Отец⁠⁠

Весь сорок пятый, ждали мы с войны отца,

Тот не вернулся. Мать проплакала глаза.

А через год пришла вдруг радостная весть,

Он слава богу был живой. Знать Бог то, есть!

Как оказалось, там, в Берлине, взяв рейхстаг,

Отец повздорил с особистом. Вышло так…

А особист не унимался, всё грозил,

Ну и отец мой не сдержался. Застрелил…

Его, конечно, взяли тут же под арест.

Узнав, что жив он, мать целует слёзно крест.

«Бог даст, - мне шепчет, - как ни будь уж отсидит,

Батёк рукастый твой. Срок быстро пролетит».

Отец писал нам: «Вот за что я воевал?

За что скажите, кровь свою я проливал?!

Чтобы какой-то там гадёныш тыловой,

Меня солдата, да при всех, под зад ногой?!

Он генеральский чей-то сын был. Знаю я.

Комбат пытался ведь вступиться за меня.

Не получилось. И тогда он мне сказал:

«Я эту мразь сейчас и сам бы расстрелял…»

Отец до воли не дожил, не дотянул,

Но перед смертью, вскользь, в письме упомянул.

Что не жалеет о поступке том, своём,

К сему добавил: «И греха не вижу в нём…».