Как я стала археологом. Часть вторая.
Мои родители врачи, а их родители геологи. Меня не пустили в мед, а о геофаке я сама не думала. Поэтому, когда в 2012 году на полевой школе я познакомилась с антропологами, то незамедлительно решила специализироваться (спойлер, на антропологию я в последствии забила).
Полевая школа запомнилась жарой, мексиканцами и антропологией, хотя помимо изучения костей, там было много всего интересного. В частности, именно там я впервые увидела технологию применения беспилотников для построения 3д моделей раскопа и машину для считывания данных о залегающих металлах в земле. Уезжала я оттуда крайне вдохновленная и работа на таком уже привычном некрополе заиграла новыми красками.
Осенью к нам в лабораторию приехали антропологи из Москвы и целый месяц я им помогала с измерениями. Результатом этой работы стала книга с лицевыми реконструкциями и доклад в академии наук.
Конечно же, я была всего лишь соавтором, но почетная обязанность чтения была возложена на меня. Подозреваю, что моим соавторам было лень. Прямо перед докладом я разлила на себя кофе и выступать перед докторами наук пришлось в джинсах и футболке. Именно в тот день я узнала, что всем абсолютно плевать на количество моих татуировок и цвет моих волос – главное то, что в голове.
Весной 2013 года состоялась традиционная студенческая конференция РАЭСК. На этой конференции я окончательно и бесповоротно влюбилась во Владивосток и остров Русский.
К тому времени, в центре Иркутска была выстроена крипта, с оборудованной комнатой под ней. Там состоялся процесс перезахоронения всех тех, кого мы откопали. С точки зрения православия: «Кости – тлен, душа – бессмертна». Но в Иркутске с антропологией поступили иначе. Насколько я знаю, на данный момент — это единственный прецедент в археологии (о котором я знаю).
Летом вновь была поездка в Омск. Посетили раскопки в Ананьино и Таре. Вообще, благодаря своей профессии я посетила ряд сибирских городов, куда очень сложно попасть просто так, а оно того стоит.
В сентябре 2013 года пошел пятый год моего обучения. Как мы боялись выходить на педагогическую практику! Оказалось, что работать в школе очень интересно. Наверное, потому, что мы не были скованны методиками и рассказывали материал иначе, чем учителя, соответственно и школьники воспринимали нас дружелюбнее.
В декабре я впервые попала в Питер и в Кунсткамеру. И не просто так, а на стажировку. Днем сидели в промозглом помещение с антропологическими инструментами, а вечером гуляли по Питеру и тусили в хостеле. Если и есть в моей жизни «романтично-профессиональный» момент, в который хочется вернуться – это он.
Весной 2014 года после РАЭСКа, я осталась в Красноярске. Работала на раскопках Афонтовой горы и параллельно писала диплом. Афонтова гора – это огромный палеолитический памятник. А работы над палеолитом в нашей среде считаются «вышкой».
После защиты диплома я переехала в Красноярск окончательно.Но уже как взрослый научный сотрудник.
Антропологией я занимаюсь только в контексте археологии, и в дальнейшем, я обязательно расскажу о ней подробнее. А сейчас была история о том, как я училась-училась и доучилась до археолога.
Если вы хотите, чтобы я рассказала о чем-то конкретном, напишите в комментариях. Я постараюсь подробно рассказать о той или иной теме. Что-то вроде: «Алиса, а расскажи подробнее, как вы набираете людей в экспедицию»?
P.S. C наступающим праздником, коллеги! Выпьем за тех, кто в поле!