История для новогоднего сборника.⁠⁠

История написана не ради лютого графоманства и кармодрочества, а в рамках этой затеи: https://pikabu.ru/story/literaturnyiy_chellendzh__pishem_novogodniy_sbornik_6166683

Рассказ очень сырой, но по условиям его ещё можно будет доработать.

Над идеей сильно не глумитесь, рассказ всё же детский.

Всё сразу не дает разместить, пришлось разбить на две части.

Про Шкета Степановича - не совсем обычного кота. Часть 1.

«Ну, так и что же теперь делать?!» – здоровенный, рыжий, полосатый кот вытер лапой с усов остатки густой вкусной сметаны, облизнул лапу, устроился поудобнее на теплой натопленной печке и посмотрел, прищурив желтые глаза, на сидящих за столом у окна детей.
Близился Новый Год. Окно уже было украшено блестящей мишурой, сугробами из ваты и большими бумажными снежинками. Ещё несколько снежинок лежало на столе перед детьми, которые тут же и вырезали их из салфеток. Мальчик старательно, высунув от усердия язык, рисовал карандашом снежинки на сложенной салфетке, а девочка вырезала их большими ножницами. Рядом на столе стоял очень красивый макет той самой комнаты, в которой стояла печь с лежащей на ней котом и стоял тот самый стол, за которым сидели дети.

Детей было двое, мальчик и девочка - Миша и Маша. На следующий год дети должны были пойти в школу и эту последнюю зиму беззаботного детства проводили в деревне с бабушкой и дедушкой.
Конец декабря, в преддверии праздников, выдался совсем прекрасным. Температура не опускалась ниже десяти градусов даже ночью. Низкое зимнее солнце отражалось от снежной белизны и навевало праздничный покой и безмятежность. Легкий пушистый снег каждую ночь обновлял белый покров, нарушенный за день немногочисленными обитателями небольшой деревушки, засыпая тонким слоем дневные повреждения. Высокий лес за огородом светлого бревенчатого дома, уютно парившего легким дымком из крашенной известью трубы, был тих и величественен. Снежные шапки украшали темную зелень деревьев и придавали лесу сказочное настроение, заставляя верить в предстоящее новогоднее чудо и детей и взрослых.

«Эх, что же, что же делать?» - размышлял кот, лёжа на боку, и нервно размахивал могучим полосатым хвостом. – Времени мало осталось совсем. Надо срочно что-то придумывать.»

Дети звали кота - Шкет. Шкетом его прозвали в котёночном детстве - по недоразумению, когда родители Маши и Миши впервые увидели долговязого, смешного, неуклюжего котёнка на длинных тонких ножках, только приехавшего из города вместе со своим отцом Василием, который был котом семьи известного городского композитора.
Композитор приехал в деревню на зиму в творческую командировку, писать гениальную симфонию, в тишине, вдалеке от городской суеты и шума. А Василий отправился вместе с ним, посчитав, что без его участия не может родиться ни одного гениального музыкального произведения. Жена композитора отправила с музыкантами в деревню и сына кота Василия, которого им принесли хозяева Мурки, мамы Шкета.
Шкет гордился своим музыкальным отцом и, вымахав в огромного сильного и красивого кота, называл сам себя и представлялся окружающим не иначе, как Шкет Васильевич.

Дедушку Маши и Миши, выдающегося архитектора, которого кот сильно уважал, звали Василий Васильевич и Шкет гордился этим фактом, говоря про себя: «Наша порода. Василичи!».  
Проживающий в деревне весёлый и немного странный художник Архимед Степанович с уважением называл кота - Василич. Художник, по мнению всех деревенских животных, был самым умным человеком из людей: он спокойно понимал языки животных и общался со всеми пушистыми обитателями деревни Прилесье и окружавшего её загадочного и таинственного леса.
У Архимеда Степановича был свой кот Кефир. Шкет дружил с серым полосатым Кефиром и частенько захаживал к нему в гости. Отчества у Кефира не было и поэтому Шкет относился к товарищу немного снисходительно и считал себя старшим. А Кефир и не спорил.

Шкету Васильевичу в этом году исполнилось три года. Он иногда сожалел, что нет на Земле всемирного кошачьего царства. Ведь если бы коты всего мира выбирали себе кошачьего короля, то Шкет Васильевич, безусловно, мог бы дать сто очков вперед любому другому мохнатому конкуренту.

Большой, сильный, красивый! Блестящая короткая шерсть, рыжего с персиковым отливом цвета, большущая голова, жёлтые - круглые и большие, как блюдца, глаза, мощные могучие руки и ноги. «Идеал, да и только!» - разглядывая себя в зеркало, констатировал Шкет. Про королевские повадки, острый ум, высочайший интеллект и некоторые другие выдающиеся способности даже и говорить не приходилось.

***

Мама с папой у Миши и Маши были инженерами и строили атомную электростанцию в далекой и жаркой стране Африкании. Уже десять месяцев они не были дома и вот, перед Новым Годом должны были вернуться и отпраздновать праздник всей семьей, с бабушкой, дедушкой, Мишей, Машей и Шкетом Васильевичем.
Дети сильно скучали по родителям и, хоть и часто созванивались с ними по телефону, очень их ждали. Уже почти два месяца они готовились к встрече Нового Года, делая маме с папой подарок своими руками. Миша клеил из бумаги и картона их деревенский дом, а Маша лепила и раскрашивала фигурки, точные копии всех взрослых и детей - всю их семью. Идею - сделать такой подарок родителям, придумал ещё осенью дедушка, которого тоже уже с ноября не было в деревне. Он жил в городе, в квартире родителей Миши и Маши, потому что там рабочие заканчивали делать ремонт, перед возвращением родителей из Африки, а дедушка был заслуженным архитектором на пенсии и не мог пропустить такого мероприятия.
Уезжая в город, дедушка попросил Архимеда Степановича стать художественным руководителем подарочного проекта. Практически два месяца Миша, Маша, бабушка, Архимед Степанович и Шкет резали, клеили, лепили и раскрашивали «Сказочный домик». Ну, Шкет, конечно, сам не резал, не клеил и не лепил. Он взял на себя самую трудную и важную часть дела: кот объявил себя руководителем, критиком и скромным принимателем восхищения. Стоит ли упоминать, что под таким мудрым руководством дело спорилось!

«Гениально! Шедевр получился!» - заключил дедушка, которому отправили фотографию почти готового подарка. – «Скоро буду, не скучайте!»

***

- Эх-мяяууу! – кот потянулся на спине так, что затряслись руки и ноги, - Надо всё-таки идти к Архимеду Степанычу. Расскажу ему всё, вместе и подумаем. Он мудрый, что-нибудь решим.

Кот встряхнулся и ловко, как ему показалось, спрыгнул с печи. Предательский деревянный пол сделал громкое «Бууууммм»! Маша повернулась и засмеялась:
- Ой, Шкет с печки упал! Лапки не отшиб котёнок?
- Он скоро пол сломает, если и дальше твои котлеты будет кушать, - заметил, смеясь, Миша.

« Смейтесь, смейтесь! Мне ещё вас выручать, мне силы нужны. Да и для красоты тоже, хороший кот должен быть упитанным, - ничуть не обижаясь, подумал Шкет Васильевич.»

Он выгнул спину дугой, задрал хвост трубой, и потянулся вперед передними лапами. Потом подошел к столу и потерся спиной о ножку: «Надо же не забывать, что я прежде всего Кот».Девочка, засмеявшись, спрыгнула со стула и, обхватив Шкета в охапку за туловище, забралась обратно. Посадив кота себе на колени, а кошачьи руки положив на край стола, стала показывать ему подарок для родителей, в который они вносили последние дополнения:
- Вот, смотри, Шкетик, какой мы подарок сделали папе с мамой. Они приедут через три дня уже, обещали. Вот наша комната, вот я, вот бабушка, вот Миша, вот дедушка Василий Васильевич, вот печка. А кто там на печке лежит? Видишь? – Маша покрутила рукой голову кота, как будто он присматривался к чему-то, что лежало на печке, - Да, там худенький котик лежит. Узнаешь себя?

- Это ещё до котлетной диеты, - опять засмеялся Миша, - правда же классно, Шкет? Понравится маме с папой? Правда, они уже четыре дня что-то не звонят, наверное, на работе со связью плохо. Бабушка так говорит, - погрустнел немного мальчик.

-Наверное сегодня звонить будут, - уверенно произнесла девочка, - никогда такого не было. Четыре дня не звонили! Ты ждешь папу с мамой, котик? Хорошо живется вам, котикам, никаких тебе забот и тревог. Ни учиться, ни родителям, ни бабушке помогать не надо. Никаких обязанностей! – она не по-детски, копируя бабушку, вздохнула, развернула Шкета, чмокнула его во влажный нос и опустила на пол.

- Да, только ешь за Машей котлеты и спи на печи, - опять засмеялся Миша, которому щедрые бабушкины котлеты приходилось съедать самому, потому что Шкет мог осилить только Машины.

- Шутка шученная трижды, является дурным тоном, - начала девочка.

- Ладно, ладно. Молчу. Давай дальше. Давай ещё домик раскрасим. Вот здесь. - Миша взял фломастеры и они склонились с Машей над подарком.

« Мяяууу! – протяжно ответил кот, направляясь к двери, а про себя подумал, смущенно потерев лапой нос, - Вот ещё тоже телячьи нежности. Однако, надо срочно что-то предпринимать».

***

Он вышел во двор. Был солнечный день. Лохматый кучерявый пес Трубач носился по двору, разгоняясь и подкидывая носом свежий пушистый снег. Нетронутого снега уже почти не осталось, так как задорный пес занимался своим весёлым делом с самого утра, и практически вся территория уже была утоптана и перерыта.

- Мяу-мяу-привет, Трубач! Всё бездельничаешь?
- Гав-гав-привет, Шкет! Ага, вижу, ты уработался совсем. Дыру на печи ещё не пролежал?! – посмеялся жизнерадостный страж двора. – Куда собрался? Не на рыбалку часом?
- Балбес ты, Трубач! Все вы, Шариковы, балбесы! Дела у меня. Серьезные дела.
- Но, но! Ты папу моего не трожь! Он, в отличие от некоторых, …

Но кот уже вышел со двора, не дослушав про подвиги папы Трубача. Он про них уже много раз слышал.

«Что за бестолковые животные эти собаки? Даже и не посоветуешься с ним, ему только снег носом и рыхлить, ни ума ни фантазии», - думал Шкет, по грудь в свежевыпавшем снегу пробираясь до утоптанной дорожки к дому Архимеда Степановича, - «Ну каким образом может такая бестолочь в жизни пригодиться?».

На самом деле кот, хоть иногда, когда был не в настроении, называл Трубача за глаза помесью сенбернара и таксы, но по-своему любил добродушного пса и жил с ним мирно, и частенько, теплыми летними вечерами, они проводили вместе часы на завалинке, обсуждая деревенские новости, дачников и политику.

В доме у Архимеда Степановича было тепло и уютно: пахло масляными красками, холстами и консервами. Консервами Шкет называл пищу Кефира, который питался только привозимыми из города консервированными кормами. Кефир говорил всем, что он эстет и творческая натура - очень гордился этим. Он был толст, сер и полосат. Знал многих художников и мог порассуждать об различиях мяупрессионизма и муррессанса. На серьезное дело этот домосед не годился, ибо однажды упал в обморок при виде мыши, ворующей корм из его тарелки.
- Муррр-мурр-добрый день, Архимед Степыныч! Мяу-мяу-привет, Кефир! – вытирая лапы о круглый вязаный коврик, поздоровался кот с сидящим у мольберта хозяином и его питомцем, который сидел на окне и смотрел на снегирей, принимающих ванны в лёгком пушистом снегу.
- Привет, Василич! Заходи, грейся. Колбаски, сметаны? – не отрываясь от работы, произнес гостеприимный художник.
- Нет, спасибо, я недавно ел, - начал вежливо Шкет, но тут же почему-то продолжил, - Хотя … Да, можно немного, на морозе быстро энергия тратится. Пока добежал до вас …
Сделав ещё пару мазков, Архимед Степанович прошел к холодильнику и угостил кота отличной колбасой и сметаной из баночки, на которой был нарисован портрет, чем-то знакомого Шкету, кота.

Дождавшись, пока пришедший восстановит свои силы, художник обратился к гостю:
- Давай, Василич, рассказывай, что приключилось? Вижу, вижу, что ты сильно озабочен.

- Да, Архимед Степаныч, серьезное дело. Проблемы у нас намечаются, даже и не знаю, как начать, - докушав колбасу и сметану до конца только из вежливости, начал Шкет и запрыгнул в старое кресло, покрытое мохнатой накидкой.

Услышав о чужих проблемах и желая быть в курсе, Кефир прекратил наблюдение за птицами. По батарее и тумбочке он неловко спустился на пол, потопал к своей тарелке с едой, но на полпути, перехватив насмешливый взгляд Шкета, развернулся и, нервно тряхнув хвостом, полез на диван.

- Вы телевизор смотрите, Архимед Степанович? Слышали, что в мире творится? – рыжий кот развалился в кресле, приняв аристократическую позу. Не хватало только очков и газеты для полноты картины «Знатный Кот в домашней обстановке».
- Нет, Василич, телевизор не смотрю. Это он так, для антуражу висит. Да Кефир иногда передачи про диких животных по «Нейшенел Географик» смотрит после обеда. Для улучшения пищеварения. – Художник добавлял на холст мазки и поглядывал на Шкета. - А новости я знаю, в сети читаю. Ты про землетрясение в Африкании? Что там там родители Миши с Машей рассказывают?
- В том-то и дело, Степаныч, что ничего не рассказывают. Четыре дня уже не звонили. Дети уже извелись совсем. А вчера ночью, когда дети уже заснули, я услышал телефонный разговор бабы Ларисы с Василием Васильевичем. Дело серьезное! – кот, в доказательство серьезности дела, спрыгнул на пол и заходил по ковру туда-сюда.

Кефир, поняв, что сейчас услышит что-то важное, слез с дивана и забрался в кресло на нагретое Шкетом место, не забыв поддеть рыжего: «Хвост поднял – место потерял!»

- Да, и что же они говорили? – Архимед Степанович вытер кисти и, отложив их в сторону, развернулся к гостю, поняв, что пока будет не до картины.
- Значит, Василь Василич разузнал в городе по своим каналам, что за день до землетрясения, родители Маши и Миши поехали на машине в какой-то Желтый Каньон - высохшее старое русло реки Фуанго. Это в трехстах километрах от стройки, - начал свой рассказ Шкет.
- Да, знаю про это каньон. Много слышал о нём. Дикое и безлюдное место, - заметил художник. – Ага, и что же произошло? Продолжай.
- Ну, значит, уехали они туда, и тут через шестнадцать часов произошло это самое землетрясение. Разрушения, говорят, в некоторых районах сильные есть, может и жертвы тоже – не знает ещё пока никто. Эпицентр был в безлюдной пустыне в районе Желтого Каньона. И вот, о Екатерине Васильевне и Андрее Андреевиче уже как три нет никаких вестей. Связь и электроснабжение в окружающем районе нарушены и поисковую экспедицию отправить пока не могут. А единственный авиационный рейс в этом году из Африкании в Москву будет через два дня.

- Да, дела! И ничего же не пишут в сети про наших, видимо информации нет. – задумчиво потирая подбородок, перебил рассказ кота Архимед Степанович. - Дел-а-а-а!
- И даже если с ними всё в порядке, но через два дня они не доберутся до аэропорта, то они не смогут прилететь на Новый Год домой. Следующий рейс только через полтора месяца. А дети их так ждут, только об их приезде и мечтают! – рассказывал кот услышанные новости.
- Странно, странно, – заметил художник. – Что же с ними могло произойти? Они же на машине, опытные уже путешественники, не первый год там работают. И зачем же они туда отправились, в этот Желтый Каньон, перед самым отлетом?
- Надо что-то делать, Архимед Степаныч. Давай думать, – разнервничавшийся Шкет направился было к миске, но заметив взгляд Кефира, сделал вид, что миска его совсем не интересовала, перешагнул через неё и запрыгнул на подоконник. – Надо что-то делать!
- Ну, а что тут делать?! Надо опять … Давай, Василич, готовься! – и художник, не дожидаясь ответа рыжего кота, встал, поковырялся среди холстов в кладовке и поставил на мольберт небольшой чистый холст в невзрачной, некрашеной, деревянной рамке. Повернулся к Шкету, – Давай думать, кем лучше на этот раз?
- Да, понял я уже Степаныч, что опять мне придется … Кто же, если не я? – пробурчал кот, но было видно, что бурчание его напускное и он на самом деле совсем не против того, что ему предстояло сделать.
- Уты-ну-ты, тоже мне, герой нашего времени нашелся! Да, если бы мне было судьбой даровано … - начал было монолог художественно развитый Кефир.
- Давайте, не ссорьтесь! Дело серьезное. И времени мало остается. Так кем? – Архимед Степанович прервал начинавшуюся перепалку полосатых товарищей и деловито потер ладони.

Из холщового мешочка, который он снял с крючка под потолком кладовки, художник достал набор старинных красок в свинцовых тюбиках и несколько кисточек разной ширины и толщины.
- Может верблюдом? – начал задумчиво кот. – Если у них машина сломалась, то мигом их домчу до места.
- А если они в каньоне еще, и почему-то не могут выбраться? Куда там верблюду с горбами и длинными ногами. А в верблюда с крыльями даже в сказке не поверят, - забраковал идею художник.- Может в носорога? Если их засыпало, то сможешь раскопать.
- Нет, не лучший вариант. Толстый он и не красивый этот бегемот. Давай лучше в тигра! – кот вытянул хвост горизонтально, подобрался и напружинился всеми мышцами, показывая, каким спортивным и ловким тигром он может быть.

- Нет, не водятся там тигры. Не поверят в тебя они, а если не поверят, то вся затея провалится, – Архимед Степанович уже выдавливал какие-то краски на палитру и примеривался, поглядывая на пустой холст. – Сейчас картинку Африканского Желтого Каньона найду в интернете, чтобы поточнее тебя отправить, чтобы не бегал ты по пустыне, зря время не терял.

- А питоном давайте его отправим. Питоном он в любом месте пролезет, - ехидным тоном предложил Кефир, хорош разбирающийся во флоре и фауне, благодаря множеству просмотренных вполглаза телевизионных передач. – Заодно и мечту свою Шкет исполнить сможет.
- Какую ещё мечту?! – Архимед и Шкет обернулись к хихикающему коту.
- А целого кабана разом заглотить сможет! – прыснул, уже не сдерживаясь, смехом Кефир во всё горло и повалился на спину, хлопая от хохота лапами себя по животу.
- Ну, началось, развеселился диванный герой! Рубрика - «Шутки за 100». Отвечает недалёкий кот Кефир! – негромко буркнул Шкет, нисколько не обидевшись. – Тюфяк ты, Кефир. Тут дело серьезное …
- Давай, наверное, всё-таки, львом! – как будто и не расслышав котиной перепалки, утвердительным тоном проговорил художник. – Хоть львов там, в центре пустыни, поблизости и не водится, но всё равно будет достаточно правдоподобно. Во льва, я думаю, поверят. Опять же сила и ловкость. И защитить сможешь от хищников, в случае чего.
- Ну, царем зверей, так царем зверей! – сделав вид, что задумался, помедлив немного ради приличия, важно вымолвил рыжий кот. - Мне не привыкать. А какие там хищники могут быть?
- Давай, иди готовься. Подкрепись на дорожку. – Архимед Степанович достал из холодильника большой кусок «Докторской» колбасы и выдал Шкету. – А я переход рисовать сяду. Дело непростое, часа два, наверное, займет.

Художник минут десять посидел за заляпанным краской ноутбуком, изредка бормоча себе что-то под нос и быстро работая пальцами над клавишами, а потом сел за мольберт, поставив ноутбук рядом на тумбочку. Через некоторое время он полностью погрузился в работу над холстом, совершенно отрешившись от всего вокруг.

Кефир, полностью проникнувшись напряженностью важного подготовительного момента, посерьезнел и, отхватив добрый шматок от выделенного Шкету пайка «Докторской» (да, «Докторской» он не брезговал), делился с ним знаниями о львах и нравах жителей пустыни, подчерпнутыми из передач «Нейшенел Географик».

Через два часа Архимед Степанович разбудил, набирающегося сил на теплой батарее, Шкета: - Готово! Давай, наш герой-путешественник, теперь твоё дело!
Шкет спрыгнул с батареи, длинно потянулся, встряхнулся, сбрасывая сонливость, и подошел к холсту.
На холсте, на фоне песчаного бархана и каких-то куцых бледно-зелёных кустов, был очень реалистично изображен могучий молодой лев. Изображение поджарого мускулистого царя зверей можно было бы спутать с фотографией, если бы не нотки персикового цвета в окрасе льва. Шкет легонько цокнул языком и поглядел на художника.

- Ладно, ладно, не на свадьбу. Освещение плохое было, некогда перерисовывать теперь, времени мало совсем. Изваляйся там в грязи где-нибудь. – немного смущенно проговорил живописец-анималист. – Давай, Василич, действуй! Кефирчик, тишина!
Рыжий кот тряхнул головой, подошел поближе к холсту, сел перед картиной, выпрямив назад хвост и, вытянув голову, замер, погрузившись взглядом в изображение.
Кефир и Архимед Степанович, замерли в волнительном внимании, боясь произвести хоть звук.
Вдруг через непродолжительное время раздался легкий хлопок. На том месте, где сидел рыжий кот, образовалось легкое марево, как от потока раскаленного воздуха, и Шкет исчез. Исчезло также и изображение на холсте, оставив только облачко легкого пара.
Кефир вздрогнул и зябко поежился.
- Ну, удачи! – несколько виновато пробормотал художник, сел в кресло, откинулся, и устало прикрыл глаза.

***

- Ура, ура!!! Шкет вернулся! – Маша подхватила зашедшего в дом кота на руки. - Ты где пропадал, Шкетик? Ты где был два дня, рыжий котик?
Девочка поставила кота ногами на пол и, взяв за руки, стала кружиться с ним в подобии танца:
- Ура, ура! Шкетик вернулся! – кружась с котом, радовалась девочка, - теперь совсем всё хорошо! Вся семья в сборе. А нам мама с папой звонили, они завтра прилетают! У них связи не было из-за землетрясения. Мишка, иди сюда! Наш котенок гулящий вернулся!
- Да говорил я, что никуда он не денется, – мальчик вышел из комната и с напускной серьезностью, скрывая радость, присел возле кота и посмотрел ему в глаза, – вон, видишь, морда какая бесстыжая. У Архимеда Степановича наверное сидел. С Кефиром новый корм пробовали. Только его Архимед Степанович не стал выдавать, когда ему бабушка звонила, сказал, что приходил, колбасы покушал и ушёл. Ну, где был, признавайся! Маша, вон, все глаза из-за тебя выплакала.

Смертельно уставший кот, после двух бессонных и голодных суток, хотел есть и спать, но был смущен той радостью, с которой его встретили дети.

«Наверное, все-таки любят они меня», - подумал кот, а вслух произнёс с жалостливой интонацией протяжное: « Мя-я-я-а-а-а-уууу!»
- Кушать бедненький хочет. Сейчас я покормлю котёночка, - с бабушкиными интонациями, нараспев произнесла девочка и повела кота за лапы к холодильнику.

Через час Шкет, лежа на спине, крепко спал на теплой печке. Спать на животе мешало огромное количество еды, скормленное коту, обрадованными его возвращением, детьми. Маша с Мишей, стоя на деревянной лесенке, заглядывали на печку и, стараясь не разбудить Шкета, тихо перешептывались:
- Вот везет же котам! Не жизнь, а сплошной праздник.
- Да, не жизнь, а мечта! Хочешь - спи, а хочешь - гулять иди на два дня. И в школу котов не отправляют.