Лагерь «Лесная сказка»: пропавшая девочка
Что ж, уважаемый читатель, ты уже достаточно знаешь про лагерь в лесу и моих друзьях детства, поэтому сегодня поведаю о жути, что случалась в тех местах. Я уверен, в «Лесной сказке» были в ходу и классические лагерные байки о пиковых дамах, вызываемых гномах и душах пропавших детей, но в то время в силу возраста ничего подобного не слышал — всё это в моей жизни было ещё впереди, а то, о чём сегодня пойдёт речь, происходило, как говорится, на моих глазах.
Сгинувшая девочка
Для школоты и прочей мелюзги существовало два железных правила: никогда не ходить к корпусам в одиночку и не портить имущество лагеря. С соблюдением второй заповеди проблем не было, а первая нарушалась регулярно (в итоге это привело одну мадам к печальному финалу в 14 лет, расскажу позже).
Рассказываю.
Всё как всегда началось с любви до гроба. Пока мы, дошколята, занимались своими нехитрыми детскими делами, в крови ребят постарше неистово бурлили гормоны. Волей-неволей все жители лагеря от мала до велика варились в одном сказочном котле, а потому эти искры-бури-безумия не могли пройти незамеченными ни для кого, в том числе и для меня — мелкого, но внимательного несмышлёныша. Подростковые страсти осложнялись закрытостью «Лесной сказки» от внешнего мира: выбор объекта вожделения был весьма невелик, а потому интриги и разбитые сердца стали чем-то вроде фона жизни молодёжи — мальчики и девочки беспрестанно расставались, мирились, уходили к другим, возвращались — а потом по новой. Всё это подогревалось мексиканскими и бразильскими сериалами, герои которых разыгрывали на российских экранах нешуточные драмы.
Назначать свидания и уединяться было принято на территории лагеря — во-первых, подальше от любопытных взрослых глаз, а во-вторых, потому что это было запрещено. Влюблённые наматывали тысячи километров по местным аллеям, произносили миллионы красивых слов, тискали друг друга в жарких объятиях, обмениваясь слюнями, — в общем, делали всё то, что ты и сам прекрасно знал и умел в период полового созревания. Пиком романтичности считалось встречаться поздним вечером, когда территория тонула в загадочном и манящем полумраке, так как вне лагерных смен фонари работали далеко не все и не всегда. Прибавь к этому ноющую тишину и лесной массив вокруг — вот ты будто и побывал на дорожках «Лесной сказки», мой дорогой читатель.
Среди девочек от двенадцати до шестнадцати особенно выделялась одна: белокурая, вечно витающая в облаках, меланхоличная — и как магнит притягивающая внимание парней — Катя. Она много с кем дружила и общалась, никогда не чуралась общих посиделок или игр, но при этом всегда находилась будто бы в сторонке, чутко и с улыбкой наблюдая за движухой. Много позже меня поразило её сходство с образом Полумны в серии фильмов о Гарри Поттере:
В конце концов, сердце этой странной дамы удалось завоевать взбалмошному Кольке по прозвищу Рыжий, который был её полной противоположностью. В автобусе, по дороге в школу и обратно, они теперь всегда сидели рядом, всюду ходили, держась за руки, а бывший бедокур завязал с авантюрами и даже вроде бы книжки стал читать, чтобы заслужить благосклонность Кати. Однажды весной, как раз накануне подготовки лагеря к летней смене, Колька увидал меня во дворе, подозвал и сказал:
— Катю знаешь?
— Знаю.
— Красава. Эту записку передашь ей, как увидишь. И вот это ещё, — и суёт мне в руки занюханный букетик полевых цветов и трав.
— А чего сам не передашь?
— По делам с батей уехать надо, а её дома нет.
Зажав в кулаке записку и цветы, я оглянулся по сторонам в надежде спихнуть неожиданное задание на кого-нибудь другого. Двор был пуст.
— Ну чё, сделаешь?
— Ладно, — вздохнул я и сунул записку в карман.
Тут из подъезда выбежал Артур, и мы отправились в конюшню смотреть на родившегося недавно жеребёнка. Там же поглазели на смешных ягнят, которым благополучно скормили пожухлый Колькин букетик. Но записку я передал ещё до обеда — это был последний раз, когда я видел Катю.
В записке, в лучших традициях местных подростков, были указаны место и время встречи — за столовой и, конечно, не при свете дня. Катя позанималась домашними делами, поужинала с мамой (отца у неё не было) и ушла гулять. Куда — маме неизвестно. На самом деле, в «Лесной сказке» никто никогда не задавал подобных вопросов, мол, где и с кем будешь гулять? Ясен-красен где — где-то тут, мы же лесом окружены, компания всегда одна и та же. Про наши набеги на территорию лагеря взрослые прекрасно знали, но как их можно было полностью запретить? Да и ничего страшного ни с кем никогда не случалось.
Когда время перевалило за полночь, а Катя не явилась ночевать домой, чего с ней прежде не случалось, её мать кинулась по соседям. А потом и по всем квартирам в доме, чтобы узнать о дочери хоть что-нибудь: может, засиделась у кого или загулялась с кем... Отец Кольки довольно быстро вытряс из сына всё о назначенном свидании и о записке, которую я должен был передать. Ничего не понимая спросонья, я сначала хотел соврать маме в ответ на вопрос, прикрыть Рыжего, но, увидев в дверях комнаты чужих людей с хмурыми лицами, признался, что послание вручил ещё накануне, как мы и договаривались, а вот букет случайно съели овцы.
Колька рассказал, что прождал Катю чуть меньше часа, прогулялся вокруг столовой, но обойти всю территорию не решился — и я его прекрасно понимаю: только безумец стал бы гулять в одиночку по ночному лагерю. Тогда он, рассердившись на возлюбленную, пошёл с пацанами в лес стрелять по банкам из «духовки». Лишь к позднему вечеру до него допёрло, что я мог и не передать записку. О пропаже девочки узнал от её матери, когда она вечером пришла к ним домой.
Звонок в милицию ничего не дал: дежурный отказался принимать заявление и посоветовал дождаться утра — мол, сама объявится. Дом стоял на ушах: в окнах со стороны лагеря зажгли свет во всех окнах — навроде маяка, мужики организовали несколько отрядов и отправились на территорию искать Катю, а местные охотники вывели из вольеров лаек и двинулись прочёсывать близлежащие леса. Весь второй день поиски продолжались: открывали каждый корпус, проверяли каждую комнату, каждое строение, обследовали вдоль и поперёк не только территорию лагеря, но и близлежащую округу, особое внимание уделили яме-отстойнику на очистных сооружениях, попеременно ощупывая дно баграми. Осматривали даже такие места, где Катя ну никак не могла оказаться — например, крыши корпусов, кочегарный цех в котельной или подвал дома. Но без толку. Собаки тоже не могли взять след — девочка просто исчезла, растворилась в воздухе.
На третьи сутки к нам приехал наряд милиции и следователь — молодой парнишка с усталыми глазами. Опрашивали всех по очереди и почему-то во дворе: следователь сидел на принесённой кем-то табуретке за уличным столом и сосредоточенно вёл в блокноте записи. К счастью, выяснилось, что я был не последним, кто видел Катю, поэтому просто повторил то, что уже говорил маме два дня назад, а потом меня увели домой. У некоторых сдавали нервы, раздавались гневные выкрики:
— Ребёнка третий день нет, вы хоть что-то будете делать?! Прислали писаку, блѣ!
— Где вы раньше были, мусора поганые?! У нас беда, вам звонишь, а вы нас на хер шлёте!
— Разве от них чего-то дождёшься? Страну развалили, органы развалили, одни уроды остались!
И всё в таком духе. Милиционеры ходили в толпе, просили всех успокоиться и обещали во всём разобраться. На следующий день к розыску девочки привлекли районное лесничество, подняли егерей, охотников, жителей ближайших деревень, приехали солдаты из расположенной неподалёку воинской части, причём территорию лагеря осмотрели довольно быстро и, ожидаемо не обнаружив никаких следов, сделали упор на прочёсывание леса вокруг. Кольку милиция трясла неимоверно, пытаясь добиться признания в убийстве, но он хоть и был хулиганом, на убийцу или насильника точно не тянул. Интенсивные поиски длились неделю. В один из этих тревожных дней я спросил у мамы, правда ли, что Катю найдут? Мама ответила, что обязательно найдут. Девочку не нашли — ни живой, ни мёртвой — ни через неделю, ни через месяц, ни через год.
Мать её очень быстро угасла: сначала она денно и нощно бродила по округе, не оставляя надежды найти дочь, потом стала ездить по всему району с фотографией, пытаясь узнать, не видел ли кто ребёнка, постепенно всё больше теряя связь с реальностью. Мы, малыши, её очень боялись, особенно когда она, осунувшаяся и седая, сидела у подъезда и в голос причитала: «Деточка моя! Деточка моя!» Отныне, когда в лагерь приезжали на отдых дети, она бродила вдоль забора и пристально всматривалась в каждого ребёнка, несколько раз её приходилось выдворять с территории, так как она пугала детей. Однажды она схватила какую-то девочку со светлыми волосами за руку и потащила за собой. Приезжала милиция, за ней карета скорой помощи с парой крепких санитаров — квартиру опечатали, а тётку увезли.
Со временем, когда моя семья уже жила в городе, история с исчезновением обрастала разными мифическими подробностями: будто бы девочку незадолго до пропажи видели на трассе садящейся в какую-то фуру или будто бы она объявлялась в разных концах Удмуртии под другим именем, но ни одна из этих «зацепок» не нашла подтверждения, а канувшая в небытие Катерина стала местной лагерной страшилкой, которой пугали друг друга сменяющиеся поколения приезжающих на отдых детей.
***
Прошло десять лет: шёл 2003 или 2004 год, я был старшеклассником и эту историю, понятное дело, совсем не вспоминал, когда она вдруг получила продолжение. Не помню, прочитал я это в какой-то местной газете или мне кто-то об этом рассказал.
В начале нулевых у «Лесной сказки» сменился собственник, который решил снести кое-какие старые постройки, отстроить новые и пересмотреть границы территории. При планировании и обходе в густом кустарнике в районе стадиона внезапно обнаружили большую бетонную плиту с вырубленными отверстиями, которая уже почти скрылась под землёй. Ни на одном чертеже такого строения не было. Без сомнений, рабочие видели перед собой пол ямного туалета, хотя для чего он сооружался, было загадкой, так как все удобства в лагере располагались в корпусах. Выдвигались предположения, что туалет был самостроем для удобства детей, играющих на стадионе, чтобы не приходилось постоянно бегать в корпуса. А небрежно снесён был по причине какой-нибудь проверки. Как бы то ни было, пригнали автокран, вызвали ассенизаторов, и после того, как плиту подняли, очень удивились, что толстая окаменевшая корка покрывает дерьмо лишь сверху, скрывая под собой вязкую жижу (точной причины этого явления не помню, врать не буду, по-моему, это объяснили активными грунтовыми водами — родниковый край же). После того как заработал илосос, рабочие быстро совершили страшную находку.
Не знаю, что меня поразило больше: то, что мы, исползав в своё время всю территорию метр за метром, так и не нашли никогда эту плиту, или то, что во время обширной поисковой операции никто на неё не натолкнулся. Вопросов стало только больше: почему никто из местных не знал или не вспомнил о существовании этого сортира, ведь когда наша семья приехала в «Лесную сказку», многие жили там уже много лет? Почему никто из администрации лагеря не знал о таком сооружении? И за каким чёртом туда понесло Катю: чтобы добраться до этой проклятой ямы, ей пришлось в темноте пересечь лагерь, а то ещё и стадион. Чтобы ты представлял, о чём идёт речь, продублирую спутниковый снимок из своего первого поста (кружком обозначено место условленной встречи за столовой, прямоугольниками — моё предположение, где могли найти эту плиту):
В каком статусе сейчас это дело, мне неизвестно.
Я до сих пор иногда лежу перед сном в темноте и думаю, долго ли она там барахталась, была ли ещё жива, когда её искали, слышала ли, что её ищут, пыталась ли выбраться или подать сигнал? Или всё же стала чьей-то жертвой? Видимо, это уже никто никогда не узнает.
***
Хотел в этом же посте про ужас в жилом корпусе рассказать, но букв и без того получилось очень много, так что опубликую чуть позже следующим постом.