Гребень из рога единорога (часть 3)⁠⁠

часть 2

Путь в страну, где водятся единороги, лежит через раскинувшийся на горизонте горный кряж. Правда, как клятвенно заверила Морге, ничего про хоть одного убиенного обладателя единого рога она слыхом не слыхивала и знать не знает. И потому, откуда мог взяться гребень из оного рога, она ума не приложит. Что нисколько и ни удивительно — откуда у колдуньи ум, чтобы его хоть куда-то прикладывать...

Всю дорогу до трактира, где остался мой верный конь по кличке Сивый, сапоги без умолку болтают — про вонючие носки, про сухую прекрасную погоду, про каменистую дорогу, снова про вонючие носки, про Йожина с болота, что наделил их говорливостью с сознанием в придачу, и снова про носки... В общем, оставалось только радоваться, что в пасть к Йожину не загремел до кучи и мой Сивый. Представляю себе развесёлую компашку — говорящие сапоги с говорящим конём...

— Заткнитесь вы уже!

От неожиданности я останавливаюсь... Это ещё что за...

— Ну, началось, — начинают возмущаться сапоги, — Проснулся!

— Кто проснулся? — чувствуя, как начинают шевелиться волосы на макушке, спрашиваю я.

— Кто-кто... Аспид!

И я перевожу взгляд на свой ремень из кожи чёрного аспида.

— Да-да. Это я, — соглашается с моим недоуменным взглядом тот. — А нечего было лезть в пасть к Йожину. Там обретают сознание все вещи, выделанные из убиенных животных.

Вот же... Теперь к компании болтливых сапогов присоединяется говорящий поясной ремень. Голова просто идёт кругом.

— Так, давайте договариваться, — решаю установить границы дозволенного и области табуированного. — Можете часать языками, или чем вы там болтаете, но только вне присутствия посторонних. Мне ещё обвинения в чёрной магии не хватало!

— А почему сразу в магии?! — дружно восклицают сапоги. — Мы из-за такой мелочи молчать не будем!

— А чем не угодил чёрный цвет? — присоединяется к возмущениям ремень из чёрного аспида, — Можно подумать, все беды человеческие исходят из наличия в подлунном мире чёрного...

— Цыц, малявки, — прерываю препирательства я и пытаюсь воззвать к разуму, какой он у говорливых вещей ни есть, — За подозрением в чёрной магии вполне может последовать испытание водой, а затем сожжение на костре. И обычно казнимые горят вместе со всей своей обувкой и с поясами.

— Какая дикость! — удивляется Аспид, — Никогда людям не доверял — ограниченные, примитивные в сознании своего надуманного величия создания.

Сапоги задумчиво помалкивают, видимо, оценивают риски своей сказочной разговорчивости.

— Так, что? Договорились? Болтаете только, когда рядом нет никого и это безопасно...

— Замётано, — неожиданно идут на уступки обычно несговорчивые сапоги.

— Это в общих интересах, — также соглашается и когда-то чёрный аспид, а ныне мой поясной ремень.

— Вот и прекрасно!

Проблем в трактире с болтливостью носимых вещей не возникает. Я рассчитываюсь с жадным до чужой наличности хозяином и забираю своего рысака. Продукты здесь сравнительно дешёвые, и купленного теперь должно хватить на несколько дней пути до страны единорогов.

Путешествие в седле, что, впрочем, ни удивительно, нравится сапогам больше пешей прогулки по каменистой дороге и те, пребывая в хорошем настроении, весь путь до гор дуэтом распевают похабные песенки. И как это ни странно, не без юмора.

Бесконечные просторы полей и лугов сменяет чаща глухого леса. И стоит только в неё углубиться, как впереди на тропе замечаю небольшую заварушку — четверо подозрительного вида бродяг лениво мутузят мелкого пятого. Тот молча принимает удары и даже не пытается позвать на помощь. Наверное, не надеясь на её приход в столь глухом, безлюдном месте. И хотя имеется значительный перевес по числу разбойников, я направляю Сивого прямо в кучу-малу. Конечно, не без плана на отступление в случае чего неприятного.

Завидев конного, бродяги оставляют жертву лежать, а сами молча перегруппируются, наверное, прикидывая шансы на новую поживу.

— Прочь с дороги! — Я пытаюсь взять инициативу в свои руки. Порою в таких ситуациях черни оказывается достаточно грозного окрика.

Но в этот раз не прокатывает. Наверное, лихие люди из опытных, и суровым видом их не испугаешь. Ситуация развивается в сторону незапланированной стычки, и я извлекаю свой боевой тесак.

— Чего, драться будем? — совсем ни к месту громко шепчут сапоги.

И только я хочу их приструнить, как замечаю ошалелые взгляды противников.

— Ты поаккуратней тесаком маши, нас не задень! — как ни в чём ни бывало напутствует на ратные подвиги моя же обувка.

И этого оказывается достаточно для победы.

— Колдовство! — истошно вопит кто-то из лихой братии, и бродяги, тут же позабыв о своей жертве и перспективе поживы, дружно кидаются в разные стороны. Чем меня нимало удивляют.