А_С 2-3⁠⁠

Спасательная капсула Межкосмоса – старый добрый «Союз МС-Т» - с рёвом врубилась в атмосферу старушки-Земли. Объятый пламенем болид устремился к поверхности планеты, вытрясая внутренности из пассажиров.

Людей Прошину, конечно же, не дали. Им с Наденькой поставили задачу стать героями симулятора для ознакомления с возможными действиями десанта – симулятор с полным погружением в среду, даже запахи, даже эмоции писали регистраторы, вживлённые под кожу (всего искололи эскулапы, кажется, живого места не осталось). «Дайте ТСА, - просил Прошин, - отработаем плохой вариант, пусть люди поймут, что такое катапультирование на двух Махах», - Павлов упёрся, а когда Наденька попробовала пустить в ход эти свои штучки – глаза Иваныча стали белыми от ярости, и они отступили.

Башку же оторвёт.

Всё чего добились молодые люди – спуск в атмосферу с приземлением на Камчатке в районе старого полигона Кура, не использовавшегося по назначению уже лет как сто.

- Там люди вообще есть? – удивился Прошин.

- Там и люди, и медведи, и рыбалка такая… - Вася-Коджо Ифе, старший оператор станции, причмокнул. – Места – я б там жил.

- А чего тогда в экспедицию попёрся?.. – не удержался Прошин.

- Стаж выработаю и туда, - совершенно серьёзно кивнул Коджо. – На покой.

Прошин только головой покрутил, представив негра в телогрейке, ушанке и валенках на фоне камчатских гейзеров.

Утих рёв пламени за бортом. Хлопнул вытяжной парашют. Второй.

- Ай! – не удержалась Наденька и тут же, стараясь перекрыть неловкость и волнение болтовнёй, спросила: - Мы висим как-то криво… это нормально вообще?

- Тепло рассеивается, - ответил Прошин. – Сейчас, основной купол выйдет… ага («Ой!» - снова не удержалась девушка), вот он. Перецепимся.

- Ветер…

- Да, вот она, атмосфера. Полдела считай сделано.

- Я посмотрю? – Наденька потянулась к иллюминатору.

- Стой! – цыкнул Прошин. – Сядь в кресло и затяни ремень.

- Есть, командир, - улыбнулась его подруга.

- Ребята, вы как? – спросил оператор.

- Как себя чувствуешь? – спросил Прошин девушку и, не дождавшись ответа, произнёс в микрофон: - Экипаж в норме.

- Хорошо, Земля вас видит, садитесь вы немного не туда, но в пределах нормы.

- Далеко улетаем? – спросил Прошин.

- Метров пятьсот. Там болотина… Но встречающие говорят ничего страшного.

- Ладно, давай встречающих, - Прошин сам завозился в кресле, затягивая ремень.

Капсула опускалась на землю, покачиваясь под порывами ветра. Прошин с Надеждой сидели, наблюдая, как перемигиваются огоньки на пультах управления. Обменялись приветствиями с Комитетом по встрече космонавтов.

- Внимание, приземление, - скомандовал Прошин.

Наденька зажмурилась. Снизу бабахнуло – раз, другой («Ой-ей-ей…» - протянула девушка) и всё стихло.

- Ты куда? – спросила девушка, глядя как Прошин тянется куда-то к органам управления.

- Парашют отстрелить, - ответил Иван, но исполнить до конца командирские обязанности ему не дали: снаружи отвалили люк и невеликий объём капсулы заполнил свежий таёжный воздух…

- Здорово, бродяги космические! – рявкнул румяный бородач, протягивая ручищи к «бродягам» и вдруг остановился, исполнившись сомнений: – А кого из вас первым спасать-то? Командира или даму?

- Даму конечно, - отмахнулся Прошин.

Потом Прошин, сидя в кресле, укрытый меховой накидкой, смотрел как вокруг аппарата, доставившего их на Землю, суетятся техники: промывают потроха машинки, снимают пиропатроны, крутят контакты… Спаскапсулами ТТЦ практически не пользовались и сейчас  техники Межкосмоса обследовали каждую пядь аппарата, проверяя, как ведёт себя средство спасения.

- Ну что, ребята, на базу? – улыбнулся обладатель румяной и бородатой физиономии Руслан Демарин. – Врачи дают добро.

- Нет, спасибо, - мотнул головой Прошин, - вы езжайте, а у нас программа.

- Пикничок? – осклабился Руслан.

- Не без того, - ухмыльнулся в ответ Прошин.

- Надо чего? – уже серьёзно спросил Демарин. – Ружьишко можем оставить, жратвы…

- В НАЗе всё есть, - отмахнулся Иван, - спасибо, парни.

- Спасибо, - пискнула из-под своей накидки Наденька.

Спасатели уехали, вертолёт уволок капсулу. Прошин проводил взглядом кораблик, сикось-накось висящий на тросах, цеплявший обгорелым боком верхушки сосен.

- Тишина какая, - сказала Наденька.

Прошин, собравшийся было нарушить упомянутую тишину потоком распоряжений, замер.

Он вдруг вспомнил, что его подругу всегда окружал шум города, постоянное бормотание динамиков – радиообмен, в космосе тебе шагу не ступить без звука – хоть шелест вентиляторов да разбавляет тишину. А здесь…

- Как в могиле, - добавила Наденька. – Ты знаешь, космонавтов хоронят на Земле…

- Так, - Прошин выпростался из-под одеяла. – Где там у нас связь… Борис Моисеевич.

- Слушаю вас, Иван, - откликнулся с экрана устройства доктор спасательной команды.

- Борис Моисеевич, у техника экипажа депрессивное состояние.

- Я разворачиваю транспорт, - немедленно отозвался доктор.

- Не надо, - встряла Наденька, - я хорошо себя чувствую, только настроение не очень…

- Диагност, - сказал доктор, - дайте мне данные диагноста.

Прошин принялся возиться вокруг своего любимого техника цепляя датчики на руки и к вискам.

- Гипервентиляция лёгких, - вынес вердикт эскулап. – Иван, вас надо эвакуировать.

- Забирайте девушку, - решил Прошин. – Я остаюсь, я прекрасно себя чувствую.

- Нет, ни в коем случае! – слабо запротестовала Наденька. – Штатная ситуация: у техника экспедиции проблемы со здоровьем. Работайте, Иван Владимирович.

Прошин оглянулся на доктора. Эскулап на экране пожал плечами:

- Под вашу ответственность.

- Ваня, у меня всё хорошо, давай, продолжаем.

- Если не придёшь в себя до вечера, уходим, - решил Прошин. – Благо город неподалёку… Борис Моисеевич, будьте на связи.

- Принято.

- Ваши рекомендации?

- У девушки завышен пульс, дыхание учащённое – Надежда Сергеевна, голубушка, снизьте частоту вдохов, дышите раз в десять секунд. Полный покой для пострадавшего, контроль показаний диагноста. Я выпишу направление, в Питере – Петропавловске-Камчатском пройдёте барокамеру.

- Принял, - Прошин спрятал планшет, огляделся по сторонам.

- Слышал, что доктор сказал? – кивнул он Наденьке. – Давай, дыши пореже, следи за датчиками. А я стоянку забабахаю.

- А мне наоборот хочется дышать полной грудью, - улыбнулась девушка. – Такой воздух…

- Да, - Иван расплылся в улыбке. – Это тебе не вентиляция на станциях.

Он подхватил кресло с девушкой на руки.

- Куда?.. – пискнула Надежда.

- На берег, - пропыхтел Прошин. – Тут воду далеко таскать, а кусты близко. Медвежий край всё-таки…

- Сильнючий какой… - тихо сказала Наденька, глядя на покрасневшего от натуги Ивана и Прошин, не удержавшись, бросил на неё взгляд. И тут же споткнулся:

- Ай, б..! Всё, не смущай меня, - Прошин аккуратно поставил кресло на берег реки. – Посиди вот, посмотри, как красиво. Дыши пореже – помнишь?

- Помню.

- Пить хочешь? Сейчас принесу.

Мало-помалу Иван перетаскал их пожитки на берег реки, надул палатку, разжёг костёр. Наденька, отдохнув и отдышавшись, принялась помогать ему со стоянкой. Управились со всеми делами они уже под вечер, когда солнце закатилось за горы, оставив миру редкие лучи.

- Тишина какая, - Наденька сидела с тарелкой в руках, глядя на водную гладь.

Перед ними неспешно несла свои воды река.

- Как эта речка называется? – спросила Наденька.

- Камчатка, - Прошин грёб ложкой макароны.

- Река Камчатка, да? – Да. – Красивая…

В воде отражались заснеженные вершины дальних гор. Зажелтевшая по осени листва подступавших к воде деревьев чуть колыхалась от дуновений лёгкого зефира. В холодном воздухе разливалось торжественное молчание девственной природы, изредка нарушаемое криком птицы, да потрескиванием дров в костре.

- Другой мир, - прошептала Наденька.

Прошин по-новому посмотрел на подругу.

- Слушай, а для тебя ведь это и есть новый мир. Ты у нас и впрямь инопланетянка…

Он подсел к девушке и схватил её в объятия. Наденька пискнула.

- Инопланетяночка моя… - Ой, помнёшь же всю, медведь!..

- Не помну, - Прошин бережно обнял подругу, поцеловал убранные хвостиком волосы.

Они сидели обнявшись, слушая, как тишину нарушают звуки жизни: плеск рыбы в реке, крики птиц, шуршание мелких зверьков в кустах; слушая как трещат дрова в костре; глядя как опускается полог ночи и на небе бриллиантами рассыпается Млечный путь.

- Боже мой, красиво как, - вздохнула Наденька.

- Красиво? – переспросил Прошин.

- Да, - выдохнула девушка. – Звёзд, конечно, меньше, чем на станциях можно увидеть, но вместе со всем этим, - она махнула рукой в сторону реки, - просто потрясающе.

Прошин хотел что-то сказать, не нашёлся и просто завозился на бревне, устраиваясь удобнее.

- Ты такой недовольный был, - спросила Надежда, - что-то случилось?

Прошин посмотрел на подругу.

- Что? – спросила Наденька.

- Ты красивая, - ответил Иван.

- Да ну, ладно, - кажется, девушка покраснела, хотя может быть это были отсветы пламени на лице, придавшие особое очарование нежным чертам.

- Ну правда, Вань, ты мрачный сидел, пока люди работали.

- Люди, - вздохнул Прошин. – Как тебе объяснить… Никто не будет встречать нас плюшками. Когда я падал на Холт, поверишь нет, сердчишко по-заячьи стукало. Никогда не забуду, как летит мне этот туер прямо в лоб, а оператор ещё орёт, что я программу стыковки срываю. Это пережить надо, к такому надо готовиться – а будет чужой мир. Нас там не ждут. Мы там не нужны. Надо готовиться к драке – если не в космосе, то на грунте, а мы как на парад собрались.

- Ну людей не хватает, ты же знаешь, - Наденька погладила приятеля по руке.

- А, - Прошин отмахнулся, - знаю я.

Они замолчали. Плеснула рыба – где-то рядом, прямо под ногами. Треснуло полено в костре.

- Кто там возится в кустах? – Прошин обернулся на шум. – Эй, кто там? Выходи на свет, у меня оружие.

Возня и шорох повторились. Иван мягко потянул из кобуры на бедре револьвер.

- Может не надо, - робко спросила Наденька.

- Уши заткни, - скомандовал Иван и взвёл курок.

Бахнул выстрел – в небо, предупредительный. В кустах зашуршало, потом зашуршало уже подальше – незваный гость решил не искушать судьбу.

- Так вот, - сказал Прошин, присаживаясь на бревно, служившее им сиденьем. – А ты говоришь…

Он принялся вытряхивать стреляную гильзу из каморы.

- Какой у нас план? – спросила Наденька.

- Ночуем, - отозвался Иван, - палатку собираем как плот и идём в сторону города. Сойдёт за рекогносцировку местности. Потом ещё в Питер придётся лететь, на процедуры.

- Да я обойдусь… - попыталась возразить Надежда, но Иван только посмотрел на неё:

- Надюша, ты не понимаешь, что такое наша медицина. Это на станции Станислав Лехославич то, Станислав Лехославич это… А здесь тебе просто влепят неисполнение требований лечащего персонала, это у нас приравнивается к дисциплинарному взысканию. И всё, прощай космос.

Наденька кивнула:

- Да, я уже что-то такое поняла.

- Вот и молодец, - Прошин поднялся с бревна, потянулся. – Всё, давай на боковую, завтра большой день.

Он снова оказался возле Гипериона – в одном скафандре, пронзаемый мириадами частиц, обжигаемый радиационным ветром Папы. Шар командного отсека «Аэлиты» не спеша вламывался в жилую зону Платформы; Прошину же на этот раз предстояло просто отвалить люк авариного выхода зоны реактора, чтобы найти Наденьку там внутри.

Люк – в сторону; коридор – разбитые световые панели; диспетчерская – Наденька, примотанная скотчем к стойке. Прошин рванулся к девушке, готовясь начать процедуру реанимации…

Дадли! Пистолет!

Прошин суматошно забился в невесомости, пытаясь уйти от неминуемого выстрела, но Наденька вдруг подняла руки, заключая его в объятия, губы потянулись к губам Ивана…

- Постой! – крикнул Прошин…

Наденька обнимала его наяву. Её губы касались его губ – нежно, требовательно, как это умела только она.

- Надь ты чего? – Прошин выставил руки.

Девушка вновь коснулась его губ.

- А как ты думаешь? – раздался в темноте её шёпот.

- Блин, Надюш, на нас датчики, ты представляешь, что там за симулятор получится?

- Вырежут, - был ответ. – А я опять была там. Я опять погибала.

Прошин прижал к себе девичье тело, потянулся к губам.

- Да, - прошептал он. – Я тоже там был.

- Ты был, - прозвучал ответ, - ты пришёл за мной…

Больше они не произнесли ни слова.

Плот звонко бумкнул, заскрипел резиной, заплескал ледяной водицей раскрываясь.

- Вот, - сказал Прошин, - сейчас поплывём.

Наденька опасливо тронула покачивающееся на речной глади плавсредство.

- А это обязательно? – спросила девушка.

Прошин удивлённо посмотрел на подругу.

- А ты пёхом предлагаешь? – спросил он. – Пятьдесят километров по прямой, вообще-то.

- Да? Я не подумала…

- Думать – первое чему космонавта учат, - проворчал Прошин.

- Прекрати надо мной издеваться! – вдруг крикнула девушка. – Всё делаю, что он скажет, а он…

Наденька шагнула на плот и замахала руками, пытаясь удержаться на резиновой основе, мгновенно заплясавшей у неё под ногами.

- Держись! – Прошин поспел в последний момент. Подхватил подругу, аккуратно вынес на берег, поставил на галечный развал.

- Надя…

- Что? – Надежда хмуро посмотрела на Прошина.

- Надь, прости, - Иван опустил очи долу, стоя перед девушкой, раскрасневшейся от гнева и оттого казавшейся красивее чем обычно. – Я волнуюсь за… тебя, за… вообще.

Он беспомощно развёл руками.

- Ну да, волнуешься, вот и хамишь, - Надя убрала со лба непослушные волосы.

- Прости, - Прошин тихонько взял подругу за руку.

- Ладно. Ой, смотри!

- Что?

- Плот!

Пока они выплясывали на берегу, плот неслышно отплыл от берега и направился в противоположную от их цели сторону. Прошин рванулся было за судёнышком, но тут же остановился.

- Лови его, Ваня! – крикнула Наденька.

- Да он за камыши сейчас зацепится, - отозвался Иван, снимая ботинки. – Сейчас, пригоню наш крейсер…

Прошин подтянул плот к берегу, прижал кофром со снаряжением на мелководье. Пока они собрали лагерь, пока нагрузили плот, солнце взошло окончательно и вскоре принялось прижаривать Прошина, выгребавшего против течения, не сильного, но требовавшего известного напряжения.  Наденька, сидевшая на носу плота, вертела головой, восторгаясь всё новыми и новыми красотами, открывавшимися с каждым поворотом реки. В городе они связались с руководством экспедиции, отправили по сети отчёт – Прошин невольно покраснел, представляя, что там увидят программисты. Но всё же отправил, дело есть дело. Была дорога до Петропавловска-Камчатского, восхитившего Наденьку архитектурой, близостью к океану – девушка не хотела уходить с набережной и согласилась идти к эскулапам только после того как Прошин пообещал показать ей лежбище сивучей прямо в городе.

Наденька как-то по-особому, неистово любила жизнь, спешила жить, с какой-то особой жадностью впитывала новые эмоции, новые впечатления и Прошин, глядя на подругу, заражался этой жадностью, этой…

Любовью?

…и сам дивился, находя новое и необычное в таком привычном и обыденном мире. Простое понимание, что возможность дышать, не отслеживая параметры вентиляции, не готовясь в любой момент получить Красное уведомление или штраф за перерасход дыхательной смеси, обжигало сознание новизной, пониманием, как много нам дарит наша маленькая планетка. Космонавты знают это, космонавты знают о жизни больше других, но космонавты не рождаются среди звёзд, люди, связавшие свою жизнь с космосом в любой момент готовы вернуться под сень магнитного поля Земли. Наденька родилась и выросла на космической станции. Пробежаться по травке, вдохнуть полной грудью воздух, искупаться в речке – она просто не знала, что это такое и новое чувство небывалой свободы пьянило её, передавалось Прошину, заставляя и его смотреть на мир через пелену застившего взор счастья.