Исповедь. Длиннопост⁠⁠

Что я чувствовала в тот момент?.. Наверное, наш мозг запрограммирован стирать мельчайшие подробности страшных событий… События тех дней я помню урывками, двое первых суток выпали из моей памяти совсем. Я спала и никто меня не трогал. Меня привели в палату, я рухнула и очнулась спустя почти 18 часов, санитарка подняла меня, чтобы я расстелила постель… Все, что я помню - бесконечные осмотры, диагнозы, которые ставили и к вечеру снимали, лицо врача, который не понимал, что со мной, лица девочек, которые были со мной в одной палате и брали мне еду, сама я не могла толком стоять на ногах без поддержки - вестибулярный аппарат на фоне потери слуха отказался работать совсем. И лицо мамы в первый день, когда она увидела как меня везут в инвалидном кресле. Сама идти я не могла. Я приехала на скорой сама, я помню как утром собиралась на работу и рухнула возле зеркала… Не помню как позвонила на работу, как объяснила ситуацию и как приехала скорая… Я вообще не понимала что происходит. Мрт, мскт, куча анализов и две недели в больнице, где никто и ничего не понимал также как и я. Звонок от бывшего мужа, неожиданный и потому, наверное, пробивший на поток слез. Потому что меня жалели. А я не привыкла, что однажды жалеть буду не я, а меня… Первая серьезная разлука с дочерью и страх, что теперь моя жизнь никогда не будет прежней. Но это осознание пришло не сразу. Я помню день выписки. Меня выписывали не потому, что вылечили, а потому, что просто не знали, как лечить и в чем причина моей глухоты. Я все еще неуверенно стояла на ногах и меня все время «заносило» - результат полной глухоты на правое ухо. Мы с отцом поехали в областную больницу на прием к сурдологу. Его слова я тоже запомнила на всю жизнь… Я сидела перед ним и у меня был лишь один вопрос. Может, однажды я смогу слышать? «Скорее всего, слуховой нерв поврежден. Слуховые аппараты не помогут. Вам придется жить с этим». Я молчала. В голове кадрами проносилась вся моя жизнь. В тот момент она четко разделилась на «до» и «после». «Вам нужно ложиться в больницу снова и как можно скорее, лечение, капельницы и стационар, пока не совсем поздно, возможно, помогут, а возможно и нет. Но выбора у Вас нет. Пробуйте».
Я не помню как мы вышли с отцом из кабинета. Не помню как спускались по лестницам. Не помню как оказались возле машины. Помню только как попросила у отца сигарету. Впервые в жизни мне было все равно, что я курю, при отце. Он сел в машину, молча. Я стояла, курила, а слезы градом лились по лицу. Это был второй раз, когда я заплакала от бессилия и страха. И последний. В тот момент там, в грязном дворике областной больницы, внутри меня вдребезги разбилась прежняя я. Мы приехали домой, я увидела дочь и впервые за две недели я улыбалась. Я была счастлива. Я забыла обо всем. «Сегодня же снова ложишься в больницу, терять время нельзя». Родители были непреклонны и сейчас, спустя время, я благодарна им за это. Тогда, после двух недель ада и борьбы я больше всего на свете не хотела в него возвращаться. Я вымолила сутки дома. Утром я уже снова оказалась в той же палате…
Каждое утро начиналось с уколов и 6 часовых капельниц, гормоны, витамины, стероиды, я перестала узнавать себя в зеркале. Мне поставили катетер и чтобы помыться, я заматывала руку пакетами из супермаркета. Я старалась не думать о работе. Пандемия тогда только началась и у меня был больничный, что всем тогда было на руку-все сидели в отпусках.
Я читала книги, смотрела фильмы, вставляя наушники в оба уха, а вдруг повезет и слух вернется так же резко?.. Говорила с дочерью по видеосвязи и настрого запретила себе плакать.
Время тянулось, врачи по прежнему не могли поставить диагноз, а я не знала, что будет завтра - то,чем я жила последние 8 лет оборвалось? Что будет теперь? Куда я пойду? Где взять в себе силы, чтобы идти дальше? Я снова и снова задаю себе этот вопрос, закрываю глаза и погружаюсь в тревожный, прерывистый сон, слыша лишь сопение соседок по палате и скрип пола в коридоре…Через несколько часов меня разбудят, нужно постараться поспать…

Вопреки

Я беру месяц отпуска. Без содержания. И четко осознаю. У меня тридцать дней, чтобы поменять свое сознание. Чтобы решить, что будет дальше. Чтобы научиться жить так. Первую неделю организм не понимает, что происходит. Я учусь ходить и не падать, ориентации в пространстве нет. Потеря слуха на одном ухе привела к нарушению равновесия и к тому, что, пытаясь пройти по прямой, я падала. Училась слышать одним ухом так, как слышат двумя, училась больше видеть, сильнее ощущать и перестраивала по кирпичикам весь организм, мобилизируя себя и не позволяя себе сдаваться. В голове тысяча мыслей. И ни одного решения.
Как теперь выходить на работу? Спишут же. Куда идти? Было ли мне тогда страшно? Я не позволяла себе бояться. Сейчас, как и всегда, я повторяла себе как мантру «не сдавайся, только не сейчас, поплачешь потом». Наверное, этим упорством и борьбе «через не могу» я обязана своей матери. Я выросла не нежной девочкой, я выросла воином. Это сказалось и на моем общении с мужчинами, и на моей жизни в целом. Но это не раз спасало и спасает меня в ситуациях, когда кажется, что это конец. Я могла сидеть перед человеком, кем бы он ни был, и ни словом, ни взглядом не показывать, что у меня внутри. Из-за этого многие считали меня заносчивой, самоуверенной, а глубоко внутри была девочка, которая боится, которая до ужаса боится не смочь. Не выстоять.
Я ходила на гирудотерапию, пила кучу таблеток, читала книги, гуляла с дочерью, забивая свой день по максимуму так, чтобы на погрустить не оставалось времени совсем.
Я вернула одну степень слуха. Полная глухота была побеждена. В моей ситуации это было маленькой, но личной победой. Сейчас, спустя четыре года, я пережила это. Я научилась жить так. Считаю ли я это своей заслугой? Нет. В ситуациях, когда есть два пути - отчаяться или собрать всю волю в кулак, я обычно не раздумываю.