Семен Аронович Воложинец.
Семен Аронович Воложинец состоял на должности начальника гаража Центрального управления КГБ БССР в звании майора. Был он, если можно так сказать, последним из могикан, потому что кроме нештатных стукачей и нужных для выполения некоторых задач узких специалистов, евреев в системе практически не оставалось.
Мало сказать, что Семен Аронович Воложинец был надежным винтиком, он был супернадежным, как это часто наблюдается у работающих в Системе инородцев. Майор Воложинец прекрасно понимал и не стесняясь говорил о том, что именно родная Советская власть, отменила невыносимую для такого как он, склонного к перемене мест еврея, черту оседлости. Ну, если не совсем отменила, то расширила до пределов одной шестой суши, выкрашенной на карте мира в в неизменный розовый цвет. Кроме того, что Семен Аронович был надежным, он был еще и полезным еврем. Во всей Республике не сыскать было равного ему в сложном деле обслуживания автомобилей, ремонта, обеспечения запчастями, а главное регулярного обновленя гаража. Здесь он конкурентов из МВД всегда оставлял с носом. В Системе его звали ласково «Ароныч» и любили той странной любовью, какой любили в СССР советских гросмейстеров, уже который год подряд приносивших Родине мировое золото. Все понимали, что производственно-ораганизационные задачи, которые стоят перед Семеном Ароновичем немалые, потому, что по вопросу своевременного обновления спецтехники от команды МВД против него играл такой же директор гаража, по национальности - еврей.
Была еще и тайна, которая окутывала отношения Семена Ароновича с самим Генералом. Трудно было скрыть от постороннего глаза тот факт, что Генерал держал Ароныча под своим крылом долгие годы, даже в самые трудные времена для еврейской нации и Семена Ароныча лично.
Чего сейчас уже скрывать, были и такие в наше время ситуации. После очередного позорного поражения каких-нибудь гребаных наших друзей, в которых было вложено столько сил, надежд и денег, а ведь доходило уже того, что мы скрытно завозили и установили им свое последнее, самое лучшее, с нашими операторами, и можно сказать сами уже почти влезали в эту, нахер никому не нужную войну, по всем государственным структурам начиналась истерия жидоедства и из системы выживали из последних, часто самых лучших .
Много ли было у Ароныча недоброжелателей? Достаточно, но открыто воевать с Семеном Ароновичем никто не решался и действовали, как обычно было в Системе принято, изподтишка - стучали, писали, намекали, двусмысленно высказывались на официозе и разное другое...
И всякий раз Генерал грудью вставал на защиту Семена Ароновича. Анонимные и подписанные заявления бросал в прибор, который назывался аннигилятором и через толстое стекло наблюдал, как они распылялись на молекулы. Пресекал и обрывал любую речь направленную против своего друга майора Воложинца. У Генерала было достаточно и звезд , веса и влияния и в конце-концов Ароныча оставили в покое.
Сам Ароныч, всей этой борьбы вокруг его личности как бы и не замечал, поскольку всегда был занят. Если ремонт отечественных автомобилей был в компетенции двух толковых механников, то весь трофейный и лендлизовский легковой парк он пропускал через себя лично. Любой двигатель легковой американской машины мог починить и настроить за двадцать четыре часа. Да, это были уже машины с настройкой, как музыкальные инструменты. Но круче всего Ароныч знал немецкий легковой гараж. Здесь он был технический гений.
Опять женаблюдательному человеку могло показаться, что Ароныч хорошо знал немецкий и, однажды, когда его шутки ради где-то на знание немецкого языка пробили, отмазался тем, что это не немецкий, а мол еврейский, очень на немецкий похожий.
И вот однажды, после серьезной перетасовки на верху у начальства, попадает в гараж Хорьх 950, восемь горшков, 120 лошадей. Правительственный. Правда сильно покоцаный и с совершенно убитым движком, так что машина своим ходом уже и идти не может, и ее завезли и довольно грубо сгрузили из кузова студора на внутренюю гаражную площадку. У Семена Ароныча, когда он ее впервый раз увидел, на глаза навернулись слезы, он рухнул всем своим телом на капот машины обнял ее руками и сказал по еврейски разумеется: «Mein Gott, mein Mdchen, dass sie euch getan habe, diese russischen Schweine» И добавил по-русски: « Я ее забираю себе». Никто даже и залупаться не стал. Во-первых начальник гаража КГБ все же лицо в Системе не последнее, а во-вторых, кому он нахер был нужен этот убитый варварским обращением немецко-фашистский символ не понятно чего. У нас уже своя Волга пошла с оленем, все начальство спешило пересесть на нее. В людях жил патриотизм, все хотели ездить на нашем отечественном.
Засучив рукава просидел Семен Аронович в гараже полгода. Поднял все свои связи. Что-то привезли по личной просьбе ребята из восьмого отдела из-за границы, что-то выточили по Ароновича чертежам в индивидуальном порядке на авторемонтном военном заводе. И однажды раскрылись, всегда охраняемые, ворота и на улицу Республиканскую выехала потрясающей красоты машина, ничего город Минск не знал с самого сорок первого года, повернула на проспект Ленина и медленно и торжественно двинулась вниз - drang nach osten. Рассказывали что сержант-постовой, простой хлопец из Смолевич, впечатленный эстетикой немецкого технического дизайна, выскочил из своего милицейского стакана возле Цирка и проводил чудесное видение древне-римским приветствием. Ароныч снисходительно помахал ему рукой.
В тот же день Генерал вызвал Ароныча к себе и спросил совсем не злобно:
- Что вы там вытворяете, товарищ майор?
На что майор Воложинец в нарушение субординации без разрешения уселся в генеральское кресло и сказал генералу:
- Да ну их всех нахуй. У тебя выпить что-нибудь есть?
- Молдавский, - ответил Генерал.
- Дожили, - сказал ворчливо Ароныч, - пьем молдавский коньяк. Какой код?
- Тот же ответил Генерал. И Ароныч набрав сочетание цифр 1488 достал из генеральского сейфа, где хранятся секретные документы, бутылку молдавского коньяка Белый аист.
- Ты вот что, - сказал Семен Аронович, - после того, как они выпили по первой рюмочке, сделай ка мне техпаспорт.
- Да зачем он тебе – спросил Генерал, - кто тебя останавливать будет?
- Сделай, - сказал Ароныч, - хочу чтобы все было по правилам.
- Одного не пойму, зачем тебе это нужно? – спросил Генерал.
- Не знаю, - сказал Ароныч. Нужно и все. И потом посмотри, как у них здесь все уродливо.
- Сеня, Сеня я тебя прошу, - умоляще прижал к груди руки Генерал.
- А ты что в своем собственном кабинете прослушки боишься, - спросил саркастически Аронович .
- Не боюсь, но не хочу даже, чтобы ты об этом думал, - отвечал Генерал.
- Ты прав, - сказал Ароныч. - Я пойду пожалуй.
Генерал обнял Ароныча и Ароныч сказал: «Зай гезунд»
И все было нормально. И Ароныч ездил по городу Минску в трофейной немецкой машине уже несколько лет и постовые прекрасно знали, что это ни какой-нибудь высокопоставленный немецко-фашист типа Гиммлера, а Семен Аронович Воложинец директор гаража Центрального управления КГБ. Как вдруг, Генерал после утреннего совещания попросил Ароныча задержаться. Как всегда, после того, как все ушли они щеканулись, похлопали друг-друга по животам, обменялись беззлобными колкостями на счет возраста и внешнего вида друг-друга и Генерал достал из сейфа бутылочку коньяка, капнул по полрюмашечки и они сели поболтать, а когда обменялись новостями, Генерал, вопреки заведенным правилам, налил по-второй и вдруг неожиданно сказал:
- У меня для тебя две новости - хорошая и плохая.
- Давай с плохой, - ответствовал Семен Аронович.
- Хорьха твоего придется сдать.
- Кому еще? - спросил Ароныч. И наблюдательный человек, услышав, как он это сказал сразу понял, что не всегда Семен Ароныч Воложинец был тихим скромным трудолюбивым полезным еврейчиком, было и еще что-то в его автобиографии.
- Мосфильму, - ответил Генерал.
- Моего хорьха отдать этим гоям. Ты же знаешь, что у меня, кроме этой машины ничего больше не осталось.
- Пришло требование.
- Мы не можем послать их нахуй? – спросил Семен Аронович.
- Не можем . Дай мне все объяснить. Это опять евреи. Вот фамилии: Леознова и Семенов...
Мало сказать, что Семен Аронович Воложинец был надежным винтиком, он был супернадежным, как это часто наблюдается у работающих в Системе инородцев. Майор Воложинец прекрасно понимал и не стесняясь говорил о том, что именно родная Советская власть, отменила невыносимую для такого как он, склонного к перемене мест еврея, черту оседлости. Ну, если не совсем отменила, то расширила до пределов одной шестой суши, выкрашенной на карте мира в в неизменный розовый цвет. Кроме того, что Семен Аронович был надежным, он был еще и полезным еврем. Во всей Республике не сыскать было равного ему в сложном деле обслуживания автомобилей, ремонта, обеспечения запчастями, а главное регулярного обновленя гаража. Здесь он конкурентов из МВД всегда оставлял с носом. В Системе его звали ласково «Ароныч» и любили той странной любовью, какой любили в СССР советских гросмейстеров, уже который год подряд приносивших Родине мировое золото. Все понимали, что производственно-ораганизационные задачи, которые стоят перед Семеном Ароновичем немалые, потому, что по вопросу своевременного обновления спецтехники от команды МВД против него играл такой же директор гаража, по национальности - еврей.
Была еще и тайна, которая окутывала отношения Семена Ароновича с самим Генералом. Трудно было скрыть от постороннего глаза тот факт, что Генерал держал Ароныча под своим крылом долгие годы, даже в самые трудные времена для еврейской нации и Семена Ароныча лично.
Чего сейчас уже скрывать, были и такие в наше время ситуации. После очередного позорного поражения каких-нибудь гребаных наших друзей, в которых было вложено столько сил, надежд и денег, а ведь доходило уже того, что мы скрытно завозили и установили им свое последнее, самое лучшее, с нашими операторами, и можно сказать сами уже почти влезали в эту, нахер никому не нужную войну, по всем государственным структурам начиналась истерия жидоедства и из системы выживали из последних, часто самых лучших .
Много ли было у Ароныча недоброжелателей? Достаточно, но открыто воевать с Семеном Ароновичем никто не решался и действовали, как обычно было в Системе принято, изподтишка - стучали, писали, намекали, двусмысленно высказывались на официозе и разное другое...
И всякий раз Генерал грудью вставал на защиту Семена Ароновича. Анонимные и подписанные заявления бросал в прибор, который назывался аннигилятором и через толстое стекло наблюдал, как они распылялись на молекулы. Пресекал и обрывал любую речь направленную против своего друга майора Воложинца. У Генерала было достаточно и звезд , веса и влияния и в конце-концов Ароныча оставили в покое.
Сам Ароныч, всей этой борьбы вокруг его личности как бы и не замечал, поскольку всегда был занят. Если ремонт отечественных автомобилей был в компетенции двух толковых механников, то весь трофейный и лендлизовский легковой парк он пропускал через себя лично. Любой двигатель легковой американской машины мог починить и настроить за двадцать четыре часа. Да, это были уже машины с настройкой, как музыкальные инструменты. Но круче всего Ароныч знал немецкий легковой гараж. Здесь он был технический гений.
Опять женаблюдательному человеку могло показаться, что Ароныч хорошо знал немецкий и, однажды, когда его шутки ради где-то на знание немецкого языка пробили, отмазался тем, что это не немецкий, а мол еврейский, очень на немецкий похожий.
И вот однажды, после серьезной перетасовки на верху у начальства, попадает в гараж Хорьх 950, восемь горшков, 120 лошадей. Правительственный. Правда сильно покоцаный и с совершенно убитым движком, так что машина своим ходом уже и идти не может, и ее завезли и довольно грубо сгрузили из кузова студора на внутренюю гаражную площадку. У Семена Ароныча, когда он ее впервый раз увидел, на глаза навернулись слезы, он рухнул всем своим телом на капот машины обнял ее руками и сказал по еврейски разумеется: «Mein Gott, mein Mdchen, dass sie euch getan habe, diese russischen Schweine» И добавил по-русски: « Я ее забираю себе». Никто даже и залупаться не стал. Во-первых начальник гаража КГБ все же лицо в Системе не последнее, а во-вторых, кому он нахер был нужен этот убитый варварским обращением немецко-фашистский символ не понятно чего. У нас уже своя Волга пошла с оленем, все начальство спешило пересесть на нее. В людях жил патриотизм, все хотели ездить на нашем отечественном.
Засучив рукава просидел Семен Аронович в гараже полгода. Поднял все свои связи. Что-то привезли по личной просьбе ребята из восьмого отдела из-за границы, что-то выточили по Ароновича чертежам в индивидуальном порядке на авторемонтном военном заводе. И однажды раскрылись, всегда охраняемые, ворота и на улицу Республиканскую выехала потрясающей красоты машина, ничего город Минск не знал с самого сорок первого года, повернула на проспект Ленина и медленно и торжественно двинулась вниз - drang nach osten. Рассказывали что сержант-постовой, простой хлопец из Смолевич, впечатленный эстетикой немецкого технического дизайна, выскочил из своего милицейского стакана возле Цирка и проводил чудесное видение древне-римским приветствием. Ароныч снисходительно помахал ему рукой.
В тот же день Генерал вызвал Ароныча к себе и спросил совсем не злобно:
- Что вы там вытворяете, товарищ майор?
На что майор Воложинец в нарушение субординации без разрешения уселся в генеральское кресло и сказал генералу:
- Да ну их всех нахуй. У тебя выпить что-нибудь есть?
- Молдавский, - ответил Генерал.
- Дожили, - сказал ворчливо Ароныч, - пьем молдавский коньяк. Какой код?
- Тот же ответил Генерал. И Ароныч набрав сочетание цифр 1488 достал из генеральского сейфа, где хранятся секретные документы, бутылку молдавского коньяка Белый аист.
- Ты вот что, - сказал Семен Аронович, - после того, как они выпили по первой рюмочке, сделай ка мне техпаспорт.
- Да зачем он тебе – спросил Генерал, - кто тебя останавливать будет?
- Сделай, - сказал Ароныч, - хочу чтобы все было по правилам.
- Одного не пойму, зачем тебе это нужно? – спросил Генерал.
- Не знаю, - сказал Ароныч. Нужно и все. И потом посмотри, как у них здесь все уродливо.
- Сеня, Сеня я тебя прошу, - умоляще прижал к груди руки Генерал.
- А ты что в своем собственном кабинете прослушки боишься, - спросил саркастически Аронович .
- Не боюсь, но не хочу даже, чтобы ты об этом думал, - отвечал Генерал.
- Ты прав, - сказал Ароныч. - Я пойду пожалуй.
Генерал обнял Ароныча и Ароныч сказал: «Зай гезунд»
И все было нормально. И Ароныч ездил по городу Минску в трофейной немецкой машине уже несколько лет и постовые прекрасно знали, что это ни какой-нибудь высокопоставленный немецко-фашист типа Гиммлера, а Семен Аронович Воложинец директор гаража Центрального управления КГБ. Как вдруг, Генерал после утреннего совещания попросил Ароныча задержаться. Как всегда, после того, как все ушли они щеканулись, похлопали друг-друга по животам, обменялись беззлобными колкостями на счет возраста и внешнего вида друг-друга и Генерал достал из сейфа бутылочку коньяка, капнул по полрюмашечки и они сели поболтать, а когда обменялись новостями, Генерал, вопреки заведенным правилам, налил по-второй и вдруг неожиданно сказал:
- У меня для тебя две новости - хорошая и плохая.
- Давай с плохой, - ответствовал Семен Аронович.
- Хорьха твоего придется сдать.
- Кому еще? - спросил Ароныч. И наблюдательный человек, услышав, как он это сказал сразу понял, что не всегда Семен Ароныч Воложинец был тихим скромным трудолюбивым полезным еврейчиком, было и еще что-то в его автобиографии.
- Мосфильму, - ответил Генерал.
- Моего хорьха отдать этим гоям. Ты же знаешь, что у меня, кроме этой машины ничего больше не осталось.
- Пришло требование.
- Мы не можем послать их нахуй? – спросил Семен Аронович.
- Не можем . Дай мне все объяснить. Это опять евреи. Вот фамилии: Леознова и Семенов...