О ТОНКИХ МАТЕРИЯХ
Говорят, великий русский композитор Сергей Рахманинов сначала не понял русскую революцию и уехал в Швецию. А потом понял и переехал в Америку.
Бывал он и в Европе, где навещал своего давнишнего знакомого Ивана Бунина. Лишённый российского гражданства писатель жил тогда в уютном городке Грасс, в Приморских Альпах, неподалёку от Ниццы. Среди его домочадцев была Галина Кузнецова — женщина тонкой красоты и прекрасных личных качеств. Её "Грасский дневник" после издания стал одним из важнейших источников информации о жизни первой волны русских эмигрантов во Франции.
Среди прочих там есть заметка 1930 года о том, как Рахманинов рассказывал Бунину о своём первом и единственном визите ко Льву Толстому:
Это неприятное воспоминание. Было это в 1900 году. Толстому сказали, что вот, мол, есть такой молодой человек, бросил работать, три года пьёт, отчаялся в себе, надо поддержать…Играл я Бетховена. Кончил, все вокруг в восторге, но хлопать боятся, смотрят, как Толстой? А он сидит в сторонке, руки сложил сурово и молчит. И все притихли, видят – ему не нравится… Ну, я, понятно, стал от него бегать. Но в конце вечера вижу: старик идёт прямо на меня. «Вы, говорит, простите, что я вам должен сказать: нехорошо то, что вы играли». Я ему: «Да ведь это не моё, а Бетховен», а он: «Ну и что же, что Бетховен? Всё равно нехорошо. Вы на меня не обиделись?» Тут я ему ответил дерзостью: «Как же я могу обижаться, если Бетховен может оказаться плохим?»
Ну и сбежал. Меня туда потом приглашали, и Софья Андреевна звала, а я не пошёл. До тех пор мечтал о Толстом, как о счастье, а тут всё как рукой сняло! И не тем он меня поразил, что Бетховен ему не понравился или что я играл плохо, а тем, что он, такой как он был, мог обойтись с молодым начинающим, впавшим в отчаяние, которого привели к нему для утешения, так жестоко! И не пошёл.
Утешил меня потом только Чехов, сказавший по-врачебному: «Да у него, может быть, желудок в тот день не подействовал, вот и всё. А пришли бы в другой раз – было бы иначе». Теперь бы я побежал к Толстому, да некуда…— Вот, Сергей Васильевич, этим последним вы себе приговор изрекли! С начинающими, молодыми жестокость необходима. Выживет — значит, годен, если нет — туда и дорога, — прокомментировал рассказ Рахманинова Бунин.
— Нет, Иван Алексеевич, я с вами совершенно не согласен. Если ко мне придёт молодой человек и будет спрашивать моего совета, и я буду видеть, что моё мнение для него важно, — я лучше солгу, но не позволю себе быть бесчеловечным. <...>
По словам Галины Кузнецовой, гость долго спорил с хозяином. Бунин отказывался судить Толстого по обычным меркам и требовал признать, что Лев Николаевич понимал музыку...
...а Рахманинов заявлял, что "музыку Толстой понимал плохо, и что в его "Крейцеровой сонате" вовсе нет того, что он в ней находит".
Вот и пойми теперь, кто был прав: один из величайших музыкантов ХХ века или лауреат литературной Нобелевской премии. А может, правы были оба.