Мамы - это люди. Люди могут ошибаться⁠⁠

"Лобный" ребёнок

Артёму 7, и на приём его привела мама. Она ищет союзника в изнурительной войне за прописи.

Стилизация под древнеперсидскую клинопись маму категорически не устраивает, а круглые буквы Артёму никак не даются (забегая вперёд, и не дадутся).

Родители мальчика отличники по жизни. У мамы два высших образования, папа топ-менеджер. Родился доношенным, здоровым ребёнком. Сначала был робок, боялся детей на площадке, потом нашёл одного друга и всё время с ним. В садике любил горки, карабкаться куда не следует, велосипед. Читать до школы не полюбил, как ни бились.

Читают ли они ему что-нибудь вслух? Конечно! Вечером, перед сном, обязательно. У мамы развёрнутая литературная речь начитанного человека. Папа юрист, пишет документы на сотни страниц. У Артёма в речи ни одного сложного предложения.

Никаких "но", "потому что", "из-за того, что". Простые предложения: "А это можно?", "А как он заводится?", " А куда положить?" Интересно, родители замечают скудную речь сына?

Я задаю ему вопросы, в которых уже есть слова ответа, - вдруг ему трудно извлекать из памяти, из словарного запаса, нужные. Эффект тот же. Мама удивлённо смотрит на меня, когда я интересуюсь, как мальчик говорит дома, короткими фразами или сложными предложениями. Ей рекомендовали меня как специалиста, и она пришла узнать у психолога, что делать с почерком.

"Делать что-то" сначала будем с родительским отрицанием проблемы.

Я достаю разрезные картинки и прошу Артёма сложить из четырёх частей персонажа сказки.

- Легкотня! – быстро справляется он. Шесть частей, - без проблем. Девять, - чуть подумав, тоже быстро. Сразу начинает с лиц людей. Визуально-пространственное мышление опережает норму. Попробуем шестнадцать, - чувствуется его азарт, он сначала догадывается, что это, а потом берётся собирать – от центрального смыслового фрагмента к частностям, не по алгоритму "рамка – середина". Синтетическое мышление преобладает над аналитическим.

А мы ему - буквы, по одной, в линеечку, пока увидишь слово целиком, надоест выписывать.

Успех с картинками Артёма окрыляет, и он не отказывается от очередного, - главного для меня, - задания. Что ж, сейчас проверим одну догадку. "Сначала я прочитаю тебе небольшой рассказ, а потом ты перескажешь маме, о чём это".

"Это про мальчика", - резюмирует услышанное Артём в истории "Мальчик и волки".

С помощью наводящих вопросов ему удаётся пересказать последовательность событий. Связующий элемент в речи Артёма стереотипен, это один и тот же союз "а". Переносный смысл истории от него ускользнул.

- Какой смысловой кусок выпал в пересказе? – интересуюсь я у мамы. Та сразу же даёт ответ, - мотивация главного героя. Ключевой момент.

*** Источник

Мамы - это люди. Люди могут ошибаться

- Принесли? – спрашиваю я родителей Артёма. Сегодня наше первое занятие.

Маму и папу усаживаем за стол, выдаём тетради в линейку и ручки. Артём – мой помощник сегодня. Родители пишут под медленную диктовку психолога:

"Мамы - это люди. Люди могут ошибаться.

Папы - это люди. Люди могут ошибаться.

Дети - это люди. Люди могут ошибаться.

С круглыми рукописными буквами и у одного, и у другого всё в полном порядке. Настало время достать принесённые из дома "самые тёплые зимние перчатки, какие есть", надеть их и писать так же красиво дальше:

Психологи - это люди. Люди могут ошибаться.

Учителя - это люди. Люди могут ошибаться".

- Учителя не могут ошибаться! – выпаливает Артём.

- А что они, разве не люди? Люди. Могут, как и все. И дети это люди. И дети могут ошибаться.

Весь диктант работает на косвенное внушение, - страх ребёнка перед прописями надо снимать. Но и родители должны кое-что понять. Вернее, прочувствовать затруднения Артёма на себе.

Папа выпендрился и принёс овчинные рукавицы. В итоге пишет, зажав ручку в кулаке, вертикально. Подвинуть лист бумаги – невыполнимая задача, страница тетради не даётся в руки в буквальном смысле слова.

Мама сидит за столом в кожаных перчатках на меху. Ручку держит правильно, но автоматизм уже не даётся, двигательный ансамбль мышц мелкой моторики расстроен. Почерк не тот. Психологи ещё были похожи на людей, а учителя загибаются.

После диктанта я расскажу им про неврологическую незрелость как причину дисграфии Артёма. Про время, которое нужно нервной системе, чтобы "созреть", начать "дифференцировать" нервные импульсы и, как результат, чувствовать ручку в руках иначе, без "рукавиц". Но главное уже произошло. Родители познали его бессилие. Война окончена. Они больше не враги своему ребёнку.

- Тааак, дайте посмотреть, что получилось, - говорю я и подвигаю тетради с родительским творчеством поближе к себе.

- Какую оценку будем ставить? Артём, ты учитель. Посмотри на этот почерк. Поставь оценку маме и папе!

У родителей смешинка в глазах. Кажется, они начинают понимать, что занятия с психологом – это весело.

У них "лобный" ребёнок, со всеми его достоинствами и недостатками.

- Пять! – гордо объявляет радостный Артём. – Папе "пять" и маме "пять"!

Папа, похоже, всё простил психологу за один этот момент.

- Можно небольшой перерыв? – отводит глаза в сторону мама.

- Артём, можешь обнять маму? – предлагаю я другое решение, как справиться с избытком непрошеных чувств.

Он радостно бежит к ней, и они долго стоят, обнявшись и покачиваясь вместе.

Сын не видит, как она плачет.

Источник