Крым 2019. День 4 часть 2 Аязьма⁠⁠

Так я попал на батарею Драпушко и 19ю Батарею. Бетонные банки, ДОТы, лестницы, площадки, осколки бутылок, прочий мусор. Ничего нового, все это можно увидеть под Питером, где угодно в Кронштадте, Красной горке, КАУРе. Но только здесь действительно погибли люди сражаясь с врагом, а их потомки посрезали тут перила на металлолом. Что же хотя бы природа в моем воображении чтила героев окружив уродливые сооружения цветущими кустами и зеленью трав.

Пройдя укрепления я стал свидетелем мирной жизни этих самых потомков. У подножия острой, вздыбленной словно шип скалы Мытылино, раскинулась территория автошашлыка. Машина, музон, 3 метра у мангала семья. Вот они ячейки общества на отдыхе. "Ну, а кто ты такой, что их судить?"- запел песню мой внутренний оппонент "Может ты создал, что-то лучшее чем они?".

Я побрел вниз, мимо людей и полез на гору. И опять началось: "С праздником Вас" "И вас"-отвечал я с улыбкой. Что за хрень происходит? 28 апреля, может я не знаю, а здесь местный праздник, связанный с войной?

Объяснение пришло, когда я почти одолел пик. Я как раз пыхтя лез почти по отвесной стене с рюкзаком, и тут мне Христос Воскрес. Я чуть не сорвался, от неожиданности, очень пожилая женщина рядом карабкалась вниз. Я едва сдержал себя, чтобы не переспросить "Что, опять?!" Но решил проявить уважение и ответил традиционно. Как эта бабуля сюда вообще залезла, недоумевал я выходя на смотровую. Крепость отсюда казалась Куличиком на холме, а корабли далеко внизу, жуками плаунами.

Рядом со мной в редких кустах семейка жарила шашлыки, крепкие нервы у них тут и 30 квадратных метров нет, сплошная пропасть вокруг. Пока я мечтательно глядел в даль, у женщины из семьи появились более насущные проблемы, она протиснулась мимо меня, смерила предупреждающим взглядом и буквально за кустами в 3х метрах от меня раздались журчание. Женщина писала. Ну, правда не спускаться же со смотровой, на которую лезут все отдыхающие и праздно шатающиеся.

Я снова пошёл вниз, снова боялся упасть, снова все смог, снова герой.

Следующее место достойное упоминания это пляж Васили. Туда я спускался по миллиону хлипких деревянных и стальных ступенек, сжав зубы от удовольствия.

Пляж это узкая полоска мелкой гальки, окруженная ржаво жёлтыми скалами. Людей было немного, для сезона и дохренища для конца апреля. Тут я остановился помыть ноги и поесть.

Газ, горелка, вода, плитка, носки сохнут на солнце, ноги обдувает ветер, я надел на голову соломенную шляпу, я счастливей всех на свете. Доел макарошки, сыр, колбасу сегодня поступаю на обеспечение групповой закупки.

Дальше я полез пересекая каменные осыпи на следующую прибрежную скалу. Или холм. Холм был зелёным и пологим, а со стороны моря под прямым углом обрывался в море, красный камень создавал ощущение, что это гигантский зелёный фрукт, только что располовиненый ножом. Когда я зашёл на вершину фрукта, то увидел вдали Севастополь и ещё множество таких холмов и скал по берегу на пути к нему. Но времени было 16 часов, а мне надо до темноты попасть на Урочище Аязьма и найти группу.

Тут я открыл Мапс и проложил маршрут до предположительной точки лагеря - единственного родника на Аязьме. 11 километров. Чего-то такого я и ожидал, но ноги уже гудели после первых 10 километров сегодня. Идти 4 часа впритык. Жалеть себя времени нет. Летс го. Я двинул в путь вдоль рабочей дороги, проходя по касательной от карьера. Мимо ехали машины, но никто не желал меня подбросить, пока я не увидел мужика заправляющего тачку из бутылки, я предложил ему денег и ехать до крепости. Дяденька взял меня на борт до тех самых пирожков, а за проезд потребовал плату вопросом "Ну, что там в Питере говорят? Зря Крым взяли? " я ответил, что в Питере по разному говорят, но меня при Украине и сюда пускали, и в Одессу, и в Киев, да вот не ехал, а сейчас не могу, но ежели вам лучше жить стало, стало быть не зря. Мужик запел про базы, НАТО, Америку и прочую меня угнетающую чушь и я поспешил распрощаться. Что же я срезал 2 километра и сэкономил время. Я вошёл в частный сектор, перелез через забор и попёр в горы, оставляя крепость справа. Попёр трекинг, ритмичный долго вверх, долго вниз, руки работают отталкиваясь палками, ноги выбивают пыль из дороги, справа море слева горы. Появились указатели, но гений ориентирования, глядя на них и сверяясь с навигатором, умудрялся повернуть не туда, а потом продираться через склоны, заросшие колючими кустарники азимутом. На закате я набрёл на родник, напился, набрал воды и осознал, весь лес кишит лагерями. Я уже собирался начать приставать к людям, как со мной поздоровался высокий парень с татухами "Привет, Леха, поздно ты". Я парень очень внимательный к людям, понял, он меня знает, а я его нет. Я улыбнулся протянул руку, здорова мол. "Где встали, где Румянцев?" А, говорит тут рядом, а Дима в Балаклава, в магазе. Ну и чудненько, кем бы парень ни был, я на месте.

У костра сидели люди, я поздоровался, представился и из беседы узнал, что моего спутника зовут Миша и он помощник инструктора.

Палатку ставить было откровенно негде, сплошной склон, в итоге я поставил я сильно выше лагеря, а что бы не съезжать под ноги снаружи палатки сложил пирамиду камней для упора. Этому трюку меня научил Владимир Селютин на Камчатке. Так легче спать.

Прикольно вышло то, что я думал, что знал Дмитрия Румяцева с похода по Камчатке, но видимо перепутал и был удивлён, когда неизвестного мне мужика стали называть инструктором.

Вечером мы сели ужинать. Доза макарон была просто микроскопическая, без хлеба и вообще без всего, кажется. Я предложил группе оставшуюся у меня половину батона. Пошутили стандартно насчёт булка или все же батон. А потом пришёл молодой мужчина и принёс шоколадки и много вина. Я смотрел, как группа разливает винишко и не знал, как к этому относится. Но из интереса, а чего будет, громко решил поинтересоваться, все ли помнят про пункт договора про запрет на алкоголь. Мне тут же ответили "Ну, чего началось-то?! Нормально же сидели!" Я сел и дальше не одобрял молча.

Выпив чаю, и неудачно сев, на какое-то растение, у которого сами листья оказались острыми и колючими я пошёл совершать восхождение к своей палатке, но не сразу нашёл её в тёмном лесу.

И долгий полный солнца, трекинга и доморощенной философии день наконец-то закончился.