Дверь⁠⁠

На подстанции мне выделили шкафчик под личные вещи, но у него оказался сломан замочек. Обычный мебельный замочек, что врезается в дверцу, я купил без проблем, приготовил шурупы и отвёртку, но когда накануне вечером собирался на смену, то вдруг с неприятным чувством для себя подумал: "А как же этот замок, шурупы и отвёртку я пронесу через КПП? Они же металлические, а значит, рамка металлоискателя обязательно зазвенит". Мне придётся объяснять охраннику, что это мне необходимо для себя, а не для осуждённых. Тот начнёт спрашивать начальника караула, можно ли мне пронести эти предметы в зону. Начкар, тоже человек маленький, скорее всего, отправит меня к начальнику учреждения. Начальник учреждения, чтоб прикрыть свою пятую точку, потребует с меня рапорт на то, что мне замочек необходим "для использования в кабинете медицинской части, в служебных целях...". Но потом вдруг меня как по голове ударило, что теперь у меня на работе никаких металлоискателей и КПП, никакого утреннего лая собак и построения. Никто не будет водить по мне металлоискателем и рассматривать мой пакет с едой и личными вещами, что я приношу из дома на сутки! Никаких неадекватных начальников и прочей возни мышиной. Я теперь вольный человек! Ура!

***

— Вас в следующем месяце тоже в день ставить? — спросила старший фельдшер.

— С коллективом я познакомился, — ответил я, — поэтому со следующего месяца я готов выходить на сутки.

— Хорошо. На ставку или на полторы будете работать?

— Давайте на полторы попробуем, — ответил я.

— Надо написать заявление на совместительство половины ставки в отделе кадров.

— Хорошо.

В основном, все фельдшеры работали сутки через двое, а это получалось примерно полторы ставки по норме часов.

Доработав месяц на пятидневке, я вышел в свое первое суточное дежурство. График постарался подобрать так, чтоб он не совпадал с графиком жены. С одной стороны, если бы графики наши совпали, то это, конечно, хорошо, потому что можно было бы ездить на работу на одной машине, а выходные проводить вместе. Но, во-первых, сын-школьник не должен оставаться дома один целые сутки, а с другой стороны, подсобное хозяйство наше также требовало ежедневного нашего присутствия. Куры сами себя не покормят, свет в сарае не выключат.

***

В день меня поставили помощником снова к Дмитрию Валерьевичу. Первый вызов поступил около девяти утра к бабушке с болями в животе. На месте нас встретил внук больной, мужчина, лет тридцати на вид, который приехал в гости на праздники.

— Здравствуйте, проходите, — весьма вежливо и даже с какой-то долей вины в голосе сказал он. — Она там, в комнате.

Бабушка лежала на кровати, лицо её выражало страдание, не столько физическое, сколько душевное.

"Кожные покровы физиологической окраски, дыхание ровное, — отмечал я про себя, — повышенного питания..., очень повышенного питания. Положение — лёжа на правом боку. Вены на запястьях видны, но, скорее всего, слабенькие, будут лопаться..."

— Здравствуйте. Что случилось? — спросил Дмитрий Валерьевич.

— О-о-ой..., — застонала бабушка, махнула рукой и, закатив глаза, демонстративно отвернулась.

Я без напоминания приступил к измерению артериального давления. Оно оказалось в пределах возрастной нормы.

— Что случилось? — снова спросил Дмитрий Валерьевич.

— О-о-ой..., — снова простонала бабушка. — Стыдно-то как... Ещё и двух мужиков прислали!

Мы переглянулись, сдерживая улыбки.

— Расскажите уже, что случилось? — стал терять терпение Дмитрий Валерьевич.

— О-о-ой..., — снова застонала бабушка.

— Так, ладно. Расскажите тогда вы? — обратился он к внуку.

— Я на праздники приехал позавчера из Москвы, — стал рассказывать он. — Всё было нормально. Решил навести порядок немного, полез в холодильник, а там просроченных продуктов тьма-тьмущая! Ну, я и начал выбрасывать всё оттуда, а она, видать, какую-то просрочку, летящую в помойку, успела перехватить....

Я невольно представил, как собака ловит в полете тарелку.

— Ну! И что в итоге?

— Ну вот! Дрищет теперь дальше, чем видит!

— О-о-ой..., — снова подала голос бабушка. — Стыдоба-то какая...

— Сколько раз был понос? — спросил я.

— О-о-ой... Да постоянно...

Живот бабушки при пальпации был безболезненным, но журчал, шкворчал, бурлил и булькал во всех отделах.

— Ехать надо в инфекцию.

— О-о-ой...

Под постоянное оханье и ойканье бабушку увезли в инфекцию.

Следующий вызов был с поводом "температура" у мужчины сорока восьми лет. На месте нас встретила мать больного. Сам больной был сильно изможден, худой-худой, да ещё и какого-то желто-серого цвета. Лежал он в в постели и видно было, что уже не встает, потому что на нём был надет подгузник, а рядом с кроватью стоял столик, на котором стоял стакан с водой, пепельница, сигареты и несколько коробочек с лекарствами. Сначала я подумал, что мы имеем дело с онкобольным, но потом я прочитал названия препаратов, что были на прикроватной тумбочке. Это были препараты антиретровирусной терапии, которая применяется при ВИЧ инфекции.

— Здравствуйте! Что случилось?

— Здравствуйте, — слабо ответил больной. — Температура уже пятый день... Одышка, кашель...

Он говорил и переводил дыхание. Даже речь у него вызывала нехватку воздуха. Состояние было очень тяжёлым.

— За эти пять дней врача из поликлиники вызывали?

— Нет.

— А какое у вас основное заболевание? — спросил Дмитрий Валерьевич. — Почему вы постоянно в постели находитесь?

— Я инсульт перенёс полгода назад, — ответил больной. — Вон там выписка есть...

— "Форма пятьдесят", — шепнул я Дмитрию Валерьевичу и кивнул на лекарства.

— Что? — не понял он.

— ВИЧ у него.

— А-а. Понятно.

При выслушивании лёгких правое легкое молчало. Сатурация была на уровне пятидесяти трёх процентов. Учитывая все вышеперечисленные факторы, мы предположили застойную пневмонию.

— Кислород, гормоны, подключаемся и везём! — сказал Валерьич. — Собирай систему, а я за "кислым" и носилками.

— Принял! — ответил я и стал набирать препараты. Надели на больного маску, дали кислород. Через несколько минут сатурация поднялась до девяноста процентов.

— Во, как хорошо-то! — воспрял наш больной. — Даже мир светлее стал казаться!

Больного отвезли в инфекцию.

Форма пятьдесят — обозначение ВИЧ-инфекции, используемое в тюремной медицине.

Кислый (мед. сленг) — кислород.

Днем мы съездили ещё на несколько вызовов, а в 20:00 меня поставили на линию "в одного". Отправили, так сказать, в самостоятельное плаванье.

Тот курьёзный вызов был ночью, поэтому я запомню его на всю жизнь.

Скорую вызвали жильцы многоквартирного дома к своему соседу. Повод неизвестный. На лестничной площадке третьего этажа меня встретили несколько человек. Смотрели они на меня с надеждой и даже немного требовательно. Мол, сейчас я приеду и решу тут все многолетние проблемы всех жильцов этого подъезда.

— Здравствуйте! — доброжелательно обратился я ко всем. — Что случилось?

— Здравствуйте, у нас у соседа телевизор очень громко работает уже третьи сутки подряд.

"Та-а-ак! Интересное начало, — подумал я и прислушался.

Действительно, из-за закрытой железной двери доносились звуки телевизора. Причём, телевизор был оснащен какой-то стереосистемой, потому что звук был довольно громким и чистым. Скорее всего, по телевизору шел какой-то фильм о Великой Отечественной войне.

"От советского информбюро..." — вещал Левитан за дверью.

— Мы думаем, что он умер..., — сказала какая-то женщина. — Сделайте что-нибудь?

— О, как! Вы его знаете?

— Он год назад примерно приехал сюда жить.

— Сколько ему лет? Он болел чем-нибудь? Он один жил? — стал расспрашивать я жильцов.

— Да мы почти его и не видели. Так пару раз пересекались на лестничной площадке. Вроде бы он один живёт. Нелюдимый какой-то. Не здоровается, не откликается.

Я нажал кнопку дверного звонка. Тишина. Я постучал. Никто не отозвался, а телевизор продолжил громко вещать.

Все наши попытки достучаться до соседа оказались тщетны.

Я набрал номер диспетчера, изложил сложившуюся ситуацию.

— Я к тебе МЧС и полицию отправила, — сказала диспетчер.

Приехал участковый и МЧСники. Уже все вместе мы вновь попытались достучаться до мужика, но всё оказалось бесполезно.

Участковый созвонился с райотделом.

— Надо вскрывать дверь, — сказал он.

Дверь была самодельная, сваренная из четырёхмиллиметровой листовой стали с рисунком в ромбическую клетку, которая используется для трапов на кораблях.

МЧСники протянули переноску, подключили дрель, болгарку. К звукам громкого телевизора добавились шум, гул и жужжание электроинструментов на весь подъезд. Из квартир повыходили оставшиеся жильцы которые, несмотря на поздний час, стали собираться, чтоб поглазеть. МЧСники высверливали замок двери, а я уже мысленно приготовился к трупному смраду и констатации смерти, как вдруг из-за двери донёсся грозный голос:

— Кто там, блядь, стучится???

Мы все замерли, и огромнейшее чувство сожаления я заметил на лицах МЧСников и участкового в тот момент.

— Кто там??? — снова донеслось из-за двери.

— Полиция, — сказал участковый. — У вас всё нормально?

Зашуршал замок, но повреждённый механизм не позволил открыть дверь даже изнутри. Нашего несостоявшегося покойника это несколько разозлило.

— Откройте дверь!!! — кричал он из-за двери, неистово дергая дверную ручку.

— Доламывать надо, — сказал МЧСник. — Так она не откроется.

— Он глухой..., — робко сказала какая-то женщина.

Мы все обернулись.

— Он глухой, — повторила она. — Я видела, у него слуховой аппарат...

— Да откройте эту <долбанную> дверь!!! — уже просто орал мужик.

Все попытки вступить в контакт были бесполезны. Мужик нас не слышал и не видел. А когда наконец-то дверь открылась, то в дверном проеме мы увидели мужика в семейных трусах.

Представьте себе картину: вы открываете непонятно почему заклинившую дверь, а в подъезде стоит двадцать человек, среди которых фельдшер с оранжевым чемоданом, МЧСники с болгаркой и участковый с папкой, и все смотрят на вас.

Медленным движением мужик прижал к груди отломанную дверную ручку и с диким испугом посмотрел на нас. Из квартиры сильно пахнуло перегаром.

"МЫ ТВОЯ БЕЛКА! МЫ ПРИШЛИ!" —замогильным голосом хотел сказать я в наступившей тишине, но сдержался.

— Я так понимаю, скорая тут не нужна, — сказал я и направился к выходу.

— Ё-моё! Ё-моё!!! — сокрушался МЧСник.

— Да не переживай ты так! — попытался я его успокоить. — Мужик живой, выносить его не надо...

— Ага! Нам теперь ему замок новый устанавливать!

— Понимаю, — сказал я, спускаясь вниз по ступенькам. — Я сегодня, кстати, тоже замок менял на шкафчике...

Источник.