Практика по реанимации⁠⁠

Я был уже на третьем курсе медучилища. В программу нашего обучения входила практика по реанимации. Только не той реанимации, что мы все представляем услышав это слово: искусственная вентиляция лёгких и непрямой массаж сердца, а работа в отделении реанимации и интенсивной терапии.

Был июнь. Зелёная листва тополей, что росла вокруг больницы, уже не стесняясь заглядывала в больничные палаты. Больным такой вид за окном несомненно нравился - всё лучше, чем голые ветки, безобразно торчащие в разные стороны.

Я, в сопровождении трех моих "разномастных" однокурсниц, прибыл на практику в отделение реанимации нашей ЦРБ. Так уж водится в сельских районных больницах, что реанимация в них представлена всего лишь одной-двумя палатами, часто находящимися поблизости оперблока хирургического отделения. Близость ПИТа к оперблоку обусловлена необходимостью ведения больных после операции. Иными словами, больной от операции и наркоза некоторое время должен «отходить» в реанимации, а не в обычной палате. Но, иногда, в этом нет необходимости. Например, после аппендэктомии больного сразу отправляют в обычную палату.

На нашу беду и на радость персоналу отделения в ПИТе (палата интенсивной терапии) не оказалось ни одного больного.

- Ой, как хорошо, студенты пришли! - воскликнула постовая медсестра хирургии. - Будет кому шарики катать!

"Катать шарики".

Это, если изъясняться простым языком, изготовление тех самых ватных шариков, которыми "мажут попу перед уколом", а если сказать по-научному, то "производят обработку инъекционного поля перед инъекцией". Как красиво оказывается можно сказать иногда, правда?

Процедура катания шариков «сложная и трудоемкая до безумия», но, по мнению тех же самых медсестер отделений, нещадно эксплуатирующих бедных студентов, это самая важная процедура, которая будет необходима всем медицинским работникам в их будущей карьере. Катание шариков – это основа основ не только медицины, но и всего миробытия! Вот.

Для того, чтобы скатать шарик, необходимо кисть одной руки сложить в пустотелый кулак, затем, другой рукой от огромного куска ваты оторвать маленький кусочек, положить этот кусочек в пустоту кулака и указательным пальцем другой руки протолкнуть его вглубь кулака. Продвигаясь по такой импровизированной трубке, ватка скручивается, прессуется, приобретая очертания того самого ватного шарика, которым мажут попу. Затем берется следующий кусочек ваты, процедура повторяется. Когда кулак заполняется, то шарики скидываются в пакет. И все повторяется по-новой. Обычно, приходящие на практику студенты, сидят в холле отделения вокруг журнального столика и катают шарики.

За время учёбы я, наверное, накатал вагон этих шариков. Да что уж говорить! И сейчас на работе иногда приходится их катать.

Однажды, когда мы катали шарики в отделении, к нам подошла какая-то больная и, не видя чем мы занимаемся, спросила:

- А что это вы делаете?

- Пельмени вам на ужин лепим! - ответил я.

Весть о том, что в хирургии на ужин будут пельмени, мгновенно облетела всю больницу. Каково же было разочарование больных, когда на ужин оказалась геркулесовая каша на воде.

-А где же пельмени? – спрашивала меня та же больная.

-Не получились, – отвечал я, – мы же студенты пока что, и ещё не всё умеем.

Вот и в этот раз, увидев, что в ПИТе нет больных, мы разочарованно собрались "лепить пельмени".

Не судьба.

Где-то внизу хлопнули двери приемного покоя, тревожно прозвенел телефон на посту. Медсестра, ответив на телефонный звонок, что-то быстро сказала санитарке, а сама побежала в ординаторскую. Персонал отделения забегал, засуетился, загремели колеса каталки по неровному полу коридора, загудел лифт.

- Мальчика повешенного привезли! - крикнул кто-то в этой суматохе. - Одиннадцать лет!

«Одиннадцать лет... - эхом отозвалось у меня в голове. – Как такое может быть?». Я посмотрел на девчонок-однокурсниц. Их растерянные лица выражали испуг и любопытство.

Несмотря на всю суматоху, все же наблюдалась слаженность работы персонала - каждый знал что делать. В их действиях не было растерянности в отличие от нас. Мы реально растерялись. Хотелось чем-то помочь, но чем? Мы студенты и лезть нам куда-то, даже и с целью помочь, было страшно. А вдруг, я сделаю что-то не так? А вдруг, от моей помощи станет только хуже?

Мальчика подняли на лифте, и очень быстро увезли в палату интенсивной терапии. Туда же зашла медсестра, санитарка и реаниматолог.

Из палаты доносились команды доктора, а мы как заворожённые стояли за дверью и прислушивались.

Дверь палаты открылась, - медсестра пошла в процедурный кабинет за каким-то препаратом. В открытую дверь анестезиолог-реаниматолог увидел нас.

- Заходите, - сказал он нам. - Сейчас учиться будете.

Мы, сделав испуганно-любопытные лица, по стенке «втекли» в палату.

- Подходите, подходите, - сказал доктор. – Не бойтесь.

Мы подошли.

На огромной для его роста кровати лежал мальчик. Глаза его были закрыты, веки дрожали, сам он неистово метался, а руки и ноги его были привязаны бинтами к кровати.

В одно предплечье была установлена капельница. Из его рта торчала прозрачная трубка, к которой были присоединены гофрированные шланги, уходящие в недра аппарата ИВЛ. Он дышал. По крайней мере, аппарат искусственной вентиляции лёгких, подавая воздух, заставлял мальчика вдыхать, а выдох, осуществляемый тоже через интубационную трубку был с каким-то звериным рыком.

По мальчику было видно, что он из неблагополучной семьи: грязные ноги, грязь под ногтями, немытые волосы.

- А почему он мечется по кровати? - набравшись смелости, спросил я.

- Психомоторное возбуждение на фоне недавно перенесенной острой гипоксии головного мозга, - ответил врач.

Он показал на шею мальчика.

– Смотрите. Странгуляционная борозда.

На коже шеи проходила багровая вдавленная борозда от веревки, что сдавливала его детскую шею при повешении.

-Зачем он повешался? Почему? - наперебой начали причитать девчонки.

- Пока не понятно, – ответил врач. – вот придёт в себя, спросим.

- Он не умрет? – спросили мы.

- Не сегодня, – ответил доктор.

С поста пришла медсестра и принесла несколько ампул противосудорожного препарата.

Продолжение будет позже...

источник