Рассказываем про «Мой дом» — одну из самых трогательных картин Художественного музея⁠⁠

Десятки художников изображали на своих полотнах минские проспекты и улицы, но Василий Сумарев стал первым, кто увековечил на картине собственный дом — старый барак возле Свислочи и рядом с железной дорогой. В 1970-х картина стала такой популярной, что полотно прямо с всесоюзной выставки в Москве приобрела Третьяковка, репродукции печатали в журналах, ее по достоинству оценила знаменитый министр культуры СССР Екатерина Фурцева. В чем же феномен картины «Мой дом», кто изображен на полотне и сохранилось ли это здание до сих пор? На эти вопросы мы получили ответы от самого художника Василия Сумарева и ведущего научного сотрудника Художественного музея Надежды Усовой.

Какое место в белорусском искусстве занимает Василий Сумарев?

Это наш живой классик. Он родился еще в довоенном Минске, в юношестве активно и успешно занимался прыжками с трамплина, но любовь к искусству все-таки победила — Василий поступил в театрально-художественный институт, связав всю свою жизнь с живописью. Беларусь потеряла талантливого спортсмена, зато приобрела прекрасного и самобытного художника.

Он написал много атмосферных пейзажей, эпичное полотно «Земля моей матери», яркую и красивую картину «Жаркий день. Тренировка пожарников», но настоящую известность и популярность ему принесла работа «Мой дом», написанная в 1972-м. О ней сегодня и поговорим.

— Сейчас Сумарев занял нишу старейшего, заслуженного белорусского художника, — говорит Надежда Усова. — Но несмотря на ряд ставших хрестоматийными работ, он все-таки звания народного не удостоился. Почему? Его у нас получали за гражданственные картины общенационального значения, а он — художник камерный, работающий в совершенно иной системе координат. По тематике Сумарев ближе к публике, ближе к семье, к конкретному человеку, чем к пафосной публицистичности. У него свое особое художественное видение, и это, возможно, помешало получить данное звание, хотя государство его не забыло — десять лет назад он был награжден орденом Франциска Скорины.

Василий Федорович — художник разноплановый. В нашем совсем новом выставочном корпусе сейчас можно увидеть его картину «Земля моей матери», на которой он изобразил Новогрудок. Это абсолютно эпический национальный пейзаж, однако его все равно все знают по картине «Мой дом», как Пукирева по «Неравному браку». Фактически Сумарев, как и Пукирев, стал художником одной картины, которая принесла ему известность. Он сам страдает от этого. Ведь многие не знают его других картин, хотя они не менее прекрасны.

Почему Сумарев решил на картине изобразить свой дом?

У художника, несмотря на тяжелые послевоенные годы, сохранились очень трепетные и теплые воспоминания о доме по улице Белорусской, в котором он прожил 26 лет.

— Мы когда-то все были детьми, — говорит художник. — А с возрастом то время мы еще более горячо воспринимаем.

Этот прямоугольный двухэтажный красный барак, покрашенный половой темно-бордовой краской, построили задолго до начала Второй мировой войны. Он находился в нескольких десятках метров от железной дороги, и жили там, как несложно догадаться, в основном работники «чыгункі». Родители будущего художника тоже были железнодорожниками. На каждую семью приходилось по комнате. Отопление было печное, удобств не было, и помыться жильцы ходили в баню, расположенную по ту сторону путей.

Это был дружный дом и район, в котором уживались и белорусы, и поляки, и русские, и евреи.

— Мы все были равны, и никакого антисемитизма у нас не было, — говорит Сумарев. — В нашем доме жила еврейская семья Свинкиных, и во время войны мама вместе с подругами прятали тетю Олю на чердаке от немцев.

Сумарев долго работал преподавателем в изостудии Дворца культуры камвольного комбината, и параллельно у него возникло желание написать картину про детство, главными героями которой станут сам дом и его жильцы. Причем написать захотел немного в наивной манере. Воспоминания связаны с детством, а поэтому, как считал мастер, язык передачи тоже должен быть другим — детским.

В 1970-м готовилась Всесоюзная выставка, посвященная 100-летию Владимира Ленина, и Сумарев решил принести свой эскиз на минский выставком.

— Я поставил работу перед членами комиссии, и один из художников старшего поколения сразу же сказал: «Ну что ты, Вася... Ты же писал такие великолепные городские, индустриальные пейзажи, а сделал такой детский рисунок», — рассказывает мастер. — В комиссии было человек 15, и среди них мою идею поддержал лишь Михаил Андреевич Савицкий. За мою работу проголосовал только он. Тогда в моде было другое искусство — соцреализм, а моя картина была совершенно другой. Но потом в Минск заключать договоры к выставке приехала московская комиссия, и, увидев мою работу, соглашение сразу со мной подписали.

Работа получилась крайне удивительной. Мальчишке на картине лет 10—11, время — 1949-й. Пытаясь показать свое детство, Сумарев, к примеру, в верхнем левом углу изобразил вертолет, что не очень характерно для конца 1940-х. Все изображенное на картине даже напоминает ностальгический сон, в котором человек рассматривает картинки из прошлого и миксует их с более современными деталями.

И как такую работу принял зритель?

Положительно. Картина считалась новаторской. Многие художники рассказывали в своих работах про города, которые строят комсомольцы, однако никто еще не посвящал полотен обычному бараку и его жителям. Оценила «Мой дом» и тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева.

— Про ее реакцию мне рассказывал [художник] Георгий Поплавский, чью работу тоже отбирали на выставку. Когда Фурцева пришла посмотреть картины, ей сказали: «Пришли работы из Беларуси. Есть вопросы по работе Поплавского „Браславские колхозницы“, вот работы украинской художницы Татьяны Яблонской и еще одного белорусского автора Василия Сумарева».

Яблонскую она разнесла, а про мою картину сказала: «Знаете, мне нравится. Вот флаг изображен, да и вообще картина веселая». Приняли хорошо.

В дальнейшем картина нередко участвовала в зарубежных выставках в Болгарии, ГДР, Польше, а репродукции частенько печатались в журналах и каталогах.

Кого художник изобразил на полотне?

В центре композиции — красный барак с советским флагом у входа, в котором бурлит своя жизнь. Кто-то гуляет во дворе, кто-то празднует и с любопытством выглядывает из окна. За домом виднеется железная дорога и Минская ТЭЦ-2, справа — старая водокачка. В действительности дом был в два раза шире, но ради композиции автор пошел на некоторые хитрости и решил его немного уменьшить, но это никак не сказалось на его восприятии.

Художник преимущественно изобразил реальных людей, проживавших с ним в одном доме. Расскажем о некоторых из них подробнее.

Начнем с того, что себя на картине Сумарев изобразил аж трижды. Так что мальчик на велосипеде, подросток, подтягивающийся на перекладине, и парень, рисующий на крыше, — это все Василий Сумарев.

Мужчина в кителе с медалями возле перекладины. Это Федор Васильевич — отец художника. С начала войны его направили в Россию, где пришлось обслуживать железную дорогу, а в 1944-м он все-таки попал на фронт, был командиром отделения разведки и участвовал в освобождении Прибалтики. Что делают чугунные гири возле него? Как объяснил Сумарев, его отец любил физические активности и до войны постоянно тягал спортивные снаряды.

— Он привил любовь к здоровому образу жизни мне навсегда, — говорит человек, которому в декабре исполнилось 83 года. — К примеру, сегодня я тоже делал зарядку и без этого уже не могу.

Кстати, отец стал одним из первых зрителей, увидевших картину. Работа ему очень понравилось. Свой дом, как и жителей, он узнал сразу, метафорично сравнив с красным пасхальным яйцом.

Две женщины на лавочке у входа. Это мама художника Марфа Васильевна и соседка — тетя Анюта. Окна ее комнаты, заставленной горшками с растениями, находятся прямо у входа.

К слову, если посмотрим чуть ниже, то увидим два веника у подъезда — это тоже реальная история. Как рассказывает Сумарев, у подъезда всегда было чисто и убрано.

Веселая компания в верхнем левом окне. А здесь жила семья друга Сумарева — Кима Шестовского. Он тоже стал художником, преподавал в художественном училище, но несколько лет назад друга Сумарева, увы, не стало. В этом небольшом сюжете он тоже изображен — уставший мужчина в белой рубашке смотрит вниз из окна, свесив руки с подоконника.

Интересная деталь — окорок и копченые колбасы, висящие за окном. Как объясняет художник, холодильников в бараке не было, и люди в бараках вот таким образом часто хранили свои продукты.

Коза. Сегодня горожанина этим можно удивить, но раньше при бараках — в сараях — жители держали и коз, и свиней, и кур. Дом Василия Сумарева — не исключение.

Как работа оказалась в Художественном музее?

«Мой дом» был так популярен, что картину приняла Третьяковка, откуда уже со временем ее передали в художественный музей в Ташкенте. Когда легендарная директриса минского художественного музея Елена Аладова узнала, что картины в Беларуси нет, то призналась Сумареву, дескать, работу просто проворонили.

— И тогда Елена Васильевна попросила, чтобы я подготовил что-нибудь и для нашего музея, — вспоминает художник. — А у меня в мастерской уже была готова копия картины «Мой дом» — решил устранить недочеты. Этот вариант 1973 года получился более сработанным, под нее сам вырезал из бука раму. Я эту версию предложил Аладовой, и на этом согласились.

Картина была выставлена в музее буквально сразу. По словам Надежды Усовой, она быстро стала популярной у минского зрителя, и люди нередко отправлялись по указанному на ней адресу (ул. Белорусская, 37) посмотреть на дом, который написал художник. Ее изюминка, как уже сказал сам мастер, — невероятно красивая резная рама со своим сюжетом и персонажами. На ней — вся семья Сумаревых: отец, мать, брат в ластах, нырявший в Свислочь, и сам художник. К слову, Сумарев сделал еще несколько версий «Моего дома», стараясь с каждым разом картину улучшить, изменить формат, вырезать другую раму. Две находятся у художника, еще одна — в Могилеве, в художественном музее имени Масленникова.

«Мой дом» — это шедевр?

Как считает Надежда Усова, данная работа — шедевр своего времени.

— Почему? Потому что на эту картину до сих пор откликаются сердца людей независимо от того, какого они возраста, — объясняет собеседница. — В ней Сумареву каким-то чудом удалось передать волшебный мир детства, житие обыкновенного городского мальчишки. Эта картина всегда останавливает зрителя. Ее интересно рассматривать, разгадывать и смаковать детали, додумывать истории каждой сценки. Нас совсем не смущает новый «наивный» способ изображения. Вспомним Пиросмани. В 1960-е Европа открыла картины хорвата Ивана Генералича, признанного гением наивного искусства, в 1970-х были выставлены работы нашей Алены Киш... А каким успехом всегда пользуются выставки Валентина Губарева, младшего современника Сумарева! Но в искусстве белорусских профессионалов такой формальный язык Сумарев открыл первым. Не зря «Мой дом» в 1990-х поместили на обложке многотомника истории белорусского искусства как символ живописи 1970-х.

А сохранился ли дом, который написал художник?

Нет. В 1980-х старый барак возле железной дороги по улице Белорусской снесли. Как объясняет художник, выглядел он невзрачно, и из проезжавших поездов это было заметно. На месте дома теперь дорога, рядом — столбик общежития БГТУ. Старой водокачки тоже давно нет. О прошлом Сумареву здесь напоминают разве что деревья и один сохранившийся домик неподалеку.

Несмотря на это, художник признается, что нередко приходит к месту, где когда-то стоял его родной дом, и вспоминает свое детство. Такая вот ностальгия по исчезнувшему месту, воспетому в своей самой известной картине.

В Беларуси картины Василия Сумарева выставлены в музеях Витебска, Могилева, в Национальной библиотеке... Что касается картины «Мой дом», она находится в постоянной экспозиции Национального художественного музея. Увидеть ее можно в любой день, кроме вторника.

Onliner.by