Казус (Из жизни врача "Скорой помощи")⁠⁠

Следует открыть вход в трахею, в которую

ввести трубку тростника и дунуть в неё,

лёгкие будут увеличиваться опять… и полностью

занимать грудную клетку, сердце станет

сокращаться сильнее.

А. Везалий

Дословный перевод слова казус (casus) с латыни означает случай, но значение этого слова в словарях трактуется по-разному: по Ефремовой – странный, по Ожегову – запутанный, в Энциклопедическом словаре – необычный, по Ушакову – сложный, по Далю – необычайный и т.д. Синонимами его являются слова инцидент, история, оказия, пассаж, происшествие, приключение, курьёз, факт. Кроме того, слово казус в юриспруденции, медицине, науке и технике, а также других областях человеческих знаний нередко имеет диаметрально противоположное значение. У многих русских и советских писателей, например, у М.Е. Салтыкова-Щедрина («Сатира в прозе»), И.С. Тургенева («Призрачная фантазия»), Ф.М. Достоевского («Преступление и наказание»), П.А. Вяземского, Н.А. Островского, М. Зощенко и др. – это слово символизирует идею или всего произведения, либо отдельного эпизода, или сущность главного героя повествования. Нередко слову казус, за «определённые заслуги» или исторические события, «присуждается» имя собственное – «Казус Белли», «Казус Федериса», «Казус Вагнера» (Ф. Ницше), «Казус Кукоцкого» (Л. Улицкая).

Медицина достаточно часто изобилует различными казусами и курьёзами. Здесь можно наблюдать клинические случаи в виде различных осложнений, которые невозможно было предвидеть или предотвратить; редчайшие заболевания; внезапную смерть на фоне полного здоровья или неожиданное выздоровление при тяжёлой неизлечимой патологии; а также то, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла или доказательной медицины. За тридцать пять лет работы врачом я трижды сталкивался с такими фактами, на которые и до настоящего времени не могу найти адекватного, непредвзятого и объективного объяснения.

Эпизод I. В семидесятых годах прошлого века, после окончания четвёртого курса и прохождения врачебной практики, я работал врачом линейного студенческого строительного отряда в одном из районов нашей республики. Однажды вечером, по окончании рабочего дня, меня пригласили в соседнюю деревню для оказания медицинской помощи бабушке, страдающей высоким давлением. В течение нескольких часов я сделал ей двадцать миллилитров дибазола и десять миллилитров папаверина внутримышечно. Кроме того, каждый час она принимала по таблетке адельфана. Кроме этих лекарственных препаратов, больше у меня ничего подходящего в стройотрядовской аптечке не было. Несмотря на проводимую терапию, показатели систолического (двести восемьдесят) и диастолического (сто шестьдесят) артериального давления не снизились даже на единицу. Лично для меня, подрабатывающим медбратом все учебные годы в одной из больниц столицы нашей республики, это было непонятным и необъяснимым фактом. В процессе лечения, в дом, где находилась пациентка, заходили знакомые, родственники, соседи и пр. Моё внимание привлекла молодая девушка - ученица десятого класса местной школы, которая подошла к бабушке, провела своей рукой от её головы до ступней и сказала, что мои лекарства ей не помогут. Мне стало смешно от таких «шаманских» методов диагностики, но я обратил внимание, что никто из местных аборигенов даже не улыбнулся. И тут одна из жительниц деревни мне объяснила, что Таня (так звали девушку) видит людей «насквозь» и может сказать, кто и чем болеет, и что она ещё ни разу не ошиблась. Я заявил, что такого не может быть хотя бы потому, поскольку такого не может быть в принципе. В ответ девушка сняла с полки книгу и, по продиктованным мною наугад цифрам, вслух прочитала несколько страниц закрытого тома. Потом я открывал книгу и уже сам читал те же страницы, где не было пропущено ни одного слова. Я был в шоке и не мог понять - как такое возможно вообще? Мало того. Девушка сказала, что у бабушки какая-то округляя тень, располагающаяся непосредственно над левой почкой, и ей необходимо ехать в центральную районную больницу. Давление у больной мне всё-таки удалось незначительно снизить кровопусканием, и на следующий день она отправилась в райцентр.

В том же году Таня поступила в медицинский институт и с отличием его окончила спустя шесть лет. Проблемы начались с первых же дней работы врачом. Она постоянно пыталась объяснить коллегам по работе, что они лечат своих пациентов «не от тех болезней»; часто спорила с врачами других отделений, где работала консультантом; «поправляла» профессоров, доцентов и заведующих отделениями на обходах и т.д. В конце концов, ввиду «несносного характера» и «самомнения», ей пришлось сменить один стационар на другой, через некоторое время на третий, потом на следующий… А далее её следы затерялись в неизвестном направлении. До сих пор в медицинской среде нашего города ходят легенды о её феноменальных диагностических способностях и талантах, случаи которых можно перечислять десятками, но… это уже совсем другие истории.

Только единожды, за всю свою жизнь, я ещё раз «встретил» такого человека, как Таня, но только уже в романе Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого».

P.S. Кстати говоря, с той самой деревенской бабушкой мне довелось увидеться ещё раз, уже в клинической ординатуре по хирургии. У неё была диагностирована большая феохромоцитома левого надпочечника, по поводу которой мы её благополучно и прооперировали. Вот вам и «шаманская» диагностика…

Эпизод II. В лихие девяностые годы прошлого века я подрабатывал в частном наркологическом центре. Ситуация. Студентка второго курса самого престижного столичного вуза проходит лечение на дому по поводу героиновой зависимости. Живёт вместе с родителями, в трёхэтажном коттедже на берегу Волги, недалеко от города. Исходная доза наркотика – около одного грамма в день. Идут десятые сутки от начала лечения, в процессе которого пациентке ежедневно ставились две внутривенные системы (утром и вечером), и выполнялось по пять-семь внутримышечных инъекций. Кроме того, она принимала по три-пять таблетированных и капсулированных лекарственных препаратов, что, в общей сложности, составило около тридцати наименований медикаментов в сутки. Позади ломки; угрозы покончить с собой и навсегда уйти из дома; желание срочно повидать «близких» подруг; разоблачение личного телохранителя, поставлявшего наркоту.

Я и родители находимся в спальне девушки, которая спит под воздействием лекарств в своей кровати. В комнате полумрак. Тихо разговариваем на темы прогноза, дальнейшей реабилитации, продолжения обучения в институте и профилактики рецидива. Вдруг в помещении гаснет единственная лампочка абажура, но в комнате всё видно, поскольку за окном полнолуние. Откуда-то повеяло ледяным холодом и всех начинает знобить. По неведомой причине, наши взгляды синхронно устремляются на бледное, как полотно, лицо пациентки, по которому словно проходит какая-то рябь, и оно меняется на глазах. Неожиданно открываются её красные, горящие злобой и ненавистью глаза, тело садится в постели, сморщенное старушечье лицо с длинным змеевидным языком и развевающимися седыми волосами, изливает в наш адрес ругательства и проклятия, пытаясь дотянуться до нас длинными костлявыми руками с огромными изогнутыми ногтями. На меня словно вылили бочку ледяной воды, волосы на голове встали дыбом, а страх и холод так сковали моё тело, что я не мог пошевелить даже пальцем. Не могу сказать точно, даже ориентировочно, сколько времени продолжалась эта вакханалия, поскольку ощущение реальности было мною полностью потеряно.

В чувство меня привёл шум падающего тела – это упала в обморок мать девушки. Мы с отцом бросились к ней на помощь, и в это время зажёгся весь свет в комнате, включая огромную хрустальную люстру, бра, ночник. Почему-то включился телевизор, жарко запылали дрова в камине, а в музыкальном центре заиграла весёлая музыка. После того, как потерявшая сознание женщина была уложена в огромное кожаное кресло, мы вернулись к нашей пациентке и, о чудо: весёлая, розовощёкая, жизнерадостная девушка соскочила с кровати, обняла руками отца за шею и стала осыпать его поцелуями, вперемежку со словами любви и благодарности. Увидев за спиной отца лежащую маму, она хотела что-то спросить, но я её опередил, сказав, что матушке необходимо отдохнуть и, чтобы никому не мешать, дрожа как осиновый лист, на ватных ногах вышел из комнаты.

После ужина женщины отправились спать, а мы с отцом остались «чаёвничать», выпив на двоих, практически без закуски, две бутылки коньяка «Наполеон». Странно, но мы, признаться, не сильно опьянели и, хотя в наших глазах читались немые вопросы, до утра не сказали друг другу почти ни слова.

С того времени больная пошла на поправку, и через несколько дней я распрощался с этой семьёй. В наши дни она занимает солидную должность в одном из министерств, её часто показывают по ТВ и, насколько мне известно, у неё прекрасная семья – муж-бизнесмен и две очаровательные дочери.

В последующем я прочитал массу литературы об экзорцизме, сатанизме и прочей нечисти, посмотрел много фильмов, включая такие как «Одержимая», «Изгоняющий дьявола», «Константин» и пр. Мои духовные наставники в церкви, мечети и синагоге провели со мной соответствующие беседы. Но что это тогда было, мне неведомо до сих пор…

Эпизод III. Вызов на «Скорой помощи» с классическим поводом: «Плохо». Приезжаем в обычную девятиэтажку в новом микрорайоне. Вся двухкомнатная квартира под самый потолок набита ящиками с водкой. Подпольный заводик? Запасы на чёрный день? Вложение в недвижимость с учётом «плавающего» курса рубля? Всё оказалось гораздо проще. Готовились к свадьбе, а тут незадача – заболела и попала в больницу невеста. Чтобы не пропадать добру, отец и сын (он же жених) периодически «проверяют» пригодность такого скоропортящегося продукта, как водка. И так уже десятый день. Время от времени кто-то из них падает под стол, а «оставшийся в живых» напарник с удвоенной энергией продолжает уничтожать «родимое пятно капитализма» до победного конца. Потом, утомлённый борьбой с «зелёным змием», отрубается и второй. Периодически происходит «смена караула». Случилось так, что очухались они одновременно, и сын заподозрил что-то неладное с отцом: вроде как пить меньше стал – уж не заболел ли? Разумеется, надо срочно вызвать «Скорую помощь»!

Объективно: состояние удовлетворительное, сознание относительно ясное, но слегка заторможен и не совсем адекватен. Изо рта сильный запах алкоголя. Правильного нормостенического телосложения, пониженного питания. Кожа и слизистые бледные, холодные на ощупь. Температура тела – тридцать шесть целых и четыре десятых градуса по Цельсию. Склеры иктеричные. Язык сухой, обложен коричневым налётом. Сердце: тоны не выслушиваются. Лёгкие: дыхание жёсткое, разнокалиберные хрипы по всем полям. Живот: симметричный, не вздут, в акте дыхания участвует. При пальпации мягкий, умеренно болезненный в правом подреберье. Симптомов раздражения брюшины нет. Печень ниже края рёберной дуги на три поперечных пальца. О физиологических отправлениях сказать ничего толком не может. Одежда пахнет мочой.

Расстроенный, на мой взгляд, сломавшимся фонендоскопом, многократно прикладываю ухо к грудной клетке больного, но сердечных тонов, по-прежнему, не слышу. Знаю, что такого не может быть. Прошу сесть за стол, накладываю манжету аппарата Рива-Роччи. Давления нет. Измеряю ещё раз. Нет. Ещё раз. Нет. Что за х… ? Может, аппарат тоже сломан? Пытаюсь сосчитать пульс. На лучевой артерии. Нет. На сонных. Нет. Верхушечного толчка тоже нет. Всё это время больной и его сын с интересом наблюдают за моими действиями и выражением лица. Ничего не понимаю. Точнее, понимаю, что такого не может быть. Но не понимаю.

Передаю аппарат фельдшеру, а сам пока заполняю карточку. Пользуясь передышкой, отец и сын опрокидывают в рот ещё по полстакана водки. Фельдшер несколько раз нагнетает давление в манжету и стравливает воздух. Через несколько минут снимает манжету и смотрит на меня. Взгляд у него несколько задумчивый, а в каждом глазу – по вопросительному знаку, размером с олимпийский рубль. Всё ясно.

На ходу в машине ставим две струйные многокомпонентные капельницы. Больной всю дорогу шутит и рассказывает сальные анекдоты. В приёмном отделении токсикологии начинается традиционный диалог на повышенных тонах с дежурным врачом на темы:

1. Как тяжело работать в токсикологии города.

2. Как хорошо и легко работать на «Скорой помощи».

3. Какого х… вы нам возите больных с алкогольным гастритом? Вы разве не знаете, что их место в терапии?

Выждав момент, прошу дежурного врача измерить давление пациенту.

4. А чо, «Скорая помощь» не умеет измерять артериальное давление? Вы, чо, б…, ваааще, ох…?

Аппарата в приёмном нет. Медсестра пошла в отделение на третий этаж. Ждём. Всё это время больной острословит, что-то себе тихонько напевает и ковыряет пальцем в носу.

Наконец, аппарат приносят. Дежурный врач пробует измерить давление. Пытается раз. Два. Три. Снимает манжету. Молчит, о чём-то сосредоточенно думая. Старается нащупать пульс. Гонор - как ветром сдуло. Потом растерянно смотрит на нас и с сожалением говорит: «Езжайте».

Через некоторое время я позвонил в токсикологию. Больной умер в реанимации под капельницей, через три часа после госпитализации, рассказывая очередной анекдот соседу.

А теперь скажите мне, коллеги, как такое может быть?

Я всё понимаю – токсический шок, централизация кровообращения и тому подобное.

Но как, как, может человек без пульса и давления находиться в сознании, шутить, пить водку, рассказывать анекдоты и, вообще, жить?

Не знаете?

Вот и я тоже не знаю.

Подобные случаи во врачебной практике встречаются крайне редко, но запоминаются надолго.

В казусы можно верить или не верить.

Но неизведанное, неизученное, непонятное – не значит – несуществующее.

источник