"Братишка" из 487 - го...
Часть 1. Часть 4.
Часть 2. Часть 5.
Часть 3. Часть 6.
На фронте, на передовой ходит множество баек и анекдотов, которые передаются от одного рассказчика другому, частенько они основываются на реальных событиях, становятся чем-то вроде военных былин и сказов...
Как-то в январе в полковую палатку на аэродроме Моздока к вертолетчикам вошел парнишка в летной форме и спросил:
- Мужики, расскажите, как на аэродром «Северный» Грозный попасть, - при этом разложил карту со всевозможными штурманскими причиндалами. Парни быстро объяснили ему маршрут полета на простом пензенском языке: «Взлетаешь, далее вдоль дороги до Червленной, оттуда направо на хребет, перескакиваешь по дороге перевал, затем отворот вправо и на полосу, связь с авианаводчиком, а он подскажет, куда плюхнуться. Заход визуальный. Весь полет на предельно малой высоте, перед полосой еще пониже - там минометы шалят, пулеметы и снайперы достают. Вот и все. Удачи!»
Летчик, поблагодарив, исчез. Много их таких было, которые для себя первый раз открывали этот боевой маршрут. Но комичность ситуации состояла в том, что это был летчик не с вертушки, а с самолета Ту-134!
После захвата федеральными силами аэропорта Грозного командованием было принято решение об использовании его подразделениями авиации. Для этого экипажу «тушки» и была поставлена задача выполнить специальный полет, чтобы выявить возможность посадки на полосу аэродрома самолета. Вот летчик с крылатого борта и прибыл узнать, как туда летают.
Вскоре по маршруту, указанному вертолетчиками, вылетел 134-й, и, сами понимаете, когда самолет всей своей глыбой, жутко ревя двигателями, несся на малой высоте вдоль дороги, то шороху он наделал немало. Снующий по дороге транспорт просто шарахался в сторону при виде несущейся крылатой махины.
Подойдя к перевалу, экипаж «тушки» перемахнул его и стал звать авианаводчика для разрешения посадки. Тот привычно выдал подходящему борту:
- Точка работает, ветер... Подходите на высоте пятнадцать - двадцать метров под уголком.
При этом в ответ услышал:
- Я на двадцати не могу, у меня на пятидесяти земля сливается. Полоса свободна и готова?
Авианаводчик, который не знал об устроенном командованием эксперименте и понятия не имел, кто к нему летит в гости с небес, снова повторил:
- Повторяю, заход под уголком, высота двадцать, ветер... Посадку рассчитывайте на перрон, по полосе работают минометы.
В ответ он услышал:
- Я на перрон не могу, мне полоса нужна.
И тут в эфире прозвучало:
- Ваш тип?
- Туполев-134, крылатый, нужна полоса! При этом «тушка» всей своей громадиной пронеслась над полосой.
Авианаводчик, от удивления чуть не выронивший соску связи, тут же закричал в эфир:
- Посадку запрещаю! Полоса не готова, воронки! Вам срочный набор и уход на «Расписку».
Экипаж «тушки» набрал высоту и нырнул в облака, минут через тридцать они уже выполнили посадку в Моздоке, а часа через два были в нашей вертолетной палатке, где летчики, покатывались от смеха над этой комичной ситуацией, передавая ее в лицах со всеми мельчайшими подробностями. А вскоре этот случай перерос в байку, которая обрастала и былью, и небылью.
В палатку вошел начальник огневой и тактической подготовки майор Алексей Шевченко. Этот смуглый, черноволосый, волевой, огромного мужества человек, прошедший Афганистан, воевал так, что о нем ходили легенды. Сам по характеру спокойный, в бою он превращался в бушующий огонь, за глаза летчики прозвали его «Мак Кряк-Дагом» в честь известного на тот момент героя мультфильма. Десятки раз он вылетал на задания, проводил штурмовки противника, буквально расстреливая его позиции в упор. Однажды он вернулся с фрагментом тела на пилоне. Молодежь заворожено слушала рассказы о его действиях в воздухе и каждый раз ходила смотреть на многочисленные пробоины в его вертушке. Некоторые летчики-операторы не выдерживали того боевого накала и напряжения, которые сопровождали действия майора Шевченко на боевом курсе, и старались улизнуть из его экипажа к другому, более спокойному командиру. Но командование полка и отдела авиации на этот счет имело свое мнение, оно частенько упрекало и журило боевого летчика за безрассудство и нарушение всех правил безопасности. Я, да и многие другие молодые летуны не понимали, за что его так поругивают. И лишь через много лет, уже сам став командиром, понял, что рисковать надо с головой, исходя из обстановки, беречь вертушку и стараться нанести врагу максимальный урон, при этой действуя для противника дерзко и неожиданно. Необходимо выйти из огня с наименьшим для себя уроном. Для меня этот летчик и сегодня остается олицетворением выдержки и спокойствия. Помню, раз, вылезая из пробитой насквозь машины, Шевченко внимательно осматривал вертолет и, найдя очередные пробоины, шел докладывал о выполнении боевого задания командиру, покачивая головой и сокрушаясь, что опять доставил хлопоты инженерам и техникам.
В начале января меня вызвали на КП. Вошел в кунг - утепленный кузов-фургон, где находились командующий армейской авиацией Герой Советского Союза генерал-полковник Виталий Павлов, командир полка полковник Павел Родичсв и начальник авиации 67К полковник Валерий Ярко. Час назад я летал с полковником Ярко на контрольную проверку для получения мною второго класса с командирского сиденья. Всеми правдами и неправдами мне удалось в творящейся вокруг кутерьме найти, выпросить, урвать один летный час для сдачи минимума, необходимого для классификационной категории «военный летчик второго класса». Погода стояла жесткая, даже ниже минимума. Для Ярко такая погода была не в диковинку, но все же он предупредил: «Будь готов ко всему». И мы выполнили проверку.
Увидев меня, полковник Ярко ободрительно улыбнулся и сказал:
- У тебя есть возможность выполнить маршрут в сложных метеоусловиях с самим командующим армейской авиацией, - и сообщил генералу, что я отлетал проверку на очередной класс.
- Вот что, Палагин, готовься, сейчас полетишь с генералом Павловым на аэродром Грозный. Знаешь, где это? - спросил меня командир полка полковник Родичсв.
- Так точно, пролетал мимо, но посадку там еще не выполнял.
- Вот именно, там ее еще никто не выполнял, - ответил Родичев и, повернувшись к генералу, продолжил:
- Впереди Вас пойдет полковник Ярко, он оценит обстановку и подходы к аэродрому...
Минут через десять постановка задачи закончилась, а уже через полчаса мы парой неслись на предельно малой высоте к Грозному. Вот промелькнул слева Толстой-Юрт, и вертушки вдоль лесистого склона пошли вверх. Здесь еще шарахались боевики, и огневое противодействие с их стороны можно было ожидать в любой момент с любой стороны. Подразделения федеральных сил пока в основном придерживались дорог, при необходимости разворачиваясь для боя.
Перевалив Терский хребет, экипажи увидели в белесой дымке картину нарастающего города, который горел, взрывался и задыхался в огне боев. Виталий Егорович Павлов перевел вертушку на пикирование вдоль склона. Дух захватило от той скорости, с какой мы падали к земле, но в последний момент он плавно вывел машину в горизонт, и вертолеты вновь понеслись метрах на пятнадцати к видневшемуся впереди аэродрому. При подлете обнаружили, что на летном поле время от времени взрываются мины. Проскочив благополучно этот участок, выполнили посадку прямо на перрон, закрываясь от мин и стрелкового оружия вышкой управления и зданием аэропорта. Две вертушки молотили, стоя на перроне. Виталий Егорович, повернувшись ко мне, сказал:
- Сергей, давай посмотри по округе, какая обстановка, и назад, только поосторожней.
Взяв автомат, я вышел из вертушки и перебежал к зданию, которое серой громадиной с покореженными и простреленными буквами слова ГРОЗНЫЙ возвышалось над нами и площадью аэродрома. В каждом окне аэропорта торчал кондиционер, вероятно, бакинского производства. Внутри здания гул вертушек стал почти не слышен, зато четко слышались звуки близкого боя. Сверху послышалась стрельба из крупнокалиберного пулемета. Бой шел где- то в районе летного поля аэродромчика ДОСААФ. Пройдя в очередную открытую дверь, попал в зал ожидания аэропорта. Здесь гулял ветер, гоняя по залам и коридорам взвесь штукатурки и еще чего-то. Окна в основной своей массе были разбиты или искорежены. В центре зала была оборудована огневая точка крупнокалиберного пулемета. Здесь же хаотично, на мой взгляд, носились пригибаясь в различных направлениях бойцы. Иногда они «работали» по глазницам-окнам одноэтажного здания, находящегося метрах в четырехстах - пятистах от них. И гулкое эхо неслось по коридорам, а с потолка сыпалась штукатурка, гильзы же разлетались по битому стеклу и со звоном катились по полу в разные стороны. Все стены залов с расположенными на них табло информации и экранами были прострелены, пол завален всяким хламом, в воздухе висела гоняемая ветром кирпичная пыль от пуль, бьющих в стены здания. За территорией аэропорта чадили и бронетранспортер и пара машин.
Я вернулся к вертушке и доложил обстановку. Командующий решил заглушить вертушки и оценить ситуацию. С нами прибыли два чина от гражданской авиации с целью провести рекогносцировку аэродрома и оборудования, которое еще осталось невредимым или подлежало восстановлению.
Мы же с Вовкой Лычевым тоже решили прошвырнуться по «окрестностям». Быстро двинулись вдоль построек аэродрома, пригибаясь и перебегая открытые места.
Нас заинтересовали обломки искореженных самолетов и вертушек, которые лежали грудами металла на перроне - результат работы штурмовиков; когда-то они уничтожили эти машины, выражаясь тактическим языком, для завоевания господства в воздухе, Справа стояли открытые боксы-склады с разбросанным в них авиационным барахлом.
Потихоньку переступая через весь этот бардак, дабы не нарваться на замаскированную мину, подошли к бойцам, занимавшим здесь оборону. В проломах кирпичных стен были оборудованы несколько огневых точек, направленных в обороне по периметру. В небольшом земляном углублении двое солдат колдовали у костра, разогревая пару банок тушенки и жаря что-то мясное на пруте. Не хотелось думать, что это недавно бегало и гавкало, надеюсь, это был баран или овца.
Мы попросили их объяснить обстановку. Парни, стрельнув у Вовки сигареты, сказали, что их долбят с полевого стана и из совхоза «Родина», а также с окраины города, но здесь уже тыл, до «передка» километр. Правда, с «чехами» никогда не знаешь, где «передок», они появляются, как привидения, то там, то тут, используя канавы, тоннели, канализацию. В общем, приходится всегда быть начеку.
- Когда вы заходили на посадку, то по вертолетам стреляли из пулеметов вон оттуда, - сказал один из бойцов, указывая на развалины, видневшиеся метрах в восьмистах.
- Мы туда тоже из пулемета пол-ленты засандалили, они и притухли, - добавил другой, улыбаясь, обнажив белые зубы на почерневшем от копоти костра и грязи окопной жизни лице.
Пехота-матушка во все времена остается пехотой. Зарываясь в землю, она жила, создавая для себя тот минимум удобств, который необходим для выживания. Вот и сейчас рядом с костром валялся диван, на котором коротали время еще пара бойцов, а возле пулемета были набросаны какие-то авиационные чехлы, видно доставленные бойцами с развороченного склада.
- Ну что же, парни, благодарим за поддержку, удачи вам, - и мы двинулись дальше.
Все время, пока мы бродили по аэродрому, нас преследовал запах уксуса. Оказалось, в одном из подвалов неподалеку хранилась консервация. Подойдя ближе, обнаружили кучу разбитых банок с зелеными помидорами и бутылки с уксусом. Сюда периодически заныривал окружающий люд, вытаскивая банки с закрутками.
Этот запах, проникавший везде и разносившийся ветром по округе, долгое время напоминал мне аэропорт Грозного. Мы тоже взяли пару банок - к вечернему столу пригодится.
Вскоре мы обнаружили суету возле своих вертушек - это подвезли группу раненых. Пора в обратный путь.
Подойдя к борту и уже выполняя запуск, я от командира узнал, что сбита еще одна «восьмерка» ВВ МВД в районе станции Каргалинская. Экипаж погиб. Опять вечером будем поднимать скорбные «сто грамм».