Драться на кладбищах очень удобно: убил и тут же закопал⁠⁠

Сине-белый, будто бы из фарфора, паук сплёл тугую бледно-жёлтую паутину, соединив землю и бок плиты. Получилось своеобразное ячеисто-волокнистое крыло. Замечтавшийся Хейзозер потянулся сорвать это нехорошее крыло и прогнать паука.

И лицом вперёд шмякнулся на могилу дочери. Кто-то сочно треснул его по плечу. Не на шутку взбеленившись, Краснощёк вскочил и резко обернулся, готовый растерзать обидчика, коим оказался ухмыляющийся Ерёма, давнишний приятель и кузнечный подмастерье. Призрачная вариация Ерёмы отличалась фартуком, закрывающим перед от груди до колен, и глазами, горящими, как раскалённые угли.

Автор просит прощения у читателей, что не дал описание Ерёмы в его первое появление в таверне «Синий рог», но такая тогда толчея творилась: шум, гам, суета... любой растеряется.

— Ты меня на могилу дочери уронил, кретин долбанный! — возмутился Хейзозер.

Ерёма перестал ухмыляться.

— Вот же, блин. Помнишь, как Глазутый отделал того певуна, а? Вот мне и захотелось проверить, как один призрак даванёт другого.

Хейзозер скривился и потёр ушибленную лопатку.

—Больно?

— А ты как думаешь? Ну конечно, бесову мать, больно! Как дал бы тебе сейчас!

— Так давай же, Хей, вмажь по моей спине! Я заслужил.

— Не пристало на кладбище драться, — наставительно произнёс Краснощёк. — Тем более, возле могилы дочери.

— То есть если бы мы находились возле чуждой нам могилы, ты бы мог не удержаться и долбануть меня?

—Ннууу... — неуверенно протянул Хейзозер. — Драк на кладбищах боги не одобряют. Не тревожьте мёртвых, и они не потревожат вас.

— Ещё бы одобряли, — хмыкнул весельчак Ерёма. — Я вызываю вас на кладбище! У неизвестной могилы! А удобно, слушай, убил и тут же закопал. Два в одном.

—Балбес. Меня искал или так, мимо проходил?

—Пролетал. Да вот о тебе вспомнил, думаю, где ты шляешься? И угадал, ты здесь оказался. Чего в «Синий рог» не заглядываешь?

— А чего там делать? Глазутого, бандита, слушать? У меня от него мурашки по коже.

— У тебя не то, что мурашек, у тебя и кожи-то нет.

— Не придирайся. Что за манера придираться к словам?

— Ладно тебе. Между прочим, Глазутый свалил в горы и создал там лагерь. И всех повстанцев, смудьянов и матюжников, бывших в таверне, туда призвал, чтобы потом смудьяничать, матюгать и повставать против кородента.

—Может, смутьянов и мятежников?

—И их тоже. Но сказал, кто вякнет короденту о лагере, тот позавидует участи певуна. Сказал, у него повсюду свои... призраки. С Глазутым намылились аж целых трое типчиков, и те — один торгаш и двое каких-то бродяг. Значит, лагерь повстанцев на сегодня состоит из четырёх повстанцев. Самое то повставать. Глазутый не уточнил, где именно будет лагерь. Сказал, желающие пускай отправляются в горы, а там он их и разыщет. Ещё сказал, у кородента сейчас мало вооружённых гвардейцев, — не все оказались на острове, — и перевес на нашей стороне. Мол, когда как не сейчас, кто ещё, если не мы. И откуда ему всё известно?

Текст целиком здесь:https://author.today/reader/168329