Белый лист⁠⁠

Что было ранее
В начало

Мы выбрались из подземелья, и ты первым сказал, что все хорошо. Я отходил еще долго, руки тряслись, слезы текли рекой. Я плакал так сильно, что даже создал оазис.

Ворон давно улетел, и ты рисуешь пальцем на песке.

— Что ты видел, пап? Какой твой самый страшный страх?

Любознательный мой. Словно Великий Аттрактор, ты тянешь к себе знания, пока другие просто рисуют. Я подхожу ближе и вижу на песке формулы и расчеты.

— Я подумал, что твою способность прыгать по жанрам можно обосновать математически, — улыбаешься ты, измазанный в песке, и смотришь слегка виновато. — Кажется, мне не хватает знаний.

— Я боялся потерять тебя, — говорю я, присев с тобой рядом.

— И я.

Я рисую на песке круг и провожу по нему ладонью. Оазис пропадает.

— Куда мы попали? — встаешь ты.

Я оглядываюсь. Все вокруг занимает белое пространство. Нет ни стен, ни земли или неба, ничего. Только бесконечный белый фон.

— Я думаю, мы забрели в писательский ад, — говорю я, взяв тебя за руку. — Идем.

— Куда? Здесь все одинаково!

Ты начинаешь волноваться. Еще бы. Кругом нет ничего, за что ты мог бы ухватиться, с чем поиграть. Только белый свет, куда ни оглянись. Мы даже не отбрасываем тени.

— В космосе было поинтересней, да, сынок? — улыбаюсь, продолжая идти.

— Может, вернемся?

— Нельзя.

— Почему?

— Потому что здесь что-то есть, должно быть. Нужно только продолжать идти. Сыграем в города?

Ты оживляешься. Я собран.

— Аляска! — говоришь ты.

— Это не город.

— Арканзас!

— Саратов.

— Воронеж.

— Женева.

Мы продолжаем играть, шагая вперед. Скоро закончатся города, и тогда мы снова начнем скучать.

— Есть, — говорю я. — Впереди.

Ты киваешь:

— Это голова?

Мы подходим ближе. На уровне наших ног лежит голый, бежевый череп. Ты трогаешь его ногой.

— Ох, простите, я немного заспался, — говорит череп, и ты прыгаешь назад.

— Тогда просыпайся! — говоришь ты у меня за спиной. — Где все?

Ты подходишь ближе, и я обнимаю тебя за плечо. Не волнуйся ты так, я же рядом. Ты расслабился, снова стоишь в героической позе.

— Ох, я не мог ничего написать, — стонет череп. — Я сел за стол и пялился в голый лист, пока не оказался здесь.

— Как нам выйти? — говорю я.

— Нужно придумать историю, — говорит череп.

Ты ерзаешь в нетерпении, начинаешь рыться в карманах. Что ты ищешь?

— Да легко! — достаешь ты мамины серьги.

Мы купили их вместе. Хотели подарить, но не успели.

— Однажды у нас умерла мама, — заговорил ты. — Я лежал без сил и болел три недели. Я даже плакать не мог. Папа все время искал мне лекарство, но доктора разводили руками. Тогда он поднялся на крышу и стал молиться. Он кричал в небо, что если там есть бородатый старик, то пусть он поможет мне чувствовать себя хорошо. Пусть он примет нашу маму, но не станет забирать меня. Тогда в папу ударила молния. С тех пор он стал возить меня по разным жанрам, а я, наконец, поправился.

Череп облегченно выдыхает облачко пыли.

— Хороший рассказ, — говорит он довольно. — Ох, я забыл сказать, что история вам не поможет. Этот мир останется пустым. Ну, бывайте.

Череп исчез. Мы уставились в белую пустоту. Погоди-ка… На месте черепа лежит карандаш.

Ты наклоняешься, берешь карандаш в руку и начинаешь писать. Строчки ложатся прямо на воздух. Они плавают в пустоте, закручиваются спиралью, ползают, подобно змее.

Простые серые буквы наполняют пространство. Одна из них залетает ко мне в глаз и начинает страшно щипать. Я озираюсь, буквы повсюду.

“Мамочка, привет, — пишешь ты. — Мы очень скучаем. У нас все хорошо, папа, как всегда, молодец. Я стараюсь хорошо учиться, чтобы ты могла мной гордиться. Я знаю, ты скажешь, что и так гордишься мной, но я все равно буду учиться. Мне нравится познавать мир. Папа говорит, в его детстве была такая книга. Прости, что долго не писал, но я же ребенок, правда? Надеюсь, тебе там не грустно. Я люблю тебя, мам. Скажу по секрету, папа снова плачет. Он говорит, что нам нельзя назад и мы застряли в писательском аду, но я уверен, он что-нибудь придумает. Ой, он просит мой карандаш… Пока, мам!”

Я беру карандаш, глядя на тебя сверху вниз. Как же ты сияешь, сын. Как же ты вырос за эти годы.

— Готов к продолжению?

Ты киваешь. Я ломаю карандаш пополам.

Продолжение следует...
Автор: Алексей Нагацкий