Станция «Последняя остановка»⁠⁠

Тракт. Запись первая.

Четверг. 16 июня.

Четверг. Кажется, сегодня четверг. Я сижу в машине на обочине дороги, которой нет ни на одной карте. Связи нет уже часов десять, а за рулем я, наверное, все двенадцать. Я не знаю, где я. Это точно уже не Воронежская область. Может, даже не Россия. Единственное, чего я хочу, — это спать, но закрыть глаза — значит подписать себе смертный приговор. Нужно отвлечься. Нужно записать.

Мой дом находится в получасе езды по трассе от города. Но если свернуть с нее, можно часами плутать по проселочным дорогам, по «обраткам», как их называла мама. Мы с ней часто катались здесь летними вечерами. Она учила меня водить на своей старенькой «девятке». После ее смерти я стал ездить один. Шесть лет назад ее сбил пьяный урод на фуре.

Эти поездки — единственное, что помогало мне не сойти с ума. Здесь никогда не было ни домов, ни людей. Идеальное место, чтобы побыть наедине с собой. Я всегда чувствовал себя здесь в абсолютной безопасности.

В последнее время работа не шла. Я дизайнер, и творческий кризис накрыл меня с головой. Вместо того чтобы попытаться работать, я решил проветриться. Это была моя ошибка. Катастрофическая ошибка.

Есть тут одно озеро, кристально чистое, затерянное в лесах. Я знаю к нему каждую тропку. По крайней мере, я так думал. У озера всегда было два пути: назад, к трассе, или дальше, в самую чащу, где дороги превращались в едва заметные колеи. Но сегодня, разворачиваясь, я увидел третий. Асфальтированный съезд, которого здесь никогда, мать его, не было. Он был скрыт за густой стеной кустарника, но я ездил тут сотни раз. Я бы его точно заметил.

Вместо того чтобы насторожиться, я почувствовал легкий азарт. Обнаружить новый путь так близко от изъезженных вдоль и поперек мест. Я продрался сквозь кусты, царапая бока машины. Через пару километров дорога стала идеально ровной. Еще через десять я понял, что пора бы возвращаться, и тут я увидел его. Старый железнодорожный мост, а под ним — въезд в туннель. Бетонный, поросший мхом, как пасть огромного чудовища.

Я хотел лишь заглянуть внутрь, осветить его фарами. Но я увидел свет в конце. Туннель был сквозной. Воздух в нем был тяжелый, затхлый, но за ним виднелась такая же идеальная дорога, уходящая в бесконечность. Съездов почти не было. Я решил, что не заблужусь, если поеду прямо. Я мог развернуться в любой момент. До сих пор не понимаю, почему я не сделал этого сразу.

Я ехал еще час. Потом еще. Дорога не менялась. Деревья, редкие, едва заметные съезды в никуда. Когда я понял, что уже глубокая ночь, я наконец развернулся. Пейзаж был абсолютно таким же. Я не знаю, где я ошибся, но через полтора часа езды в обратную сторону туннеля не было.

Я остановился. Мозг плавился. Как это возможно? Я ехал по прямой. Если бы я хоть раз свернул, я бы мог поверить, что заблудился. Но развернуться на прямой и не вернуться в исходную точку — это противоречит здравому смыслу. Я застрял в какой-то петле, но стоять на месте было еще страшнее.

В итоге я снова развернулся. Ехал медленно, почти останавливаясь у каждого съезда. Выходил из машины, всматривался в даль. Нет, это были просто заросшие колеи, уходящие в лес. Я не мог на них свернуть. К тому моменту, как я вернулся к месту своей первой остановки, начало садиться солнце. И я решил, просто ехать вперед. Дорога должна куда-то вести. Мне все лишь нужно добраться до следующего города. Найти связь. Но около полуночи асфальт кончился. Просто оборвался. Дальше — только пыльная, разбитая грунтовка, уходящая во тьму. Оставаться здесь. Ждать утра.

Тракт. Запись вторая.

Пятница. 17 июня.

Интересно, меня уже ищут? Наверняка. Жена, наверное, с ума сходит. Скажет полиции, что я люблю кататься по заброшенным дорогам. Да, они начнут искать здесь. Обязательно.

Твою мать. Я думал, я умру прошлой ночью. Я откинулся на заднем сиденье, пытаясь уснуть, и услышал звуки в лесу. Сначала решил — зверь. Но потом услышал шаги. Медленные, тяжелые. И шорох штанов, когда кто-то продирался сквозь ветки. А потом — безошибочный скрип подошв по асфальту.

На секунду мелькнула идиотская мысль о спасении. Какой-нибудь местный лесник. Но она тут же сменилась ледяным ужасом. Спасатели не ходят по ночному лесу в одиночку и без фонариков. И этот человек прибыл не на машине. Я бы непременно услышал рокот мотора.

Я не знал, что делать. Первый инстинкт — за руль и по газам. Но в голове возникла картина: пули, прошивающие стекла. Логично предположить, что тот, кто крадется по ночному лесу, вооружен. Я хотел дотянуться до бардачка, где лежал мой травмат, но тело парализовало. Шаги медленно обходили машину. Когда они двинулись вдоль пассажирской стороны, меня будто током ударило.

Я не запер двери. После того как выходил из машины, я забыл нажать кнопку. Вместо того чтобы схватиться за пистолет, я в полной тишине, стараясь не дышать, медленно, миллиметр за миллиметром, нажал кнопку центрального замка на ключе. Сухой, оглушительный щелчок замков разорвал ночную тишину, как выстрел. В ту же секунду кто-то с силой дернул пассажирскую ручку. Глухой стук запертой двери.

Больше я не медлил. Рывком открыл бардачок, схватил пистолет, передернул затвор. И тут же услышал звук нескольких пар ног, бросившихся бежать обратно в лес. Это точно была не одна пара. Их было несколько. Я бросился на водительское сиденье и включил дальний свет. Фары выхватили из темноты два удаляющихся силуэта. И то, что я увидел, заставило меня вдавить педаль в пол.

Они не были похожи на людей. Болезненно худые, с неестественно длинными конечностями. Они двигались какими-то скачками, низко пригнувшись к земле, как дикие звери. Кожа — серая, натянутая на кости. Адреналин бил мне прямо в голову. Я гнал, не разбирая дороги, желая оказаться как можно дальше от место встречи с жуткими тварями.

Я ехал почти час, прежде чем осмелился остановиться. Нужно было поспать, иначе я просто вырублюсь за рулем и разобьюсь. А здесь это равносильно смерти. Поставил будильник на три часа и отключился. Проснулся в холодном поту, но живой. Утро было туманным. Дорога впереди казалась бесконечной. Съел два протеиновых батончика, запил остатками воды. Пистолет на пассажирском сиденье казался единственным другом в этом проклятом месте.

Я в очередной раз решил ехать только прямо. Никаких съездов. Плевать, если до ближайшего города двенадцать часов пути. Я доеду. Но часы шли, а пейзаж не менялся. Лес, лес, лес. Желудок урчал так, что заглушал музыку. Когда на приборной панели загорелась лампочка топлива. Я совсем забыл про бензин.

Вот и все, подумал я. Приехали! Вероятность сдохнуть здесь стала пугающе реальной.

И когда я вывернул из-за очередного поворота, я решил, что у меня галлюцинации. Впереди, метрах в пятистах, стояла заправка. Маленькая, советского типа. Я точно не проезжал ее вчера. Подъезжая ближе, я понял, что она заброшена. Ни вывесок, ни света. Но я все равно остановился.

Здание выглядело так, будто его не касались лет тридцать. Но колонки… колонки были абсолютно новые. Я вышел из машины, и одна из них вдруг засветилась. На экране появилось лицо женщины.

«Добрый день. Сегодня на Тракте переменная облачность, утренний туман скоро рассеется. Температура воздуха до плюс тридцати двух. Путешествующим по грунтовым дорогам следует проявлять особую осторожность в связи с возросшей активностью Оставленных. Благодарим, что выбрали станцию «Последняя остановка». Счастливого пути.»

Оставленные… так вот как их называют. Я заправился. Не знаю как, но колонка работала. Внутри магазина я нашел питьевую воду, консервы — супы, тушенку, фрукты. Все свежее, судя по датам. Никаких чипсов, газировки, сигарет. Только самое необходимое. От всего происходящего было жутко, но уезжать не хотелось. Я решил остаться и поесть. Суп разогрел на своей туристической горелке. Пока ел, все ждал, что кто-то приедет. Но никто так и не появился. Я обчистил весь магазин, забив до краев багажник и заднее сиденье. Надеюсь, полиция не сочтет это мародерством. Если они меня вообще когда-нибудь найдут.

С полным баком и запасом еды я почувствовал себя увереннее. Ехал до самого заката, пока асфальт снова не оборвался. Впереди была еще одна грунтовка, такая же пыльная и зловещая, как и первая. Логика подсказывала, что те твари не могут быть везде, но я не стал рисковать. Развернулся и проехал еще час в обратную сторону, прежде чем остановиться на ночевку. Та женщина с экрана… она говорила об этих дорогах, как об отдельном мире. Тракт. Оставленные. Может, я тут не один такой?

Тракт. Запись третья.

Суббота. 18 июня.

Я больше не в реальном мире. Это точно. Сегодня я встретил человека. Или галлюцинацию. Или демона. Не знаю. Я решил рискнуть и свернул на один из съездов. Через двадцать километров я увидел его. Мужик стоял на коленях посреди дороги и махал руками. Я до смерти боялся останавливаться, но мне отчаянно нужен был кто-то, с кем можно поговорить.

Его зовут Олег. И его история почти точь-в-точь повторяет мою. Только он ехал из Пензы. Он тоже нашел туннель. У него почти сразу кончился бензин, и он наткнулся на ту же заправку. Он тоже видел ту женщину на экране. Только его сообщение было другим.

«Внимание! В воскресенье все станции будут закрыты на техническое обслуживание. Просьба покинуть помещения до 23:59. Исключений нет. Благодарим, что выбрали станцию «Последняя остановка».

Олег решил, что продавец куда-то отошел, и полез на холм за заправкой, чтобы поймать сеть. Сигнала не было. Когда он спустился, ни машины, ни заправки уже не было. Они просто исчезли. Если бы не мой собственный опыт, я бы счел его психом. Ему пришлось идти пешком.

Через несколько часов его подобрала пара на старом фургоне. Мужик с теткой, назвавшиеся «Бонни и Клайдом». Они держали Олега на мушке, пока загружали свой фургон на другой заправке. Подвозить его они отказались, но мужик, Клайд, кое-что рассказал.

Есть три уровня этого места, три Этапа. Асфальт, где мы сейчас, — это первый. Окраины. Здесь относительно безопасно. Грунтовки — это второй Этап. Там охотятся Оставленные. И третий Этап — Бездорожье. Просто колеи в траве, уходящие за горизонт. Выход, по словам Клайда, можно найти только там. Заправки появляются, когда в баке мало топлива, и исчезают, стоит от них отъехать. Если бы Олег сначала заправился, а потом пошел на холм, у него все еще была бы машина.

В воскресенье заправки закрыты. Если у тебя кончится бензин, будешь сидеть и ждать понедельника. Все, что было внутри, когда она исчезает, остается там. И люди в том числе. Никто не знает, что с ними происходит. Клайд сказал, что раньше в их группе было четверо человек. Двое решили проверить, куда девается заправка. Когда она появилась снова, на полу остались только их рюкзаки и одежда.

Олег рассказал, что на заправках второго Этапа есть пиво и фастфуд. Одна эта мысль заставляет меня хотеть туда. Я допил свою фляжку виски прошлой ночью и не уверен, что выдержу это место трезвым. Оставленные — это те, кто потерял машины. Они не могут попасть на заправки. Днем они прячутся в лесах, а ночью устраивают засады. Если ты один, тебя съедят. Если группа слишком большая, еды на всех не хватит. Тех, кого они не принимают, тоже съедают.

Если бы я не запер двери в ту ночь…

Что касается второго Этапа, Олег знает только, что ночью на дороги выходит «что-то еще». Когда он спросил Клайда про третий Этап, тот побледнел и отказался говорить.

Мы ссоримся с Олегом уже три часа. Он в ужасе от идеи ехать дальше. Он хочет остаться здесь, на Асфальте, где «безопасно». Повторяет одно и то же, как заведенный. Мне кажется, если я не соглашусь, он просто ударит меня чем-нибудь по голове во сне. Я решил сделать вид, что согласен. Но я не останусь здесь. Я лучше сдохну в попытке выбраться, чем проведу остаток жизни в этой петле.

Завтра утром, когда он пойдет в туалет, я уеду. Сейчас он храпит на заднем сиденье. Или делает вид, что храпит. Инстинкт кричит, чтобы я не спал. Глаза слипаются. Надо продержаться до утра.

Тракт. Запись четвертая.

Воскресенье. 19 июня.

Олег мертв. Я его убил. Я был прав насчет этого ублюдка.

Ночью я не спал. Все представлял, как он тихо садится, накидывает мне на шею ремень и тянет. Я достал пистолет и держал его под ногой до самого рассвета. Когда я пошел в лес по нужде, мне стало стыдно. Я — чортов урод с паранойей. Мужик просто до смерти боится. Я решил отказаться от своего коварного плана.

Но когда я вернулся, увидел его на водительском сиденье. Он лихорадочно шарил по салону, искал ключи. Мои ключи, которые были у меня в кармане. Он меня не заметил. Я тихо отошел назад, за деревья. Потом вернулся, громко кашлянув. Он уже сидел на пассажирском месте и открывал банку с персиками, будто ничего не произошло.

Мы молча ели. Я ждал, что он отойдет. Он ждал, что я потеряю бдительность. Он потерял терпение первым. Вытащил из-под сиденья монтировку, которую, видимо, припрятал, пока я был в лесу, и спокойно сказал, что я остаюсь здесь, а он уезжает на моей машине. Я бросил ему ключи. Чистый инстинкт. Когда он поднял руку, чтобы их поймать, я выхватил пистолет и выстрелил.

Пуля по какой-то злой случайности попала ему прямо в глаз. Он упал, издав булькающий, ужасный звук. Я подошел. Он кашлял, пытался что-то сказать. Часть меня хотела, чтобы он понял, почему я это сделал. Но я просто, еще раз, выстрелил ему в голову. Так он хотя бы не станет одним из Оставленных.

Я не чувствую ничего. Ни вины, ни сожаления. Это место уже изменило меня. Я просто сделал то, что нужно было для выживания.

Я ехал пять часов, чтобы найти съезд на грунтовку. Уже стемнело. В 00:03 я свернул. Дальний свет выхватил толпу Оставленных у кромки леса. Они даже не двинулись в мою сторону. Им нужна легкая добыча. Через двадцать минут я услышал рев. Такой, что задрожали стекла в машине. А за ним — пронзительный визг пойманной жертвы. Затем — низкий, раскатистый гул, похожий на гром. К нему присоединился яростный треск ломаемых деревьев. То, что охотится на этих дорогах, нашло меня.

Я слышал, как оно ломится сквозь лес параллельно дороге, но не мог заставить себя посмотреть в зеркало. Дороги здесь были гораздо уже и извилистее. Я едва успевал вписываться в повороты. Я даже не услышал сигнал о низком уровне топлива. Но когда за очередным поворотом возникла яркая, сияющая заправка, я чуть не врезался в колонку.

Я забежал внутрь и спрятался под прилавком. Через десять минут выполз к окну. Тварь стояла на краю освещенного пятачка. Она выглядела так, будто нескольких Оставленных сшили вместе в одну гротескную массу плоти. Из темноты виднелась только ее голова. Уродливое, асимметричное лицо, покрытое бледной рубцовой тканью. И один-единственный глаз — большой, тусклый, стеклянный. На месте второго была просто черная дыра. Оно видело меня, но не приближалось. Заправка еще была и безопасной зоной.

В магазине я нашел пиво и шаурму. Я набросился на еду как смертник в последний завтрак перед казнью. И да, я признаю, сейчас я пьяный в хлам. И мне пришла в голову гениальная идея. Я могу заправиться ровно настолько, чтобы бензин кончился прямо перед следующей заправкой. Я смогу использовать эту стратегию, чтобы добраться до третьего Этапа. Я выберусь отсюда. Я точно выберусь!

Тракт. Запись пятая.

Суббота. 25 июня.

Похоже, я забросил записи. Неважно. Это все равно никто не увидит. Это была худшая неделя в моей жизни. То, что мне пришлось сделать, чтобы выжить… Я включил диктофон только чтобы сказать, что сдаюсь. Если кто-то найдет это — хорошо. Нет — мне уже плевать. Мой план с заправками работал. Но мне потребовалось три дня, чтобы найти съезд на Бездорожье. И я чуть не погиб, не дотянув до следующей станции.

Теперь я здесь. И я никуда отсюда не пойду. Тварям на этом Этапе плевать на время суток. Они охотятся всегда. Я лучше встречусь с самим дьяволом, чем снова выйду за эту дверь. По сравнению с ними тот Сросшийся — пушистый котенок. С меня хватит. Сегодня суббота, почти полночь. Я нажму «загрузить». Знаю, что не сработает. Но на всякий случай. Меня зовут Кирилл. И будь проклят этот Тракт!

Тракт. Финальная запись.

Понедельник. 11 июля.

Привет. Это снова я. Раз тот последний пост как-то прошел, думаю, стоит рассказать, что было дальше. Считайте это предупреждением. Если когда-нибудь заблудитесь на проселочной дороге, просто остановитесь и включите навигатор, пока не поздно. Из того места нельзя вернуться прежним.

На той последней заправке по внутреннему радио постоянно играла музыка. Жуткая, инструментальная. Утром — спокойная, днем — бодрее. А ночью — темные, давящие на мозг симфонии, будто играет личный оркестр сатаны. Время от времени музыку прерывала та самая женщина с экрана. Я узнал, что ее зовут Ольга. Ее объявляли как «специальный бюллетень». В ту субботу, в 23:50, она снова появилась на экране. Но ее глаза… они были абсолютно черными, без белков и радужки.

«Внимание жителям Бездорожья. Станция закрывается через десять минут. Просьба завершить покупки и спокойно проследовать к выходу. Чистильщики прибудут в 00:01. Да пребудет с вами Сириус.»

Я не смог застрелиться. Черт возьми, если бы это было так просто сделать из травмата. В 23:59 я пытался напиться до беспамятства. В полночь свет погас, а с потолка бесшумно опустился красный проблесковый маячок. Двери разъехались, и в магазин вошли несколько фигур в белых костюмах химзащиты. Чистильщики!

Они ничего не говорили. Просто окружили меня. Я попятился, уперся в прилавок, перевалился через него. Один из них, я мысленно назвал его Вася, подошел и протянул ко мне руки. Он не нападал. Он просто положил руки мне на бедра. А потом одним плавным движением стянул с меня футболку через голову. Затем они сняли с меня все остальное. Джинсы, ботинки, белье. Голого, меня просканировали каким-то прибором, похожим на счетчик Гейгера, а затем просто вытолкали наружу.

Но я оказался не на улице. Заправка стояла посреди огромного склада-ангара. Я словно был на съемочной площадке фильма ужасов. Моя машина стояла у колонки, и ее потрошила другая бригада Чистильщиков. От ангара в обе стороны уходили бесконечные бетонные туннели. И тут в стене ангара открылся проход, и оттуда вышел человек. Он помахал мне. Он не был похож на чистильщика. Мне показалось — на его лице был тот же ужас, что и на моем.

Его звали Стас. Он втащил меня внутрь, в бесконечные ряды складских стеллажей. Он объяснил. Это место — Изнанка. Это не просто заброшенная дорога. Это некое подобие изварщенной игры. Вернее, то, что от нее осталось. Игра, созданная могущественной сущностью из параллельного мирп, чтобы собирать души. Она давно заброшена, но механизм продолжает работать на автопилоте. Чистильщики — они тоже когда-то были людьми, которых поймали здесь. Их «обрабатывают» и программируют на обслуживание Тракта. Они не злые и не добрые, они просто машины.

В этом месте есть и другие. Выжившие. Они прячутся в «комнатах» — дверях в туннелях, которые ведут в случайные места: бар, белая комната, палуба космического корабля. Но там все еще бродят мелкие злобные сущности, остатки старой версии игры. Стас показал мне, как находить двери. Он дал мне рюкзак с припасами и огнестрел для самозащиты. Он не стал брать меня в свою группу. Сказал, что больше не доверяет незнакомцам. После того, что один из таких же выживших сделал с его женой. Я видел ее мельком, когда он уходил. У нее через все горло тянулся жуткий шрам, похоже от пореза. Я не стал на него обижаться, ему повезло меньше, чем мне.

Мне здесь некого было терять.

Я бродил по этим туннелям почти месяц, который показался мне вечностью. Переходил из комнаты в комнату, стараясь не оставаться на одном месте. Вчера я выходил из копии Кремля и увидел впереди на стенах и потолке черную, густую слизь. А на краю темноты стоял высокий, сгорбленный силуэт. Сущность из параллельной реальности. Я бросился в ближайшую дверь, пробежал через четыре комнаты, не разбирая дороги, и последняя дверь вывела меня на улицу. Не на склад, а на настоящую, живую улицу.

Это была заброшенная трасса под грозовым небом. На перекрестке стояла другая фигура. Она явно ждала меня. Она выглядела словно трещина в воздухе, сгусток тьмы, которая говорила голосом Юрия Левитана. Она представилась первой хозяйкой «игры» и сказала, что этот проект ей не по нраву и она предпочитает старые методы.

Она предложила сделку. Моя душа в обмен на возвращение домой. Вот так просто.

И я согласился. Укол пальца, капля крови на контракте, который был просто листом обугленной бумаги. За моей спиной открылась дверь. Прямо ко мне во двор. Я пробежал сквозь нее, не оглядываясь.

Я оказался дома. Жена, дети. Все так, как и должно было быть. Жена, конечно, не поверила в историю про «просто заблудился», но решила дать мне время. Она хочет, чтобы я пошел к психологу. Сегодня должны были приехать из полиции, чтобы официально закрыть дело о пропаже. Он опаздывает. Но я не жалуюсь. У меня панический страх, что если я выйду из дома, случится что-то непоправимое.

Черт, надо идти. Но появилась проблема. Жена только что дозвонилась в участок. Ей сказали, что полицейские уже приезжали час назад. Стучали, но им никто не открыл. Представляете?! Потом звонок оборвался. Теперь линия занята.

Постойте. Жена плачет на кухне. Она снова пытается дозвониться. Я слышу гудки из ее телефона. И слышу голос в трубке. Тот самый голос. Голос женщины с экрана заправки.

«Благодарим, что выбрали станцию «Последняя остановка». Счастливого пути.»