«Боже помоги мне описат все ужаси моей жизни»
«Боже помоги мне описат все ужаси моей жизни…» — так начинается дневник Александра Клима, жителя деревни Большие Конюшаны, что в Лидском районе. Вы вряд ли когда-то слышали что-то об этом человеке. Да и оставшиеся жители умирающего села ничего не могут рассказать о мужчине, который родился в 1890 году и прожил всю свою жизнь в этой деревне. И так бы и остался одним из жителей очередного умирающего крошечного населенного пункта, что покоятся на местном кладбище, если бы не гродненский историк Мечислав Супрон, который нашел на чердаке заброшенного дома старую тетрадку, исписанную мелким почерком.
Мечислав говорит, что найденный дневник — уникальное свидетельство деревенской жизни. Крестьянам вообще было не до записей: ежедневные заботы и тяжелая работа не оставляли времени на праздное времяпрепровождение.
Но у Александра Клима время нашлось — хоть и не по своей воле: он попал в тюрьму и видимо, из-за скуки, начал вести дневник, вспоминая всю свою жизнь.
Назвал свой труд так: «Вся жизнь человека XIX века Клима Александра Михайловича, год рождения 1890-й».
Мечислав Супрон рассказывает, что дневник сельчанина он нашел в одной из пустующих хат в деревне Большие Конюшаны. Это местечко, по словам историка, особенно известно своими небольшими хатками, которые были построены в 1915—1921 годах. Но, к сожалению, свидетели того военного лихолетья потихоньку умирают. Сейчас в деревне осталось только около 15 жилых домов, а всего же в местечке — около 70 хат.
На чердаке этого дома был найден дневник.
— Моя родня из этих мест. В деревню я приехал в поисках дома, хотел купить. Гулял по деревне. Естественно, было интересно посмотреть на старые деревянные дома. Эту хату я как-то сразу заметил — было видно, что здесь давно никто не живет: заросший двор, открытая нараспашку дверь. Раньше я наводил справки: дом оказался бесхозным, найти каких-то родственников Александра или наследников не удалось. Но, может быть, кто-то откликнется и узнает своего прадеда, а также сможет рассказать что-то о нем. А хату, скорее всего, через какое-то время снесут. Местные недавно рассказывали, что сарай уже кто-то разобрал. Во время своей той «экспедиции» я решил зайти в дом — благо, дверь была открыта. В доме уже ничего не было, видимо, все вынесли мародеры. С печи были сняты все металлические части. В общем, так себе картина. Обойдя комнаты, увидел, что есть лестница на чердак — и поднялся туда. И вот там нашел льняной мешок, где был тот самый дневник, а еще письма, фотографии, а также отдельные исписанные листы бумаги. В общем, практически, вся жизнь человека.
Дневник Александр Клим начал писать в 60-е годы прошлого века, когда был в тюрьме — за то, что унес из колхозного сарая «зерно и канюшыну». Ему уже было более 70 лет. Тогда мужчине дали 15. Но, судя по письмам, отсидел он меньше, попал под амнистию и вернулся в родную деревню.
— Видимо, оказавшись без каждодневной работы и забот по хозяйству, мужчина приуныл и, чтобы как-то скоротать время в тюрьме, начал писать дневник. В одном из писем жене он просил, чтобы та передала ему тетрадку для записей. При этом что интересно: тот колхозный сарай, из которого он «увел» зерно, когда-то принадлежал ему. После войны, во время коллективизации, которая на западе Беларуси проходила в 50-е годы, его раскулачили, забрав, в том числе и ту самую хозпостройку. Александр был уверен, что просто взял свое, а наказание считал несправедливым, — рассказывает историк.
Свое жизнеописание сельчанин начал, как и полагается, с детства.
Родился Александр Клим в октябре 1890 года в бедной семье.
«Тревожные дни были для моей Матеры Агафіи Ивановной не давал я покою, рос сильной и здоровой. Был одетый самодельной рубашкой до 4 лет. Ходил босяком».
Дальше он описывает, что хата была не белена, стояли лавки для спанья, а еще зимой в дом пускали греться свиней, поэтому было грязно, а на маленьких окнах сидели куры. Видимо, их тоже прятали от мороза. Окна и двери зимой были занесены снегом, вспоминал мужчина.
У Александра было три брата и пять сестер.
«Садилис за стол 11 чалавек. Клали баханку хлеба весом 1 пуд (а это 16 кг, между прочим. — Прим.TUT.BY), кошык картофеля 20 фунтов (9 кг. — Прим. TUT.BY). Обет».
Мужчина вспоминал, что во время его детства в деревне жилось плохо. Детям приходилось помогать взрослым. Например, в пять лет Александр пас свиней — такая у него тогда была работа. Потом пошел в школу. Отмечал, что дети из деревни учиться ходили только в зимнее время, когда работы в поле не было. За зиму каждая хата платила по рублю учителю. Где проходили занятия, Александр не уточняет, но записывает, что отучился почти 8 лет.
Его воспоминания отрывочны, в письме встречаются то русские, то белорусские слова, то местный диалект. Рассказы перемешиваются с текстами молитв, а повествование скачет от одного факта к другому. В общем, селянин, как мог, описывал свою жизнь, останавливаясь на самых ярких моментах своей судьбы.
Фотографии, найденные вместе с дневником.
Вот, например, яркое воспоминание из детства: мальчик возвращался домой и около леса встретил стаю волков. Животные погнались за ним около реки Дитва. Спасся только потому, что забрался в скирду сена и там сидел долгое время. Волки отступили, а ему удалось дойти до дома целым и невредимым.
Когда началась Первая мировая война, парня забрали в армию. Сначала он оказался под Борисовом.
— Александр описывает, как там влюбился в еврейскую девушку. Ходил с ней на свидания, гулял по городу. Но ее родители и братья были против союза, говорили, что она должна выйти замуж только за еврея. Молодым людям пришлось встречаться тайком. И все у них было по-настоящему — в дневнике даже есть место эротике и постельным сценам. Потом его передислоцировали и больше он с ней не пересекался. Как сложилась ее судьба, он не знал, — рассказывает историк.
В 1914 году Александр был в «Раславле». Возможно, речь идет о Рославле Смоленской области России. Есть воспоминание о первых днях того года.
«Дали мне 4 человека пересыльных и 1-го солдата добавочным. Мороз был 30 градусов, а пересыльный в летней одежжы и у батинках».
В Рославле Александр познакомился с девушкой Лукерьей, которую звал гулять, но она из дома никуда уходить не хотела. Тогда наш герой стал приходить к ней, а ее родственники в это время ходили в гости к соседям. Так проходили свидания. А под Рождество Александр взял бутылку водки и пошел к Лукерье. Но на побывку приехал ее брат. Они выпили все спиртное и Александр заснул на кровати. Дальше воспоминания о том вечере обрываются.
Позже Александр попал в самую гущу военных действий — воевал под Ошмянами и Крево. Событиям тех дней отведено немало страниц дневника.
— Он красочно описывает бои во всех подробностях: как взрывы калечили людей, как самолет летал над окопами, вспоминает убитых однополчан. Кстати, с той войны сохранились фотографии его товарищей.
В западных областях Беларуси немецкие войска оставались до марта 1919 года, но солдат распустили по домам уже в 1918 году. Александр, отвоевав, отправился в родную деревню. Возвращался через Минск и Лиду, где еще были немцы.
— А форма-то у него была российская! Он опасался, что его могут убить, поэтому домой пробирался ночами. Когда уже шел из Лиды, встретил на повозке своего знакомого. С ним домой и поехал. По дороге узнал, что в его семье произошла трагедия — погибли сестра и ее дети. Кто-то из малышни притянул домой снаряд, дети стали его разбирать, а взрослые сидели рядом и наблюдали за этим. Рвануло. На месте погибли его сестра и ее сыновья. Александр очень опечалился этим событием.
Дальше крестьянин описывает, как пришла польская власть и как восстанавливалась деревня после войны. У Александра все было хорошо — он построил дом и женился на местной девушке.
— Описание хаты в дневнике и дома, где я нашел вещи, совпадают, — говорит историк. — Скорее всего, речь идет именно об этой постройке.
Потом началась Вторая мировая война. В деревню пришли немцы. Правда, Александр про их приход упоминает лишь мельком. Больше внимания он уделяет Армии Крайовой.
— Дело в том, что Большие Конюшаны — деревня православная, а в округе все остальные местечки католические. И здесь, по воспоминаниям местных, всегда были какие-то конфликты между деревнями. То на танцы придут из Конюшан парни — кого-то побьют из других местечек, то наоборот. И здесь надо понимать, что для «поляков», то есть католиков, приход Армии Крайовой не вызывал вопросов, а вот в Больших Канюшанах этих партизан называли «белополяками». Так о них пишет и Александр.
Так выглядели некоторые хаты в Больших Конюшанах.
Приход поляков сильно напугал мужчину и он несколько месяцев прятался в лесу, где питался грибами, жег костер и очень опасался, что дым как-то может его выдать. Но через какое-то время вернулся домой. А потом уже и война закончилась.
— Он подробно описывает 50-е годы, плохо отзывается о большевиках. Когда пришла советская власть, стала создавать колхозы. И крестьяне, вспоминал Александр, должны были все свое добро отдать для создания сельхозпредприятия. Отдал и он, решив не спорить в открытую с властью, но очень таким положением дел был недоволен. Вот и история с кражей зерна тому подтверждение. Он считал, что забирал свое из своего же сарая.
В 1960 году Александр «был позван в Лиду на допрос о кражы зерна и продержали позно, и шол домой, проходя Минойты [неразборчиво] машыны и стылу легкоушка сбила меня с ног прама села мне, а спину. Было [неразборчиво] декабря 60 год».
Дальнейшую судьбу Александра можно отследить по письмам, которые он писал, видимо, своей жене или кому-то из родственников. Там он рассказывал, например, о своем быте в гродненской тюрьме. Также среди писем было много его заявлений о реабилитации.
В 80-е годы, судя по письмам, мужчина еще жаловался в районную администрацию на то, что над деревней летают самолеты и просил местные власти прекратить это.
— История этого местного жителя — это как история умирающей деревни. Ни дневник, ни фотографии уже никому, по сути, не нужны. Да и дома, который построил Александр, уже тоже скоро не будет. А ведь за каждой хатой стоит какая-то своя история. Простая, но от этого не менее ценная. Но дневников крестьяне не писали, поэтому через какое-то время нам будет трудно представить, как это — жить вот в такой деревне. И тем и ценна эта находка. Такое описание быта и документальное свидетельство событий первой мировой войны от непосредственного участника — уникальны.
Что делать с дневником, Мечислав Супрон пока не решил. Сейчас раритет хранится в Гродно. Может быть, через какое-то время воспоминания Александра Клима историк оцифрует или издаст мемуары отдельной книжкой, чтобы каждый желающий мог прочитать дневник «человека XIX века».
Источник : https://news.tut.by/culture/680851.html
