Тень на камне - Глава 3: Сердце против фактов⁠⁠

Подольск дышал сыростью. Утренний дождь, мелкий, как пыль, оседал на асфальте, на крышах, на моем лице, пока я стоял у входа в кафе на Советской. То самое кафе, где неделю назад я впервые увидел Елену Ковалеву. Ее улыбка тогда была как солнечный луч в этом сером городе, но теперь я смотрел на ее отражение в витрине и видел тень.

Тень могилы, тень пепла, тень женщины из моего сна, шептавшей: «Не верь ей». Я, Роман Некрасов, бывший следователь ФСКН, подполковник в отставке, а ныне писатель и владелец захудалого агентства недвижимости, привык доверять фактам. Но сердце, черт возьми, не слушалось. Оно хотело верить ей. Елене. Женщине, которая, по всем документам, была мертва.

Я толкнул дверь. Колокольчик над входом звякнул, как выстрел в тишине. Внутри пахло кофе и свежей выпечкой, но уют был обманчивым, как улыбка предателя. Елена сидела у окна, там же, где в тот первый день. Ее пальцы, тонкие, с едва заметными следами клея от реставрации книг, теребили край салфетки. Она подняла глаза, и ее взгляд, теплый, с легкой печалью, ударил меня, как ток. Я хотел утонуть в этих глазах. Но могила с ее именем и фотографией стояла между нами, как бетонная стена.

— Роман, — она улыбнулась, но улыбка была натянутой, как струна. — Ты выглядишь, будто не спал.

— Не спал, — сказал я, садясь напротив. Мой голос был ровным, но внутри все кипело. — Есть причины.

Она кивнула, будто ожидала этого. Ее руки замерли, салфетка осталась смятой на столе. Я смотрел на нее и видел две Елены: одну — живую, теплую, с которой я пил кофе и говорил о книгах, и другую — мертвую, чьи глаза смотрели на меня с надгробия. Я должен был выбрать, кому верить. Но сначала — факты.

— Елена, — начал я, стараясь держать тон мягким, как в старые времена, когда допрашивал свидетелей, — вчера я был у твоей могилы. Сегодня утром проверил еще раз. Твое имя, твое лицо, дата смерти — 2024 год. В базе ты числишься мертвой. Несчастный случай. Объясни.

Ее лицо побледнело, но она быстро взяла себя в руки. Ее пальцы сжались в кулак, потом расслабились. Она откинулась на спинку стула, словно хотела увеличить расстояние между нами.

— Это не моя могила, Роман, — сказала она, и ее голос был твердым, но я уловил дрожь. — Это… моей сестры. Близнеца. Ее звали тоже Елена. Елена Ковалева. Она погибла год назад. Несчастный случай, как ты сказал. Я… я не люблю говорить об этом.

Я смотрел на нее, и мой разум, привыкший раскладывать факты по полочкам, заработал на полную. Сестра-близнец. Удобно. Слишком удобно. Я вспомнил надгробие: аккуратно срезанную траву, чистый камень, свежий след ботинка в грязи. Кто-то ухаживал за могилой. Кто-то приходил туда ночью. И пепел, пахнущий химией, как в подпольных лабораториях, которые я громил в ФСКН.

— Почему ты не говорила о сестре? — спросил я, наклоняясь ближе. — Мы встречались неделю, Елена. Ты рассказывала о книгах, о своей работе, о том, как любишь запах старой бумаги. Но ни слова о сестре-близнеце, которая умерла год назад. Почему?

Ее глаза забегали. Она посмотрела в окно, где дождь рисовал разводы на стекле, потом снова на меня. Ее губы дрогнули, и я понял, что она подбирает слова. Ложь? Правда? Я не знал.

— Это больно, Роман, — сказала она тихо. — Когда она умерла, я… я потеряла часть себя. Мы были близки. Очень. Я не хотела грузить тебя этим. Мы только начали… — Она замолчала, ее рука потянулась к моей, но замерла на полпути. — Ты мне важен. Я не хотела все испортить.

Я смотрел на ее руку, зависшую над столом, и чувствовал, как мое сердце сжимается. Я хотел взять ее ладонь, прижать к своей, почувствовать тепло, убедиться, что она настоящая. Но следователь во мне не умолкал. Нестыковки.

Она сказала, что ее сестра погибла в несчастном случае, но Слава, мой старый друг, говорил, что документы подчищены. Кто-то не хотел, чтобы копали глубже. И цепочка с кулоном в виде книги, найденная у могилы, — Елена носила такую же. Я видел цепочку на ее шее вчера. Или это была другая?

— Елена, — сказал я, и мой голос стал холоднее, чем я хотел, — кто ухаживает за могилой? Я нашел следы. Свежие. Кто-то был там ночью. И пепел, который пахнет синтетикой. Объясни.

Ее глаза расширились, но она быстро опустила взгляд, пряча эмоции. — Я… я не знаю. Может, кто-то из друзей сестры. Она была… у нее было много знакомых. Я не слежу за могилой, Роман. Это слишком тяжело.

Я кивнул, но не поверил. Ее слова звучали правдоподобно, но в них было что-то скользкое, как мокрый асфальт под ногами. Я вспомнил мужчину в темной куртке, который следил за нами вчера. Он стоял под фонарем, смотрел прямо на нас, а потом растворился в тени. Елена сказала, что это «просто прохожий». Но я знал, что это ложь.

— Хорошо, — сказал я, откидываясь на спинку стула. — Но я проверю. Если это твоя сестра, я найду правду. Если нет… — Я не закончил. Не хотел. Ее глаза, полные боли, остановили меня. Или это была игра?

Она молчала, глядя в чашку с остывшим кофе. Я чувствовал, как между нами растет стена, и ненавидел это. Но факты были сильнее. Они всегда были сильнее.

*****

Я вышел из кафе, чувствуя, как дождь бьет по лицу, как будто хотел разбудить меня. Елена осталась внутри, сказав, что ей нужно время. Я не спорил. Мне тоже нужно было время — и ответы. Мой телефон завибрировал. Слава. Его голос, хриплый от сигарет, ворвался в ухо, как выстрел.

— Роман, ты где? — Он кашлянул. — Я проверил могилу, как ты просил. И, старик, это не просто семейная драма.

— Говори, — сказал я, шагая к машине. Дождь стекал по воротнику, но я не замечал.

— Могила Елены Ковалевой связана с делом, которое мы вели в ФСКН. Помнишь картель, который прикрывал кто-то сверху? Замглавы района, тот самый серый кардинал, был в схеме. Закупки, откаты, наркота. Могила твоей Елены — или ее сестры, или кто она там — числилась в деле как точка. Там что-то прятали. Или кого-то.

Я замер, чувствуя, как холод пробирает до костей. Точка. Могила как тайник. Это было в духе картеля — использовать мертвых, чтобы прятать грязь. Я вспомнил пепел, который пах химией. Димка, мой друг-химик, уже анализировал его. Если Слава прав, то это не просто могила. Это часть паутины, в которую я влез, сам того не зная.

— Что еще? — спросил я, садясь в машину. Мотор заурчал, но я не трогался с места.

— Замглавы все еще в игре, — сказал Слава. — Он не суициднулся, как все думали. Он затаился. И, Роман, если ты копаешь, он знает. Будь осторожен.

Я сбросил звонок, глядя на лобовое стекло, где дождь рисовал узоры. Замглавы района. Картель. Могила. И Елена, которая либо жертва, либо часть этой игры. Я вспомнил ее глаза в кафе, ее дрожащий голос, ее руку, которая почти коснулась моей. Я хотел верить ей. Но факты, черт возьми, были против.

*****

Я поехал к Димке. Его лаборатория в частной клинике была моим единственным шансом разобраться с пеплом и цепочкой. Димка встретил меня у входа, его очки сползли на нос, волосы торчали, как у безумного ученого с Альцгеймером. Он держал в руках планшет, где мигали какие-то графики.

— Роман, ты опять вляпался, — сказал он, не здороваясь. — Пепел, который ты принес, — это не просто мусор. Это остатки синтетики. Смесь, которую варят в подпольных лабораториях. Редкая. Используется для… скажем так, особых партий.

— Наркота? — спросил я, чувствуя, как внутри все сжимается.

— Не совсем, — Димка нахмурился. — Это что-то вроде маркера. Добавляют в товар, чтобы отслеживать партии. Если это было у могилы, то там не просто хоронили. Там что-то прятали. И, Роман, — он понизил голос, — это не дешевая химия. Тот, кто ее использует, имеет связи. Большие.

Я кивнул, переваривая. Пепел, могила, картель. И Елена, чье лицо было на надгробии. Я протянул Димке цепочку с кулоном в виде книги.

— Проверь это, — сказал я. — И быстро.

Димка взял цепочку, разглядывая ее под светом лампы. — Похоже на ту, что носит твоя подружка, — сказал он, и в его голосе была насмешка, но глаза были серьезными. — Ты уверен, что хочешь копать? Это может плохо кончиться.

— Я уже копаю, — сказал я. — И не остановлюсь.

Он пожал плечами и ушел в лабораторию, оставив меня в коридоре, где пахло антисептиком и тайнами. Я смотрел в окно, где дождь все еще лил, и думал о Елене. Ее слова о сестре-близнеце звучали в голове, как заезженная пластинка. Но если это правда, почему она не сказала раньше? Почему ее документы подчищены? И кто этот мужчина в темной куртке, который следил за нами?

*****

Ночь накрыла Подольск, как саван. Я снова был на кладбище. Не мог не вернуться. Могила Елены Ковалевой стояла передо мной, ее фотография смотрела в темноту, как маяк. Я включил фонарик, обшаривая землю вокруг. След ботинка, который я видел вчера, был размыт дождем, но следы пепла все еще был там, серые, с резким запахом. Я присел, изучая надгробие, когда услышал шорох. Тихий, но отчетливый, как шаги в траве.

Я замер, выключив фонарик. Тьма обступила меня, но глаза быстро привыкли, и я увидел ее. Тень. Женская фигура в длинном плаще, размытая, как в моем сне. Она стояла в нескольких метрах, у другой могилы, почти заросшей травой. Ее движения были медленными, словно она не хотела, чтобы ее заметили. Я шагнул ближе, но земля под ногами хрустнула, и тень обернулась. Ее лицо — или то, что я принял за лицо — было пустым, как маска. Она указала на могилу, и ее голос, холодный, как лед, прошептал:

— Копай. Правда там.

Я моргнул, и она исчезла. Только ветер шуршал в голых ветвях, и мое сердце колотилось, как молот. Я подошел к могиле, на которую она указала. Камень был старым, имя стерлось, но земля вокруг была рыхлой, будто кто-то копал недавно. Я достал складной нож и начал рыть, чувствуя, как грязь липнет к рукам. Это было безумие, но я не мог остановиться.

Через несколько минут нож звякнул о что-то твердое. Я посветил фонариком. В грязи лежал браслет. Тонкий, серебряный, с маленькими бусинами. Тот самый, который Елена носила вчера, когда мы гуляли. Я видел, как он блестел на ее запястье, когда она смеялась, рассказывая о своей работе. Я взял браслет, и холод металла обжег пальцы. Это была не ошибка. Это была правда. Или ее часть.

Я выпрямился, чувствуя, как ночь сжимается вокруг меня. Могила Елены — или ее сестры — смотрела на меня, как свидетель. Тень исчезла, но ее шепот остался в голове: «Копай. Правда там». Я знал, что не остановлюсь. Но теперь я боялся не только за себя. Я боялся за Елену. Или за того, кем она была.

*****

Я вернулся в свою квартиру, где запах старого табака и одиночества встретил меня, как старый друг. Браслет лежал на столе, рядом с цепочкой и моим блокнотом, где я записывал идеи для рассказов. Я открыл страницу, где было написано: «Чужая могила. Елена. Кто ты?» и добавил: «Браслет. Картель. Тень». Потом взял телефон и набрал Славу.

— Ты был прав, — сказал я, когда он ответил. — Могила — это точка. Я нашел браслет. Тот, что носила Елена. И пепел — это маркер. Димка подтвердил.

Слава кашлянул. — Роман, ты влез в д.е.р.ь.м.о по уши. Замглавы знает, что ты копаешь. И если твоя Елена связана с этим, она либо пешка, либо игрок. Проверь ее. И не доверяй никому.

— Даже тебе? — спросил я, и в моем голосе была насмешка, но внутри все сжалось.

— Особенно мне, — хмыкнул он, но я знал, что он шутит. Или хотел верить, что шутит.

Я сбросил звонок и посмотрел на браслет. Его бусины блестели под светом лампы, как глаза, которые следят за мной. Елена. Могила. Картель. Тень. Все это было связано, и я был в центре. Я закрыл глаза, но образ Елены не уходил. Ее улыбка, ее голос, ее прикосновения. Я хотел верить ей. Но сердце боролось с фактами, и факты побеждали.

*****

👉 Продолжение следует...

*****

👉 НАЧАЛО

Автор: Роман Некрасов

Я в Дзен