Годовщина смерти Башлачёва⁠⁠

17 февраля текущего 2018 года прошло 30 лет со смерти Саши Башлачёва. Yandex сделал отдельный проект, взял интервью у Парфёнова и Троицкого, глобальных фигур современной отечественной культуры. На Pikabu ничего не появилось, поэтому возьму смелость исправить.

Ничего особенного писать не буду, кто знает Башлачёва, то для многих он либо никто, либо гора, а кто не знает — вряд ли я сейчас сделаю важное откровение. Вместо этого я хочу написать про свой опыт, всего навсего, возможно, кто-то сравнит и узнает себя, или наоборот, не узнает.

О Башлачёве я не ведал ничего, не знал и не слушал до самых студенческих времён, пока как-то раз не услышал и вдруг моментально “был поражён”, как в той самой песне про гипнотизёра.

"Он спокойно вошел на эстраду,
И мгновенно он был поражен
Гипнотическим опытным взглядом,
Словно финским точеным ножом."

Что меня поймало, это, конечно, подача текстов и лирика. Наверное, есть люди, которые настроены на Башлачёва, а есть не очень настроенные, и первые, пожалуй, очень быстро узнают в голосе самих себя, очищенных от фальши. То есть, ты когда хочешь кричать о чём-то наболевшем, ты это делаешь тебе понятным способом, тебе понятной интонацией, и если совпал с Башлачёвым, то быстро замечаешь что-то своё, родное. Вот я и поймал то самое настроение, жизненный “аккорд”, услышал то, чего мне не хватало, послание о том, что мир бесконечен, но сумрачен до безысходности, от того такая тоска кругом, что каждый миг особенный, и каждая секунда через мгновение уже утрачена безвозвратно, ты живёшь и умираешь одновременно и никогда не вернёшься обратно. Хотя при этом сразу другой стороной разума напротив воспринимается какая-то надежда и вера во что-то прекрасное, всепрощающее, бесконечное со знаком плюс. Похоже на религиозное переживание, пожалуй, но, наверное, именно поэтому Башлачёв порой так “цепляет” или отторгает.

"Наш лечащий врач согреет солнечный шприц.
И иглы лучей опять найдут нашу кровь.
Не надо, не плачь. Сиди и смотри,
Как горлом идет любовь.

Лови ее ртом. Стаканы тесны.
Торпедный аккорд – до дна.
Рекламный плакат последней весны
Качает квадрат окна."

У меня при этих строчках подступает ком к горлу, не напрасно там про горло и про то, как хлещет любовь стаканами, уже хочется отпустить что-то из недр души, но не знаю, как выпустить.

Башлачёв воспринимается и как что-то вселенское, и как нечто очень русское, почему-то настолько русское, что не верится, что он может быть хотя бы немного понятен иностранному читателю и слушателю. Каждая строчка некоторых песен являет тугой клубок аллегорий, распутать который голова, порой, не в состоянии с десятого раза, погружаясь в уровни смысла и находя новые мысленные сочетания, вспоминая значения фраз, смешивая их с услышанным в детстве, в повседневной жизни, в прибаутках, которые помнишь только краем сознания. Разве может это сделать иностранец, находясь не в контексте российской культуры?

"Вот тебе обратно тропинка,
И петляй в родную землянку,
А крестины там иль поминки —
Все одно там пьянка-гулянка!

Если забредет кто нездешний —
Поразится живности бедной,
Нашей редкой силе сердешной,
Да дури нашей злой заповедной.

Выкатим кадушку капусты,
Выпечем ватрушку без теста,
Что, снаружи все еще пусто?
А внутри по-прежнему тесно!"

Что за кадушка капусты и ватрушка без теста? Что за такая заповедная дурь? Кому это может быть понятно, кроме нас самих, впитавших страх голода из глаз стариков, нас самих в смысле населения целиком, обозначенном клеймом этой самой дури, вскипающей в самых неожиданных случаях, но, пожалуй, окружающей нас повсюду в обществе, как будто языческие духи в древнем лесу.

И, конечно, как упоминал выше, Башлачёв — это почему-то всегда надежда на лучшее, не взирая на грязь и мрак, не взирая на приходящее осознание или скорее ощущение грехов и огрехов и на собственное самоубийство, Башлачёв — это понимание того, что есть ради чего жить.

"Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
И не поем. Петь уже отвыкли.

Долго ждем. Все ходили грязные,
От того сделались похожие,
А под дождем оказались разные.
Большинство-то честные, хорошие."

Ведь такие мы все и есть, правда же? Хорошие, честные. Так хочется в это верить, так хочется верить в мир и в людей, в искренность и правду, да какой-то детской наивной верой, безотносительно дури, безотносительно серьёзных дел и сложных расчётов, просто верить, что ты не один, а тебя окружают честные люди, которые живут и радуются жизни.

Это то, чем является Башлачёв для меня — не просто поэт и музыкант, а жизнь, потерянная в бездонных колодцах, из которых “не напиться”, почти забытая, но чьи песни всё ещё нужны.