Альбедо Снежка (1-1)⁠⁠

Памяти Сергея Бунеева

Спасаясь от пуль, Гвяч рухнул на колени, сунулся за ограждение, закрываясь руками от искр, рассыпавшихся, когда раскалённый свинец заплясал среди железных прутков. На Фибе запрещён огнестрел, но тут на вечеринку собрались люди, запретов не ведавшие, разве что они с братом взяли запальники, а Сотворённый прихватил самозаряд. Треск очереди разбавил грохот одиночных выстрелов; Гвяч улыбнулся: братишка, Младший всегда готов прикрыть спину. Теперь и нам пора: Гвяч вынырнул из укрытия, Страж увесисто ухнул в руках, отправляя свинец в тёмный силуэт на фоне серой стены. Сотворённый шарахнулся из стороны в сторону и исчез.

- Гвяч! – крикнул Кордал.

- Я в норме, — ответил брат. – Куда он делся?

- В пролом, — Младший махнул стволом.

Прикрывая друг друга, два человека прошли по мосткам над заброшенным цехом – снизу поблёскивали детали замерших навсегда механизмов.

- Вот он, — тихо сказал Кордал.

- Пошли, — кивнул Гвяч.

Они проверили края пробитого невесть зачем отверстия – неподалёку на одной петле висели ворота, в которые заезжали вагонетки с породой, — Гвяч сунулся внутрь и тут же загрохотал самозаряд человека, ставшего их целью. Огненные росчерки с заунывным свистом вырвались из пролома, в ответ грохнул Страж. Кордал вздохнул. Сложно изображать из себя героя, когда дома ждут ребята и Ада. Да, теперь всё изменилось, теперь ему было куда возвращаться…

Кордал встал в стойку и на выдохе, как учили, нажал на спусковой крючок, целясь в неясную тень, поливавшую брата, скрючившегося за станиной лебёдки.

БАМ! БАМ! БАМ!

Самозаряд заглох. Гвяч выглянул из укрытия, осмотрелся и тут же кинулся к Кордалу:

- Ты, ненормальный, ты же как мишень стоял…

- Да ладно, — бормотал Кордал, пока брат осматривал его, выискивая раны. – Гвяч, он опять ушёл…

- Да не уйдёт он, — хмыкнул Гвяч, — от нас никто не уйдёт… Всё в порядке?

- Норма.

- Пошли.

Самозаряд лежал у стены. Кончились пули, а скорее всего кончились силы держать оружие, потому что, убегая, Сотворённый оставил кровавый след. Где каплями, где сплошной полосой след тянулся к неприметной двери и выходил на широкий балкон с полуразрушенным парапетом. На парапете стоял Сотворённый.

Братья остановились в десятке длин от человека, держа оружие наготове. Охотники загнали жертву.

- Вар Умиссум, — сказал Гвяч, — сдавайтесь.

- Я совершил преступление? – голос Сотворённого ласкал слух. Даже сейчас, запыхавшийся, слабеющий от потери крови, совершенный человек выглядел внушительней реальных властителей Земли-матери: строгий костюм, идеальная причёска, красиво обрамлявшая идеальные черты лица. Впечатление портила лужица крови, растекавшаяся подле левого ботинка.

- К вам есть вопросы, — отозвался Гвяч.

Слабая улыбка тронула чётко очерченные губы:

- У меня нет ответов, — сказал Сотворённый и, прежде чем братья успели хоть шевельнуться, раскинул руки и рухнул – в пустоту, спиной вперёд.

Братья уставились друг на друга. Гвяч первым кинулся к парапету, и первым отпрянул от края балкона и следом Кордал – кинулся и отпрянул, встретившись взглядом с множеством глаз.

Под стенами заброшенного завода собралась толпа жителей города-под-куполом, Фибетшю. Сотворённый упал в толпу, и люди передавали его тело с рук на руки, готовясь укрыть, спрятать, защитить. Этих людей не должно быть здесь. Гвяч и Кордал не просто так прилетели на Фибетшю, под челнок снабжения Контроль отдал им транспортный корабль, и отец набил посудину снедью так, что Глава города-под-куполом как заколдованный выполнял любую просьбу братьев. А граждане города выстроились в одну большую очередь за внезапным угощением, и не должно их быть на улицах вообще, но вот поди же ты…

Они спрыгнули на бугристую, огнемётами выжженную поверхность, и толпа раздалась перед двумя бойцами, неторопливо двигавшимися вслед Сотворённому, уже вставшему на ноги. Измождённые мужчины и женщины в одинаковых синих комбинезонах расступались в стороны, с грязных лиц на боевиков внимательно смотрели глаза, красные от недосыпа, плохого питания, неисправной вентиляции, красные от плохой и неисправной жизни. Толпа расступалась, пока против братьев не встала кучка заводил. Крепкие мужики, бритые наголо, с окладистыми бородами – им явно не приходилось часами болтаться на поверхности Фибетшю, планеты, вращавшейся подле самого светила, Жар-отца. Гвяч застегнул капюшон, и Кордал последовал его примеру. Их серые балахонистые одеяния, снабжённые и бронёй, и псевдомускулами, и кое-чем ещё, не шли ни в какое сравнение с рабочими комбинезонами граждан Фиба.

- С дороги! – скомандовал Гвяч.

Голос из-под капюшона звучал глухо, может быть поэтому его не сразу поняли.

Не поэтому нет, конечно. Румяный бородач напротив брата вскинул руку, и среди бетонных стен забился древний клич:

- Убей!

- Прекратить сопротивление! – крикнул Гвяч – куда там. На них бросились все сразу, к затянутому полумраком куполу, заменившему здесь небо, поднялись дубинки, обрезки арматуры, цепи, сжатые кулаки…

- Прекратить сопротивление! – закричал Гвяч.

- Дорогу слугам Первого! – закричал Кордал.

В сущности, неважно было, что кричать: установка ультразвуковых колебаний усилила высокие частоты и все нападавшие получили хороший удар. Люди кричали, не слыша самих себя, люди падали на замусоренный бетон, катались, зажимая уши в наивной попытке защититься от всепроникающего визга.

- А-а-а!.. – кричал Гвяч.

- А-а-а!.. – кричал Кордал.

- Где он? – спросил Гвяч. Ультразвук исказил его голос в страшный визг, но Кордал услышал брата по внутренней связи.

- Убежал, — ответил он.

- Далеко не уйдёт, — взвизгнула установка, — пошли.

И они зашагали через поверженную толпу, перешагивая завалы тел, наступая на скорчившихся от боли людей.

Дома на Фибе «росли» гроздьями. Каждый жилой отсек имел сферическую форму, чтобы легче держать атмосферу, поэтому жилой квартал напоминал груду бетонных пузырей – гроздь. Между двух таких проскользнул Сотворённый.

Впрочем, «проскользнул» — неверное слово, шёл он тяжело, потеря крови давала о себе знать, жертва часто останавливалась, отдыхая – они видели это по сгусткам крови и бежали как гончие, взявшие след.

Навстречу попадались люди. Большинство с пластиковыми кофрами, набитыми продуктами, они привезли такие на Фиб, но вот из шлюза одного из серых пузырей вывернулась толпа работяг с дубинками, и братья парой ультразвуковых окриков загнали смутьянов обратно. Кровавый след вёл их на главную площадь, повторявшую архитектурные изыски Первограда, только каналов не было, и фонтаны пересохли: вода стала роскошью. Почти как воздух на Земле-матери.

Возле фонтана Сотворённый остановился. Братья взяли на прицел ослабевшего человека.

- Вар Умиссум, именем Первого…

Человек с именем известного учёного (мёртвого уже шесть оборотов, как они выяснили) поднял руки. Его глаза уставились в одну точку на замусоренном настиле площади, грязные, окровавленные пальцы сжались в кулаки.

И задрожала земля.

Грохот. Так катят колесницы Смерти, собирая кровавую жатву.

Сирены. Так плачут женщины, оплакивая павших.

На площадь упал обломок скалы, саму площадь разделила пополам красная линия…

- Гвяч! – крикнул Кордал.

- Ш-шхазг… — вырвалось у брата.

Сотворённый так и стоял посреди закручивающегося водоворота хаоса, а вокруг него выли сирены, ревела сигнализация, загоняя жителей Фиба в убежища, и ровное освещение светильников сменялось на кроваво-красный свет Жар-отца. Купол, закрывающий город, когда Фибетшю оказывался на дневной стороне планетки, расходился. Огненное око светила заглянуло в человеческие обиталища, готовясь испепелить жалкую протоплазму, посмевшую переступить границы владений Отца света.

- Вар Умиссум!.. – крикнул Кордал.

- А-а, шхазг! – выдохнул Гвяч.

Его Страж плюнул огнём – раз и два. Сотворённого отбросило на парапет фонтана, костюм покраснел от крови. Братья разом подняли головы. Створки купола замерли. Сквозь хиленькое силовое поле к городу рвались огненные протуберанцы; целые водовороты огня закручивались, готовясь поглотить целиком людское обиталище; огонь, огонь, огонь, ничего кроме огня.

Но вот купол медленно, нехотя, пополз на место.

- Быстрей, ну! – не выдержал Кордал.

Осталась тонкая красная щель… грохот запоров возвестил о том, что панцирь, закрывающий Фиб, встал на место. Всё также метались проблески сирен, всё так же вопил ревун, но главная опасность миновала, Жар-отец прикрыл огненные очи.

Кордал перевёл дух. Поморгал, пытаясь привыкнуть к полумраку искусственного освещения после яростного блеска светила. Посмотрел в сторону фонтана. Гвяч, оказывается, уже очухался: брат стоял подле бездыханного тела, глядя на безмятежное лицо Умиссума.

- Мёртвый? – спросил Кордал.

- Нашим умельцам без разницы, — отозвался Гвяч. – Вызывай команду.

На площадь стекались люди.

- И пусть возьмут крылан, — сказал брат.

Фибетшю построил Сиол Безумный. Он был настоящим техномагом, из тех, что ради Истины познания отвергают всё мирское, а с точки зрения обычных людей и их потребностей человек, познавший истину, и есть безумец, ибо толкует он о вещах, весьма далёких от забот о хлебе насущном, особенно если хлеб тот лежит на золотом блюде. Начал Сиол, Первый из Первых, с поиска следов посещений Системы извне. Легенд таких бродило множество, даже как будто видели людей в доспехах, похожих на космический скафандр. Под ободряющие панегирики «нашим доблестным техномагам», огромные телескопы обшаривали планеты, вращавшиеся вокруг Жар-отца, по эфиру и по волне ходило множество историй о встречах с неведомым, снимали фильмы, писали книги, пели песни, анекдоты рассказывали… В те времена на Земле-матери только отгремела страшная война всех со всеми, людям хотелось чуда, хотелось знать, что есть кто-то, способный излечить болячки и взять на себя боль утрат – если не всю, то хотя бы часть. Вскоре к объектам, хоть сколь-нибудь похожие на космические сооружения Чужих полетели люди.

Они не нашли ничего – естественно. Однако сказать, что вся эта эскапада кончилась провалом нельзя, ведь за время полётов к мирам Системы выяснилось несколько любопытных вещей. Выяснилось, например, что новые медицинские практики, разработанные для космических полётов, могут лечить самые страшные болезни, включая злокачественные опухоли и лучевую болезнь. Нашлись новые материалы, лёгкие, прочные, с огромным сроком службы. Выяснилось, наконец, что материя есть не более чем свет, застывший в абсолютном времени, а безумные расстояния между солнечными системами преодолимы, и возвращения путешественников не надо ждать тысячи лет.

Так появился космический флот, способный следить за Краем света. И काल.

Транспорт сошёл с орбиты Фиба, едва только челнок с братьями и Сотворённым на борту включился в герметичный объём станции. Исполинский, почти в тысячу длин, цилиндр, выдвинул секции двигателей на решётчатых опорах, дюзы дохнули разгонным импульсом, соперничая с пламенем Жар-отца, крылами Шхазга повисли в пустоте батареи. На обзорных экранах закружился Фибетшю, на глазах уменьшаясь, превращаясь в серебристую мошку в зенице бога света. Пылало светило. Равнодушно плыли во Вселенной крохотные точки других Жар-отцов.

В прежние времена информацию выбивали по-другому. Тогда всё было по-настоящему: мокрый камень стен, цепи, лезвия; запах страха и крови, ну и дерьмом воняло. Теперь слава Первым, всё иначе, подумал Гвяч, глядя, как Сотворённого крепят на операционном столе кибердока, теперь у нас цивилизация. Не надо людей бить, калечить, пара уколов… раз… два…

- Можете задавать вопросы, Второй, — голос Анса прозвучал глухо. Помощник бросил использованный шприц в кювету и отошёл в сторонку.

- Запись ведётся? – спросил Кордал.

- Да, — ответил Анс, — запись ведётся во всех помещениях.

- Выйдите все, — распорядился брат, — и запись здесь выключи.

- Второй, это невозможно, — игнорируя нахмурившегося Анса, вклинился медбрат. – из кибердока ведётся трансляция, мы отвечаем головой…

- Что же, тогда придётся подать сигнал тревоги, — ровным голосом проговорил Гвяч. – Протокол четыре.

Это мятеж на космической станции. Мятежники, захватившие объект в космосе, уничтожаются немедленно, не считаясь с потерями.

Медик побледнел.

- Приоритета капитана должно хватить выключить жучки, — сказал Анс.

- Займись, — кивнул Гвяч. – И выйдите все. Мы начинаем.

Они подошли к столу. Сотворённый лежал неподвижно, перетянутый ремнями, его глаза не мигая смотрели в потолок. Кордал кивнул брату.

- Вас зовут Вар Умиссум? – спросил Гвяч.

Сотворённый будет слышать только его, прочие звуки блокированы.

- Вар Умиссум умер, — прозвучал ответ. – Меня зовут Сарьяна.

- Что ты делал на Фибе? – спросил Гвяч.

- Ждал, — коротко ответил Сотворённый.

- Что ты ждал на Фибе? – терпеливо переспросил Гвяч.

В таком состоянии бессмысленно ругаться, бить допрашиваемого – он расскажет всё, надо только правильно задать вопрос.

- Не знаю, — ровно ответил Сотворённый.

- Что находится в Облаке? – спросил Гвяч.

- В Облаке – Видящий.

Братья переглянулись.

- Кто такой Видящий?

- Видящий — брат, — ответил Сотворённый.

То ли показалось, то ли и вправду голос совершенного человека дрогнул. Гвяч и Кордал переглянулись.

- Видящий – один? Там больше никого нет?

- Нет. Больше никого нет.

Гвяч взглянул на брата. Кордал пожал плечами.

- Кто привёл Видящего в нашу систему? – спросил Гвяч.

- Видящего привёл Яня Сарьяана.

- Кто такой Яня Сарьяана?

- Старший оператор काल.

- Где находится काल?

Кордал забыл, что его не слышат, и досадливо махнул рукой брату: спроси его.

- Где находится काल? – спросил Гвяч.

- काल находится на Северном полюсе Хетты, — был ответ.

- Там есть кто-то? – спросил Гвяч.

- Там есть кто-то, — отозвался Сотворённый. И секунду спустя добавил: — Там никого нет.

Заиграла нежная музыка. Братья вздрогнули от неожиданности; Кордал показал коммуникатор. «Занимайся», — одними губами сказал он Старшему. Разговор его, впрочем, не продлился долго – пока Гвяч соображал, что значило «есть кто-то» и «никого нет», брат вернулся к столу и очень тихо сказал:

- Его позвал Древний Учитель.

В ответ на это Гвяч зажмурился, крепко-крепко, так, будто не хотел больше открывать глаза, глядя на всю подлость этого мира.