Революция начинается в субботу. Часть 1⁠⁠

Перерывая документы, оставшиеся от старой работы, я как-то нашёл жёлтый листочек, приклеенный к замызганной тетради. Тут же вспомнил весьма занятную историю про лечение мужичка, который считал себя Лениным. У него был настоящий литературный талант. Вот, сами почитайте. И адресованную мне записку, и измышления пациента с целым набором отклонений.

Очень весело, на самом деле.

Уважаемый, Павел Игнатьевич,
Прошу обратить особое внимание на палату, где проживает Владимир Оськин (мужское крыло, палата №77), так как за ним были замечены негативные наклонности.
Во время вечерней проверки под диваном В. А. Оськина была найдена тетрадь с весьма интересными записками.
Обязательно к прочтению!
Прошу принять меры и отобрать у Оськина «Капитал» (а также всю марксистскую литературу) в срочном порядке!
Его рассказы могут быть предвестниками прогрессирования болезни, навязчивых идей и бреда.
Тетрадь прилагаю.
Прописать ему доп. дозу препарата *неразборчиво*
О.А. Замшелов
Печать

Товарищи!

Давно мы с Бледным готовились к этому дню. Победно точили украденные ложки, торжественно сплёвывали таблетки в унитаз, несгибаемо ныкались от санитаров в толчке и читали Маркса. Будем ли мы ждать избавления, когда нашего брата обещают удавить? На днях Бледного опять привязали к кровати и укололи аменазином! Хватит терпеть!

Настало время гнева! На Зимний!

«И опустилась рука его на неправедных сынов психдиспансера номер три». Первым в расход пойдёт Витёк. Этот чумазый чёрт вечно палил нас персоналу. Да, мы поймали его и жёстко поговорили – не помогло! А за «сотрудничество» Витька стали пускать в курилку. Завидно? Всем завидно! Но после падения крупного капитала мы переделим сигареты, а в курилку пустим народные массы!

И вот как будет!

Я тихонько крадусь по коридору. Пальцы сжимают заточку. Красная пелена на глазах. Серп и молот на красной пелене. Человек ещё дышит. Хватаю его за плечо и парой резких ударов кромсаю артерию. Кафель в крови. Торжество в груди. Не могу остановиться, но кто-то в ужасе орёт…

Орёт победный гимн интернационала!

Крестьяне с нами! Ур-р-р-а-а-а-а!

Вся власть – подневольному классу!

Рука продолжает наносить удары. Лицо уже не лицо, а каша. У Витька вытек глаз. Витьку плохо. Витёк умирает. А мне хорошо, мне приятно. Вот я – бессмысленный и беспощадный бунт!

За спиной слышу топот. Разговаривать уже не будут! Рубашкой и шприцом! Сначала попинают, потом подклют, потом удавят. А жизнь продать надо дорого!

Развернувшись, с яростным рёвом бросаюсь на первого. Мельком узнаю испуганную морду. Это Шавка. Мы его так и прозвали, потому что он любит лаять. Теперь у Шавки в щеке дыра. Он падает.

Вторая победа социализма!

Следом налетаю на крупного небритого мужика – Шелипов. Главный по надзору за мужским отделением. Самый злобный садист, которого только знал мир. Буржуазный прихвостень и моральный урод. И хоть он успевает схватить меня за робу, его пропитая печень легко принимает немного стали. Мясо чавкает, а Шелипов, охнув, падает, давя меня своей тушей. Но секунда (!), и я уже на ногах. Я встал, проклятьем заклеймённый. И посмотрел в глаза живого санитара.

-- Ты последний! Сложи шприц и переходи на нашу сторону!

Заточка победно вздымается вверх. Оглядываюсь.

За мной стоят народные массы: халаты, робы и рубашки. Шизофреники, параноики, дегенераты. Я командую, и они бросаются на слугу капитала. Он бежит, но далеко ему не уйти. Мы порвём его, порежем на кусочки и скормим свиньям. Потом мы пойдём в народ, подымем его. Довольно насмехаться угнетателям. Империалисты, сдавайтесь, потому что революция начинается в субботу!

В.И. Ленин