Хамелеоны 2022
Знакомая семья бурятов эмигрировала по приглашению в США. 4 года назад. В начале пандемии от них отпрыгивали на расстояние социальной дистанции, приходилось успокаивать:
- мы русские.
С конца февраля они китайцы.
Знакомая семья бурятов эмигрировала по приглашению в США. 4 года назад. В начале пандемии от них отпрыгивали на расстояние социальной дистанции, приходилось успокаивать:
- мы русские.
С конца февраля они китайцы.
- Это было во время войн католиков с гугенотами. Видя, что католики
истребляют гугенотов, а гугеноты истребляют католиков, и все это во имя веры, отец мой изобрел для себя веру смешанную, позволявшую ему быть то католиком, то гугенотом. Вот он и прогуливался обычно с пищалью на плече за живыми изгородями, окаймлявшими дороги и, когда замечал одиноко бредущего католика, протестантская вера сейчас же одерживала верх в его душе. Он наводил на путника пищаль, а потом, когда тот оказывался в десяти шагах, заводил с ним беседу, в итоге которой путник всегда почти отдавал свой кошелек, чтобы спасти жизнь. Само собой разумеется, что, когда отец встречал гугенота, его сейчас же охватывала такая пылкая любовь к католической церкви, что он просто не понимал, как это четверть часа назад у него могли возникнуть сомнения в превосходстве нашей святой религии. Надо вам сказать, что я, сударь, католик, ибо отец, верный своим правилам, моего старшего брата сделал гугенотом.
- А как кончил свою жизнь этот достойный человек? — спросил
д'Артаньян.
- О, сударь, самым плачевным образом. Однажды он оказался на узенькой тропинке между гугенотом и католиком, с которыми он уже имел дело и которые его узнали. Тут они объединились против него и повесили его на дереве. После этого они пришли хвастать своим славным подвигом в кабачок первой попавшейся деревни, где как раз сидели и пили мы с братом...
- И что же вы сделали? — спросил д'Артаньян.
- Мы выслушали их, — ответил Мушкетон, - а потом, когда, выйдя из
кабачка, они разошлись в разные стороны, брат мой засел на дороге у
католика, а я на дороге у гугенота. Два часа спустя все было кончено: каждый из нас сделал свое дело, восхищаясь при этом предусмотрительностью нашего бедного отца, который, из предосторожности, воспитал нас в различной вере.