Крылья искупления, (продолжение)⁠⁠

Начало: Крылья искупления

Часть пятая: Контакт

Михалыча Серёга увидел случайно, пролетая над парком. Старик сидел на лавочке, кормил голубей. Поседел весь, морщины как сетка, но спина прямая, выправка военная.

Капитан Михалыч — единственный человек в армии, который пытался сделать из Серёги человека. Гонял на плацу до седьмого пота, но и защищал от дедов. Учил не только Уставу, но и жизни. Предлагал остаться на контракт, сделать карьеру.
«У тебя мозги есть, Серый, — говорил. — Не зарывай их в дерьмо».

Серёга не послушал. Рванул после дембеля в родной город, к корешам, к блатной романтике. Дурак был.

Три дня он следил за Михалычем. Старик приходил каждое утро, в девять ноль-ноль. Военная точность. Садился на одну и ту же скамейку, доставал пакет с пшеном, сыпал на землю. Голуби слетались — обычные городские голуби, не из банды Серёги.

Михалыч разговаривал с ними:
— Ну что, братва пернатая, как жизнь? Тоже пенсию ждёте? Хех, у вас хоть без задержек...

Потом доставал газету, читал. Иногда подсаживались другие старики, трепались о политике, о ценах, о болячках.

На четвёртый день Серёга решился.

Он сел прямо перед Михалычем и начал клевать землю. Но не просто клевать — выбивать ритм. Три коротких удара. Пауза. Три длинных. Пауза. Три коротких.

Ти-ти-ти. Та-та-та. Ти-ти-ти.

SOS. Сигнал бедствия, которому их учили в армии.

Михалыч сначала не обратил внимания — читал газету. Серёга упорно повторял. Клюв уже болел от ударов об асфальт, но он долбил и долбил.

Ти-ти-ти. Та-та-та. Ти-ти-ти.

Старик опустил газету. Посмотрел на голубя с интересом:
— Ты чего, дружок? Есть хочешь?

Серёга замотал головой — насколько это возможно для голубя — и продолжил выстукивать. Теперь медленнее, чётче. Морзянка. Они проходили её на связи.

С. Е. Р. Ё. Г. А.

Каждая буква — мучение. Клюв не телеграфный ключ, тут нужна точность удара, а не нажатия. Серёга сбивался, начинал заново.

С — три точки. Е — одна точка. Р — точка-тире-точка.

Михалыч побледнел. Газета выпала из рук.
— Серёга? Серый? Но ты же... Мне сказали, тебя убили. Два года назад.

Серёга закивал головой — да, да, убили! И начал выстукивать дальше. Медленно, мучительно медленно. У — точка-точка-тире. Б — тире-точка-точка-точка. И — точка-точка. Л — точка-тире-точка-точка. И — снова две точки. —Убили, — прошептал Михалыч. — Господи Иисусе... И ты... ты теперь...

Серёга показал крылом на себя, потом снова начал долбить клювом. Нужно было рассказать всё. Но азбука Морзе не предназначена для клюва! Каждое тире — три удара подряд, от них уже кружилась голова.

Михалыч достал блокнот, карандаш: —Давай медленно, Серый. Я записывать буду. По буквам.

Час. Целый час Серёга выстукивал свою историю. Смерть от ножа. Пробуждение в теле голубя. Попытка создать птичью банду. Встреча с племянником. Раскаяние.

Клюв онемел. На кончике выступила кровь — стёр об асфальт. Но Серёга продолжал. Это был его единственный шанс. Единственная возможность поговорить с человеком, который мог его понять.

И. С. П. Р. А. В. И. Т. Ь.

П. О. М. О. Г. И.

Михалыч сидел, уставившись в блокнот. На листке — каракули, буквы, слова. История, в которую невозможно поверить.
— Серый, — голос старика дрогнул. — Серый, если это правда... Если Господь дал тебе второй шанс... Ты хочешь искупить?

Серёга закивал так яростно, что чуть не свалился со скамейки.
— Хорошо, — Михалыч вытер глаза — слёзы, что ли? — Хорошо, парень. Попробуем. У нас тут в районе беда...

И старик начал рассказывать. О новой банде отморозков. О наркоте возле школ. О том, как избили его соседа-пенсионера за двести рублей. О полиции, которая крышует. О собственном бессилии.
— Я пытался по старым связям... У меня в военкомате остались люди. Но без доказательств — никак. А эти твари осторожные, при чужих не светятся.

Серёга слушал и думал. Голуби могут попасть туда, куда человек не проникнет. Могут следить, не вызывая подозрений. Могут...

Он начал выстукивать план.

Часть шестая: Возрождение стаи

Собирать новую команду оказалось проще, чем Серёга думал. Голуби помнили его — того, кто добровольно отказался от власти. В птичьем мире это было невиданно. Вожаки дрались за территорию до последнего пера, а этот взял и ушёл. Легенда.

Первым вернулся Хромой. Просто прилетел и сел рядом на ветку. Не воркнул, не попросился — сел и всё. Серёга хотел прогнать, но посмотрел в глаза бывшему подручному и понял — парень не уйдёт. Преданность у него в крови.
— Уру-ру? — спросил Серёга. (Зачем вернулся?)

Хромой показал здоровой лапой на Серёгу, потом на себя, потом сложил крылья вместе. Ясно без слов — мы команда.

Второй вернулась Красивая. И сев рядом на ветку прижалась к нему. Серёга промолчал, ведь тут все было понятно без слов.

Но теперь Серёге нужны были не просто бойцы. Нужны были специалисты. Он облетал весь район, присматривался, проверял.

В старой голубятне на чердаке элитной высотки жил домашний голубь — породистый, с родословной. Хозяин умер год назад, наследники забили на птиц. Голубь одичал, но сохранил главное — память почтаря. Он помнил десятки адресов, мог найти дорогу в любую точку города. Серёга выманил его остатками сдобной булки и предложил работу. Почтарь — так его прозвали — согласился. Ему было скучно.

Возле оптики постоянно крутилась молодая самка с удивительно острым зрением. Она различала лица людей с расстояния в сотню метров — редкий дар для голубя. Могла опознать человека по походке, по одежде, даже по манере курить. Серёга проверил — показал ей фотографию в газете (Михалыч помог), потом попросил найти этого человека на улице. Нашла за двадцать минут. Глазастая стала четвёртым членом команды.

В парке аттракционов жил старый голубь с порванным крылом. Летал плохо, зато обладал невероятной памятью. Мог запомнить разговор, последовательность действий, расположение предметов. Воспроизводил звуки — не только воркование, но и обрывки человеческой речи, гудки машин, звонки телефонов. Профессор — Серёга сразу дал ему это имя — стал их живым диктофоном.

Михалыч тоже не сидел сложа руки. Приносил специальный корм с витаминами — чтобы птицы были сильными и выносливыми. Сделал схему района с помеченными адресами — где живут главари банды, где их точки, где схроны. Принёс фотографии — снимал издалека телефоном, делал вид, что фоткает архитектуру.
— Вот, смотри, — раскладывал снимки на скамейке. — Это Череп, главарь. Это его замы — Лысый и Косяк. Точки у школ, возле клубов. Менты крышуют — вот этот майор, вот этот капитан.

Серёга изучал лица, запоминал. Потом показывал своей команде — тыкал клювом в фото, потом в направление, где искать. Глазастая кивала — запомнила. Почтарь прокладывал маршруты. Профессор воспроизводил имена, чтобы не перепутать.

Первая разведка прошла идеально. Глазастая засекла Черепа возле ночного клуба, проследила до дома. Почтарь запомнил адрес, проложил оптимальный маршрут. Профессор просидел на дереве у открытого окна, записал в память обрывки телефонного разговора:
— Гру-гру... завтра... школа семь... гру... три кило... гру-гру... менты на мази...

Михалыч расшифровывал эти птичьи донесения, как военные сводки. Составлял график, отмечал закономерности. Через две недели у них была полная картина.
—Смотри, Серый, — старик чертил схему на земле прутиком. — По средам и пятницам доставка. Точки возле трёх школ, двух техникумов. Схрон в подвале заброшенной котельной. Бабло возят к Черепу домой, там сейф.

Серёга кивнул и выстукал клювом:

С. А. Б. О. Т. А. Ж.

— Саботаж? — Михалыч усмехнулся. — А что, план хороший. Сначала пусть понервничают.

Часть седьмая: Война

Первый удар нанесли в среду утром. Дилер — пацан лет восемнадцати с татухой на шее — стоял у школы номер три, ждал клиентов. Товар в пакетике из-под чипсов, в кармане балахона.

Серёга дал сигнал — три коротких воркования. Хромой нырнул сверху, выхватил пакет из кармана. Дилер охнул, полез за пакетом, но Хромой уже передал его Глазастой, та — Почтарю. Эстафета.
— Эй! Твою мать! — дилер прыгал, пытаясь поймать голубей.

Почтарь донёс пакет до ливнёвки и сбросил. Наркота уплыла в канализацию.

Второй удар — через час, у техникума. Там работали вдвоём. Пока Профессор изображал раненого (волочил крыло, жалобно стонал как человек), отвлекая дилеров, Серёга с Хромым растащили их сумку с товаром. Не всю — только пакетики. Разорвали клювами, рассыпали по ветру. Белый порошок смешался с уличной пылью.

К вечеру Череп был в бешенстве. Михалыч наблюдал из окна своей квартиры (вид на двор Черепа), как главарь орёт на подручных:
— Какие, блядь, голуби?! Вы что, ебанулись?! Голуби спиздили товар?!

На следующий день дилеры пытались отбиваться. Махали руками, кидали камни. Но попробуй попади в ожидающего атаки голубя камнем. А их было пятеро, и они атаковали с разных сторон.

Лысый, зам Черепа, додумался взять пневматику. Прицелился в Хромого. Серёга увидел это за долю секунды до выстрела. Рванул вниз, толкнул Хромого крылом. Пулька просвистела мимо, срезав несколько перьев.

Тогда Серёга решил — война.

Он собрал расширенное совещание. Кроме основной пятёрки, прилетели ещё десяток голубей. Не бойцы — обычные птицы, но готовые помочь. Серёга долго ворковал, объясняя план. Профессор переводил сложные моменты на более простой птичий язык.

Психологический террор начался на следующее утро.

Череп вышел из подъезда — на голову упал помёт. Вытер, сделал шаг — ещё порция. Посмотрел вверх — на карнизе сидели двадцать голубей и смотрели прямо на него.
— Пшли вон! — заорал Череп.

Голуби не шелохнулись.

Он сел в машину. На лобовом стекле — густой слой помёта, дворники размазывают, не справляются. Пока искал воду, чтобы промыть, голуби обгадили крышу, капот, зеркала.

Это продолжалось каждый день. Куда бы Череп ни пошёл — над ним кружила стая. В кафе, в магазине, в своём дворе. Голуби садились на его балкон и орали всю ночь. Будильник? Не нужен — в пять утра под окном начинался голубиный концерт.

Лысый не выдержал первым:
— Череп, это не нормально! Они нас пасут! Это какая-то мистика!
— Заткнись! — огрызнулся главарь, но в глазах мелькнул страх.

Косяк вообще уехал на дачу после того, как проснулся, а у него на подушке сидел Профессор и пристально смотрел в глаза.

Но для главного удара нужны были доказательства. И тут Михалыч достал козырь — старый цифровой фотоаппарат разведки с большой кнопкой.
— Смотри, Серый. Нажать можно клювом или лапой. Я проверял — работает.

Три дня Серёга тренировался. Прицелиться, нажать, не уронить камеру. Хромой страховал — ловил аппарат, если тот начинал падать.

В пятницу должна была пройти большая сделка. Крупная партия, солидные деньги. Лично Череп, майор из ментовки, поставщик из области.

Часть восьмая: Большая игра

Заброшенная котельная выглядела мрачно даже днём. Окна забиты досками, двери на замках. Но голубям двери не нужны. Есть вентиляция, выбитые стёкла под крышей, дыры в стенах.

Серёга разместил свою команду за час до сделки. Пять голубей, пять точек обзора. У каждого — маленькая камера на шее. Михалыч достал через знакомого майора из военной разведки. Крошечные, с датчиком движения. Удобнее той, с которой тренировался Серёга.

Глазастая заняла позицию под потолком, откуда был виден весь зал. Почтарь — у запасного выхода. Профессор — возле стола, где должна пройти передача денег. Хромой — у окна, следит за улицей. Серёга с главной камерой — в центре, координирует.

Первым пришёл майор. В гражданском, но Глазастая узнала — та же походка, те же часы на руке. Проверил помещение, говорит по телефону:
— Всё чисто. Давайте.

Череп с Лысым притащили две спортивные сумки. Поставили на стол, открыли — пачки денег. Профессор включил свою камеру, снимает крупный план.

Поставщик — толстый мужик с тремя подбородками — приехал на джипе. Его братки внесли три коробки. Череп вскрыл одну, достал пакет, проверил:
— Норм товар. Лысый, бабло.

Начался отсчёт денег. Майор стоял в стороне, курил. Ждал свою долю.

И тут Серёга увидел — ещё одна машина. Люди в масках, с оружием. Налёт? Конкуренты? Или...

Он дал сигнал — резкое воркование. Стая замерла, камеры продолжали снимать.

Дверь вышибли с одного удара. Ворвались люди в масках:
— Всем лежать! Полиция!

Но майор не лёг. Достал удостоверение:
— Спокойно, я свой. Майор Петров, УВД.
— Знаем, — ответил один из масок и надел на него наручники. — Вы задержаны по подозрению в организации наркоторговли.

Оказывается, Михалыч пробил-таки по своим каналам. Нашёл честного подполковника из области, передал первые доказательства — фотки, записи. Тот организовал операцию. А голуби сняли всё на видео — с пяти ракурсов, в отличном качестве.

Череп попытался бежать через окно. Серёга нырнул ему в лицо, вцепился когтями. Череп заорал, замахал руками, споткнулся об ящик, упал. Оперативники скрутили.

Когда всех увели, Серёга собрал камеры. Пять карт памяти с полной записью сделки. Михалыч передаст их следователю. Железные доказательства.

Часть девятая: После битвы

Суд был громким. Полгорода следило за процессом. Череп получил десятку, майор — восемь лет, остальные по мелочи. Главное — сеть разрушена.

Михалыч стал местным героем. Пенсионер, раскрывший наркомафию. Журналисты, телевидение, награда от мэра. Старик отнекивался:
— Да я просто заметил подозрительных типов. Повезло.

Только Серёга знал правду. И Михалыч. Они продолжали встречаться в парке каждое утро. Старик рассказывал новости, Серёга выстукивал ответы. Иногда просто сидели молча — два старых солдата, каждый со своей войной за плечами.

Васька окончил школу с золотой медалью, поступил на биофак. Стал изучать поведение птиц. Написал работу о социальной структуре городских голубей, заняв первое место на областной олимпиаде.
— Знаешь, дядь Миш, — сказал он как-то Михалычу (они подружились). — У голубей удивительная организация. Они способны на сложное планирование, взаимовыручку. Почти как люди.
— И даже лучше некоторых людей, — улыбнулся Михалыч, поглядывая на Серёгу.

Стая Серёги продолжала патрулировать район. Уже неофициально, по привычке. Замечали подозрительных типов — сообщали Михалычу особым воркованием. Тот звонил участковому (нового прислали, честного). Мелкие кражи, драки, попытки наркоторговли — всё это пресекалось на корню.

Город стал чище. Безопаснее. Люди перестали бояться выпускать детей во двор. Бабушки спокойно сидели на лавочках до темноты. И мало кто знал, что частично это заслуга странной стаи голубей, которые ведут себя слишком организованно для обычных птиц.

Серёга постарел. Для голубя он прожил невероятно долго — уже восьмой год. Перья потускнели, летать стало тяжело. Но он держался. У него была миссия. Искупление.

Эпилог: Последний полёт

Михалыч умер тихо, во сне. Серёга узнал об этом, когда старик не пришёл на утреннюю встречу. Полетел к его дому, увидел скорую, людей в чёрном.

На похороны пришёл весь город. И военные из военкомата, и новое руководство полиции, и простые люди. Васька произнёс речь:
— Михаил Петрович был настоящим офицером. Он воевал всю жизнь — сначала за Родину, потом за наш маленький город. И победил. Спасибо вам, товарищ капитан.

Серёга привёл всю стаю. Тридцать голубей, включая его и Красивой птенцов, сели на ограду кладбища. Люди удивлялись — птицы сидели строем, как на параде. А когда гроб опускали в могилу, взлетели все разом, сделали круг почёта над кладбищем. Военное прощание.

Васька подошёл к Серёге после похорон:
— Ты его друг, да? Он тебя кормил. Держись, голубь.

И погладил по голове. Серёга закрыл глаза. Вспомнил тот день, когда спас племянника от хулиганов. С него всё началось. Его перерождение. Не физическое — духовное.

Он прожил ещё год. Передавал опыт молодым, учил их защищать, а не нападать. Помогать, а не отбирать. Быть стаей, а не бандой.

В последний день своей жизни он сидел на той скамейке, где встречался с Михалычем. Солнце садилось, золотя деревья. Васька читал на лавочке напротив — уже аспирант, пишет диссертацию о коммуникации птиц.

Серёга закрыл глаза. Он устал. Но это была хорошая усталость. Усталость солдата после боя. Он сделал что мог. Искупил что сумел.
— Молодец, Серый, — почудился голос Михалыча. — Ты справился. Теперь отдыхай.

Серёга улыбнулся — насколько может улыбаться голубь. И отпустил. Просто отпустил всё — боль, вину, усталость.

Утром Васька нашёл его на скамейке. Маленькое тельце, укрытое опавшими листьями. В клюве — белое пёрышко, которого раньше не было. Чистое, почти светящееся.

Васька похоронил его в парке, под той липой, где любил сидеть Серёга. Поставил маленький камень, написал: «Храброму голубю от благодарных людей».

Стая продолжила его дело. Новый вожак — Хромой — помнил заветы учителя. Защищать слабых. Помогать людям. Быть достойными.

А в городе до сих пор рассказывают легенду о голубе-защитнике. Дети верят, старики усмехаются, учёные пожимают плечами. Но иногда, когда кто-то попадает в беду на улицах города, прилетают голуби. Много голубей. И помогают.

Потому что чудеса случаются. И второй шанс даётся не зря. Надо только суметь им воспользоваться. Как сумел бывший бандит Серёга Косой, ставший голубем и нашедший своё искупление в служении добру.

История закончилась. Но другие истории только начинаются. В каждом городе, в каждой стае, в каждой душе, ищущей свой путь к свету.