной. Потом длинный спуск к ручью.
Глаза привыкли к темноте, луны нет, но почему-то довольно светло. Пахнет лесом. Тишина абсолютная - я слышу только свои шаги. Ощущение, что я один на этой планете, и нет даже намёка на мысль, что в этой ночи может быть кто-то ещё.

Прихожу к ручью. Как раз возле нашей тропинки - широкое место, где можно окунуться целиком. Вода чистая, на дне песок и камни, по берегам кусты и мощные ивы. Я слушаю, как вода журчит возле больших камней, и перехожу по ним на другой берег. Дальше начинаются поля, и я стою и думаю, идти ли мне дальше или посидеть у ручья и идти назад.

И вдруг соседний куст говорит мне человеческим голосом:
- Псть! Псть!!!
Я не испугался. Мы же в глухой глуши, я был уверен, что тут может быть только кто-то из наших. И точно - вглядевшись во мрак, я увидел за кустом парня, которого я раньше видел на линейке. И он на матерном языке попросил меня спрятаться, потому что сейчас сюда придут купаться девушки.

Я быстро нырнул за куст на другой стороне тропинки и действительно услышал, как далеко-далеко завизжала пружиной и бухнула та самая дверь.
Я сел в удобную позу и стал ждать. И когда я уже начал думать, что тот парень наврал, и никто не придёт, внезапно из темноты на берег ручья беззвучно вышли девушки. И я еще не успел сосредоточиться, а они уже дружно разделись, и белея на фоне тёмного берега плечами и бёдрами, стали трогать пятками воду.

Я остолбенел.
Я забыл как дышать.
Время остановилось.
Мое зрение вдруг добавило яркости до светлого, и я видел всё так, как будто я сижу не за кустом, а там, на берегу, где совсем рядом следы от резинок и мелкие родинки где попало!
Я выпучился до боли. Из памяти всплыла фраза "Погаси глаза, маленький Вук, иначе останешься без добычи", и я так и сделал.

Девушки, болтая вполголоса, зашли в ручей и осторожно, стараясь не мочить головы, стали окунаться в воду.

А я смотрел на них, и меня не покидало чувство нереальности происходящего.
Ещё неделю назад я был в городе. В моей жизни происходил переломный момент - я закончил школу и стал студентом, начиналась совсем другая жизнь. Все мои мысли были о судьбе и о будущем. В них не было стайки голых девушек ночью на берегу ручья.
А сейчас я случайно пошел гулять ночью, случайно оказался в этом лесу, и на этом ручье, и в этих кустах, и я это вижу.
И нет никакого будущего и прошлого. Просто нет. Совсем. Есть только эта минута.
И тоненькие талии и торчащие лопатки. Белые попы и маленькие чёрные треугольники (интимные стрижки тогда ещё не вошли в моду). Песок на пятках и капли на маленькой груди.

Спустя целую вечность девушки вышли из воды, вытерлись откуда-то взявшимися полотенцами и быстро исчезли в темноте тропинки.
А я сидел в кустах и осознавал, что я увидел что-то запретное, чего никто не видел, кроме меня (и этого, второго). И у меня теперь есть Тайна. Которую я никому не могу рассказать, но и отнять у меня её никто никогда не сможет.
И от этого чувства Тайны у меня даже закружилась голова.
Я посмотрел на куст, где сидел тот, второй (я так и не узнал, как его зовут, я после колхоза его не встречал). А он смотрел на меня и улыбался.

И в этот момент где-то вдалеке опять завизжала пружина и бухнула дверь - это девушки зашли в свой дом.
И сразу после этого звука, как по команде, из всех кустов на берегу стали выходить мои будущие сокурсники. Человек сорок заполнили берег ручья, разбились на кучки, закурили и стали живо обсуждать увиденное.

Я был разбит. Опустошён. Никакой тайны больше не было. Без малейших эмоций я быстро дошёл до корпуса, лёг в свою кровать и выключился до утра.

Потом будет совсем другая жизнь.
Будет новость о путче - только 22-го августа, когда он уже закончился. Кто-то съездил в город, вернулся и рассказал.
Потом мы вернёмся в город, охваченный эйфорией народной победы, о которой лет через пять никто и не вспомнит.
Потом студенческая жизнь захватит нас в свой водоворот, и всё забудется.
Из этих 120 я потом увижу в коридорах ВУЗа максимум десять человек, на моём потоке будут совсем другие люди. Из девушек я увижу только двух, они уже будут совсем чужими, я не буду помнить их голыми.

Но потом ещё лет десять при виде любой красивой девушки у меня в голове будет крутиться маленькое видео, как она голая трогает пяткой воду в ручье.