Почему железнодорожнику нельзя задавать вопросы о работе?⁠⁠

В РЖД больше сотни специальностей. Все они настолько узкие, что каждый работник знает ровно то, что прописано в его должностной инструкции, но понятия не имеет, чем занят коллега.

Я каждый раз замираю, когда слышу:

– Маша, ты же железнодорожник, а скажи-ка...

Высока вероятность, что я не отвечу на ваш вопрос.

Я не знаю расписания поездов назубок. Не знаю, как купить по знакомству билет на море в августе. Не знаю, что означает набор цифр в вашем билете. И уж тем более не смогу объяснить устройство локомотива (вдруг и такое кого-то интересует).

Единственное, что я помню, так это ширину колеи — 1520 мм. Но это знание мне пока не пригодилось. А вы запомните, вдруг пригодится вам.

Недавно я ехала в фирменном поезде, в билет было включено питание: завтрак или ужин на выбор. Но как сделать этот выбор так и осталось загадкой. Ни проводник, ни начальник поезда, ни работник ресторана не смогли объяснить, где в РЖД-приложении та самая заветная галочка. А без нее питание по умолчанию превращается в ужин, даже если тебе очень сильно нужен завтрак.

Но уберем в сторону поезда с их железной логикой. Переместимся на остров.

Раз в год я сажусь в лодку и несколько часов гребу в сторону острова. Одновременно со мной в других лодках гребут мои бывшие и настоящие коллеги-железнодорожники. Вот уже больше 10 лет у нас есть традиция провожать белые ночи на Ладожских шхерах.

Мы занимаем целый остров, ставим лагерь, разводим костер и варим гречку, запивая ее байкальскими настойками. У нас впереди несколько дней и ночей бесконечных разговоров.

Говорим обо всем, но больше о работе.

Когда-то мы все сидели в одном здании. У каждого свой круг обязанностей и своя должностная инструкция. Я лишь догадывалась, что происходит там за стеной. А что делается этажом выше и вовсе было тайной, покрытой мраком.

И все-таки мы как-то варились в этом общем котелке.

А потом судьба нас раскидала: кто-то ушел, кого-то ушли.

Но до сих пор мы продолжаем встречаться на затерянном острове и ведем свои разговоры, вспоминаем о работе, о тех нелепых ситуациях, которые происходили, о тех невероятных победах и промахах, которые случались. У каждого они свои, эти истории. Но все вместе они звучат как что-то очень настоящее, важное и даже правдивое.

Я слушаю Санька с его историями о релейных шкафах и киваю, не понимая ни слова. Я слушаю Пашку, как он настраивал свои маршрутизаторы, и мне представляются эти огромные шкафы с мигающими лампочками. Я вижу, как Макс насаживает червяка на крючок под воспоминания о работе в ночную смену, и начинаю засыпать...

А потом мне подливают байкальской настойки, и все снова становится хорошо. И очень понятно. И даже местами смешно.

Не спрашивайте железнодорожников о работе. Они вам не ответят. А лучше приезжайте к нам на остров, у нас тут много узкопрофильных специалистов.