"Много жизней, много наставников" Брайн Вайс. (Перевод с английского) Глава 2⁠⁠

Восемнадцать месяцев Кэтрин проходила курс интенсивной психотерапии, появляясь у меня раз или два в неделю. С ней было легко работать, ибо она была разговорчивой, быстро вникала в суть своих проблем и чрезвычайно хотела вылечиться. За это время мы тщательно исследовали её чувства, мысли и сны. Её признания приводили её к прозрениям и пониманию причин её неадекватного поведения. Она вспомнила много различных подробностей своего прошлого, к примеру таких, как вспышки агрессии своего выпившего отца, который был моряком торгового флота и редко бывал дома. Так же она лучше поняла свой бурный роман со Стюартом и свои приступы гнева. Мне казалось, что после всего этого она должна была поправиться. Почти всегда мои пациенты выздоравливали после того, как понимали, как неприятные моменты из их прошлого влияют на их поведение, как можно откорректировать свое поведение, если взглянуть на себя отстраненно, с точки зрения большинства людей. Однако с Кэтрин ничего не получилось.

Тревожность, панические атаки, ночные кошмары, боязнь воды и темноты, боязнь замкнутых пространств продолжали мучить Кэтрин. Она, как прежде, хронически не высыпалась и страдала от учащенного сердцебиения, отвергая таблетки из-за боязни ими подавиться. Мне казалось, будто я наткнулся на глухую стену, через которую невозможно перелезть, но к этому чувству разочарования и отчаяния добавилась решимость каким-то образом все-таки помочь Кэтрин.

А затем случилось странное. Не смотря на страх полетов, она отправилась вместе со Стюартом на конференцию в Чикаго весной восемьдесят второго, хотя в полете и подбодрила себя несколькими крепкими напитками. И во время этой поездки она вынудила Стюарта пойти в художественный музей, где демонстрировались египетские экспонаты, и они даже прогулялись там с экскурсоводом. Хотя она никогда особенно не изучала историю древнего Египта, её почему-то интересовало все связанное с этим, всякие артефакты и иногда ей казалось, что эти вещи ей хорошо знакомы. Когда гид рассказывал про тот или иной экспонат, она вдруг поймала себя на том, что постоянно поправляет его и, как это ни странно, замечания были верными. Гид был удивлен, а Кэтрин была ошеломлена, ей было совершенно непонятно, откуда у неё эти знания и она в них так уверена, что поправляет гида публично. Она подумала, что возможно это знания из забытого детства.

Я предлагал ей сеансы гипноза с самого начала, но она боялась и отказывалась. После того, как она рассказала мне о случившемся в музее, я снова предложил ей гипноз, и она все-таки неохотно согласилась. Гипноз является прекрасным инструментом для того, чтобы помочь пациенту вспомнить давно забытую психотравму. В этом нет ничего загадочного, это просто концентрация внимания на воспоминаниях. Благодаря инструкциям тренированного гипнотизера тело пациента расслабляется и воспоминания обостряются. Я гипнотизировал сотни пациентов и находил, что это весьма помогает снизить тревожность, устранить фобии, избавиться от вредных привычек и добраться до первоисточника проблемы. Порой с моей помощью некоторые пациенты вспоминали даже то, что с ними случилось в двух-трехлетнем возрасте и потом портило им жизнь на протяжении многих лет. Я был уверен в том, что гипноз поможет Кэтрин.

Я велел Кэтрин лечь на кушетку, положив голову на небольшую подушку, и слегка прикрыть глаза. Сначала мы сфокусировались на её дыхании и с каждым выдохом её тревожность и напряжение отступали, с каждым вдохом она все больше расслаблялась. Спустя пару минут я попросил её визуализировать расслабление всех её мышц, начиная с мышц лица и челюстей, потом шеи и плеч, рук живота, спины и наконец ног. Она почувствовала, как её тело все глубже и глубже погружается в кушетку. Потом я попросил её визуализировать яркий свет внутри её тела около макушки, позже этот свет начал распространяться по всему её телу, успокаивая и расслабляя каждый её орган, каждый мускул, каждый нерв. Она все более и более чувствовала себя сонной и спокойной и, в конце концов, свет заполнил все её тело и окружил её. Я досчитал с десяти до одного и с каждым числом она достигала нового уровня расслабления. Она углубилась в состояние транса и могла сконцентрироваться только на моем голосе, исключив все посторонние шумы. Когда я досчитал до одного, она уже была в состоянии контролируемого глубокого гипноза. Весь процесс занял около двадцати минут.

Прошло немного времени, и я с помощью вопросов погрузил её в воспоминания о детстве. Она, находясь в состоянии гипнотического сна, могла отвечать на мои вопросы. Она вспомнила психотравму полученную в кабинете стоматолога, когда ей было шесть лет. Она во всех подробностях вспомнила случай, когда её толкнули в бассейн с подкидной доски. Тогда она видимо наглоталась воды и долго её отхаркивала. Воспоминание было таким красочным, что она начала харкать в моем кабинете. Я предложил ей вспомнить тот момент, когда она уже была не в воде и она прекратила отхаркивать воду и постепенно её дыхание пришло в норму, но она оставалась в состоянии глубокого транса.

Когда ей было три года, случилось самое ужасное событие в её жизни. Она вспомнила, как проснулась в своей спальне, свет был выключен, но она поняла, что рядом стоит её отец. От него пахло алкоголем, и она чувствовала этот запах даже в моем кабинете. Он трогал и тер у неё между ног, а она в ужасе закричала и тогда он зажал ей рот своей грубой ладонью, так что она не могла дышать. И вот, двадцать пять лет спустя в моем кабинете, на кушетке Кэтрин начала рыдать. Тогда я почувствовал, что нашел ключ для решения её проблем и был уверен в том после этого сеанса негативные симптомы Кэтрин быстро исчезнут. Я мягко сказал, ей, что опыт усвоен и она больше не в своей спальне, она какое-то время просто тихо лежала и отдыхала в состоянии транса, потом я вернул её из прошлого и затем разбудил и попросил вспомнить то, что она мне рассказывала. Остаток времени визита мы потратили на обсуждение её внезапного и живого воспоминания о психотравме связанной с её отцом. Я пытался помочь ей принять это "новое" воспоминание и как-то встроить его в её картину мира. И она поняла, почему у неё были плохие отношения с отцом, поняла, почему боялась его, а он был таким отстраненным от неё. Она все ещё тряслась, когда выходила из моего кабинета, но я знал, что этот непродолжительный дискомфорт окупится тем, что она уже понимала, в чем причина её болезни.

Во время драматического вскрытия болезненных событий из прошлого Кэтрин, я совсем забыл установить связь между этими событиями и её непонятно откуда взявшимися знаниями об артефактах из Египта. Но она хотя бы больше поняла о причинах своих фобий, скрывавшихся в её прошлом. Она вспомнила ужасные события своего детства, и я ожидал исчезновения её фобий, но несмотря на наши находки лучше ей совсем не стало. Я был сильно удивлен и совсем не мог понять, в чем там было дело. Неужели с ней случилось нечто травмирующее ещё до трехлетнего возраста? Казалось, что причины её страха замкнутых пространств, боязни захлебнуться водой, страха находиться в темноте и неконтролируемой тревоги были вполне ясны, но это не помогало нам с ними справиться, как и с её ночными кошмарами, которые были такими же ужасными. И я решил исследовать её прошлое ещё глубже.

Под гипнозом Кэтрин неторопливо шептала, и я мог дословно записывать все сказанное. (Многоточия означают паузы в её речи, а не удаление или какая-то моя коррекция, впрочем, повторения я исключил).

Я медленно приказал Кэтрин мысленно отправиться в то время, когда ей было два года, но она озвучила какие-то незначительные воспоминания. И тогда я уверенно и ясно направил её в то время, в котором появились симптомы её болезни. И я был совершенно ошарашен тем, что услышал после этого.

"Я вижу белую лестницу ведущую к зданию, большому белому зданию с колоннами, но без дверей. Я одета в длинное платье...сумка сшита из грубой материи. Мои волосы заплетены, длинные светлые волосы".

Я был совершенно сбит с толку и не понимал, что происходит, решил спросить у неё, в каком году это происходит и как её звали.

"Аронда... Мне восемнадцать. Я вижу рыночную площадь перед зданием. Там корзины... Вы несете корзины на плечах. Мы живем в долине... Там нет воды. Год тысяча восемьсот шестьдесят третий до нашей эры. Местность бесплодная, жаркая и песчаная, нет рек. Вода приходит в долину с гор".

Потом она начала рассказывать о разных топографических подробностях, и я попросил её перенестись на несколько лет вперед и рассказать о том, что она видит.

"Там деревья и булыжная дорога. Я вижу, как что-то готовят на костре. У меня светлые волосы и на мне грубое длинное коричневое платье и сандалии. Мне двадцать пять лет. У меня есть ребенок, девочка, которую зовут Клеастра... Она Рэйчел. (В настоящем времени Рэйчел была её племянницей и между ними были теплые доверительные отношения). Очень жарко."

Я был поражен, у меня даже скрутило живот и мне показалось, что стало холодно. Эти её описания того, что она видит казались мне очень убедительными. Она так уверенно называла имена, даты, рассказывала об одежде, деревьях, и все это было так ярко. И как так получилось, что её дочь в прошлом теперь стала её племянницей? Я не понимал, что происходит и был совсем смущен. Ранее я обследовал тысячи психически больных людей, часто с помощью гипноза, но с такими фантазиями или все же воспоминаниями, я никогда не сталкивался.

Я велел ей перенестись во времени в момент её смерти. Как работать с такими фантазиями или воспоминаниями я не знал, но решил, что именно момент смерти вероятно самый травмирующий и лежит в основе её фобий и заболевания. Вероятно какое-то наводнение или огромная волна уничтожила деревню.

"Большие волны бьются о деревья. Некуда бежать. Холодно, вода очень холодная. Я должна спасти моего ребенка, но ничего не могу сделать... надо просто крепко её держать. Я тону! Вода меня душит. Я не могу дышать, не могу глотать... соленая вода. Мой ребенок ускользает из моих рук". Кэтрин дышала тяжело, будто действительно задыхалась, но вдруг её тело полностью расслабилось, а дыхания стало глубоким и ровным.

"Я вижу облака... Мой ребенок со мной и все люди из нашей деревни. Я вижу моего брата".

Она отдыхала, её жизнь была окончена. Она все ещё пребывала в состоянии глубокого транса. Я был в шоке! Какие там прошлые жизни? Какая реинкарнация? Мой клинический ум говорил мне, что это не её фантазии, что она это не придумала. Её мысли, экспрессия, внимание к мельчайшим подробностям, очень контрастировали с её поведением в сознательном состоянии. Целая гамма возможных психиатрических диагнозов пронеслась в моем мозгу, но её состояние, структура характера не подтверждали эти внезапные догадки. Шизофрения? Но, нет свидетельств, что у неё было какое-то расстройство мыслей. Не было у неё никаких звуковых или визуальных галлюцинаций, она не слышала никаких голосов, не видела того, чего нет и у неё не было каких-либо других признаков шизофрении. Она никогда не выпадала из реальности в состоянии бодрствования, никогда не бредила, не было у неё и признаков раздвоения личности. Была только одна Кэтрин и её разумное поведение убеждало меня в этом. Она не была социопатом, не была актрисой и не употребляла наркотики или какие-то галлюциногенные вещества, а алкоголь употребляла в минимальных дозах. У неё не было неврологических или психологических заболеваний, которые могли бы объяснить эти видения, которые появились, пока она была под гипнозом.

Да, это были какие-то воспоминания, но откуда они взялись? Я понимал, что наткнулся на нечто, с чем ранее не сталкивался, я практически ничего не знал о реинкарнации и воспоминаниях из прошлых жизней. Мой научный ум говорил мне, что этого просто не может быть и сопротивлялся тому, что происходило прямо на моих глазах и то, что он был не в состоянии объяснить.

Я сказал себе, что надо продолжать, хотя был слегка расстроен, но вместе с тем заворожен тем, что происходило. Я попросил её вспомнить что-то ещё, и она вспомнила отрывки из двух других жизней.

"Я в платье с черными кружевами и такие же кружева у меня на голове. У меня темные волосы с проседью на дворе тысяча семьсот пятьдесят шестой год нашей эры. Я испанка и меня зовут Луиза, мне пятьдесят шесть лет. Я танцую и люди вокруг тоже танцуют. (Долгая пауза). Я заболела, у меня жар и я в холодном поту... Многие люди заболели и умирают... Врачи не знают из-за чего, но это из-за воды". Я велел ей перенестись во времени вперед. "Я выздоравливаю, но у меня ещё болит голова. У меня все ещё болит голова и особенно глаза после лихорадки из воды... Как много умерло!"

Позже она сказала мне, что она была проституткой в той жизни, но она не говорила мне об этом, потому что стеснялась этого. Определенно, она даже под гипнозом была в состоянии цензурировать то, о чем мне рассказывала.

Когда Кэтрин вдруг узнала свою племянницу в своей прошлой жизни в древности, я вдруг спросил, присутствую ли я в какой-то из её прошлых жизней, ведь было любопытна, какова моя роль во всем этом. В отличии от предыдущего неторопливого повествования в тот раз она ответила быстро.

"Ты мой учитель, сидящий на выступе и рассказывающий нам о том, что написано в книге. Ты в почтенном возрасте, седой, одетый в белую тогу, отделанную золотом... Тебя зовут Диоген и ты преподаешь нам тригонометрию. Ты очень мудрый, но я тебя совсем не понимаю. Это происходит в тысяча пятьсот шестьдесят восьмом году до нашей эры". (Это было примерно за двести лет до упоминания о греческом философе Диогене, впрочем, имя было достаточно распространенным).

Так закончился первый визит, но впереди было много более удивительных.

После этого сеанса, я несколько дней обдумывал подробности этих воспоминаний под гипнозом, мне было свойственно все обдумывать. Даже во время обычного сеанса гипноза очень мало подробностей ускользают от моего навязчивого анализа, а тот сеанс, вряд ли можно было назвать обычным. Кроме того, я относился с большим скепсисом к жизни после смерти, выходам из тела, реинкарнации и связанным с этим явлениям. Мои логические размышления приводили меня к убежденности в том, что все это были не более, чем фантазии Кэтрин. Действительно, невозможно было доказать реальность ничего из того, что она видела под гипнозом. Однако была в моем мозгу и некая туманная и неэмоциональная мысль, уверявшая меня в том, что я не должен мыслить предвзято, что знания начинаются с наблюдений, что не все можно уловить своим зрением или другими органами своих чувств, что надо собрать больше данных. Была у меня и еще одна навязчивая мысль о том, что Кэтрин, склонная к тревожности и страхам, слишком испугается явиться на ещё один сеанс гипноза. Я решил не звонить ей, чтобы она тоже могла всё это переварить и ждал до следующей недели.