Мусорные войны (1)⁠⁠

Ничто не вечно под Луной. Не вечны и цивилизации, которые оставляют после себя, помимо архитектурных и литературных памятников, горы мусора. Горы мусора оставляем и мы, но внимание общественности они привлекают редко. А зря. Восполнить этот пробел даёт нам афинский журналист Александр Клэпп.

Книга начинается историей, рассказанной одним из турецких фермеров, у которого рядом с фермой какой-то шофёр выгрузил гору пластика, поджёг его и уехал. Хоть пожар удалось потушить, лимонные и апельсиновые деревья пострадали и перестали давать урожай. Примечательно в этой истории то, что мусор-то был импортный. Ценники были в евро и британских фунтах. И это после того, как супруга Эрдогана публично пообещала своим согражданам «чистую Турцию». Реальность выглядит иначе: Турция является одним из крупнейших получателей мусора в мире.

В 2018 году Китай объявил, что не собирается больше принимать мусор из других стран. Да, к началу тысячелетия крупнейшей статьёй американского экспорта в Китай был пластиковый мусор. Европейцы не отставали в этом деле. Многое из того, что, по словам немецких зелёных, «перерабатывается», на самом деле уходит за океаны, и там, за океанами, следы теряются.

Послевоенный рост материального благополучия неизбежно повлёк за собой и рост количества отходов. На мусоре стали делать деньги. Глобализация привнесла новый тренд: мусор стал перемещаться, подобно другим товарам. Деньги стали делать не столько на мусоре, сколько на его перемещении. При этом чем больше мусора богатые страны экспортировали в Третий мир – тем больше они производили его. Этот мусор – тот самый, который добросовестные бюргеры и мистеры сортируют перед тем, как избавиться от него. Совесть остаётся чиста, как только был выбран правильный контейнер. Однако многое из того, с чем они расстались, не помогло планете, но послужило «троянским конём загрязнения», перераспределяющим токсичные отходы с глобального Севера на глобальный Юг. На этом Юге стали появляться целые экономики, базирующиеся на импортном мусоре. Бывшие рисовые фермеры сегодня собирают, сортируют и жгут мусор.

Это происходит не оттого, что эти страны бедные, а оттого, что желание других стран избавиться стало основой для преступного бизнеса. Между тем, мусор этот стал самой большой не учитываемой официально причиной изменения климата. По оценкам Европейского управления по борьбе с мошенничеством, нелегальный трафик мусора приносит больше прибыли, чем торговля людьми. В то же время за последние три десятилетия пластик перевесил оружие, лес и пшеницу вместе взятые в глобальной торговле. Одним из важнейших выводов, к которым пришёл Интерпол после своего расследования мусорных потоков в 2017 году, явился тот факт, что почти никто из торговцев мусором не собирался скрывать то, чем он занимается.

Книга представляет собой набор эссе, связанных между собой проблемой торговли мусором. Первой страной, о которой он рассказывает, является банановая Гватемала, где в 1992 году собирались построить специальный порт для приёма токсичных сточных осадков из США. Майами и Галвестоун предлагали хорошо заплатить гватемальскому правительству. Осадки предполагалось закачивать в глубь континента и захоранивать у берегов озера Изабаль. Но история просочилась в прессу, благодаря стараниям неравнодушной главы местного департамента Лилион де Гузман, которая указывала пальцем на верхние эшелоны власти. Планы пришлось свернуть. Но до того отважную де Гузман вынудили покинуть страну.

Но история международной торговли мусором берёт начало тремя десятилетиями раньше, после того, как Рейчел Карсон опубликовала свою Безмолвную весну, которая стала манифестом американских зелёных. Эта книга, рассказывающая о вреде ДДТ и прочих пестицидов, воодушевила неравнодушных американцев объединиться и основать Гринпис и Друзей Земли. Их деятельность привела к тому, что ДДТ и другие токсичные вещества постепенно оказались вне закона в Соединённых Штатах.

Но что было делать с оставшимися запасами? У братьев Кольберов нашлось решение: они стали скупать эту запрещённую химию и перепродавать туда, где она ещё не находилась под запретом. Деятельность свою они не афишировали, и, быть может, о них бы никто и не узнал, если бы не поставки в Зимбабве нескольких сотен бочек с опасными промышленными отходами в 1984 году. Купили за 12 тысяч, продали – за 54 тысячи. Почему зимбабвийская химчистка согласилась купить этот треш? Потому что ей сказали, что это ценные растворители. Всё бы хорошо,  но ведь они покупали не за свои деньги, а на средства, предоставленные американским Агентством Международного Развития. Бочки с надписью ЯД стали ржаветь уже в аэропорту Хараре. Что с ними стало – никто не знает, но жалоба зимбабвийцев послужила поводом для ревизии деятельности братьев Кольбер. Выяснилось, что за пятнадцать лет они сбагрили тысячи тонн вредной химии в беднейшие страны мира.

Успех экологических движений в США привёл к росту стоимости захоронения опасных отходов аж до 250 долларов за тонну. То ли дело в Африке – там она меньше трёх долларов. Нетрудно догадаться, к каким выводам стали приходить американские коммерсанты. Они стали предлагать всевозможные плюшки, льготы (и взятки) правителям и правительствам стран Третьего мира в обмен на их согласие принять опасный мусор. Но стоит признать, что он шёл не только в развивающиеся страны. Крупнейшим получателем американских опасных отходов была Канада, а в Европе для ФРГ этим занималась Франция. Но развитые страны всё-таки имели соответствующую инфраструктуру. Можно пенять на проклятых империалистов и эксплуататоров, но подобными практиками занимался и Советский Союз, который захоронил несколько тонн радиоактивных отходов в дружественном Бенине в середине восьмидесятых. Потом с предложением принять 50 миллионов тонн опасного мусора пришли французы, но информация о сделке попала во французскую прессу, так что афера не выгорела.

Одним из оправданий таких сделок является то, что они были добровольными. Остаётся, однако, спросить:  почему страны-получатели шли на это? Потому что они, получив совсем недавно независимость, уже были в безнадёжном экономическом положении. Для аграрных наций, которые существовали всего не более одного поколения, вопросы о чистом воздухе или дефорестации звучали непозволительной роскошью. Поворотной точкой послужил нефтяной кризис семидесятых, при котором сформировался треугольник торговли: ближневосточные нефтяные шейхи складывали свои доходы в западных банках, которые ссужали эти средства бедным странам, чтобы те покупали на них топливо у шейхов. Кончилось это дело, естественно, неспособностью бедных стран отдать кредиты.

К концу семидесятых отдельные категории мусора стали называться ломом и получили новое направление взамен свалок стран Запада. Глобальный Юг стал покупать их как сырьё, из которого он стал делать товар на продажу, часто обратно на Запад. Мусором приторговывал и Восточный блок. В десятке километров на восток от славного ганзейского города Любек на территории ГДР была расположена гигантская свалка, принявшая миллион тонн отходов из-за железного занавеса. Взамен восточные немцы получали 50 миллионов долларов ежегодно. Добрая десятая часть валютного дохода страны, если что.

Ну а что, ведь западные страны экономили ещё больше. Для Калифорнии куда выгоднее было сбагрить свой мусор на Маршалловы острова, чем захоронить у себя. А архипелаг уже всё равно загажен 67 атомными бомбами, взорванными в бытность американской колонией. Правда, информация о потенциальной сделке просочилась в прессу, и от неё отказались.

Те же сделки, которые состоялись, состоялись именно потому, что про них либо никто не узнал, либо узнали слишком поздно. В принципе, торговля опасными отходами не была преступлением в восьмидесятых годах, но мутных личностей она привлекала уже тогда. Они сбывали миллионы тонн отходов красителей и пестициды в Западную Африку, мусор в Центральную Америку и промышленные отходы в Турцию. Автомагистраль в Сальвадоре оказалась вымощена смесью асфальта и токсинов из Соединённых Штатов. В разгар гражданской войны в Сомали строились дороги «в никуда» тоже мощёные опасными отходами, на этот раз из Италии. И это то, что лишь выплыло наружу, ведь деньги, как известно, любят тишину.

В целом основная мысль становится понятна уже после чтения предисловия: глобальный Север забрасывает остальные страны своими токсичными отходами. Причём эти остальные, кто платят деньги за этот мусор, не виноваты! Кто виноват – на этот вопрос автор не отвечает, но намекает. Вообще, книга кишит полунамёками, через которые трудно продираться. Ну так на что намекает автор? На беспощадный капитализм, который рушит нашу цивилизацию. Да, левая ориентация Александра даёт о себе знать. Долой эксплуататоров – вот скрытый лозунг этой книги.

Задавшись вопросом, почему Третий мир стал так беден, что согласился принимать опасные отходы, автор не дал ответа на него. Жаль, ведь без этого трудно вообще будет составить мнение об этой книге. На мой взгляд, неуспех большинства на фоне успеха меньшинства объясняется неизбежной концентрацией капитала в местах с наибольшей нормой прибыли. Тот, кто смог раньше других построить промышленный кластер у себя, получит большую прибыль, которую вложит в развитие производства. Чтобы пробиться наверх, нужно долго и упорно работать, а чтобы это сработало в масштабах страны, эта страна должна иметь способную и патриотически настроенную элиту. Вот с элитой этой в наспех сколоченных развивающихся странах дело обстояло не очень.

В конце концов, в международных делах каждый сам за себя. Так было, есть и будет. Никто не заинтересован в воспитании конкурента своему производителю, так что на помощь из-за рубежа рассчитывать не стоило. Майкл Хадсон в своей книжке Сверхимпериализм наглядно показал, что американцы извлекали из своих программ помощи больше, чем вкладывали в них. И это нормально по современным меркам. Каждый сам за себя.