Ругенбрамс⁠⁠

Вы когда-нибудь слышали о городе Ругенбрамс?

Официально такого места не существует. Но стоит вбить его название в навигатор, и вы найдёте дорогу. Правда, двигатель вашего автомобиля заглохнет, как только вы увидите в тумане огни города. С этого момента ваша прежняя жизнь останется позади.

Первая глава здесь: Глашатай

Вторая глава здесь: Болтун

Третья глава здесь: Румия

Четвёртая глава здесь: Хелле

Пятая глава здесь: Уважаемый Герман Штраус

Шестая глава здесь: Вести Ругенбрамса

Седьмая глава здесь: Странные похороны

Восьмая глава здесь: Стук в дверь

Девятая глава здесь: Реальный мир

Десятая глава здесь: Житель Ругенбрамса

Одиннадцатая глава здесь: Большая рыба

Двенадцатая глава здесь: Разговор

Тринадцатая глава здесь: День перед выборами

Глава 14. Ответы

С наступлением вечера меня отправили в комнату — писать статью для завтрашнего выпуска. Возможно, последнюю в моей карьере журналиста.

— Возвращайся в полночь, — перед этим сказала Алма.

— Но как я узнаю, что она наступила? — спросил я.

— В Ругенбрамсе никто опаздывает, помнишь? — как-то грустно напомнил Болтун, — когда придёшь, тогда и полночь…

Едва я успел сесть за стол, как дверь отворилась и в мою комнату вошёл мужчина. Высокий, сутулый, с жилистыми руками. На нём был тёмно-синий мундир с жёстким воротником-стойкой, натиравшим шею до красна. На голове — фуражка с потёртым гербом, где лещ и косуля застыли на нём, словно в танце. В руках он крепко сжимал старый номер газеты «Вести Ругенбрамса».

Он неуверенно заговорил:

— Я прочитал вашу статью, где вы написали, цитирую: «если вы хотите что-то рассказать, приходите ко мне в трактир. Я вас выслушаю. Может, даже помогу». А потом: «Я уверен, найдутся те, кто захочет покинуть Ругенбрамс. Я покажу вам дорогу!»

Он посмотрел на меня так, словно ждал подтверждения моих намерений. Что я действительно готов выполнить свою часть этой необъявленной сделки. Я кивнул. Он удовлетворённо выдохнул и продолжил:

— Если я вам всё расскажу, вы… покажете мне дорогу отсюда? Я не хочу снова умирать. Но и находиться здесь… больше не могу.

Я откинулся на спинку стула.

Сказать, что я был удивлён — не сказать ничего.

С самого начала ругенбрамцы только и делали, что врали и мучили меня. Уверяли, что я обязан исполнять указы, хотя я даже не был жителем этого городка. Потом — выбросили в холодное море. А теперь вот — выборы. Бой насмерть с каким-то мальчишкой. И снова абсурд: побеждённый станет победителем.

У меня всё сильнее крепло ощущение, будто меня хотят принести в жертву.

Но зачем?

Однако вслух я спросил другое:

— Как тебя зовут?

— Ханс. Ханс Беринг. Я здесь полицейским работаю.

— Ну что ж! Рассказывай, Ханс Беринг.

Он снял фуражку, положил её на кровать и смущённо сел.

— Это долгая история. И, боюсь, я сам далеко не всё знаю, но постараюсь объяснить. А потом… вы должны будете показать мне, как покинуть этот проклятый город.

— Конечно.

— Тогда я начну…

***

— В Громком мире я жил в небольшой деревне недалеко от Копенгагена, — начал Ханс, — моей семье принадлежал небольшой заводик по производству пива, которое мы поставляли в несколько довольно известных баров столицы. Денег с лихвой хватало на безбедное существование, но не более того. Так я и жил, помогая отцу и брату. Вставал в пять тридцать утра и постоянно следил за температурой в бочках. Высокая — пиво будет жидким. Низкая — процесс встанет…

Его голос звучал спокойно, даже мелодично. Он говорил об этом так, будто уже вернулся туда. Мне пришлось прервать его, чтобы он окончательно не потерял связь с настоящим.

Ханс недовольно посмотрел в мою сторону, но продолжил:

— Как я уже говорил, я вставал рано, в одно и то же время. Но вскоре стал замечать, что мой будильник каждую ночь отстаёт примерно на восемь секунд. Таким образом, за неделю набегала целая минута. Конечно, мне его пришлось сменить, но это не помогло. Новый будильник очень скоро стал вести себя точно так же. А вместе с ним и часы в телефоне. У остальных членов моей семьи время шло нормально. Они даже посмеивались надо мной, что я, мол, подкручиваю их, чтобы попозже вставать.

— Как это связано с нашим…

— Слушайте дальше, — он нетерпеливо махнул рукой. — Я читал, что у некоторых людей есть… какая-то особенность. Магнетизм, что ли. И это влияет на работу электрических приборов. Ладно, — сказал я себе, — видимо, и у меня так. Даже смирился с этим. Но дальше стало куда страннее… Все вдруг начали повторять одно и то же выражение. Я сначала думал — сам себе что-то накручиваю. Но…

Он запнулся и замолчал.

— Какое выражение?

— Очень необычное… «Большая рыба».

— Я тоже сталкивался с этим, но уже здесь. Вы как, в порядке? — осторожно спросил я.

— Да. Нет… Сначала я думал, что это совпадения. Не знаю… Просто однажды за ужином мать вдруг спросила: «Тебе курицу или большую рыбу?» Она раньше никогда так не говорила. А через пару дней брат, возмущаясь моими попытками убедить его закупить другой хмель, выдал: «Ты что, возомнил себя большой рыбой?» Выражение ему совсем не свойственное. А ещё через неделю…

Он не договорил. Его пальцы заметно дрогнули.

— Что произошло?

— Незнакомец в баре. Положил мне руку на плечо и сказал: «Большая рыба всегда глотает мелких. Усёк?» И начал избивать меня… Когда его потом спросили, зачем он это сделал, — он не смог ничего объяснить.

Он отвёл взгляд, словно увидел что-то за окном. Там ничего не было.

— Я никак не мог понять, зачем они мне это говорят, — продолжил он. — Это сводило меня с ума. И вот однажды я возвращался ночью из Копенгагена домой. Шёл моросящий дождь. Трасса была тёмной, только фары выхватывали небольшой отрезок асфальта впереди. Но я хорошо знал этот путь, поэтому не особо волновался. Как вдруг прямо посреди проезжей части возник силуэт мужчины. Он закричал так, что даже сквозь шум дождя и закрытые окна я его услышал: «Большая рыба!» Я испугался, что собью его, резко вывернул руль и нажал на тормоз. Мой пикап перевернулся и полетел. Я болтался внутри, словно одинокий ошмёток тушёнки в пустой консервной банке, которую скинули с обрыва. Ремень впился в грудь, дышать становилось всё трудней. Последнее, что я увидел, — был капот. А когда очнулся, то оказался на совсем другой дороге, окружённый брошенными машинами. Тогда я ещё не знал, что это была дорога в Ругенбрамс. Сегодня прошло ровно три года с той ночи.

— Три года, — пробормотал я, пытаясь представить, каково провести их здесь. — Как вы до сих пор не потеряли рассудок?

— Я каждый день думал о доме. О семье. Это помогало. Мне так хотелось вернуться к ним…

— У вас хотя бы есть к кому, — вздохнул я, потом уже спокойнее спросил: — И что вы узнали за эти годы о Ругенбрамсе?

— Не так много, как бы мне хотелось. Но я могу попытаться объяснить вам, как здесь жить. Хотите?

Он посмотрел на меня с надеждой, немного беспокоясь, что я скажу «нет».

— Да. Давайте…

— Итак, первое правило, и, наверное, самое важное, к которому я пришёл, — это то, что вы должны оставаться в здравом уме. Если вы пообщаетесь с остальными жителями Ругенбрамса поближе, то поймёте, что все тут либо на грани безумия, либо уже её перешли. И как только житель сходит с ума, то он умирает. Штраус говорил, что после смерти у всех есть выбор. Либо возврат в Громкий мир с чистой памятью. Либо снова оказаться здесь. Сначала в виде голограммы, а потом, когда вырастят новое тело, — уже в этом теле.

— Подожди… тут же, вроде, смерть — это наказание за несоблюдение указов?

— Указы? Да, конечно, — улыбнулся Ханс, будто я сказал какую-то глупость. — Пока вы в своём уме, вы их и так будете исполнять. Ведь от этого зависит ваша жизнь. Но как только адекватность покидает ваш разум — вам становится всё равно. Соблюдать их или нет. Жить или умереть. Таким образом Ругенбрамс понимает, что вас пора убить. Так что второе правило очевидно: всегда соблюдайте указы.

— Понятно, — ответил я, — получается, это всё… не знаю, какой-то спектакль, чтобы лишить всех рассудка?

— Наверное… Отчасти, — он опустил голову. — Очень сложно понять, что к чему, потому что здесь все лгут. Может, потому что безумны. Может, потому что им всё это надоело, а умирать не хочется. Поэтому никому не верьте. И это последнее, третье правило.

— Даже тебе?

— Вполне возможно, — ответил он уклончиво. — Может, мне только кажется, что я говорю правду.

— Ясно... Так себе перспективы. А почему мэром можно стать только после смерти?

Ханс задумался, потом ответил:

— Это лишь моё предположение. Может быть, мэр становится выше всей этой системы. Может, даже как-то влияет на правила. Не знаю. Да и никто не узнает, пока сам не станет мэром. Наверное, поэтому Андреас так и стремится занять эту должность. А может, и нет… В любом случае, это всё, чем я могу поделиться с вами. Теперь… вы обещали рассказать, как мне отсюда выбраться?

Я посмотрел на него. Увидел, сколько в его глазах боли, и впервые по-настоящему понял, в какую передрягу попал сам.

Если раньше мне казалось, что всё это — интересно даже… местами весело, — то теперь я понял, чем рискую. И сколько уже потерял.

— Я покажу дорогу, — сказал я, — и сам пойду с тобой.

— Не думаю, что тебя так просто отпустят… — пробормотал Ханс.

— Попробовать-то в любом случае стоит…

Я решительно поднялся со стула. Достал чемодан со шкафа и поставил его на кровать.

Сложил внутрь все свои вещи: остатки книги Олафа, запасную рубашку, которую всё равно почти не носил, и небольшой запас нижнего белья. Следом вытряхнул из ящика стола мелочь — всякие записки с идеями, перо попугая, которое зачем-то подобрал, огрызки карандашей и пару шариковых ручек.

Потом вытащил бордовый халат с золотой вышивкой: «Ругенбрамс». Посмотрел на него и долго не мог решить — класть с собой или нет. Но почему-то именно в нём я неожиданно ощутил всю суть этого места. Хотя и не мог объяснить, какую именно. Я аккуратно положил его внутрь.

Немного постоял, пытаясь запомнить каждую мелочь, пока ещё мог. Взял чемодан и вышел из комнаты, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

Продолжение следует: пятнадцатая глава "Побег из Ругенбрамса" появится здесь в пятницу, 24 октября.

Автор: Вадим Березин

Спасибо, что прочитали. Подписывайтесь!

ТГ: https://t.me/vadimberezinwriter