Остров осьминога (глава 5 из 15, часть 2)⁠⁠

Впереди шагал Скороход, и Мигель, как закончил спрашивать, оценил преимущество его ног. Он действительно умел ходить очень быстро. Бароссо даже стало интересно, насколько быстро он сможет бегать.

Они прошли центральную площадь, оставив справа территорию, на которой жили азиатские кланы. Мигелю говорили, что там царит какой-то строй, пришедший из глубины веков. Дорога вела их к свалке.

Вскоре они увидели горы мусора. Но так было только на первый взгляд. Для внешнего мира это был мусор, а для острова Осьминога это был клад. Когда-то остров использовался и как свалка, а потом, когда на нем стали строить тюрьму, во время стройки мусора только прибавилось. Всё сложили в одном месте, и появилась свалка.

Они шли по мусору, обходили горы мусора и дышали мусором. По пути они видели несколько человек, которые копались в кучах отходов в надежде найти что-то ценное.

Путь не был легким. Но Скороход, благодаря своим длинным ногам, перешагивал через большую часть препятствий. Мигель, благодаря военной подготовке, тоже преодолевал путь, не испытывая особых сложностей. Но Бароссо больше всего удивила Анна. Казалось, что она вообще не заметила, что гладкие и удобные дорожные плиты сменились на горы труднопроходимого, постоянно проваливающегося под ногами мусора. Она двигалась все так же легко, не уставая, не испытывая затруднений, просто не замечая.

Мигель понял, почему доктор Свамп был так озабочен проблемой изгоев. Если такие измененные люди, без побочных эффектов мутаций, появятся, то обычный человек станет не нужен. Наверняка и джимодули можно будет выращивать в изгоях в большем количестве без вреда для здоровья.

Анна представляла собой угрозу. Вот почему люди так ненавидели изгоев. Каждый из них был самой непосредственной угрозой. И не в том плане, что может убить здесь и сейчас, а в том, что человек в своем первоначальном облике станет не нужен и вымрет. Люди понимали это на подсознательном уровне и всей душой ненавидели изгоев, хотя сознанием даже не понимали, почему.

Свалка закончилась резко. Они обошли очередную кучу мусора — и всё, сразу чистые дорожные плиты и за ними жилой квартал. Но это уже была территория изгоев, на которую не допускался никто, кроме представителей этого вида. Квартал Изгоев окружал высокий бетонный забор с единственными воротами. Проникнуть в другом месте становилось проблематично.

Мигель подумал, что не хочет попадать на территорию изгоев, как-то она слишком жутко выглядела. Он не смог бы даже себе объяснить, что здесь не так. Только какое-то шестое чувство опасности тревожно очнулось ото сна. Какие-то незначительные мелочи, неуловимые глазу и сознанию, витающий в воздухе запах опасности, животные инстинкты, просто кричащие «беги!». Всё это давило на психику.

В воротах их встретили два изгоя, более-менее похожие на человека. У одного были присоски на руках, как у кальмара, но в остальном он был обычным человеком. У второго на лице прослеживались черты семейства кошачьих. Вертикальный зрачок, странные по форме усы, застывшие между человеческими и кошачьими, острые верхние и нижние клыки, которые уже не могли скрыть губы, заостренные и мохнатые уши. Но других признаков мутаций видно не было. Даже на руках остались ногти, а на ногах превратились в кошачьи когти.

Скороход подошел к ним, и они о чем-то быстро поговорили. А потом изгои позвали Анну к себе, и она пошла. Мигель смотрел ей вслед и в ее спине видел напряжение. Она боялась и не знала, что с ней будет. Но покорно следовала своей судьбе и не сопротивлялась. Ее буквально выдрессировали в лаборатории, подумалось Барросо. Изгои приняли Анну, и один даже приобнял ее, провожая вглубь квартала. Мигель надеялся, что ей там будет лучше, чем на базе корпорации. Возможно даже, что она сможет хоть немного пожить, а не существовать.

Ближе к вечеру он вернулся в больницу, но доктора не нашел. Информации были крохи, и надежд на ее появление было немного. Оставалось только опрашивать вновь прибывших. Если повезет, то один из них скажет хоть что-то, если, конечно, будет знать и захочет рассказать.

Так проходили недели и месяцы. Бароссо трудился в больнице и преуспел в своей работе. Совсем скоро он стал заместителем Свампа почти по всем вопросам. Доктор медленно, но последовательно обучал его своей работе. Он учился промывать и зашивать раны, отличать растяжения от вывихов и переломов и лечить каждую из травм. Гораздо сложнее стало сшивать поврежденные вены или связки. С этим Мигель долго возился, и со временем освоил на неплохом уровне. Но до доктора ему было далеко. Свамп, казалось, знал всё про организм человека. Он сходу мог определить большинство травм и всегда оказывался прав. При этом он каждый раз проверял первоначально поставленный диагноз. И только когда полностью удостоверится в своей правоте, начинал лечение.

Мигель стал почти своим в больнице и на острове Банд. Теперь он знал почти всех и каждого, причем многие прошли через его руки и были вылечены им. Бароссо старался никому не отказывать в помощи, и его ценили за это. Он даже стал замечать, что с ним здороваются почти так же, как со Свампом.

Отдельной статьей шла Нинель. Эта безумно красивая и притягательная женщина будила в нем что-то необъяснимое. Он всю свою жизнь прожил один. Сначала Дом ребенка, потом академия, затем служба. Он привык к этому состоянию ответственности только за себя и никого больше. Он привык возвращаться в свой жилой модуль, в котором, кроме него, никто не живет. Но Нинель. Она путала все его мысли. Он не был затворником или монахом. У Мигеля, как у любого жителя мегаполиса, были встречи с женщинами. Об этом даже специально заботилась корпорация. Возможно, что у него были и дети, но он о них не знал. Но ни одна женщина не будила в нем столько заботы и желания.

В мегаполисе не было никакой нужды создавать какие-либо союзы. Было несколько пар на весь мегаполис, которые жили вместе и называли себя семьей. Но их было ничтожно мало. Город был городом одиночек, и всех это устраивало. Никаких обязательств, никаких обязанностей и привязанностей. Каждый делает то, что он сам захочет. Мужчины и женщины встречались, спаривались и разбегались по своим углам. Если появлялись дети, то корпорация брала всю заботу о них и о матерях. Выплачивались большие премии родившим, дети отправлялись в Дом ребенка, после родов женщине давали время на восстановление, а потом опять за работу. Были и те, кто сделал рождение детей своей работой. С учетом размера премий они могли хорошо существовать. А корпорация всячески поддерживала рождение детей. Ходили слухи, что в воду подмешивают какое-то вещество, которое влияло на мужчин и женщин, чтобы дети рождались чаще. Но слухи не подтвердились. Но учитывая, что Мигель знал о принципах действия корпорации, вполне возможно, что следы просто скрыли. Или корпорация сама распространила этот слух, этим она тоже занималась с удовольствием и с достаточной периодичностью.

Нинель так же, как и Бароссо, находилась в замешательстве. Они несколько раз переспали, но, по большому счету, это ничего не значило. Они не имели прав друг на друга и не знали, как поступить в этой ситуации. Мигель замечал, как она в столовой откладывала для него самый большой кусок или накладывала в тарелку чуть побольше, чем остальным. Доктор Свамп тоже замечал это, но, как всегда, скрывал свои мысли за улыбкой, которую сложно было интерпретировать. Что творилось у него в голове, знал только он сам.

В таких условиях Бароссо и вел свое расследование. Он постоянно ходил на причал и встречал изгоев. Теперь их никто не бил, но обижать и издеваться продолжали. Все изгои сразу направлялись к нему, а он провожал их к новому месту жительства. Мигель познакомился со всеми прибывшими и задавал каждому из них вопросы. Удалось выяснить, что изгоев создавали только на одной базе, на той, на которой работал доктор Свамп. Остальные были единичными экспериментами отдельных корпораций, делающих жалкие попытки конкурировать с «Аспирати». На входе к Бароссо уже не относились подозрительно, и даже немного разговаривали. Мигель планировал потихоньку втереться в доверие к изгоям, и, возможно, тогда он сможет разгадать загадку Свампа.

За это время Бароссо видел мутации всех видов и разной степени тяжести. Многие люди были изуродованы до неузнаваемости. Представьте себе любое животное и скрестите его с человеком, и вы получите внешний вид изгоя. Люди, кожа которых изменилась и стала змеиной, клыки, выделяющие яд, вертикальный разрез зрачков, и при этом хрупкие кости. Человек, у которого из плеч растут не только руки, но и щупальца осьминога, а рот стал круглым с двумя большими жесткими черными треугольными зубами. Обросший шерстью человек-волк, со всеми необходимыми признаками в виде зубов, когтей, хвоста. Бычьи рога, растущие из головы, и стопы ног, ставшие копытами, на которых очень неудобно передвигаться. Пальцы, между которыми появилась перепонки, удлинившийся язык, зеленая кожа, покрытая бородавками. Недоразвитые зародыши крыльев, торчащие из спины, перья, растущие кучками по всему телу, изменившийся череп, вытянувшийся вперед, облегченные кости и общий вес тела, изменившаяся челюсть, ставшая похожей на клюв, и не помещающиеся в нее не изменившиеся человеческие зубы. Длинные сильные ноги, покрытые странного вида кожей, со сгибающимися в обратную сторону коленями, уменьшившиеся в размерах руки и длинная тонкая шея. Всё, что вы сможете только себе представить, Мигель видел своими собственными глазами и в непосредственной близости. Многие эксперименты приводили к тому, что человек не только менялся внешне. Изгои действительно становились сильнее, быстрее, выносливее или прочнее. Человек-бык впечатлил своей силой, когда они с Мигелем шли по свалке. Он поднял металлический прут и согнул его без какого-либо видимого напряжения. К тому же весил он примерно триста килограммов. И эти килограммы были наполнены тугими, как канаты, мышцами. Бароссо не переставал встречать изгоев и без побоев провожать их в квартал. С некоторыми он даже не смог поговорить, так как или челюсть, или язык, или горло, или любая другая часть голосового аппарата была сильно изменена. Они могли только нечленораздельно мычать, стрекотать или щелкать клювом. Разобрать что-либо было невозможно, и Мигель переходил на вопросы, на которые можно было ответить кивком головы.

Но встречались и те, кто мало отличался от людей. Таких изгоев было немного, но они были. Отличались от обычных людей, как правило, одной, иногда малозаметной, деталью. Немного измененное строение костей, глаз, рук, ног. Или совсем незаметное под одеждой изменение. Так, у одного изгоя была укреплена грудная клетка и живот более мощными дополнительными ребрами. Мигелю подумалось, что ножом такую защиту не пробить. Он общался с ними и замечал, что к таким изгоям на базе относились лучше. Конечно, не как к людям, но как к очень ценным подопытным. Их даже выводили гулять на свежий воздух, да и в целом намного меньше зажимали в жесткие рамки. Их тренировали, давая навыки, которые им нужно было проверить, и испытывали. Многие подопытные показывали хорошие результаты, за что их вознаграждали, как дрессированных собак, — самыми обычными вещами, доступными любому свободному человеку. Но главные изменения были не снаружи, а внутри у таких изгоев. У них менялись внутренние органы, кости, мышцы, сухожилия и гормоны. Они становились более выносливыми, сильными, ловкими и быстрыми. Мышцы сокращались быстрее и мощнее, сухожилия и связки выдерживали огромные нагрузки. Кости были укреплены, а у самих изгоев появились инстинкты, похожие на инстинкты животных. Иногда они реагировали мгновенно и не осознавая этого, а потом сами не могли объяснить, как так случилось.

Но даже не это было самым интересным. Мигель всё больше и больше углублялся в свое расследование и стал замечать другое и задавать другие вопросы. Оказалось, что изгои не только физически сильнее обычного, не агентированного, человека, но и обладают незаурядными способностями. Некоторые были невосприимчивы к ядам, другие обладали мощным и развитым интеллектом, третьи могли регенерировать ткани организма с потрясающей скоростью. А некоторые обладали… можно назвать их магическими свойствами, которые не всегда поддавались объяснению, тем более, если не знать их мутаций. Например, был изгой, способный выдерживать мощнейшие разряды электрического тока. При этом он мог накапливать заряд в себе, а потом выпускать его. Такую способность ему дала железа электрического ската, измененная и пересаженная в его тело. Об этом Бароссо рассказал один из прибывших изгоев. Электрический мутант уже был серьезным шагом к созданию живого оружия.

Как понял Мигель, корпорация «Аспирати» серьезно продвинулась в изучении и создании мутаций. Он уже не сомневался в том, что опасения доктора Свампа небезосновательны.

В одну из очередных «чисток» Мигелю встретился необычный изгой. Им оказался человек с вживленными генами ящерицы, но почти без внешних признаков проявления этого. Изгой, скорее всего, так и не был бы раскрыт, если бы не «чистка». Как часто случалось, в толпе вновь прибывших нашелся смелый, наглый и глупый, который стал перечить встречающим. И началось избиение, за которым издалека наблюдал Бароссо. Когда дело дошло до нераскрытого изгоя, то несколько ударов пролили его кровь, которая не была похожа на человеческую. Она представляла собой совокупность двух не смешивающихся субстанций, одна красного цвета, а другая зеленого. Они вытекали из одной и той же раны, не смешиваясь, а растекаясь, как будто отдельно друг от друга. Как только люди Светлого это заметили, то сразу позвали командира, а тот кликнул Мигеля.

Изгой, как выяснилось, имел ярко выраженные способности к регенерации. Раны затягивались на глазах. Те несколько рассечений, которые изгой успел получить от людей Светлого, быстро срастались и исчезали, как будто их и не было. Бароссо помог изгою подняться и повел его в сторону квартала, который станет для последнего домом.

Изгой, помимо того, что залечил все свои раны через десять минут, заметно похудел. Как выяснилось. его зовут Карат.

— А ты что так похудел? Практически на глазах, — спросил Мигель.

— Когда я залечиваю раны, то мне надо очень много есть. Если я не ем, то могу и умереть, так как организм для получения энергии сжигает все внутренние резервы, а потом берется за мышцы и внутренние органы. Так получилось, что инстинкт самосохранения работает не так, как у обычных людей.

Как Бароссо не вглядывался, никаких внешних изменений заметить в Карате не мог. В это время изгой продолжал:

— Меня часто травмировали, и я уже привык. Всё мое существование было для того, чтобы ставить надо мной опыты, связанные с причинением вреда моему организму и наблюдением, как я восстановлюсь. Ко мне подключали целую кучу проводов, а потом меня хорошо кормили. Намного лучше, чем остальных, — Мигель сначала не поверил своим ушам, но он явно расслышал нотки гордости в голосе Карата.

К концу разговора Бароссо окончательно утвердился в своем предположении. Многие изгои были взрослыми детьми. У них были повзрослевшие тела, но совсем детское мировоззрение. И Карат в этом случае был не одинок. Проанализировав все свои предыдущие встречи, Мигель пришел к выводу, что многие изгои сознанием были детьми. А значит, верили во всё, что угодно, и могли совершать странные с точки зрения взрослого поступки.

Вечером того же дня Мигель смог поговорить с доктором Свампом и обсудить свое открытие.

— Я знаю об этом. Дело в том, что им не приходится принимать решения, а значит, и не было возможности стать взрослыми. Они не видели самостоятельной жизни. Всё время на базе «Монтис» о них заботятся, за ними убирают и воспитывают. Поэтому у них такое сознание. И это для нас очень опасно.

— Почему? — спросил Мигель.

— Потому что, когда их станет очень много, а их уже сейчас достаточно, то достаточно, чтобы нашелся один сильный и умный лидер для взрыва.

— Какого взрыва?

— Взрыва насилия на острове Осьминога, — ответил доктор. — Если всех изгоев объединить, собрать воедино, распределить по командам, дать им цель, в которую они поверят, и назначить врагом людей, то всему острову придет конец. Начнется самая настоящая война. Война людей и изгоев, причем в тотализаторе я бы поставил на последних.

— Чем же изгои лучше людей?

— Ну, для начала они физически сильнее, быстрее и крепче нас. Во вторую очередь у нас почти нет самого главного, что давало нам преимущество всю нашу историю над другими видами — это оружия. У нас есть ножи, топоры, у некоторых, как у тебя, боевые аугментации. Но в ближнем бою нам будет очень сложно с ними совладать. А у нас, я имею в виду, у людей, почти нет огнестрельного оружия. Есть совсем чуть-чуть у администрации, но мастер, который умел изготавливать его, уже умер. Осталось совсем немного патронов, и взять их больше негде. А значит, оно нам не поможет. И самое главное, так как сознанием они дети, то если им объяснить, как с ними обращались, что их содержали как зверей и ставили над ними опыты, то при правильном подходе можно вырастить в них лютую ненависть. И тогда они будут рвать нас руками, зубами и всем, чем только смогут. А благодаря их мутациям у них это будет хорошо получаться, к тому же среди них есть те, кого обучали и воспитывали как военных. А значит, они могут выстроить нечто наподобие армии.

— Это всё я знаю и понимаю, — ответил Мигель. — Самый главный в этом случае вопрос — смогут ли люди выступить как единое целое. Всё будет зависеть в первую очередь от этого.

— Перебивать нехорошо, — заметил Свамп, улыбаясь. — Как раз это я и хотел сказать. Выступление единым кулаком очень маловероятно. Если ты заметил, то мы сами разделились. Мы сами образовали группы и отделились от других групп. Нам бы жить всем вместе и стараться улучшить свою жизнь и жизнь других, но мы люди. И этим всё сказано. В любой ситуации мы найдем, чем мы лучше, чем другие, будь это цвет кожи, расовая принадлежность, культурные или политические взгляды, вера — неважно. Это станет тем, что мы поднимем как флаг и скажем, что остальные хуже нас. Так было всегда. Говорят, что в истории несколько раз пробовали построить общество без этого, но все попытки провалились. Иногда общества разлагались извне, иногда изнутри, но всегда конец был один. К тому же люди недалеко ушли от своих далеких предков, которые сжигали других людей на кострах по любому поводу. Мы тоже это делаем, слепо веря, что наше дело правое, а кто с нами не согласен — враг.

Мигель глубоко призадумался. Теперь у него появилось еще одно задание, которое он дал сам себе. Выяснить, не готовится ли в квартале Изгоев война.