Фролоф Игорь. По бруснику
Рассказы из книги "БОРТЖУРНАЛ 57-22-10. Хроники вертолётной эскадрильи":
По бруснику
После списания на землю борттехник Ишбулатов остался в эскадрилье в непонятном статусе. Он ходил в наряды, работал по хозяйству, помогал в замене двигателей, лопастей, в регламентных работах. И тут как раз подоспели осенние заготовки. Несколько групп солдат во главе с офицерами забрасывались вертолетами в тайгу на сбор грибов, кедровых шишек и ягод. Лейтенанту Ишбулатову придали пять солдат, несколько картонных бочек, совки для быстрого и варварского сбора ягоды (фанерные кузовки с гребнем из проволоки), провиант, палатку, - и бросили на бруснику. Борт ? 22 высадил команду за сто километров к северу, возле быстрой прозрачной речушки, под сопкой, склоны которой были покрыты стлаником, мхом и брусничником. Борттехник Ф., вдохнув знакомый запах сентябрьской тайги, умывшись хрустальной водой и поев крупной спелой брусники, позавидовал лейтенанту Ишбулатову
Они улетели, оставив заготовителей. Уже запустив двигатели, борттехник Ф., вдруг вспомнив, снял на створках моток контровки и кинул лейтенанту Ишбулатову - на петли для зайцев проволока была самое то. У лейтенанта Ишбулатова был "Макаров" с двумя коробками патронов, но не для охоты, а на всякий случай.
Прошло несколько дней. Борт ? 22 отправили в белогорскую командировку, бросать девчачью команду. Когда борттехник Ф. вернулся, в их комнате в общежитии стояло ведро брусники.
- Видас угостил? - спросил борттехник Ф. у борттехника Мухаметшина
- Нет, - сказал борттехникМухаметшин - Сегодня я вывез из тайги группу капитана Володягина. Они тонну собрали. А Видаса с тех пор я не видел.
Утром следующего дня борттехник Ф. спросил у инженера эскадрильи, где лейтенант Ишбулатов.
- Где, где, - сказал майор Горовенко рассеянно, и вдруг встрепенулся. - А что, они с брусники не вернулись, что ли? Так какого хера молчишь? Две недели уже!
- Я в командировке был! - возмутился борттехник Ф.
Все перепугались, забегали, начали крутить ручку телефона. Нашли экипаж, который десантировал группу лейтенанта Ишбулатова, и уже в обед борт ? 22 садился на широкий берег узкой речки у сопки. В палатке никого не было, но рядом горел костер. Дали выстрел из ракетницы. Скоро из леса выбежали шесть бородатых людей.
Робинзоны наперебой рассказывали, угощаясь куревом. Бочки были полны брусники через три дня. Когда в условленный час пятого дня борт не прилетел, подумали на плохую погоду в Гачах, хотя здесь было ясно и холодно. Несколько дней жили как туристы, жгли костры, пекли рыбу - один солдат сделал удочку. Ставили петли на зайцев, но в них никто не попался. Пистолет Видас использовал только один раз.
- По ночам кто-то ходил у палатки, - сказал он. - Вздыхал, как корова. Я подумал даже - корова. Но утром след на инее большой, и бочка с брусникой одна опрокинута, ягоду ел...
На следующую ночь, когда мишка пришел снова, Видас высунул из палатки руку с пистолетом и два раза пальнул в воздух. У него хватило ума не стрелять в сторону медведя.
- Раненный этой пулькой, он бы вас просто подавил в палатке, как лягущек, - сказал борттехник Ф.
Больше медведь не приходил. Лейтенант Ишбулатов доказал свою свирепость даже хозяину тайги. Потом борттехники Ф. и Мухаметшин удивлялись такой решительности лейтенанта Ишбулатов, пульс которого, по уверениям предполетного доктора, не превышал 50 ударов даже после приседаний, то есть, его биологическое время текло совсем в ином ритме. Он мог, ожидая заправки вертолета, смотреть, как мимо его борта медленно и выжидающе ползет ТЗ, и только после того, как водила ударял по газам, лейтенант Ишбулатов начинал медленно взмахивать рукой и медленно бежать за машиной. А однажды в однокомнатную квартиру в ДОСах, где Видас жил с лейтенантом Саеткуловым, ночью пришли грабители. Они сначала бросили камень в окно и разбили его. Видас проснулся, и думал, что это был за звук. Лейтенант Саеткулов был в наряде. Не дождавшись реакции, воры отжали хлипкую дверь, вошли, не включая света, собрали висящие на вешалке куртки, вошли в комнату, увидели, что на кровати кто-то спит, и удалились. А Видас подумал, что приходил из наряда лейтенант Саеткулов и снова уснул.
Вот такой выдержанный офицер руководил сбором ягод. Он был спокоен, несмотря ни на что. На пятый внеплановый день солдаты поняли, что дело не в погоде, что, скорее всего, их просто потеряли, ищут в другом месте. С утра на вершине сопки разводили костер, питали его смолистыми стланиковыми лапами, и сопка с высоты была похожа на курящийся вулкан. Но за три дня до прилета 22-го борта командир брусничного взвода лейтенант Ишбулатов приказал больше сигнальный костер не жечь.
- И зачем? - удивился борттехник Ф. - Мы, между прочим, не сразу твою сопку нашли, тут речка между такими же петляет. Был бы дым...
Оказывается, перебрав все три варианта, лейтенант Ишбулатов нашел, что наиболее правдоподобен самый неправдоподобный. Началась война с Китаем, - решил он. Как им говорил замполит, спецподразделения китайцев, обутые в кеды, бегом преодолеют те сорок километров от границы за четыре часа, - налетят как саранча...
- Я подумал, - говорил лейтенант Ишбулатов, что-то рисуя в воздухе согнутым пальцем, - что полк перелетел на запасной аэродром в глубь страны. Если будем дымить, нас найдут враги...
- И чего тогда вы еще три дня тут сидели? - спросил борттехник Ф.
- Думали... - сказал лейтенант Ишбулатов.
Точка притяжения
Даже с таким правильным экипажем командировка все равно не избежала нештатного всплеска. Однажды вечером, когда прыжки закончились, экипаж, заправив и зачехлив борт, подошел к курилке.
- Да что ты мне втираешь! - горячился капитан команды парашютистов, майор, фамилию которого борттехник Ф. не запомнил. - Ты это вон им (он кивнул на вертолетчиков) втюхивай, они кивать будут хоть из вежливости. Но не мне! Прыгал он с семидесяти метров, орел, бля!
- Прыгал, - спокойно покуривая, отвечал начальник местной ПДС майор Емец.
- А доказать? Пиздеть, сам знаешь, не мешки ворочать! Ты хотя бы со ста прыгни!
- Ящик, - сказал Емец.
- Какой еще ящик?
- Обыкновенный. Если прыгну со ста, с тебя ящик армянского.
- Я-то поставлю! - воскликнул майор. - А кто мне поставит, когда мы тебя с континента соскребем?
- Я тебе до прыжка отдам. Нет, лучше мы мои деньги положим на мишень. Точка притяжения...
- Ты собрался еще и на точку встать? - засмеялся майор.
- А ты думал... Завтра утречком, по холодку...
- А я как бы где? - спросил капитан Коваль. - Кого, по-вашему, за жопу первым возьмут, если что?
- Не ссы, капитан, ты в ответе не будешь, я документ составлю про отработку покидания вертолета в экстремальной ситуации, все законно будет. И потом, половина моего ящика - экипажу, я разве не сказал? - хитро улыбнулся майор Емец.
Утром, пока борттехник Ф. делал предполетную подготовку, Коваль, Исхаков и Емец прогуливались вокруг вертолета.
- Как до ста снизишься над площадкой, иди против ветра, но не быстро, - говорил Емец, показывая рукой, как надо идти. И, обращаясь к Исхакову: - А ты за ветром следи по колдуну, курс против, но не в лоб, а градусов десять чтобы справа по полету поддувал... А ты, - поднял он голову к борттехнику, меряющему уровень масла в двигателях, - следи, чтобы наш майор мне ножку не подставил. Коньяк-то мы все любим..
Солнце поднималось. Перелетели на площадку. Там команда парашютистов во главе с их майором уже постелила на песок круг с мишенью, на которой пластырем был приклеен конверт с тремя сине-зелеными купюрами с профилем Ленина. Капитан парашютистов поднялся на борт, сел на скамейку. Майор Емец сидел напротив, в шлеме, затянутый в подвесную систему с одной только "запаской" на животе.
Взлетели. Набрали двести метров, начали снижение до ста с выходом на боевой курс. Емец, стоя на коленях перед открытой дверью, левой рукой держался за ручку двери, правой корректировал курс. Борттехник Ф., сидящий на своем месте лицом в салон, транслировал его жесты в командиру в кабину. Наконец ладонь майора замерла - "так держать!". Не вставая с колен, он обнял "запаску", слегка дернул кольцо, принял в руки упруго скакнувший купол, но не задержал его, а пропустил, направив чуть влево, одновременно выпадая в небо с поворотом на спину. У борттехника Ф. от неожиданности сердце ухнуло следом, он успел увидеть мелькнувшее лицо майора, на нем была улыбка.
Второй майор и борттехник Ф. - оба в страховочных поясах, - упав на четвереньки у двери, успели увидеть, как сначала тень от купола, а через секунду и сам купол накрывают мишень, купол перелетает, опадая, сворачивается, ползет, как издыхающий монгольфьер, а на круге возле мишени стоит на коленях майор Емец и машет им рукой.
- Вот сука, а?! - повернувшись к борттехнику, восхищенно крикнул майор.
Борттехник согласно кивал.