Необычная работа
Кем только в своей жизни я не работала!
И всё в корыстных целях – ради денег.
Не то чтобы сколотить состояние, так – прокормиться. До следующей работы.
Если честно, а врать не хочется, мне не довелось работать врачом, любого профиля, но не ввиду отсутствия образования (теперь, говорят, это не препятствие), а потому что нет вакансий.
Хороший, выдержанный, врач в провинции (а я оттуда) к тридцати-сорока годам совмещает в себе уйму профилей. И не только близлежащих, но и далеко расположенных: взрослый, матёрый ЛОР - не только окулист и стоматолог, но, если надо, и гинеколог, и проктолог и т.д.
Ещё я не работала капитаном дальнего плаванья, и напрасно -интересная работа, но на родине просто негде плавать. Сплошные леса и поля.
Основную часть своей жизни я выдавала кредиты (который сама никогда не возьму), продавала чужую недвижимость (ввиду отсутствия своей), писала анализы (которые никто не прочтёт, но это здорово поддержит производителей бумаги) и заполняла офисное пространство иными интересными способами. Конечно торговала, преподавала и т.д. В рамках квалификации присвоенной ВУЗом («Менеджер» или «Маркетолог» - надо поискать диплом).
К сожалению, прикладных навыков во мне не было.
Но, съёмное жильё в Санкт-Петербурге толкает на личностный рост – и я взрастила в себе повара ленинградского, обыкновенного. По понятным тараканьим причинам – тепло, еда и, наверное, заплатят.
Повара в СПб нарасхват! То ли дела менеджеры…
Главное - разместить резюме и выделиться в нём среди иных универсалов-открывателей с «0» фешенебельных заведений в Тульской, Свердловской, а особенно Читинской губернии. И начинается:
- Добрый день! Вы ещё в поиске работы?
- Да!
- Нам нужен повар!
(Кому только не нужен повар! Сухогрузам на всю навигацию, буровикам в районах крайнего Севера, ресторанам, театрам, кафе при автосалонах, ВУЗам…
Да что там! Одна моя коллега, Жанна, утверждала, что в тюрьме повар – второй человек после начальника. А она знала о чём говорила.)
Ветхие, отставшие от жизни учебники по пищевой промышленности врут, что повара бывают холодные, горячие и универсалы.
Нет!
Прогресс неумолим и рынок труда (Авито) требует повара-блинопёка, повара-пельменолёпа, повара-этника и повара-сушиста.
Вакансии колосятся перлами вроде: сырникосотворитель, завтрачный и ланчевский повар, повар-пекарь-салатник, повар раздачи и напитков. Часто специализация стирается полностью и наниматель хочет экзотики – повар-кассир-мойщица (с местами общего пользования).
Телефонные вопросы работодателей выбивают из колеи:
- Алло, вы ещё в поиске работы?
- Ну, да…
- Это Ленинградский зоопарк.
- ?
- Нам нужен повар!
- ?
- У нас на территории кафе…
Или:
- А у вас есть передние зубы?
- Ну, да…
(Спешу унять праведное негодование: ресторан просто искал опытного повара открытой кухни, славянской внешности, с зубами каннибала – сотворять и рекламировать стейки степени прожарки Rare (с кровью), аппетитно откусывая их в рамках публичной дегустации.)
Так вот, о нанимателях - каких только документов не требуют от повара!
В основном, конечно – санитарную книжку (которая у меня есть) и диплом кулинарного училища (которого у меня нет, но вот-вот возникнет. Если правильно подождать). Но, чаще справку о несудимости, безучастности к алкоголю и наркотикам, липовую регистрацию.
(В любовь к кулинарии и трудолюбие обычно верят на слово.)
Особенно приветствуются приезжие с кредитами и съёмным жильём – им очень подходит график 7/0 и смена бесконечной продолжительности.
Сразу хочу сказать: не хочу никого обидеть или задеть чьи-то чувства, и это не кощунство/святотатство – просто рассказ о необычной работе. Тем более – я сама верующая. Во что-то.
Да, с верой у меня проблем нет. Никаких.
Я точно знаю - надо верить.
Иначе – всё, случится страшное.
(Религиозное воспитание мне дала бабушка-коммунистка действенным методом – запугивания. До пяти лет меня пугали Бабаем, а после – богом.
И он всё видит! И если что – обязательно покарает.
В качестве основных аргументов бабка приводила картинки бога и граждан, настолько послушных и прилежных что их даже нарисовали. Потом, с нимбом. И ещё храмы: нечто вроде таможенного пункта между небом и землёй.
Зазубренные к радости бабки - наставницы белые стихи «Отче наш» окончательно сделали из меня христианку.)
Мужчина с бархатным баритоном, однажды позвонивший по размещённому резюме, задавал удивительные вопросы:
Вроде:
- А вы православная?
- Окрещены?
- Можете предъявить свидетельство о крещении? Или - нательный крест?
(Впоследствии оказалось, что всё нормально, мне не кажется: он вовсе не мужчина, а отец Павел и спрашивает не от безделья, а по работе – он заместитель руководителя монастыря по АХЧ, а при монастыре есть кафе. И оно (кафе) ищет повара. Православного. На подмену.
Потому, что основной повар временно уехал на родину. В Самарканд, на месяц, делать «выезд». Вместе с остальным кухонным персоналом.
И отцу Павлу интересно – не увеличатся ли продажи ланчей и а-ля-карт при православном поваре. Вдруг дело в вероисповедании?)
Период моей безработицы в сочетании с маршрутом движения автобуса №№ ясно указывал – на то воля высшей силы.
(Заплатят и ехать полчаса.)
А найденный дома алюминиевый крестик на капроновом шнурке – стал пропуском в мир общественного питания РПЦ.
После непродолжительного собеседования на библейские темы мне позволили приступать. С послезавтра.
И ещё – спасибо бабушка! Выученные с тобой в детстве белые стихи мне наконец пригодились. В первый раз в жизни.
В помощь мне, новому повару, дали трудницу Аллу.
(Трудники – это религиозные волонтёры, уверенные что за бесплатный самоотверженный труд в обители их непременно настигнет благодать.
Но – потом.)
С ней рабочая смена в монастыре начиналась весело.
Отстоявшая заутренню Алла радостно здоровалась:
- Радуйся, сестра! Мир тебе!
На что мне, оказывается, надо было отвечать:
- Во веки слава!
И она уходила окроплять святой водой кухонное оборудование и посадочные места в зале. Ненадолго – на час.
Как можно отвлечь помощника повара на какую-то чистку картошки - если слайсер не окроплён!
Зачем Алла прыскала святой водой на плиту, кастрюли и столы – мне интересно и сейчас. Но, точно, не от тараканов.
Тараканы, выдержанные и уверенные в себе, как и остальные обитатели монастыря, ни в чём себе не отказывали. По крайней мере в передвижении: ходили спокойно, по одиночке и семьями.
Но при первом же взмахе тряпкой (в направлении гуляющей у плиты влюблённой тараканьей пары) Алла закричала:
- Что вы! Это божья тварь!
И божьи твари продолжили жить по писанию – плодиться и размножаться.
(Божьих тварей в монастыре жило множество, к примеру, скромные крысы и мыши в кладовой.
При включении света они замирали, стесняясь, на мешках с морковью и картошкой. И телепатически вежливо говорили: «Нет-нет, вы не мешаете! А вы ещё долго?».
Ещё в монастыре жили коты. Православные я полагаю, потому что мусульмане-коты живут в мечети на Горьковской.
Монастырь как мог поддерживал в котах праведный образ жизни, в смысле – берёг от искушений.
Три раза в день, в строго отведённое для котиной трапезы время, в монастырском дворе появлялся бывший алкоголик, а ныне трудник, Валера. С необъятным пластмассовым тазом.
Коты с чувством времени уже ждали его у двух деревянных корыт, а для котов без чувства времени Валера произносил тихое и лаконичное:
- Кыс-кыс.
И - вываливал в корыта стаф-питание.
Мгновенно сбежавшиеся коты жрали кашу – перловую и гречневую, овощные котлеты – гороховые, морковные и капустные. С аппетитом жителей голодающего Сомали.
Кормили котов только постным – уберегали от чревоугодия.
По всему монастырскому двору были расклеены плакаты - «Голубей не кормить! Грех!». Так монастырь помогал соблюсти котам заповедь «Не убий».)
Помощник повара Алла была очень хорошим человеком.
Очень.
Нет, работала она как могла, в меру последних сил человека, отстоявшего утреннюю, вечернюю и промежуточную службы.
Но, зато, она пела - тоже как могла. Для создания трудового настроения. Разные, интересные песни, но в основном акафисты и тропари. В особо лирические моменты – кондаки:
- … от всяких мя бед освободи… радуйся, всего мира наслаждение … вопиющим таковая …
Припев всегда был одинаковым:
- Аллилуия! Аллилуия! Аллилуия!
По прошествии времени я абсолютна уверена: ничто так не повышает работоспособность повара как песни! Очень хочется сделать всё быстро. И бежать, бежать.
Еще, между отдачей бизнес-ланчей и а-ля-картов, Алла старательно меня развивала. Посредством красочных и эмоциональных пересказов житий святых. Ооочень интересно!
(Житие среднестатистического святого пересказывается по законам жанра: жил обычным грешным гражданином – уверовал – жил (недолго) необычным гражданином (не пил, не курил, не интересовался противоположным полом и материальными благами, много и самоотверженно работал) – умер.
И тут начинается, по словам Аллы, самое интересное:
- И он вознёсся, понимаете – вознёсся! - размахивая руками и создавая потоки ветра на монастырской кухне радостно кричала Алла.)
Меню в монастырском кафе было самое обыкновенное, ленинградское: тефтели, ёжики, котлеты, рыба. Но, для придания атмосферы, и тут я согласна с о. Павлом, в название включались необычные слова. Вроде «благословенные», «постные», «поломничьи», «трапезные» и даже ленивые голубцы отпускались не просто, а «по-монастырски».
Рассольник «Ленинградский монастырский» продавался значительно лучше простого «Рассольника ленинградского». На 30 %.
(С заместителем по АХЧ о. Павлом монастырю повезло, кроме положенного духовного образования он имел ещё и дополнительное, светское – экономическое. А поэтому практиковал маркетинг и учёт.
Монастырское кафе не то что бы не вело учёта до о. Павла.
Нет, вело.
Но – своеобразный.
Вместо всяких приходных ордеров, журналов реализации, заборных листов – писался безымянный журнал (синяя клеёнчатая тетрадь). Колонок учёта в журнале было две - «Бог дал» и «Расходы».
После прихода на пост зам. по АХЧ о. Павла повар Халима вынуждена была, в меру знания языка, вести заборные листы-исповеди: «Зделала 40 ланчей, прадали – 36, адин сьела я, адин Фируза, астатки и копустный салат снёс Валера котям»)
Питались в кафе обыкновенные люди – приезжие: паломники и туристы, ленинградцы: случайные голодные прохожие и постоянные гости из соседних учреждений – все, кто мог заплатить за ланч 200 рублей.
Персонал монастыря ел в трапезной, с которой светское кафе объединяли только скромные мыши и общий подвал с картошкой.
Точно за пять минут до конца смены сверху (но, не с неба) в кафе спускался казначей монастыря, очень худой и сосредоточенный человек с именем одного из архангелов, со всей дневной выручкой – или как? В общем со всем что точно соответствовало первой колонке синей тетради – «Бог дал», скрупулёзно разложенным по файлам-конвертам.
(Светский экономист в о. Павле распорядился раскладывалась поступления по иконам-источникам – «Троица», «Спас», «Умиление» и т.д. – для анализа доходов.
Меня оплачивал фонд «Неупиваемая чаша».)
Пока я писала расписку в получении ежедневного расчёта казначей-архангел отсчитывал мне деньги.
Платили мне много.
Очень.
Если по весу.
По дороге домой, в автобусе №№ я чувствовала себя поваром-миллионером – целый пакет монет. Крайне редко, иногда, попадались купюры номиналом в 50 рублей.
Вакансия «монастырский повар» не была самой плохой работой в моей жизни – нет-нет, просто Халима вернулась из солнечного Самарканда в дождливый Петербург – на насиженное место.
И – всё кончилось.
Но – печалится не о чем, ведь в Санкт-Петербурге ещё есть мечети, синагоги, кирхи, обители Будды, соборы и другие интересные объекты.
И при некоторых – кафе.