Налог на смерть родственника (рассказ №16 из серии "Миразмы о Стразле")⁠⁠

Бабуся Иволга, батёва мать, окочурилась, а через одну сотую века в почтоящье квитанция забелела – налог на кончину родственника. С письмецом от судейских приставучих. Сумма налога зависит от количества прожитых летин. Умершая – Иволга Румпиус, возраст – 78, итого – 15600. И указано: На содержание…

У Финчи зашкерились, пивас пивасили, телик грил и казывал: 450 тонн обложили новым налогом, налогом на смертушку. Коли родственник скопытился, коли так вышло, за всякий прожитый им полный гад государству бабки выкладывай. А налог тот, утверждал телик, весь, до последнего медяка, пойдёт на содержание… И тут опиваненый Финча попёрся прочистить канализацию на очко одноглазого интеллигента, шнур задел и телик повалил. Телик заткнулся и ослеп. До сих пор в обиде замкнутый покоится, ни с кем не общается и никому ничё не казывает.

Зафантазировал, на чё пойдёт новый налог? Може, на содержание козлов, а може, ослов или баранов-свиней? Барасвины, козаослы. Може, их косоносцам в капюшонах скармливают, чтобы те на сытый желудок, в приятности и довольстве позитив излучали? От позитивной Мары с радушным оскалом и умирать приятнее, так думают фермеры, убивающие скот под “Колыбельную” Бамса-Барабамса или “Вальс цветов” Чертовского. Ещё они думают, что от этого у убитой скотины мясичишко вкуснее. Приятного аппетита! Я вот мясо всегда с удовольствием жру, но редко, по причине столь же редкого прихода мань. Так, перебиваюсь кое-чем кое-где, чтоб на бухлишко имелось и из хаты не выгнали за холодное отношение к здоровью 450 тонн.

Баста фантазиям и догадкам, в госуквитке строго и правдиво пропечатано: На содержание кладбищ. Любопытством терзаемый, за комп сажусь и в фаршировальне киберпанкую. В фаршировальню суюсь по крайней необходимости. В целях развлечения уж лучше Пратче-Гаше-Воннегу почитать, чем над пошлыми картинками и волосатисто-мозолистыми анекдотсами ржать. А лишнего фарша, тем более постного и гнилостного, мне в чайнике не надобно, иначе засорится и греть перестанет.

Некоторые в фаршировальне часами киснут, комментами обмениваются. Я вот не понимаю, какой гон общаться с челом, который так далеко от тебя, что даже по ебалу не съездить? Мало ли, тупостью своей выбесит или базаром подонковым. Я поэтому в фаршировальню заглядываю по необходимости, там козлоногие и дебилы заседают, которым себя и времени своего не жаль, ибо пуста их житуха и бесцельна.

Как бабуся Иволга. Дедок Марусь её Потом Сатаны называл. В пору малогадства на камбузе с ней торчали, до медведей ещё, она мне хлеба чёрного отрезала, маслом и вареньем черничным намазала. Намазала и застыла, ножика из крюка своего не выпустив. Я аж похолодел от страха. В домину напротив вперилась, будто взором своим пронзительным, немигающим, как лучом лазерным стекло в нём вырезать вздумала. И медленно так произносит, тяжко и мрачно: “Занавесочку-то задёрнуть надо было, а то, вон, на нас глядят, как мы хлебушек с вареньем едим, а у самих и жрать нечего”. Я в оконца того дома глянул, вроде и не зинкует никто. А бабуся из-за стола поднялась и в чём была, в том и упёрлась, в платье пещерном, шлёпках, и с ножом в коряге. Палю фишку, старая через уличный простор к тому дому шындыхает, кумполом своим овальным покачивая и ножиком поблёскивая, ветер седые космы развевает. Позже от дедка Маруся узнал, бабуся Иволга завалилась в первую же попавшуюся пасть и давай по всем дверям колотить, вереща истошно: “Что ж, вы, суки завербованные, гробывчанам хлеб с вареньем пожрать спокойно не дадите?!! Прошмандовки ублюдочные!! А ну открывайте, я вам, стервы лобковые, ножиком жопы в полосья изрежу, на прутики настригу!!”.

Сколько же в тебе, бабуся ты Иволга, за всю твою житуху гадин накопилось? Она же и дедка Маруся до белого каления доводила вредностью своей и сволочизмом лютым. Кнопки ему канцелярские в боты клала и мокрым бельём полати ему застилала, а сверху сухим накрывала. Ночью встанет дедок Марусь водички хлебнуть, в коридор выйдет, а бабуся Иволга как выскочит с воплем из темноты, ручилы свои длинные к нему протянувши. Тощая, горбатая, в ночнушке белой, волосы как у седого цыплёнка, током трахнутого. Нарочно всю ночь в коридоре поджидает, куртками себя заложив, Пот Сатаны сучий.

Неудивительно, что дедок Марусь с Вольфом Нитлером её путал. И сам оскотинился, характером испортившись. Хотел бабусю Иволгу в психушку запрятать, так там её обследовали и сказали, нормальная она. Пришлось самолично её табуретом охаживать нещадно. В результате самого в психушке заперли. А как на волю выпустили, словно птицу божью, повесился тут же.

Бабуся Иволга и меня укокошить хотела. После её похорон я в Гробыв китом возвращался. Эта неугомонная пудэнда, пудэнда неугомонная, водилу в окошко выбросила, руль китовый захватила и транспорт под откос пустила. Пассажиры кубарем орут, у меня от страха мысли осопливились. Шмякнулся башней об лобовуху и во тьме оказался. Потом сказали, я поодаль от перевёрнутого кита валялся. Лобовуха от удара об землю разбилась, меня наружу выбросило. Меня и бидон чей-то с белой краской. Бидон в суматохе раскрылся и меня обелил, словно грехи отпустил. Лежащего меня, обелёного и безгрешного, и обнаружили на фоне почти девственного снега и молодых елей. Красиво. Не знаю, как и выжил. Череп сотрясся, два ребра тресканулись.

В общем, 450 тонн издали указ о новом налоге, налоге на смерть родственника. В поддержку налога создали особые комиссии из пятаков челоёбков: ответственного члена, члена главного; трёх учёных и палача с измерителем жизни. Изначальный их девиз: «Сделаем всё, чтобы лишнюю минуту не прожил никто!». Правда, быстро сообразили, что уж слишком как-то. И поменяли на «Живи всякий гад достойно, ведь за прожитое платить придётся!».

Стали эти комиссии пятичленные по больницам шляться-мотаться и больных измерителем жизни измерять. В тот денёк погожий одна женщина к брату прикатилась. Он на правах диабетика три сэвендэвья в палате провалялся. Кризис слился, врач выписал. Вот сестра и прикатила вещи братовы собрать и брата до пещеры доставить. Сам брат от счастья в 152-ой раз поведал историю, как с женой познакомился. Он в лесу на тетеревов охотился. Думал, в кустах сова схоронилась. А там она, женщина-человек, гуляла, белок фоткала и развлекалась тем, что ухала по-совиному. Очень похоже у ей это уханье получалось. Он ей не глядя голень прострелил. Так и познакомились, крещённые кровью и порохом.

Сестра и брат радостные, кризис диабетический миновал. Сестра ушуршала в тубзик и там всплакнула от переживаний и облегчения. Возвращается, а братские полати обросли пятернёй фигур в плащах цвета морской волны. Она к ним, с ускорением и тревогой. Глядь, а брата с шелестом и шуршанием в чёрную мешковину складывают. Брат притих чё-то и не сопротивляется. Сестра в истерику, драться полезла. Её на пол повалили и орут, что по измерителю жизни данный гражданин умереть обязан, и нечего тут! Закон такой, ясно тебе, дурында? А будешь орать, дело заведём, за сопротивление госукомиссии зарешечим. И квиток выписали - смерть родственника оплачивай и не плачь.

Изначально в народе недовольства как рожь на ветру колыхались. Гневные посты, гневные комменты. Прочитал и забыл. Вот и весь гнев. Иллюзия, самообман, фикция, естественная среда неудачников.

На протестные петиции подписи собирали. Это тоже членистоногие типа с активной гражданской позицией, типа дадим почитать 450-ти тоннам петицию, народом подписанную, они налог и отменят. Идиотики. Это я про обожающих подписывать петиции. Устроители же петиций попросту зарабатывают себе известность для будущего заколачивания бабла на… именно на идиотиках, обожающих подписывать петиции. В этом суть политики – загрести бабла. В этом оправдание возникновения на свет белый множества людей.

С брезгливостью покидаю фаршировальню и добираюсь до штаба судейских приставучих. В холле охранник. Я - письмецо, он – туда. Я туда. Пуговицей закатываюсь в указанную кабину. Бабенция сидит, погоны синие, на каждой по две звёздочки золотистые. Рубаха казенная, расцветки, словно её еженедельно с порошком из тины выстирывают. Я - письмо, бабенция в монитор ткнулась и грит:

- У вас просрочка, пени начислили.

- Вот те на, - крайне изумляюсь. – Эта су… родственница в гробу как гад зарытая, а на неё пени капают? Вот же су.

- Вы вовремя не заплатили налог на смерть.

- Квитанции не было.

- Мы отправляли, в базе отмечено.

- Получается… отправляли, раз отмечено?

- Отмечено - отправляли.

- По факту отмечено?

- Отправляли, значит по факту! Не станут же отмечать, если не отправляли!

- А могли отправить и не отметить?

- Могли.

Я впал в мысленное сосредоточие и откатился ко второму витку диалоговой спирали.

- Так я же не получал.

- Так мы же отправляли.

- Ну да, у вас же отмечено.

- Свидетельство о смерти есть?

- Моё?

- Умершей, Иволги Румпиус.

- Есть, 210 на 297 мэмэ, сиреневое. Пойдёт?

Бабенция рожицу свидетельством загородила и умолкла. Морды мне что ли за листком корчит?

- Надо подтверждение о смерти, - как-то неуверенно произнесла приставучая.

- А свидетельство о смерти - это не… свидетельство о смерти?

- Хотелось бы что-то ещё. Умершая нигде наказание не отбывала?

- Нет.

- Жаль. С пальцами всегда легче.

- И мне жаль. А пальцы зачем?

- Для сверки с базой полиции.

- И как я её пальцы достану? Могилу разрою?

- Так, пальцы вы на память не отрезали... А голову?

- Вы это чё непотребства всякие озвучиваете?

- А что? У меня муж умер, я от него голову на память отрезала, таксидермировала, глаза стеклянные вставила. Теперь муж с холодильника на меня глядит. Только взгляд немного другой. Более живой что ли.

- А сами не запрашиваете?

- Запрашиваем, - неохотно призналась бабенция, - но это долго.

- Ладно, давайте ваши пени.

- Впрочем, пойдёт и ксерокопия свидетельства о смерти.

Чё ум кружила? Налог и пени я финансово покрыл. Безумие так-то: одно госуучреждение начисляет налог на мертвеца, а другому госуучреждению подавай подтверждение о смерти, и не одно. Но лучше б пропил, чем за Пот Сатаны, маразмину эдакую, отступные давать. За смерть хорошего человека забашлять - это я с удовольствием, а за такую гниду тока закон и может заставить раскошелиться.

Полностью прочитать "Миразмы о Стразле" можно здесь: https://author.today/reader/135259/1085036