СЛАВА: МАМА и ДОЧКА
Сначала два расхожих мнения.
Первое: со временем девушка становится похожа на свою маму.
Второе: женский оргазм похож на Салют, мужской – на Взрыв.
Есть ли между ними взаимосвязь? Есть и еще какая.
Была у меня девушка. Страстная и шумная.
Знаете, некоторые девушки вообще не кончают, некоторые – симулируют, а некоторые – кончают так, что закрадывается подозрения, что они симулируют.
К слову сказать, мне всегда было безразлично, естественного ли происхождения все эти крики-стоны или искусственного – я даже до некоторого момента об этом не задумывался, а когда задумался, решил, что со мной-то, конечно, такого не может произойти. Я же, блин, крут!
Но обвинить в притворстве мою подругу сложно было. Сейчас объясню, почему. Она не то, чтобы кричала и билась в конвульсиях (хотя не без этого), но ближе к пику наслаждения, вне зависимости от позы и жесткости процесса, начинала быстро, сначала шепотом, потом все громче и громче говорить: «Мамочка! Мамочка! Мамочка!» Причем это обращение к родительнице становилось просто громоподобным (я опасался, что соседи заявят на меня в полицию), а затем переходило в визг. Согласитесь, довольно странная актерская игра, если это игра.
Сначала это меня, как всякого глупого самца, воодушевляло и наполняло гордостью. Затем возник легкий интерес. И наконец, после очередного заочного бенефиса ее мамы я ей (не маме, то есть, а подруге) сказал:
- Ты меня с ней не хочешь познакомить?
Причем интонация была, как у Яковлева в «Иване Васильевиче», когда тот, на предложение «Столичной», приказал Шурику «отведать из его кубка».
Она удивилась, оживилась:
- Ты хочешь…?
- Познакомь!
Ну ок, знакомимся.
И вот – я вижу свою зазнобу лет 20 +, располневшую, но радушную и добрую, как… ну не знаю, как Наташа Ростова. Тем более, что маму звали Наталья Ильинична. Сижу я, значит, ем окрошку (которую терпеть ненавижу) и пирожки, и понимаю, что проникаюсь к ее маме симпатией. Словом, зачет.
Вскоре, однако, стало очевидно, что наши телесные отношения с дочкой шагнули на новый уровень.
Теперь при этом «Мамочка! Мамочка! Мамочка!» я вдруг стал видеть перед собой – если не обычным, то духовным взором – ее маму. И Наталья Ильинична (не Ростова) стала являться мне как некий добрый призрак, реющий над нашими грешившими телами, с тарелкой окрошки.
И мне, знаете, отчего-то совестно было в ее присутствии, что, разумеется, эрекции не добавляло.
Я, впрочем, не потерялся – стал пускать в ход язык и пальцы. А в конце концов вообще нашел универсальное средство – стал тоже реветь, как медведь, ближе к кульминации.
И в результате возник редкий синергический эффект: мы стали кончать вместе.
И мой Взрыв замечательно ложился на ее Салют.
А Наталья Ильинична, благословляя нас, где-то далеко и мирно готовила окрошку и пирожки.
