Нитобэ Инадзо: — «УМЭ»⁠⁠

Перевод эссе «Умэ» (яп. Слива) из книги писателя, преподавателя, экономиста, дипломата и политика Нитобэ Инадзо: «Мысли и очерки», 1909 год.

Аива Кацуси. «Красная и белая сливы в лунном свете» («Маленькая белая слива»)

Наступил сезон умэ, а вместе с ним пришёл черёд пения камышовки* и пробуждения той поэтичности, что дремлет внутри нас. Я очень люблю сладко благоухающую умэ — самую раннюю среди цветов, что распускается, когда земля ещё холодна, деревья укрывают снежные хлопья и завывает пронизывающий северный ветер. Всякий раз, когда я смотрю на неё, то восхищаюсь её стойкостью. Сколько раз я задавался вопросом: обязана ли она своей красотой и ароматом этой стойкости, или же те существуют, несмотря на условия, которые прочие цветы ощущают ужасными невзгодами?

* Короткокрылая камышовка (яп. угуису) или «японский соловей» — маленькая серовато-бурая певчая птичка. В переводах японской поэзии традиционно передаётся как соловей, хотя это и не верно. — Здесь и далее примечания переводчика.

Есть цветы и цветы, и все они по-своему претендуют на нашу привязанность; у каждого есть собственный любимец. У того, кто преклоняется перед умэ совершенно иной нрав, нежели у того, кто хранит в своём сердце сакуру. Сакура для многих — она демократична. Её очарование наиболее поразительно, когда она видна en masse. Умэ же — для немногих, так сказать, для посвящённых. Её изящество больше всего ощущается, когда мы стоим под единственным деревом — это сродни учёности. Она была любимым цветком Митидзанэ*.

* Сугавара-но Митидзанэ — известный поэт, учёный и государственный деятель эпохи Хэйан (794-1185), после смерти обожествлённый как покровитель наук и школ.

Один садовник однажды сказал мне — те, кто нередко посещают сады умэ совершенно не схожи с теми толпами, которые стекаются посмотреть на сакуру; и добавил, что любители умэ появляются вновь, когда хаги* и клён предстают во всей своей сдержанной красоте и осенней пышности.

* Хаги — японское название леспедецы, растения из семейства бобовых с небольшими, но изящными розовыми цветами. Хаги входит в число «семи осенних трав» и считается предметом осеннего любования.

Я слышал, что в Цукигасэ, классической роще умэ, деревья часто вырубают. Должно быть бессердечны те, кто совершают подобные опустошения среди деревьев, таких почтенных и таких очаровательных. Когда я услышал об этом, мне захотелось осыпать проклятиями этих крестьян-вандалов. Что сделали умэ, дабы заслужить такую тяжкую судьбу? Разве перестали они приносить плоды, как некая смоковница в старину? Разве их цветы потеряли свои краски и аромат, или — неужели люди позабыли радость своих отцов, когда те сидели под собственными умэ и соснами? Возможно ли, что вкус этой нации настолько изменился — и теперь к её эстетическому чувству более не взывают ни узловатый ствол, ни покрытая мхом кора? Но не поэтому происходит разорение девяти рощ Цукисагэ. Если бы вы потребовали ответа, я бы сказал — в основе бедствия лежит каменноугольная смола. Чёрная вязкая каменноугольная смола дала германцам красную анилиновую краску, которую они продают нам по такой низкой цене, что то красящее вещество для киотского шёлка, ранее добываемое из плодов умэ, уже не окупает уход за деревьями. Отсюда и эта дилемма — либо отказаться от умэ, либо от красного и розового цвета, что придают очарования изяществу наших девичьих нарядов. Некоторые предпочтут месяц цветения умэ, в то время как другие — возможно, числом куда многочисленнее, — разнообразные оттенки красивого наряда. Лучше отпустить преходящее удовольствие сезона умэ, скажут они, чем отказаться от ярких красок девичьих платьев. Немногие же ответят на это — если речь идёт лишь о пигментах, нас можно убедить ради топлива бросить в печь всю рощу Цукигасэ, но нам будет её не хватать намного сильнее, чем красок! Благоухание покинет нас, чего не сможет возместить никакой другой цветок. Камышовка не будет садиться на разорённые пни. Музы, неравнодушные к умэ, больше не одарят простодушного деревенского паренька или образованного поэта песнями, трогающими сердца людей. Разбогатев на золоте за счёт импорта анилиновых красок, мы станем намного беднее душой. Что касается меня, я приветствую прогресс в торговле и промышленности, но когда неизбежная цена его приобретения — умэ, мне приходится дважды подумать: купить ли кусок материи, окрашенной в красный цвет, или синего шёлку.

Накаяма Сю:гакудо:. «Белая слива и камышовка».

Правила сообщества