"Руха". 03 07 «На Пятнадцатом посту»
Рано утром прилетели вертолёты, забрали погибших. Душманы по вертолётам не стреляли, потому что разбежались по своим горным базам. Наше прикрытие эвакуации обошлось без стрельбы. Как будто мы курили бамбук на горном маршруте в Союзе, где всё спокойно, в поход ходят только туристы с пионерами. Где в горах не бывает никаких душманов.
Вертушки прилетели, вертушки улетели. Нам дали команду возвращаться назад. Не знаю, какая задумка образовалась у руководства штаба, но навозвращались мы не далеко. На Пятнадцатом посту нам приказали остановиться и ждать дальнейших распоряжений. Ну, ждать, так ждать, решили мы, расползлись по окопам 15-го поста, рухнули на дно тех окопов без сил.
Полежали в окопах час. Полежали полтора. В голове начали шевелиться зачатки мыслей. Чего мы здесь лежим? Чего ждём? Каких-то распоряжений. А какие распоряжения мы в принципе можем выполнить? Жрачки у нас было когда-то на трое суток. Уже пошли пятые сутки. Значит жрачки у нас нет. Банка-другая у бойцов через одного, конечно, в виде НЗ в вещмешках заныкана. Но это не может приравниваться к полноценному продуктовому довольствию. Как воевать с таким харчём? Далеко ли мы уйдём с такой кормёжкой? Вода тоже закончилась. После подъёма на трёхтысячник мы поделились водой с находившимися там бойцами и всё: «су ёк», «вада кирдык»! В конце осени на трёхтысячниках снег не лежит, ручьи не текут. В таких условиях очень классно без жратвы и питья спуститься на высоту 2903 м. и подождать там распоряжений. Каких, блин, распоряжений? Что может произойти в такой ситуации? Нас направят на подъём без жрачки и без воды? Вот охренеть, как мы там навоюем. Какой стратегОс отдаёт такие приказы – ждать распоряжений? Хренля ждать? Уинстон Черчилль к духам в Чимальварду приедет? Нам прикажут кинуться в последний бросок, самим подохнуть, но гидру мирового империализма придушить, да? Если так, то это умный приказ. Если так, то я согласен на последний бросок. Но, что будет, если Черчилль не приедет? Я буду ждать и чего я дождусь? За мной направят сюда санитаров с носилками? И за всеми остальными тоже по 4 санитара на каждого пацана направят? Может лучше нам самим спуститься, пока спускалка работает?
«Короче, ну их в пень, всех этих стратегов». - Подумал я себе и переполз под расставленный на позиции миномёт.
Позиция миномёта была расположена в окопе. Если дул ветер, то он не пронизывал меня, как на открытом месте. Основной поток ветра разбивался о бруствер, закручивался вихрем, бил крупными песчинками по лицу. Печаль, конечно, но лучше, чем в чистом поле. Я устроился прямо под двуногой, улёгся под неё. Обратил внимание, что на стволе миномёта выбита дата производства: 1943 год. Мама дорогая, какое раритетное оружие до сих пор работает. Хотя, что ему сделается? Труба да двунога. Я улёгся на спину, подтянул брючный ремень, чтобы ветер не задувал песчинки в штаны. Замотался в шмотки, как смог. Попытался заснуть. Для нас было хорошо, что службу по охране поста «тащили» пацаны из гарнизона Пятнадцатого поста. Нас, Седьмую роту, ни в наблюдение, ни на дежурство не привлекали. Значит можно было спать и экономить энергию.
Замученный, чумазый, я лежал в окопе на голой земле и пытался заснуть. Сон не приходил. В голове ворочалось чувство глубокой потери, осознание того, что уже ничего нельзя исправить. Пока мы лазили по горам, пока дежурили на ночных постах, более насущные проблемы выдавили из нашего сознания простые человеческие чувства. Мы делали то, что должны делать, как будто каждый из нас был железный, как будто мы - машины. Но, как только мы остановились, оказались в покое, тут же в каждом проснулся обыкновенный человек. На каждого наползло чувство потери, чувство вины и желание понять – как же так получилось?
Я лежал, курил, пытался думать. Что же произошло? Что случилось с группой Ахундова?
Из рассказа Орлова получается, что Ахундов с группой бойцов поднимался по хребту. По этому хребту, на котором мы сейчас сидим. Ахундов шел вперёд, его обстреливали душманы. Слева стреляли через ущелье Пьявушт, справа стреляли через ущелье Гуват.
Ахундов переходил с одного ската хребта на другой, двигался дальше. Позиции душманов где были, там и оставались. То есть Ахундов продвигался вперёд, а душманские позиции оставались у него в тылу. На войне такое продвижение называется «настойчиво лезть в жопу». То есть Ахундов лез в жопу. Зачем он это делал, что его толкало вперёд – не понятно. Замысел операции мне не известен.
К вечеру 12 сентября группа Ахундова остановилась на хребте, в низине. Ахундов скомандовал начать приём пищи. Это стало поворотным моментом в данной операции. Если раньше душманы отступали по гребню хребта перед группой Ахундова, то теперь они вернулись. Установили на высотке ДШК и врезали по группе Ахундова в упор, с дистанции метров 70-100.
Это полный трындец! Так сказал Рогачев. Потому что в боевой обстановке сложно придумать более глупый поступок. Распишу по пунктам что нужно было делать, чтобы не «влететь в жопу».
1. Нельзя было оставлять у себя в тылу позиции ДШК и группы душманов из обслуги этих ДШК. Надо было их разнести артиллерией.
2. Нельзя было останавливаться в низине, тем более нельзя было задерживаться там. В горах работает непременный закон: кто выше, тот сильней. Исходя из этого закона Ахундов должен был послать дозорную группу чтобы она «на рысях» проскочила низину, «вспорхнула на бугор», засела там, закрепилась, а потом дала отмашку на движение командира с основными силами. В дозорную группу надо было включить пулемётчика, снайпера, воина с подствольником и бойца со 148-й станцией. Меня, например. Я не умею по карте корректировать огонь артиллерии. Значит пользы насчёт корректировки огня я не принесу. Значит - вперёд меня или любого другого солдата с 148-й рацией, чтобы была связь с дозором. У командира под руками осталась бы рация Орлова для всех делов и для корректировки огня.
3. Не надо было Ахундову двигаться в головной части колонны. Надо было остаться на предыдущей высотке. Надо было проследить, чтобы бойцы закрепились, выставили вперёд стволы пулемётов-гранатомётов. Сам командир должен был сидеть в укрытии с биноклем в руках, наблюдать за дозорной группой и готовиться отдать команду «по врагу огонь»! Именно в укрытии должен находиться командир. Душманы в первую очередь старались убить командира и связистов. Поэтому надо забыть всякие глупости из серии «командир сосцал и спрятался». Не спрятался, а занял выгодную позицию. Только таким образом надо действовать.
4. При таких действиях Ахундова душманы вряд ли напали бы на дозор. Они не тупые, они отступили бы. Заметили бы, что на соседней высотке закрепилось два взвода. Такую толпу с высоты не выбить. Если ввязаться в бой, то старший группы вызовет артподдержку и снесёт душманов артиллерийским огнём.
Вместо всего перечисленного командир собственной персоной залез в яму и устроился там на пикник. Конечно же, душманы охренели от такого «подарка». Они вернулись, установили огневые средства и стали методично уничтожать наших. Первыми выстрелами уничтожили командира. После этого проблемы для наших стали нарастать как снежный ком. Душманы стреляли с высотки в ложбину, убивали бойцов, а с соседней высотки по душманам в ответ никто не сделал ни одного выстрела. Там сидел третий взвод без Старцева, без офицеров, поэтому бой организовать было некому, дать команду на открытие огня тоже. Душманы бесчинствовали и глумились, не понятно, почему не пошли добивать раненых ножами. Если бы пошли, то было бы не 5 убитых. Рогачев прав – это ПОЛНЫЙ ТРЫНДЕЦ!
Делаю вывод: Рогачёв знал и умел дохрена. Ахундов либо не знал, либо знал, но не умел. 13 сентября Рогачева направили по тому же самому хребту на котором 12 сентября попал в засаду Ахундов. Душманы занимали те же самые позиции, это были те же самые душманы. Здесь горная пустыня, других пацанов в пустыне нет, а инопланетяне сюда редко прилетают. Рогачев разгромил этих уродов артиллерийским ударом. А потом шел вперёд и сносил артиллерией всех, кто пытался залупиться на его группу.
Слева от Рогачева двигался Пазин со вторым батальоном. В это время он поднялся к вершине 3141, вступил там в бой с какими-то подразделениями, обмундированными в черные комбинезоны (этот эпизод описали непосредственные участники Мещеряков Ю.В. в книге «Панджшер навсегда» и Киселёв М.А. в рассказе «Чимальварда»). Бой получился плотный, чуваки в комбезах проявили небывалую военную выучку. Пазин их оттеснил выше по хребту, загнал в скалы, вызвал на них артиллерию. Я видел, как артиллерия долбила по скалам. После артподготовки батальон Пазина начал движение, а душманы встретили его огнём из тех самых скал. Зажали головной дозор, убили 11 бойцов.
Получается, что душманы либо пересидели в скалах артобстрел, либо отошли из-под обстрела на обратный скат. А затем вернулись. Какие-то очень устойчивые душманы попались Второму батальону. Какие-то подозрительно крепкие нервишки оказались у необразованных кишлачников. Мы можем сделать однозначный вывод: в ущелье Пьявушт действовали не тупые дехкане (крестьяне) в широких штанах. Там действовали хорошо обученные, хорошо экипированные профессионалы.
Они были обеспечены прекрасной связью, получали разведданные и координацию действий различных структур и подразделений. Вот фотография тех лет. Ахмад Шах Масуд ведёт переговоры по радиостанции. Обратите внимание на устройство, которое он использует для переговоров. Это не Р-107 с массой рабочего комплекта 39,5 кг. Это что-то из серии спутниковой связи. Подскажите, кто знает – что за устройство держит в руке Масуд.
В 1984-ом году под руководством Масуда в Панджшере действовала профессиональная армия международных террористов. Снабжали её лучшими техническими достижениями международные империалисты. Одно из формирований этой армии 13 сентября в районе высоты 3144 выбил с занимаемых позиций и заставил отступить старший лейтенант Анатолий Петрович Рогачёв.
В окопе под старинным миномётом мне стало понятно, кем является Рогачев и кем являюсь я. Рогачев пятую подряд операцию не допустил ни одной ошибки. Он лупил духов, а нас отлупить не позволял. А кто такой я? А я просто чувак с дубальтовкой, который гуляет рядом с Рогачёвым для массовости. Все эти дни я шлялся недалеко от места событий, но собственно в бою участия не принимал. Рогачев всё решал без моей дубальтовки. Если у него буду не я, а кто-то другой, то ничего не изменится. А если вместо Рогачева мне дадут кто-то другого (например, Ахундова), то моя жизнь может очень быстро закончиться. От меня мало что зависело при таких делах. Я был всего лишь маленький винтик в огромной машине войны. Не очень приятно ощущать себя маленьким винтиком. Классно бы поощущать себя Гераклом. Но Геракл здесь не я. Я так – Гера какал.
Катал я в своей черепухе горошину мозгов. Катал-катал, и, таки, отъехал в страну дураков. Сколько я спал, не знаю. А зачем знать? Хавчик не проспишь потому что хавчика не будет. На построение не позовут, потому что не будет построения. Я засыпал, просыпался, опять засыпал. Два или три раза подтягивал на штанах брючный ремень. Живот у меня впадал, я ворочался, а штаны оставались на месте. Туда начинал забираться холод. Поэтому я подтягивал ремень и снова засыпал.
В моменты недолгих промежутков бодрствования я несколько раз возвращался мыслями к Серёге Ачкасову и его меланхоличному «дню рождения». Он на самом деле предчувствовал?
А что он мог сделать в той ситуации, в той «яме»? Ничего. Любому, кто там оказался бы, пришел бы трындец. Не помогло бы ни каратэ, ни шмаратэ. Я посмотрю на любого каратиста, как он с мешком картошки на горбу будет бегать по голому каменистому склону на трёхтысячнике, под огнём ДШК и десятка автоматов. Как только Ахундов допустил ошибку, душманы воспользовались ей. Это основа их тактики: нанести удал с безопасной позиции, обойтись без потерь, быстро выйти из боя и скрыться. Душманы всегда двигались в непосредственной близи от наших подразделений, ждали удобной позиции. Поэтому у наших пацанов не было шансов что «проскочит» или «пронесёт». На войне ничего не «проскакивает».
На позиции под миномётом я засыпал, просыпался, подтягивал брючной ремень на втянувшемся внутрь меня животе. Думал грустные солдатские думы, затем снова пытался заснуть. После двух суток болтания между сном и явью во мне потихоньку начало зарождаться бешенство. Чего я здесь лежу? Какого хера нас здесь мурыжат?
Если мы прикрываем батальон Пазина, который действует на соседнем хребте, дык мы нихрена его не прикрываем. Мы торчим на стационарном посту. Этот пост без нашего присутствия решал все вопросы с прикрытием. Лично я лежал под миномётом. Значит миномёт на посту есть. В соседнем окопе я видел позицию КПВТ. Это очень мощные огневые средства. Я не нужен для их обслуживания.
За двое суток торчания на посту физическое состояние у нас стало такое плачевное, что мы никуда никому ни на какую помощь не дошли бы. Хоть бы хватило сил вниз дойти. А если командование возжелает, чтобы мы куда-нибудь сгоняли, кого-нибудь прикрыли, тогда нас надо было напоить водой. И покормить едой. На посту есть вертолётная площадка. Пришлите нам 200 литров воды и сухпайка хотя бы по коробке на двоих.
Как там Суворов спрашивал у своих солдат: – «Патроны есть, в бане когда был»? Пусть бы наш Кэп задал мне такие вопросы. Рация, блин, у меня на боку висит. Я не угробил аккумуляторы, я на связи. Пусть бы Кэп вызвал «Кольцо Два», да спросил бы у меня: - «Патроны есть, в бане когда был? Ты живой там хоть чуть-чуть?»
Когда время пошло на третьи сутки, то бешенство мне перекосило хлебало. Я решил, что если выживу, то непременно расскажу об этом. Зачем Кошкин, сцука, морил нас трое суток голодом и ЖАЖДОЙ на том сраном посту? Чего хотел достичь? Какую задачу мы могли в таком состоянии выполнить?
Если у Кошкина не было технической возможности прислать вертолёт, то пусть бы отдал подразделению приказ – пусть выделят 10 амбалов с фляжками и автоматами. Пусть шуруют в ущелье. Пятеро прикроют сверху, другие пятеро спустятся за водой. Потом наоборот. Кончится всё тем, что люди отопьются водой, поправят здоровые и вернутся на пост. Чего в этом херового? Почему Кошкин не отдал такой приказ? Был занят сверх меры или мозгов не хватило?
На третий день лежания я уже почти не просыпался. Находился в какой-то полудрёме-полукоме. Иногда кто-то приходил ко мне, что-то говорил. Говорили, что местные пацаны тайком уходили с поста в ущелье. Принесли из ущелья воды и теперь кто-то предлагал купить кружку воды за деньги. Мне такое поведение не понятно. Организовать группу, взять с собой фляжек, принести воды – это мне понятно. А устраивать такой сраный бизнес – не понятно. Полагаю, что такому «бизнесмену» следует нанести ранение и предложить перевязку за деньги. По-другому дебилов не научишь.
Кончилось всё тем, что через три дня нам дали команду на спуск. Наверное, дошло, что Черчилль уже не приедет. Или Кошкин протрезвел и вспомнил про Седьмую роту. Не знаю. Знаю, что через три дня пошли мы на этот хренов спуск. Больше я так не спускался никогда. Склон, по которому пять дней назад я поднимался, этот склон превратился в одну большую бесконечную полосу препятствий. Я не видел всю роту, я видел только десяток-полтора бойцов перед собой. Они не бежали вниз и даже не шли. Они телепались из стороны в сторону. Азамат несколько раз падал. Я думаю, что он терял сознание. Он не ныл, не скулил, не издавал никаких звуков. Только – хрясь, под ним подгибались ноги, как будто они были ватные, Азамат вещмешком об камни – дзынь! Там одно железо осталось в том вещмешке. Человек шел-шел, затем - хераксь железом об булыжники.
Не знаю кто падал или не падал ещё. Думаю, что падали. Азамат пацан упёртый и накачанный. В Баграме он качался каждый вечер с Рузи: бегал кросс, подтягивался, тягал самодельную штангу, плечики себе такие раскачал, ручки-ножки. Его имя в переводе с узбекского обозначает Воин, Витязь. Ну он такой, собственно и есть, как корабль назовёшь, так он плавать будет. Если падает крепкий, накачанный Азамат, то что говорить про остальных?
Азамат падал на спуске. К нему подходили шатающиеся бойцы, те, кто был ближе всех к месту падения. Бахрам каждый раз подходил. Пытался взять у Азамата автомат. Тот приходил в себя, автомат не отдавал. Его ставили на ноги, он снова шел, качался из стороны в сторону.
Ну кто, что за долбаный стратег, собирался силами такого подразделения выполнить хоть какую-нибудь задачу? А, сука, санитаров прислать на Пятнадцатый пост он не собирался?
Когда пришли в расположение, меня «накрыло». Я вынул из вещмешка и из рации аккумуляторы, сходил сдал их во взвод связи. Когда вернулся, то почувствовал, как под ногами вращается планета Земля. Я «поплыл». Картинка перед глазами смазалась, Володя Ульянов подошел ко мне, что-то говорил. То ли спрашивал плохо ли мне, то ли ещё чего-то бормотал. Думаю, что именно такое состояние испытывал Азамат на спуске. В таком состоянии он преодолел весь спуск и сам пришел в расположение. Это жопа, конечно. Не операция, а полная жопа. И ещё я думаю, что очень правильно поступил с миномётом. Хорошо, что нигде не шарился, а лежал и экономил энергию. Как будто, впал в зимнюю спячку. Если бы я этого не сделал, то не дошел бы обратно.