Ступая по костям. Часть 1⁠⁠

Глава 1.

В глазнице благодетеля мы чтим Отца.

Свежий металлический запах старых скрипучих подпорок щекоткой дразнил ноздри собравшихся зевак. На залитой рассветом центральной площади города заканчивались последние приготовления, в то время как присутствующие с нетерпением еле слышно ворчали меж собой и топтались в преддверии начала ежегодного праздника. Кучерявый мальчик, потерявший всякое терпение, топал ножкой в бессильном желании привлечь внимание увлеченной разговором с подругой матери и случайно попал пяткой в твёрдый мужской сапог. С досадой обернувшись, он ощутил на своей спине холод, напомнивший цепкие ледяные пальцы ведьмы из маминых сказок, что ворует непослушных непосед из их кроваток по ночам — так приморозила его к месту пара снежно-голубых глаз из-под непокорных чёрных прядей незнакомца. Мужчина в цветном пальто рядом с ним что-то тихо пробормотал и юноша с суровым взглядом, казалось, забыл о произошедшем.

В то время, как мальчишка усиленно прижимался к мягкой заботе рук своей матери, Эйс несколько раз с досадой притопнул пострадавшей ногой, проверяя целостность выдаваемой солдатам экипировки, а затем развернулся к сослуживцу Уоррену и открыл было рот, но вдруг толпа вокруг восторженно загудела возбуждённым ульем: на сцену, не спеша, с помощью молодых помощников поднимался сам Его Святейшество Архиепископ. Несмотря на почтенный возраст, в глазах преподобного горел огонь мудрости поколений и речь его дышала жаром, раздувая лёгкие старца кузнечными мехами. Пламя солнца охватило привычный глазу пейзаж домов из почерневшего мяса и костей внутри гигантской полусферы, когда история взяла своё начало.

Если человечество когда-то и располагало знаниями о том, почему оно оказалось на этом титане, то сей ценный багаж был безжалостно утерян, стёртый шершавым равнодушием сыпучих песков времени. Он был велик, нет — колоссален в своем застывшем в веках мёртвом королевском величии; последний страж и финальный оплот человечества перед падением в едкий туман, серым морем омывающий останки Отца, как называли его горожане. Разведчики неоднократно рапортовали о том, что с лежащего на спине великана не видно ничего, кроме дьявольского тумана, куда однажды спустили несколько смельчаков в районе шеи, но пару минут абсолютной тишины спустя обратно вытянули лишь оплавившийся обрубок с застрявшими ногтями с кусочками мяса.

Архиепископ надул щёки и гулко возносил почести основателям города, что заложили первый камень в пустой правой глазнице Отца. Камни и плодородная почва были найдены, как полагают, в виде засохшей грязи на щеках колосса, но в основном жилища строили из чернеющей плоти отца, которая, несмотря на очевидное разложение, высыхала куда медленнее, чем у обычных мертвецов и без неприятного запаха, что церковь называла настоящим чудом и истовым посмертным желанием защитить своих горячо любимых “детей”. Исключительно любопытным был и тот факт, что кровь в теле Отца не свернулась, а оставалась жидкой. Учёные связали это с беспрецедентным количеством железа, извлечение которого позволило горожанам создавать различные инструменты, резервуары для сбора дождевой воды, и даже оружие против подкожных кровавых многоножек-паразитов, пожирающих колосса изнутри.

Как гром среди ясного неба по площади душераздирающими волнами пронёсся возглас забравшегося на сцену мужчины с глубокими царапинами от ногтей на лице. Пока растяпа грубо расталкивал бросившихся ловить его людей, Уоррен наклонился к сослуживцу и, вздохнув, с видимой неохотой что-то быстро затараторил. В то время, как лицо Эйса сжало губы в острую тонкую нить и меняло оттенок от привычного до всё более и более пепельного, исцарапанный мужчина подал голос. Наблюдая за тем, как стражники приближаются к нему со всех сторон, он сглотнул трусливый комок и разразился речью об Отце, их Боге, их острове и оплоте надежды, но вместе с тем и мрачной могиле, тянущей тонкие пальцы безысходности к шеям их будущего. Колосс рассыпается. Удар стражника серебряным точным метеоритом блеснул и пробил мужчине висок, но тот продолжал биться в агонии. Человечество обречено: однажды титан рассыпется до последнего кусочка и наши дети, наши мечты, надежды и стремления поглотит ядовитая пасть равнодушного серого тумана.

Уоррен договорил и, словно извиняясь, неловко похлопал по плечу товарища, попутно снимая с его брони небольшой значок, свидетельствующий о службе в гарнизоне. Он ушёл помогать стражникам со смутьяном, предоставив опустошённого Эйса самому себе. Сбитый с толку, юноша, переставляя ватные ноги, словно во сне побрёл прочь от шума возбуждённой тёмным пророчеством толпы. Он в сущности знал, что в последнее время совсем не справлялся: в казармах уже довольно давно не смолкали шепотки о его громких ночных пробуждениях посреди ночи из-за кошмаров. Кошмаров! Эйс схватился за лицо, слепо пытаясь добраться пальцами до своих мыслей, схватить их собственными руками, разорвать, растерзать и никогда, никогда больше не испытывать этого!

Тонкий девичий крик ударом хлыста рассёк тишину опустевших улиц. Вторая рука легла поверх первой на эфесе уже не принадлежавшего ему меча. Обнажить его даже для самозащиты — преступление против церкви. Сейчас ему стоит отнести экипировку и получить рекомендацию, с которой в городе, с его-то репутацией, он сможет получить достойную работу и наконец забыть этот ужас…

Крик прекратился резко, словно кто-то грубо зажал и придушил маленький рот. Через пару переулков, пользуясь суматохой, вызванной праздником, двое крепких мужчин стояли над трясущимся упавшим стариком. Тот, не обращая внимания на увечья, тянул окровавленные руки к крохотной чуть больше метра ростом девочке, испуганно зажмурившейся заплаканным лицом, пока державший её за горло мерзавец, плотоядно ковыряя языком нечищеные зубы, срывал одежду с худеньких вздрагивающих плеч. Чья-то тяжёлая рука легла ему на плечо. Повернувшись, он в мгновение ока услышал за спиной как его подельник подавился собственными зубами, не справившись с тяжёлым как поступь ангела смерти ударом обёрнутого угловатым железом и чистой яростью кулака. Голубые глаза жгли его холодом, замораживая внутренности; он мелко трясся, медленно опуская девочку на землю, в то время как одна из его брючин основательно взмокла. Прежде чем Эйс проронил хоть слово, за спиной зашумел свисток: стражникам доложили о шуме. Вырубив негодяя выстрелом кулака в печень, он подхватил старика, взял утиравшую слёзы девочку за крохотную ладошку и вместе они растворились в тишине улочек, которые он ещё с детства знал как свои пять пальцев.

Глава 2.
Сломанные судьбы.

Выбраться из города не составило особых трудностей, ведь стражникам ещё не успели доложить об отставке уверенно подпоясанного мечом юноши в сопровождении улыбчивого старца и маленькой закутанной в плащ тощей фигурки девочки. Хотя поначалу Эйс и сомневался в необходимости покидать безопасность стен, ситуация изменилась, когда беглецы, убедившись, что ни преступники, ни стража более не преследуют их, наконец нашли возможность отдышаться и поговорить.

Марко, широкоплечий для своих лет кузнец, присматривал за Мэй после внезапной кончины её дедушки и его давнего знакомого. Единственная оставшаяся у ребёнка семья — это мама, которая несколько лет назад уехала искать пропавшего мужа в городе на левой ладони Отца и с тех пор от неё не было ни слуху ни духу. Марко твёрдо вознамерился исполнить обещание, данное покойному другу, и отвести девочку к матери несмотря ни на что.

Мужчины спускались по специально выдолбленной дороге внутри морщины под правым глазом титана и негромко разговаривали. Мэй испуганным котёнком пряталась сначала то за одним, то за другим камушком, но затем чуть осмелела и с сосредоточенным личиком перепряталась за мешковатой одеждой старца, поглядывая на чужака большими любопытными глазами. Худенькая девочка обеими ручками крепко прижимала к груди старую потрёпанную куклу, на которой виднелись следы неопытного, но тщательного и многократного ремонта.

Закончив свой небольшой рассказ и горячо выразив искреннюю благодарность за спасение, Марко, остановившись и склонив голову в поклоне, решительно озвучил свою просьбу: помочь ему отвести ребёнка к единственной оставшейся у неё семье. Эйс сдвинул густые брови, неторопливо почесав короткую щетину, бросил неприязненный взгляд на спрятавшуюся Мэй и, подумав с минуту, честно ответил, что для него это чересчур накладно. Он и так вывел их загород и теперь со спокойной совестью может вернуться назад, сдать экипировку, получить рекомендацию и зажить спокойной жизнью без забот и ночных кошмаров.

Старик мягко намекнул, что дорога без охраны для них с ребёнком будет равносильна самоубийству: мало того, что в районе подбородка видели группы разбойников, так ещё и к кадыку, по слухам, с района груди в поисках свежего мяса приползли многоножки. Насколько Эйс знал, изначально эти паразиты довольствовались плотью колосса глубоко внутри его тела, однако с годами титан неотвратимо усыхал: качество крови и мяса ухудшилось. И вот однажды ночью под ногами жителей города, расположенного на груди, раздался мрачный усиливающийся гул. Позже выжившие очевидцы расскажут, что словно из ниоткуда появились гигантские кожные волдыри, будто наливающиеся какой-то жидкостью изнутри и растущие в размерах, привлекая зевак. Один из мужчин ткнул мечом в сердцевину пузырчатой субстанции и реакция не заставила себя ждать.

Если когда-то многоножки и выглядели в точности как насекомые из старых книжек с картинками, то эти времена канули в вечность стараниями их диеты. Леденящая кровь симфония изуродованных конечностей, будь то ободранные в мясо руки или вывернутые суставами ноги, дирижировала этим мрачным оркестром: у многоножек не было ни одной своей лапы, но хуже всего было не это. Словно какой-то безумец прилёг на голову многоножки вверх лицом ногами к хвосту, запрокинул голову и уставился перед собой, при этом его ноги вросли внутрь твари, использующей эти самые оголённые до костей руки как заточенные жвалы, разрезающие и отправляющие еду в рот чудовища прямо под человеческой головой, которая непрерывно кривилась, издавая нечленораздельную какофонию плача. Костяные жвалы щёлкнули и сомкнулись вокруг шеи мужчины с мечом, а воздух взорвался криками, до краёв наполненными первобытным животным страхом от вылуплявшихся из-под ног чудовищ.

От этих мыслей Эйса отвлёк вопросительный взгляд улыбающегося с надеждой Марко, вежливо дожидающегося ответа. Юноша вздохнул, покачал головой и развернулся, чтобы уйти.

Прежде чем он успел хоть как-то отреагировать, старик с проворством змеи схватил его за правый рукав и уверенным движением оголил предплечье, открывая лучам солнца родимое пятно в форме аиста. На самом деле Эйс никогда не видел этих птиц, но в детстве у него была мимолётная возможность увидеть их в книжке с картинками, которую где-то раздобыл для него светившийся от счастья отец. Папа тогда радостно закатал и свой рукав, демонстрируя своё точно такое же пятно и сказал, что аисты символизируют надежду. Когда-нибудь человечество вернётся на Большое Земляное Плато, где почву не нужно экономить и беречь — она буквально везде под ногами вплоть до далёкой линии горизонта. Маленький Эйс тогда фыркнул от таких сказок: он же был уже не маленьким в свои-то девять лет верить в столь очевидные выдумки для малышей. Да и как можно ходить по земле ногами, она же грязная!

Марко больше не улыбался. Вполголоса он поведал, что знает о трагедии, произошедшей с юношей, и поклялся, что знает где найти его бывшего командира, Гранта, сбежавшего из города. Снежно-голубые глаза затянуло потрескивающим пламенем холода, а костяшки, белея, пронзительно заскрипели на дрожащем эфесе меча. Так значит он жив, жив после того, как разрушил его жизнь! Непростительно.

Девочка не меньше часа тщательно расчёсывала волосы кукле прежде чем испуганно вздрогнула от звонкого хлопка рукопожатия мужчин позади. Марко заверил нового знакомого в надёжности источников своих сведений и что местонахождение Гранта приходится аккурат на середину их пути до города левого запястья. Задумчиво поскрипывая зубами, вместе со стариком Эйс изучал грубую карту, по которой им предстояло путешествовать, и вносил коррективы в их планы. В первую очередь идти через подбородок было бессмысленно и тяжело из-за труднопроходимого леса растительности и перепадов высоты, поэтому он ткнул пальцем на карте в рот.

Человечеству не хватало того сельского хозяйства, которое оно могло себе позволить вырастить на скудном количестве располагаемой земли, а потому своим выживанием прежде всего было обязано найденным во влажной и прохладной среде ротовой полости Отца колониям съедобных грибов. Церковь строго следила за тем, чтобы люди не потребляли в пищу мясо колосса, а потому места появления питательных и сбалансированных шляпок стали оберегаться и тщательно обрабатываться. Там же люди пробили и сквозной тоннель шириной в четыре повозки от основания языка до кадыка для более удобной торговли с южными городами, поставляющими взамен еды резные инструменты ручного труда, костяные музыкальные инструменты (в основном со струнами из жил) и различные украшения. Мелодичные костяные скрипки нередко можно было услышать, прогуливаясь в сумерках по улицам родного города.

В тот день троица спустилась по морщине и, обогнув рваную правую ноздрю (некоторые горожане со смаком пересказывали байку, согласно которой когда-то там была гигантская серьга, которую вырвало здоровенное чудовище), к вечеру подошли в самодельному подъёмному механизму для спуска с передних зубов в подъязычье. По дороге они встретили лишь несколько повозок грибников, направляющихся в город, но никто не обратил на путников внимания. Марко развёл костёр для озябшей Мэй и уже начал было разворачивать спальные мешки, когда Эйс молча остановил его движением руки, не отрывая взгляда от чего-то в темноте.

Оттуда, подняв руки перед собой и ослепительно улыбаясь, вышел тучный лысый человек в богатой одежде. Он, манерно поклонившись, представился как Базарган, скромный торговец и заядлый путешественник в компании своих друзей. “Друзья” в количестве двух человек так же сделали шаг вперёд из темноты: коренастый мужчина в маске кота с мускулистыми руками на эфесах дубинок на поясе и высокая женщина в маске лисы без видимого оружия, но с намотанной вокруг правой руки цепью. Мэй поспешно спряталась за Марко.

Речь раскинувшего руки торговца красноречиво струилась с подвешенного языка и, в общих чертах, сводилась к приглашению объединить силы, чтобы безопаснее путешествовать до тех пор, пока им всем это выгодно и по пути. Видя то, как сомневается юноша, Базарган поспешил заверить их, что если возникнут трудности, они просто разойдутся сразу после выхода из тоннеля. Эйс не доверял чрезмерно улыбчивым людям: в свою бытность стражником он насмотрелся на подлецов с развитой мимикой, но было проще согласится, чем спорить, а возможно и сражаться здесь и сейчас. На том они и порешили, и в течении часа костёр потушен, когда лунный свет глубокой ночи лизнул титана пурпурным языком.

Глава 3.

Откровения в темноте.

Выдохшийся после очередного дежурства, Эйс наслаждался уютной наполненной музыкой и смехом таверной и потягивал густое пиво, когда ощутил удар плашмя промеж лопаток и поперхнулся. Поворачиваться не было нужды: такое чувство юмора мог себе позволить только Мартин. Вместе с ухмыляющимся от уха до уха горе-шутником подошёл и Уоррен, и жестом попросил официантку принести ещё пару кружек на этот стол. Вскоре к ним присоединились Мила и Брон, так что весь отряд, за который отвечал Эйс, был в сборе. Мартин, считавший себя ловеласом, давал советы по поводу женщин Уоррену, булькающему в кружку пунцовым лицом. Короткостриженый демонёнок Мила играючи вертела в руках нож словно пёрышко, громогласно угрожая набить морду каждому мужчине в этой дыре, если ей сейчас же не принесут ещё выпивки. Сидевший рядом Брон одним только объёмом шеи напоминал здоровенное бревно и весил как трое взрослых мужчин, но именно этот великан был наиболее добродушным, особенно к причудам своих товарищей. Эйс вздохнул, но не сдержал улыбки: а он так надеялся провести хоть один вечер в тишине и спокойствии. А тишина и правда наступила. Он неудомённо поднял глаза и увидел, как его сослуживцы вперили в него взгляд и смотрят пронзительно, выпучившись так сильно, что сосуды вздулись до предела и вот-вот лопнут. Их лица потеряли очертания, кожа оплавилась и листопадом ошмётков украсила стол, оставив лишь голые осуждающие черепа, рассыпающиеся в крошку. И все они как один тянули к нему руки, все, кроме одного… Он закричал и вскочил на ноги.

Ввиду того, что Эйс дежурил ночью дольше чем кто-либо, все остальные были уже на ногах, испуганно глядя на бурно проснувшегося. Он лишь вытер холодный пот со лба и угрюмо приступил к уборке наспех поставленного лагеря. Мэй осторожно попробовала подойти к нему с бурдюком воды, но в последний момент испуганно отскочила и спряталась. Базарган радушно предложил всем перекусить сушёными фруктами, чем очень обрадовал девочку: она ни разу в жизни не пробовала этот деликатес. Наёмники молча проверяли состояние оружия, а Марко в приподнятом настроении беседовал с торговцем относительно цен на те или иные материалы в других городах.

Вскоре группа из шести человек ступила на скрипучую платформу старого лифта. Конструкция не предполагала никакой причудливой механики: нужно было лишь следить за специальным зацепом на толстом канате, чтобы не рухнуть камнем вниз, поэтому этим занялся крепкий юноша. Мэй осторожно попыталась помочь ему маленькой ручкой, не отпуская куклу второй, но Эйс резким движением отмахнулся от неё и приказал вернуться к Марко. Ближе к середине пути Кот настороженно повёл плечами, нахмурился и что-то пробормотал себе под нос, а Лиса незаметно для большинства из-под одежды вытащила клинок длиною с кинжал и с едва слышимым щелчком прицепила рукоятку к цепочке на запястье. Эйс продолжал опускать лифт и вся его концентрация уходила на поддержание размеренной скорости спуска, когда наконец-то внизу показались зажжённые факелы в точке назначения. В этом не было ничего особенного: грибники частенько курсировали от города к пещере и обратно. К тому же неподалёку в коренных зубах была просверлена небольшая деревушка присматривающих за пещерой фермеров.

Всё случилось в мгновение ока. Едва платформа гулко ударилась о нижний ярус, как на неё запрыгнули фигуры в капюшонах, блеснув острыми клинками, и ринулись в атаку. Кот отбил размашистый обезглавливающий удар одной дубинкой, а второй размозжил череп нападавшему прямо перед собой с такой силой, что пришлось сплюнуть кусочки костей и мозгов. Лиса воспользовалась удивительно прочной цепью, чтобы заблокировать удар мечом плашмя от своего оппонента, молниеносно выкрутила её, вырвав оружие из его рук, а затем вогнала свой собственный клинок тому в глаз по самую рукоять. Три фигуры ринулись в атаку на старика и испуганно прижавшуюся к нему малышку, но что-то со скоростью падающего трёхсоттонного куска скалы налетело на их лидера, схватив его за голову двумя руками и со всей силой воткнув большие пальцы тому в глаза. Его подельники с ужасом на лице отступили от кричащей в руках великана жертвы, который, блеснув холодом снежно-голубых глаз, с противоестественным хрустом со всей силы сжал свои руки и мозговая жидкость забурлила по обмякшему трупу. Одна из оставшихся фигур с воем отчаяния ринулась отомстить, но Эйс швырнул в него трупом как тряпичной куклой, сбив его с ног. В его взгляде не было ничего человеческого, когда он позволил своему мечу неспешно спеть металлическую серенаду, высвобождая его блеск из ножен. Третий нападающий с воем, срывающимися на фальцет, бросил меч и ринулся прочь в темноту, а его брошенный товарищ, придавленный трупом, с криками и мольбами, переросшими в плач, перенёс методичное отделение обеих ступней от остального тела двумя точными ударами.

Лиса закончила с очередным противников как раз вовремя, чтобы предупреждающе крикнуть Коту, но не успела: исподтишка тому вонзили в бедро острый зазубренный клинок. Уверенным движением профессионала, она выстрелила клинком на цепочке и пробила кадык нападавшему, а через секунду, дёрнув её на себя, с омерзением отрывала хрящ от своего оружия. Убедившись, что бой окончен, Базарган выбрался из угла, куда забился в начале боя, отряхивая одежду и направился к Коту вместе с остальными. Они выдернули клинок, промыли и перевязали рану наёмника, так что он мог даже ходить, опираясь на одну из своих дубинок и чьё-то плечо.

Эйс тем временем звоном пощёчин вытряхивал зубы и сведения из выжившего, пока в конце концов не выудил, что в этот самый момент Грант скрывается в той самой деревне фермеров в коренных зубах. Марко растерянно смотрел то на бедолагу, то на юношу, положив одну руку на другую и прося его не совершать необдуманных поступков, но было уже поздно. Он здесь, он рядом! Эйс попросил Базаргана и его группу присмотреть за своими сопартийцами, так как ему нужно ненадолго отлучиться. Они договорились встретиться на выходе из подъязычного тоннеля и юноша, не обращая внимания на встревоженную Мэй, цеплявшуюся ручками за его одежду, быстро побежал в сторону, указанную пленником, пока тонкий звонкий голосок не растаял в тишине пещеры.

Найти его оказалось несложно, Грант как будто и не собирался прятаться. Он спокойно сидел посреди небольшой площади выдолбленной в зубах деревни и, заметив юношу, кивнул ему. Громовой поступью Эйс шёл прямо на него, обнажая холодное сияние клинка на ходу. Рот Отца не был полностью закрыт, а потому в ясную погоду ничто не мешало видимости и юноша ясно видел — это он. Тот самый Грант, что завёл его отряд в ловушку. Тот самый Грант, что заставил его увидеть отчаяние, боль и страх на лицах своих друзей, своих товарищей. Он видел как лопнул животы Милы, когда на неё наступил хохочущий тяжеловес. Как пять крепких человек повалили громилу Брона, бросившегося ей на помощь, на землю, и, пока четверо держали, пятый ввинчивал в него ржавое копьё от паха до ключицы. Эйс давился криками и слезами, сжатые зубы брызгали кровью, но его держали, держали крепко, когда перед ним на колени уронили Мартина. Этот дурень заметил его и, кажется, просто по привычке попытался улыбнуться одними уголками губ, когда двадцатикилограммовый топор одним ударом разделил его надвое от макушки до пупка. Эйс закричал и потерял сознание.

Когда он пришёл в себя в полевом госпитале, ему сообщили, что из города сбежал его бывший капитан Грант, признанный виновным в этом инциденте. И вот прямо сейчас он здесь, прямо перед ним!

Грант поднялся ему навстречу, выставив ладони перед собой. Кровь стучала в ушах Эйса, и до него долетали бессмысленные обрывки фраз в виде: “выслушай”, “вопросы” и т.д. В голове у него пылал пожаром калейдоскоп изображений, в которых ворчунья Мила пихает в бок покладистого Брона, чтобы он успокоил наконец болтливый язык Мартина, пока тот не втянул их в очередную передрягу. Их лица, их взгляды в его снах: они обвиняли его, он не смог спасти их, он не смог отомстить за них! Конец, он положит этому конец здесь и сейчас! Одним движением с яростным криком, в который он вложил всю свою боль и всю скорбь, что хрустом ломала его позвоночник, он пробил мечом Гранта насквозь с такой силой, что даже гарда осталась в его согнувшемся пополам теле.

Грант выплюнул целый бурдюк крови прежде, чем упал, тяжело хрипя. Дрожащей рукой он нащупал бумагу на поясе и, еле держа на весу, протянул её Эйсу. Юноша резко вырвал листок из рук холодеющего предателя и, нахмурившись, поднёс его поближе к свету. Под листком стояли печати и подписи, в подлинности которых сомневаться не приходилось, а текст рассказывал историю.

Историю о капитане Гранте, который любил своих подчинённых как родных детей. Капитане, который узнал о заговоре и рискнул всем, что у него было, чтобы защитить своих ребят, но был схвачен и брошен в тюрьму во время бойни. О капитане, которому предлагали высокий пост за молчание, но старый вояка только плюнул им в лицо. Тогда они выгнали его из города и, пользуясь связями в правительстве, обвинили его в резне и предательстве.

Со слезами на глазах, Эйс ударился коленями о землю и, спотыкаясь, пополз к телу, но было уже поздно. Капитан Грант, исполненный достоинства, лежал, скрестив руки на груди, со спокойным лицом принимая свой конец, как человек чести, который до самого конца не поступился своими принципами. Рыдания разрывали тело юноши на куски, пока он разбивал костяшки в кровь об пол, ненавидя себя за убийство человека, однажды заменившего ему ушедшего отца.

Прошло немало времени прежде, чем он успокоился и собрался с мыслями. Он поцеловал приёмного отца в лоб и похоронил его с глубочайшим поклоном и почестями война. Кто-то подставил его. Кто-то за это ответит.

Глубоко вздохнув и выдохнув, Эйс вытер глаза и развернулся туда, откуда пришёл. У него ещё есть дела, есть обязанности и невыполненные обещания. Довольно быстро он вернулся на место утренней битвы, где никого уже не было. Идя по следам, он обнаружил огромный тоннель и осторожно двинулся по нему вниз, стараясь не зацикливаться на странном щёлканье где-то там, глубоко под плотью. Он рассчитывал нагнать их ещё до выхода, но этот день утомил слишком сильно и морально, и физически, так что в своём собственном темпе в конце концов он вышел на поверхность шеи прямо над кадыком Отца, где договорился встретиться со всеми.

Здесь никого не было. Среди следов наспех поставленного лагеря что-то валялось в пыли. Эйс подошёл и наклонился. С отпечатавшимися следами маленьких ручек, постоянно обнимавших её, в его руках лежала кукла Мэй.

Ступая по костям. Часть 2