Красота страшная сила (рассказ 7)
— Ой, ну до чего красивая!
— Чудо же, как хороша!
— От женихов отбоя не будет!
Стайка восторженных мамочек столпилась возле коляски на детской площадке, куда молодая мама вышла первый раз на прогулку с новорожденной Виолеттой. Такое пристальное внимание не очень ей нравилось и отчего-то напоминало сказку про спящую красавицу. К тому же в елейных разговорах ей чудилась неприкрытая зависть, а Маргарита женщина была из глубинки, где суевериям придавалось большое значение. Так и сейчас в беленьком комбинезончике, в который был плотно упакован младенец, в потайном месте была приколота заговоренная булавка от сглаза, а где-то в районе ручки коляски, на красной веревочке задорно покачивался крестик из рябиновых палочек. Муж откровенно посмеивался над таким староверством, но не препятствовал и от рябины отрезал материал собственноручно.
Случайный прохожий прогуливающийся мимо песочницы, с удивлением наблюдал странную картину: дети, прыгая на одной стороне, с жестоким упоением закидывали песком одинокого мальчишку, забившегося в угол на противоположной стороне. Руководила этим безумием прекрасное ангельское существо с кудрявыми локонами и огромными кукольными глазами. Впрочем, на лице небесного ребенка была такая откровенная ненависть, что вся красота меркла. Отвергнутый малыш очень сильно отличался внешне от остальной малышни. Смуглый, черноглазый, остроносый и очень миниатюрный, этакий цыганенок. Прохожий несколько мгновений помедлил и все таки вмешался, получив сомнительное удовольствие в виде дерзкого диалога с заводилой. Воспитывать чужих детей дело неблагодарное, потому он просто вытащил жертву из-под арт обстрела и отвел его домой.
Пятилетняя Виолетта крутилась у зеркала рассматривая новенькое платье. Мама все не могла завязать большой бант на спине этой егозы.
— Вил, постой спокойно минуту, пожалуйста.
— Хочу другую юбку, эта не так кружится.
— Но ты же сама выбрала ее в магазине. - сказала мать уже понимая, что придется идти снова в магазин за еще одним платьем.
— Хочу другую юбку. - предсказуемо надула губки девочка. — Папа, папа! А мама не хочет мне платье покупать!
Родители переглянулись и тяжело вздохнули: “А на кого пенять, кроме как на самих себя?”. Потакания постоянным капризам, которые ранее воспринимались просто как баловство любимого ребенка, приняли последнее время угрожающие обороты. Виолетта насколько привыкла к безотказности, что по другому жизнь уже просто не воспринимала. Так и сейчас встал выбор между многочасовой истерикой и легким и быстрым согласием на новый наряд.
— Ну поставьте пятерку! — бездонные синие глаза смотрели прямо в душу старенькой учительнице русского языка.
— Милая, но у тебя в диктанте почти десять ошибок.
— Ну, пожалуйста, я все исправлю.
— Хорошо, хорошо, ставлю карандашом и авансом.
Учительница, каждый раз с удивлением для себя, не могла сопротивляться магнетизму этого невероятно красивого ребенка. Про себя сравнивая ее со скульптурами древней греции и пребывая в полной уверенности, что если и существует муза для талантливых людей, то подрастает она именно в их школе.
— Фу, как же мерзко пахнет эта карга. - красавица еще даже не закрыла дверь в класс, выскочив оттуда, получив желаемое. — Скорее бы ее уволили.
— Да-да, а дырку на колготе видела? — с готовностью подхватили школьные подпевалы и стайка девчонок понеслась по коридору со злым азартом обсуждая огрехи в наряде своей преподавательницы.
— Кликуши злобные, все языком чешете? - особенно громко донеслось с подоконника.
Девчачья компания, словно лернейская гидра, одновременно развернулась всеми головами на бунтаря. Черноглазый, худой парень зажимая в руке блокнот с зарисовками, слез со своего места и занял оборонительную позицию. Эта битва была проиграна им еще даже до того, как он что-то сказал, но учительницу он любил и стерпеть таких обидных слов в ее адрес не смог. Так хоть эти мегеры на него переключатся. И они переключились. Ой как переключились. Досталось всем, и ему, и семье, и друзьям, и потенциальным женам. А позади всех, с отвратительной улыбкой, сложив руки на груди, маячило ненавистное лицо самой красивой на свете девочки.
— Закрой дверь, я занята! - Виолетта валялась на кровати вытянув длинные ноги и болтала по телефону уже битых три часа.
— Суп остынет.
Дочь без слов поднялась с кровати зыркнула с прищуром на мать и захлопнула дверь у нее перед носом. Рита было глянула на телефонную розетку и даже протянула руку в длинному проводу уходящему под дверную щель, но передумала. Надо признать, что с воспитанием дочери у них не пошло. И теперь они расплачивались за свои слабости с лихвой. Родная кровиночка воспринимала их не иначе как источник денег и пропитания. Абсолютно неуправляемая, она выросла какой-то до ужаса озлобленной и жестокой. Что, впрочем, не мешало ей быть всеобщей любимицей. Чутье на моменты когда надо быть красивой лапушкой она развила в себе до идеального состояния.
Он заглянул в помещение в поисках своего блокнота, который не мог никак нигде найти уже целый день и вздрогнул. Конечно же, назло всему, зарисовки попались в руки именно ей. И прямо сейчас тонкие пальцы перелистывали страницы с совершенно сокровенным. В другой руке на изготовке была ручка и она периодически что-то черкала прямо на рисунках. От усердия Виолетта аж высунула язык. Он перебрал в голове все возможные варианты начала разговора и остановился на самом, как ему показалось, нейтральном.
— Отдай, пожалуйста, мою вещь.
— Пошел отсюда черномазый! Кто тебя без стука научил заходить? - перекинув густые пряди волос с одного на другое плечо, пренебрежительно и не отвлекаясь от уродования набросков, процедила красотка.
“Что же, предсказуемо” - подумалось ему. Но попытка не пытка. Но раз она не удалась, то надо переходить к активным действиям. Он резко подошел к ней и выдернул блокнот из рук и быстро вышел прочь.
На следующий день его избили, сильно и жестоко. До больницы. После, лежа на неудобном больничном матрасе пытаясь хоть как-нибудь пристроить свое тело в синяках, чтобы не было так больно лежать он перелистывал этот злосчастный блокнот, поражаясь тому насколько же бездарно были разрисованы эскизы. После мстительно сощурился и приступил к работе. Спать не хотелось, а потому вся ночь была впереди и к утру на листе бумаги красовался прекрасный портрет ослепительно красивой девушки. Врач на утреннем обходе даже попросил этот рисунок себе, но странный юноша пообещал подарить другой, мол этот еще не закончен.
Черный карандаш быстро и плавно наносил штрихи, заполняя пространство между губами цветом, заставляя исчезать зубы. Ластик стирал тщательно прорисованные локоны. Красный восковой мелок с пугающей правдоподобностью рисовал один за другим прыщи. Появились длинные ослиные уши и крючковатый ведьминский нос, бельмо на глазу. Он вкладывал в свой рисунок всю ненависть и ему даже казалось, что боль начала уходить. Когда он закончил на него смотрело до дрожи безобразное чудище, впору детей пугать.
Виолетта сладко потянулась и распахнула глаза навстречу новому дню, еще немного понежилась под одеялом и наконец-то соизволила подняться. К первой паре она уже давно и безнадежно опоздала, но историк спускал ей и не такие повинности. Долго выбирала наряд с раздражением прислушиваясь как за дверью в ожидании ходит и шаркает ногами мать со своими вечными блинчиками. Ну ладно - ладно, блины и вправду вкусные. На кровать тем временем полетели не прошедшие отбор для сегодняшнего наряда вещи — мать уберёт, как обычно. Она закрыла дверцу шкафа, чтобы полюбоваться собой в зеркало и оторопела. В лучах утреннего солнца задорно поблескивала абсолютно лысая голова. Её голова, обрамленная редкими клочками некогда богатой шевелюры.
Пока они в экстренном порядке мчались в больницу выпали почти все зубы осталась только пара спереди сделав ее похожей на безумного кролика.
В больничной выписке стоял диагноз — авитаминоз. Главный врач и медсестры чуть не крестились, когда наконец-то истекли все сроки и ужасную пациентку можно было выписывать. Виолетта исчезла со всех радаров настолько внезапно, что никто ничего и не понял. Родители поддерживали легенду, что отправили ее учиться в штаты, на деле оббивая пороги альтернативных целителей.
В темной комнате в кресле качалке почесывая когтистой рукой крючкообразный нос с классической бородавкой сгорбившись сидела девушка, что-то злобно шамкала беззубым ртом и громко сопела.