"Братишка" из 487 - го...
Часть 1. Часть 4. Часть 7.
Часть 2. Часть 5.
Часть 3. Часть 6.
В один из дней в палатке заурчал телефон: «Капитан Мулик, на КП». Владимир встал с койки и двинулся к выходу, подумав про себя: « Опять, наверное, «отгазовать» (прогреть) какой-нибудь борт надо».
Капитан Владимир Мулик был военным летчиком второго класса. Хотя он успел повоевать в Афгане и имел за это орден Красной Звезды, здесь его пока редко посылали на боевые задания. При той сложнейшей метеообстановке предпочитали летчиков с первым классом, поэтому он, как правило, был на подхвате: отвезти снаряды, груз или сидеть дежурным поисковым экипажем. А самое обидное - это оставаться ночью и ходить по вертушкам с такими же, как он «второклассниками» газовать борта, так как этот январь выдался обильным на сильнейшие обледенения. Для того, чтобы поддерживать борта 6оеготовыми, и приходилось летчикам топать от вертолета к вертолету, запускать, прогревать некоторое время, выключать и идти к следующему.
Но на этот раз все было по-другому. Войдя на КП, он доложил командиру полка о прибытии. Родичев подвел его к карте и показал на населенные пункты: Шали - Дуба-Юрт - Чишки - Грозный.
- Твоя задача - сбросить над этими населенными пунктами агитационные бомбы, ну не совсем бомбы, а в упаковках. С тобой полетят два офицера, они все расскажут. Да, правым возьми Палагина, он в том районе уже летал, так что справитесь.
Мулик вошел в палатку и позвал меня:
- Серега, на вылет.
- Куда летим? - поинтересовался я, выходя из палатки.
- Да так, рядовой полетик, бумажки будем «чехам» бросать, а то им свои зады подтирать нечем, - ответил Мулик.
Через десять минут мы были на борту. Нас встретил бортовой техник старший лейтенант Олег Губриенко. Его уже загружали какими- то круглыми бумажными болванками. Офицеры, сопровождавшие их, объяснили, что внутри находятся листовки, пропуска и всякая агитация для прекращения войны. Что же, если это поможет избежать кровопролития, то вперед. Минут через сорок мы уже подходили к Грозному, перевалив Терский хребет.
- Куда сбрасывать груз? - обратился я к одному офицеру-агитатору-
Тот пожал плечами, но потом крикнул:
- А можно в центр?
- В общем так, мы сейчас пройдем через город, готовьте груз, полет будет неровный, будем маневрировать. Там сейчас черт знает что творится, кто только не стреляет. Как увидите под собой жилые кварталы, так и сбрасывайте свои листовки, сколько успеете. Поторопитесь, второго захода не будет! - прокричал я.
Мулик повел вертушку через центр с расчетом выскочить далее направлением на Пригородное.
Американские горки не идут ни в какое сравнение с этим полетом внизу мелькали кварталы, горизонт то всплывал вверх, то уходил раз воротом вправо, влево, снова вниз. Под нами что-то горело, что-то взрывалось меж темных коробок домов. Я прилип к блистеру, наблюдая картину внизу: она была страшна. Я видел разрушительную силу войны, которая крушила все на своем пути, не щадя ничего и никого, превращая недавно еще цветущий город в безлюдную пустыню с мертвыми, разрушенными домами. Внизу промелькнула окраина города. Все, далее курс на Шали.
Мы достигли его минут через семь. И тут возник вопрос: а как сбрасывать эти листовки? С предельно малой высоты? Конечно, был шанс проскочить без обстрела, но сопровождавшие офицеры были против, так как с такой высоты пакеты не успеют раскрыться и попадают просто тюками.
- Здесь нужна высота двести - триста метров, - аргументировали «агитаторы», чтобы листовки накрыли весь населенный пункт.
Но в этом случае вертолет - «лакомая» цель для стрелков снизу. Но делать нечего, чертыхаясь, мы набрали высоту по заданию. Нижний край облачности был метров двести пятьдесят - нормально.
Мулик решил идти под самой кромочкой облаков, если что, спрячемся в них. Вот населенный пункт стал «наплывать» на нас, вот уже его улицы под нами, команда: «сброс» - и первые тюки полетели вниз. Разрываясь, они выбрасывали в небо тысячи белых, серых листков, несущих мирные намерения. Нужен еще заход. Но только вертолет подошел к населенному пункту во второй раз, выходя на боевой курс, как снизу к нему устремились десятки очередей из автоматов и пулеметов боевиков, прошивая пространство вокруг. Одна из очередей задела борт, и пули, вошедшие в пол грузовой кабины, застряли в груде агитационной макулатуры, которая лежала на полу, насмерть перепугав «агитаторов». Но надо отдать им должное, свою работу они не прекратили и сбросили весь агитационный груз, предназначавшийся для Шали. За бортом неистовствовал и буйствовал смертельный огонь из всех видов оружия. Владимир потянул ручку на себя, в одно мгновение оказавшись в облаках.
- Серега, где мы, курс на третью точку? - спросил он у меня, сосредоточив внимание на приборах, выполняя слепой полет в облаках.
- Курс держи пока двести шестьдесят и набирай высоту полторы тысячи, а там посмотрим. По расчету выйдем в район Старых Атагов, возьмем курс сто восемьдесят и по моей команде будем работать, если не выйдем за облака, - ответил я.
Но на восьмистах метрах мы выскочили за верхний край. Ярко светило солнце, горы были открыты, и сразу стало веселее. А вот по курсу стали видны и горные вершинки «ворот» Дуба-Юрта - курс на них. Я оглянулся к стоявшему в проеме красному и вспотевшему от напряженной работы «агитатору», и, подмигнув ему, указал рукой на ворота.
- Готовьтесь к работе, сейчас Дуба-Юрт, я махну рукой, когда сбрасывать. А за ними Чишки, так что можно выполнять сброс с перерывом в минуту! - прокричал я, перекрывая гул двигателей. «Агитатор» махнул головой, мол, информацию принял.
Мы приближались к горным воротам, они как бы надвигались на нас, это было величественно и красиво. Облачность, которая покрыла всю равнину, уперлась в предгорья и лениво выбрасывала небольшой язык в ворота, а далее все было открыто. За обрезом облаков вглубь гор уходила дорога на Шатой, впереди во всей красе виднелись горы, покрытые снегом - это было прекрасно, все так и просилось на полотно художника. Я махнул рукой, и вниз пошла очередная лавина агитации, которая скрылась в проплывающих внизу облаках. Впереди были видны Чишки. Я был готов дать отмашку на очередной сброс, как в борт что-то ударило. Командир, матерясь, бросил вертушку в сторону, потом еще раз. Он уже увидел, откуда по нам «работали». Ему хорошо были знакомы эти всполохи станкового крупнокалиберного пулемета Дегтярева-Шпагина (ДШК) еще с Афгана. Вокруг вертушки вдруг вспыхнули серодымные шапки, стало понятно, что по нам уже стреляют и зенитки. Володя пытался развернуться в обратном направлении, чтобы спрятаться за спасительными облаками, но не тут-то было - дымные шапки окружали борт. Снова удар по вертушке. «Агитаторы» уже сами, без команды выкинули остатки груза и сидели, сжавшись, в грузовой кабине. Наконец, умело маневрируя, командир выскочил за облака аж в районе населенного пункта Алхазурово.
- Ну как? - с вопросом и улыбкой повернулся Владимир ко мне.
- Да засада! Что же это такое: как с кем ни полечу, то под мины угожу, то под зенитки. Вы че-е-е, все сговорились, что ли?! - деланно возмущаясь, постарался я разрядить напряженную обстановку.
В нервном смехе в ответ на мое «че-е-е» экипаж получил разрядку, только что избежав опасности, мы осознали, что были в полушаге от смерти.
- Ладно, курс домой, - приказал командир.
- Предлагаю напрямую: и Грозный обойдем, и основные траектории артиллерии проскочим мимо, пойдем за облаками на привод Моздока. Курс на ноль, мозги на массу. Ну а генеральный триста градусов, а там «посмотреть будем», как заведут к месту посадки, - ответил я.
Вскоре пришли на точку. После посадки в борту обнаружилось несколько дыр от пуль «чехов». Вот тебе и рядовой полетик.
Зайдя в палатку, я узнал, что здесь прошла небольшая локальная буря: генерал Павлов потребовал меня, своего «правака», на вылет, но ему сказали, что я уже на вылете. В общем, побушевав, как и положено генералу, он потребовал закрепить за ним сейчас же правого летчика, и больше не менять его. С того дня генерал Павлов стал летать со старшим лейтенантом Володей Семакиным, и тот ни разу не подвел своего боевого командира.
Как-то в палатке зазвонил телефон.
- Палагин Серега, на командный пункт, тебе на вылет, - буднично сообщил дежурный.
Я прибыл на КП, где меня ждал заместитель командира полка подполковник Николаи Федорович Шаповалов.
- Пойдешь со мной, будем выполнять бомбометание районов Грозного дымовыми бомбами, - с этими словами он попросил у меня карту. Развернув ее, мы и два представителя от минеров склонились над ней, внимательно рассматривая кварталы в районе площади Минутки.
Минут через пятьдесят после взлета из Моздока мы уже были над городом. Под бортом мелькали руины домов с черными от копоти стенами, разрушенные улицы, забитые чем попало: от сгоревших танков до разбитых, искореженных войной автомашин. Все это полыхало, дымилось, взрывалось - обычный «пейзаж» войны.
Мы вышли в заданный район и «отработали» по квадрату бомбами, те при падении распускали огромные облака белого дыма, которые заволокли и окутали кварталы западнее Минутки. Ветер, гулявший в кварталах, растаскивал это белое косматое облако в разные стороны, уменьшая видимость до минимума.
Там, внизу, группе саперов во главе со старшим сержантом Димой Сиваковым из 131-й бригады была поставлена задача обеспечить проход в минных заграждениях, выставленных боевиками, группе снайперов, выдвигавшихся в район высотки, господствующей на подходах к Минутке.
Дима услышал гул вертушки и как где-то за домами в нескольких кварталах ухнули взрывы. Там все покрылось белым дымом, было понятно, что это дымовая завеса.
«Эх, небесные бродяги, ну и нам бы подкинули пару таких «подарочков», как бы нам этот дым помог», подумал старший сержант.
А сейчас ему надо было преодолеть улицу, которая простреливалась во все стороны. Его
группа из пяти человек кое-где переползала, а кое-где броском вперед проскакивала к очередному укрытию. Их заметили, и боевики сосредоточили по ним огонь. Саперы залегли, но их стали забрасывать гранатами из подствольников. Одна из гранат разорвалась близ сапера с позывным «Ежик». От взрыва у него потемнело в глазах, в голове как будто зазвенели сотни колокольчиков. Он на некоторое время потерялся в пространстве - парня контузило. Но, зная поставленную задачу, он, нетвердо держась на ногах, рванул на противоположную сторону улицы. Его рывок был слабым: голова кружилась, кашель рвал легкие, бег был неровным и каким-то вихляющим. Сиваков кричал «Ежику», чтобы залег за укрытие, но тот его не слышал. Вокруг «Ежика» вздымались фонтанчики от пуль, очереди с трассерами рвали асфальт прямо под ногами. По всем законам войны он должен был погибнуть, из сотни смертельных «пчел», летевших в него со всех сторон, достаточно было бы одной... Ну вот как тут не поверить в провидение - «Ежик» добежал до противоположной стороны и юркнул в провал дома, а через минуту открыл огонь, прикрывая действия отставшей группы.
Сиваков, перекрывая шум боя, скомандовал:
- Бойцы, бросок вперед, не робеть, мать вашу, а то поляжем здесь все, быстро! - и первым, пригибаясь, выскочил из укрытия, ведя огонь короткими очередями в чернеющие провалы окон, откуда по его группе молотили «духи». Мгновение спустя бойцы группы в полном составе, еле переводя дыхание от бега, заскочили внутрь близлежащего здания.
- Все целы? - спросил Дмитрий саперов, те тупо махнули головой, лишь «Ежик» молчал - у него из ушей шла кровь.
- Ладно, двинули дальше, - и Сиваков показал ладонью направление движения, а затем пальцами на глаза: смотреть в оба.
Снайперы немного отстали, они стали отстреливать «духов», засевших в окнах. Перебираясь из окна в окно, из пролома в пролом, группа саперов медленно шла к намеченной цели. Они уже сняли несколько растяжек, установленных в разных местах, пополнив свой боекомплект гранат, обезвредили пару противопехотных мин и одну «монку», стоявшую как раз на направлении движения группы.
Вот, наконец, и тот дом, который им нужен, впереди идет бой. Они зашли внутрь и сразу же нарвались на двух «духов». В группе Сивакова было два бойца из Дагестана, то ли природная лихость, то ли реакция спасла их - они первыми открыли огонь, сразив бандитов наповал, но один из боевиков успел бросить гранату. Сивакову удалось отпрянуть назад и залечь за угол, но неудачно - голова оказалась рядом с углом, где и рванула граната. По голове что-то рубануло, все поплыло как в тумане, звон, пыль, тошнота, он на некоторое время потерял сознание. Очнулся от того, что кто-то его тормошил. С трудом разлепив глаза, обнаружил своих ребят, которые что-то говорили и бинтовали ему голову, из ушей текла кровь, во рту - привкус железа.
«Повезло, жив еще, - мелькнуло в голове, - но двое из группы уже контужены».
Его приподняли и посадили, ждали его указаний. Сиваков потянулся к фляжке с водой, в горле горело и першило. Проглотив с болью несколько глотков воды, откинулся к стене. В голове тарарам, перед глазами все плыло, как после карусели, он нетвердо встал и, опершись плечом о стену, показал рукой вперед.
Вдвоем с «Ежиком» они шли сзади, прикрывая действия группы, которая вела разминирование, оставляя за собой безопасный проход, снайперы прикрывали их. Так они и вышли в заданную точку, снайперы заняли свои позиции и приступили к работе, саперы же отошли к своим позициям. Доложив командиру подразделения о выполнении задания, Сиваков попросил командира о представлении «Ежика» к награде, но тот лишь махнул рукой, не до этого. На предложение о госпитализации Сиваков ответил отказом, сказав, что отлежится в подразделении и все пройдет, - не мог он бросить своих бойцов в тяжелые минуты.
Я узнал об этом случайно, когда эвакуировал раненых этого подразделения с площадки близ Грозного.