Сказка про медведей⁠⁠

Под градом столичным, в глухом лесу жили два медведя, два друга давнишних. Вместе мальцами по малину ходили, отроками рыбку в озерах промышляли, а, заметерев, и ульев на пару разорили немало. Крепка была их дружба, словно корень сосновый - не разорвать да в бедах не размочить. Весь лес завидовал. Так и говорили звери: нет товарищей верней, чем Михал Потапыч да Потап Михалыч.

Как-то по весне собрался Потап к медведице знакомой, но вдруг пропал по дороге. Искал его Михаил и в чащобе, и на поляне возле гнилого пня, и у озера рыбного - нигде товарища не видели. Крепко тогда горевал медведь! Всю весну, лето, осень как в воду опущенный ходил. Шкура комьями заплелась, глаза тоскливые сделались, и язык из пасти шнурком висит. Так и лег почивать, друга не дождавшись.

Просыпается он на следующий год, выходит на поляну и слышит: шины шуршат, да ветки ломаются. “Эх, - думает, - человеки дерева рубить приехали”. Но нет, не на засеку машина двинулась, а прямиком к нему! Хотел было Михаил в лес драпануть, но любопытно ему стало. “Сбечь-то я всегда успею, - рассудил Потапыч, - а глянуть не худо бы. Все одно охотников зараза - лесник распугал, чтобы самому зверье стрелять сподручней было”.

Встала машина, дверцу открыла, а из нее - вот радость-то! - Потап Михалыч вылазит. Живой и невредимый, да потолстевший притом! Глядит Михаил на друга своего, а узнать не может. В пиджаке Потап явился, при галстуке, и штаны черные на гузне болтаются.

- Вот и приехал я к тебе, Михаил! - говорит, - Да не с пустыми лапами!

Выскочили из машины человеки и тащат: окуней свежих, малину слащеную да меду сот с десяток. Сели медведи, потрапезничали и за разговоры взялись.

- Ты, Михалыч, куда пропал? Да где такими богатствами разжился?

- Со мной, - ответствовал Потап, - история одна приключилась. Шел я к медведице своей на игрище, и вижу: грибник плетется. Я таких, брат, не трогаю, а лишь рычу приличья ради. Но этот мало того, что не испужался ничуть, но даже в вблизь подошел, и как заверещит: “какой профиль! Какой анфас”! И начал меня в машину свою пихать.

- Ну а ты что?

Михалыч ухо почесал, меду лизнул и дале рассказ повел.

- Хотел было заломать, но любопытство заело. Поехали мы с грибником в город, а там причесали меня, накормили и в берлогу особую повели.

У Потапыча аж сердце повело от таких чудес, но медведь окуньков хряпнул, и вроде полегчало малость. А Михалыч меж тем продолжал:
- В берлоге той штуковина стояла - “фотопарат” называется. Набежало человеков видимо-невидимо, и взялись они меня мытарить. Сядь, говорят. Я сел. Они штуковиной защелкали, а потом - нет, говорят, не авантажно. Встань теперь! Я встал. Они снова - щелк! Получше, твердят, но все ж не то. Собрался я было уходить, но тут человеки как взвоют - замечательно! Щелкают своей штукой, сполохами слепят, а сами довольные-предовольные. Отличный, - кричат, - лохотип получился! Повели они меня еще куда-то, снова накормили и обращались ласково - не то, что медведица моя.

- Что же ты, Михалыч, опосля обратно в лес не вернулся? - Потапыч с досады аж лапу сосать стал. - Что ж ты друга в волнении оставил? Весь лес ведь перелопатил, тебя ища!

Михалыч понурился виновато, да малины в пасть кинул.

- Хотел я. Ей богу, хотел! Но завертелся совсем - то в цирк, то в телевиденью. И кормят везде так, что хоть в спячку не ложись! А надысь подошел ко мне их главный и говорит: “тебя, Михалыч, я депутатом сделать надумал”. Негоже, дескать, лохотипу без должности ходить. Я его спрашиваю: “каким-таким депутатом”? А он мне: “это значит, жри в волю, да под отчетами крестики ставь”. Ну и согласился я - не дурак же, хоть и медведь.

Потапыч прослезился, обнял товарища и говорит:

- Вот удача-то, Михалыч! Рад я за тебя, друг мой старинный! Хорошо ты устроился, всем бы так!

А Потап в ответ хитро прищурился, и молвит тихим голосом:

- Ну, всем - не всем, а тебя пристрою! Будешь моим заместителем по медосбору! За тем и приехал, чтобы тебя с собой увезти.

Растрогался Михаил, облобызал благодетеля да в машину залез. И поехали они в град столичный жить-поживать - добра наживать. Говорят, до сих пор в палатах белых начальниками ходят.

Вот как славно судьба медвежья сложилась! И порадоваться бы за них... Да не выходит что-то.