20  Поступок, раздача девушек и снова поступок⁠⁠

Три плюс одна. Глава 20

Поступок, раздача девушек и снова поступок

Этого не ожидал никто. Ник – божий одуванчик, который только языком иногда может, причем не всем понятно, что именно. Чтобы он пошел поперек общего мнения и решился на насилие? Многие отдали бы руку в уверенности, что такого не может быть никогда.

Оказалось, что может.

Риту снесло, Анфису откинуло, Ник с Толиком повалились на пол.

Бизончик бросился на помощь, но вдруг остановился в той же паре метров, откуда Ник совершил непредставимое. Луиза крутила головой, она хотела видеть, что приходит. Но не могла.

Ник вскочил, сжимая в руке добычу. В голове дул ветер. Слова вылетели сами:

– Никому не двигаться. – Ник быстро переводил дуло пистолета с Толика на Бизончика. Остальные двигаться и не собирались.

Толик с земли махнул Бизончику рукой:

– Вернись на место. – Тон был спокойным и до неприличия невозмутимым. Будто его драгоценная жизнь не находилась в чужих руках. – Все под контролем.

Под контролем?! Сердце грозило взорваться. Пульс превратился в неразличимую трель. После отхода Бизончика Ник оставил под прицелом одного только Толика, но тот будто не замечал – поднялся, отряхнулся и поглядел, не пострадали ли девушки. Они не пострадали.

– Наш большой мальчик стал совсем большим, – философски произнес Толик. Затем он повернулся к Нику и сделал шаг вперед. – Думаешь, крутым человека делает оружие? Мне тебя жаль.

Толик медленно пошел на него.

– Не подходи! – Ник попятился к Луизе и остановился, только стукнувшись об нее задом.

– А то что? Выстрелишь?

Толик остановился, когда грудь надавила на наставленный ствол. Поза оставалась расслабленной, в глазах бесились веселые искорки. Было похоже, что ситуация доставляет ему удовольствие.

– И что теперь будешь делать?

Нужно рассказать о том, что снаружи… О невидимке… О…

Все слова смыло, голова оставалась пустой и одновременно тяжелой. Ник забыл все, что хотел сказать. И только кровь стучала в висках.

Выстрелить в человека он не мог.

Толик поднял руку и вырвал пистолет.

План рухнул. Заставить Толика прекратить игры и поговорить не получилось. Ник опустил руки.

Все кончено.

– Это игрушка для больших дядей, маленьким брать не положено. – Толик снял пистолет с предохранителя и уже с другим, жестким и озлобленным лицом наставил на Ника. – Понимаешь? Думаю, что да. – Ствол в руке Толика опустился ниже и уперся Нику в бедро. – Это резинострел, причем маломощный. Оружие защиты от дураков. Я сейчас нажму на спусковой крючок, и маленькая резиночка, которая по задумке изобретателей никому не должна принести непоправимого вреда, оставит в твоем мясе маленькую дырочку. Я получу удовольствие, что наказал дурака, а ты получишь урок, отметина о котором останется на всю жизнь. Кстати, я придумал тебе наказание. Такое, к которому ты не готов. Оттуда, – Толик указал на уходящий вглубь пещеры узкий ход, – с достаточного расстояния ты из этого резинострела будешь наказывать нашу мадмуазель Недотрогу, которая, вообще-то, уже два дня как не имеет права носить это гордое имя. Разброс будет большим, но то, что попадет, по эффекту не сравнится с самым лучшим ремнем. И шкурку с такой дистанции не попортит.

Голова снова работала. Ник дал себе слово: если пистолет еще раз окажется в руках, Ник без раздумий нажмет на спуск – в Толика. В ногу. Но нажмет.

И никто никогда не заставит Ника стрелять в Луизу или ударить ее.

Толик заметил в его глазах работу мысли.

– Но я сегодня добрый. – Он усмехнулся, убрал пистолет в кобуру и повернулся ко всем. – Предлагаю внести выходку нерадивого члена племени в перечень ожидающих наказания и вернуться к неоконченному делу.

Направленная назад рука Толика указала на связанную Луизу.

Оставшись без оружия, Ник неожиданно почувствовал себя свободнее. Он больше не строил планов и ничего не просчитывал. Он просто схватил выставленную в его сторону руку и начал ее заламывать.

На этот раз Бизончик вмешался, не дожидаясь разрешения. Несколько ударов в лицо и по почкам отправили Ника в нокаут, а когда очнулся, его, связанного, уже волокли к прежнему месту.

– Продолжим. – Вернувшийся на трон Толик постарался придать тону былую безмятежность. – Кто хочет повоспитывать нарушительницу по-настоящему? Фаня, ты как?

Фаня отвернулась. Она не шла против Толика, и весь ее вид показывал, что в любом случае она остается частью системы: все пойдут, тогда и она пойдет. Но никак не первой. И тем более не после того, что устроил Ник.

Толик продолжил:

– Кстати, мы так и не придумали основное наказание. Выслушаем всех по очереди. Юрец, есть предложения?

– Отдай ее мне на всю ночь, и она забудет навсегда, как нарушать правила.

– Ой, тоже мне наказание, – фыркнула Анфиса. – И кто бы говорил.

– А чего это тебе одному? – одновременно выдал Бизончик. И вдруг захрипел.

Фаня с непроизвольным визгом бросилась за Толика. Туда же, как волной, смыло и остальных девушек, они сгрудились за камнем, на котором сидел вождь, и с опаской выглядывали из-за его спины. Толик поднялся. Одна рука потянулась к недавно отправившемуся на пояс пистолету, но на полпути передумала и опустилась.

Ник извернулся и покосился назад.

Дубина и ремень упали на пол – на шеи Бизончика и Юрца давили ножи тех, кто неожиданно появился сзади. Постепенно новыми силуэтами заполнился весь вход в пещеру.

Новоприбывшими оказались земляки Аскера в полном составе – все так же в полуотдыхающе-полуохотничьем стиле одежды. По сравнению с членами племени они казались инопланетянами в скафандрах.

– Не думали такое увидеть, – вышедший вперед Шариф долго разглядывал Луизу на жертвенном камне, затем его взгляд прошелся по каждому из членов племени и в конце остановился на Нике и его приятелях. – Мы шли в гости, а попали… – Внезапное узнавание бросило Шарифа к связанному земляку: – Аскер!

Ему на помощь пришел Ибрашка, самый младший из их компании. Аскера прикрыли, развязали, подали одежду.

– Брат, что происходит?

– Кое-кто вообразил себя вождем племени и требует исполнения придуманных им же правил. Сейчас ему не понравилось, что мы ушли без разрешения. Меня поймали только вот этим, – Аскер кивнул на дубину.

Чувствовалось, как ему хочется врезать Бизончику, но Аскер сдержался. Воспользоваться тем, что сила на его стороне, Аскер считал низким поступком.

– Каких правил? – поинтересовался у него Шариф.

– Вождь всегда прав, и больше никаких правил.

Шариф на миг задумался, и на лице расцвела улыбка:

– Отлично. Мы хотим влиться в ваше племя. Работу мы закончили и как раз собирались развлечься.

Аскер уже впрыгнул в свой спортивный костюм, в руке блеснул раскрытый складной нож. Толик и Бизончик побледнели. Но Аскера они не интересовали. Он перерезал веревки Луизы и прикрывал собой, пока она одевалась. Затем они вдвоем освободили Ника и Мирона.

– Племя – это хорошо, – продолжал в это время Шариф. – Вождем в мирное время бывает самый старший, то есть самый мудрый – поскольку сумел дожить до своих лет. Среди всех, кто здесь есть, это я. Но не хочу навязываться, к тому же времена сейчас совсем не мирные. Вы знаете, что происходит снаружи?

– А вы? – с надеждой спросил Аскер.

– Немного. Нас наняли погулять возле внутреннего периметра, чтобы позлить охрану, и ни в коем случае не нарываться на неприятности. Это уже не тайна, скрывать нет смысла. Мы справились, но уйти не получилось – внешний периметр перекрыт. Как мы думаем, наш заказчик учудил что-то такое, чего в секретном институте делать не полагается, и ему потребовалось отвлечь внимание, пока он исправляет ошибку. Или он хотел что-то вынести с объекта, или за тем, что он хотел вынести, должны были приехать покупатели… неважно. Сделать незаметно у него не получилось, а мы теперь обложены со всех сторон. Закона, по большому счету, мы не нарушали, и остается просто развлекаться, ожидая, когда они там все между собой утрясут. Теперь мы все в одном положении, и получается, что мы и вы – одно племя. Вернемся к теме вождей. В трудные времена главным становится не самый мудрый, а самый сильный. Иди сюда, бывший вождь. Давай, как в древние времена, решим наш спор поединком. Победителю подчинятся все, и старые члены племени, и новые. «Вождь всегда прав, и больше никаких правил». Чудесные правила.

Все посмотрели на Толика. Он нервно покосился на стоявшего с ножом у шеи Бизончика.

– Я сражусь за своего вождя, – прохрипел тот.

– Нет, вождем в военное время, как я уже сказал, должен стать самый сильный. Я уже бросил вызов прежнему вождю. Хочешь сразиться за право возглавить племя – пожалуйста, но только с победителем первого поединка.

Толик еще минуту колебался и высокомерно бросил жезл к ногам Шарифа:

– Сила на вашей стороне. Мы ничего не можем противопоставить.

– Ты не прав. – Шариф не поднял рогатого символа власти. – И ты плохо слушал. Я сказал: один на один. Больше никто не вмешается. Все признают вождем победившего и будут подчиняться ему беспрекословно. Отпустите.

Не глядя назад, Шариф махнул кистью, и Юрца с Бизончиком освободили.

Бизончик покосился на дубинку, но против шестерых противников он был единственный боец, остальные предпочитали категорию мудрецов и вмешиваться не собирались. Бизончик реально оценил свои шансы и с места не двинулся. С этой минуты он тоже перешел в разряд зрителей.

– Никто никому не угрожает, все будет честно, – сказал Шариф. – Мы ждем, решение за тобой.

– Я не буду драться. – Толик пытался объявить это надменно.

Правду увидели все: он боялся драться. Не умел или привык полагаться в этом на Бизончика – в делегировании того, что не нравится, Толику не было равных.

Шариф пожал плечами и поднял жезл .

– Власть сменилась. Прошу членов племени сесть вокруг костра и послушать, что скажет новый вождь.

Толик и вся мажорная компания переместились на одну сторону – ближе к уводившим вглубь пещеры узким темным тоннелям. Ник, Луиза, Мирон и Аскер сдвинулись к остававшейся свободной глухой стене. Выход перекрывали кавказцы. Для Аскера из трех сложившихся группировок своими были две, и он занял место посередине, как бы объединив их собой.

Шариф заметил бросаемые на выход взгляды. Он махнул головой в сторону, и проем освободили.

– Выход открыт. А как наказывать тех, кто уходит без разрешения, я уже видел.

– Это было только обдумывание будущего наказания, – объяснил Аскер.

– Приму к сведению. – Шариф сел на камень-трон. Ему явно нравилась игра в правителя. Видимо, в своей компании он был таким же Толиком, умевшим подбирать нужные слова и заставлять других безоговорочно слушаться. – Первое, что хочу сказать – беспредела, который творил прежний вождь, при мне не повторится. Вождь, конечно, всегда прав, но он вождь только пока племя видит в нем защиту и опору. Несправедливые и сумасбродные вожди долго не живут. Если вождь зарвался, он теряет власть – что мы только что увидели своими глазами. Даю слово, что все виновные в творившихся при прежней власти безобразиях будут справедливо наказаны.

Мажоры нервничали, но молчали. К открытому выходу никто не шел. В центре пещеры догорал костер, до которого никому не было дела – каждый думал только о себе.

– Как понимаю, – продолжал Шариф, – в насилии над членами племени замешаны лишь трое. Им придется некоторое время почувствовать себя в шкуре тех, кого они несправедливо наказали. Поверьте, побыть связанным, когда другие свободны – обидно, но совсем не страшно. Можно сказать, всем повезло, что мы не пришли позже, иначе фантазия прежнего вождя и готовых на все исполнителей привела бы к таким же ответным мерам – о чем потом сожалели бы все. Как я уже сказал, мы против насилия. Дайте им веревки. – Шариф кивнул на Толика и его приятелей. – Пусть свяжут друг друга сами. Руки и ноги. Не обязательно сильно, но узлы должны быть крепкими. Пока обсудим другой вопрос, он касается всех.

Шариф подождал немного, пока Толик, Юрец и Бизончик примеривали недавние путы умников, и позвал троих из своей команды:

– Посмотрите, что, где и сколько.

Троица скрылась в темных переходах, подсвечивая путь телефонами. Из новоприбывших остались только Шариф на каменном троне, лопоухий Эмин и молоденький Ибрашка. Двое последних больше глазели на девушек, чем обращали внимания еще на что-то. У Ибрашки даже челюсть периодически отвисала, и он, заметив это, со стуком возвращал ее обратно. Но долго изображать грозное равнодушие у него не получалось, никогда ранее невиданное зрелище заставляло сознание расплываться, и челюсть снова ехала вниз.

Бизончик что-то шепнул Толику, косясь на оставшихся троих противников. Всего троих. Юрец несогласно мотал головой – позорное положение при продуктах устраивало его больше, чем неизвестность. Но Толика, потерявшего лицо при стольких свидетелях, уже не устраивало. Требовалось доказать свое лидерство, иначе завтра никого не будет волновать его мнение. Он смахнул с рук веревки, которые пыталась приладить ему Фаня, и вынул пистолет.

– Мы уходим. Можете оставаться, делайте что хотите. Но мы уходим.

Бизончик и Юрец так же сбросили еще не завязанные путы и шагнули вперед вместе.

На губах Шарифа нарисовалась такая же усмешка, как у Толика, когда он глядел на травматик в руках Ника, не знавшего про предохранитель. Но сказать Шариф ничего не успел. Ибрашка вытащил сзади из-за пояса прикрытый камуфляжной курткой пистолет – судя по реакции Шарифа, который мгновенно забыл про Толика, настоящий.

– Это что такое?! – заорал Шариф.

Напустив во взгляд достаточное признание вины, Ибрашка все же пожал плечами:

– Да, заказчик сказал, что оружие брать нельзя, но есть такое слово «вдруг». Вдруг случится что-то, где без этого никак? Поставить под удар всех и собственную жизнь только потому, что кто-то сказал прийти без оружия? Понадобится – выброшу или закопаю, если нужно – отвечу за то, что не послушал. Но лучше живым повиниться, чем послушным умереть.

– Ты подставил под удар всех. Ты это понимаешь?

– Я выручил всех. Я взял оружие как раз для такого случая, как сейчас. А могло случиться что-то и хуже.

– Не понимаешь, – вздохнул Шариф.

Эмин шагнул к Толику и протянул руку:

– Отдай.

Тот покачал головой:

– Мы уходим.

Но время было потеряно. Ситуация «три мажора против трех кавказцев при трех нейтральных умниках, которые могли принять разумность ухода и поддержать» изменилась в худшую сторону: из глубин пещеры показались трое ушедших. Они притащили остатки продуктов и, бросив взгляд вперед, положили все на пол и достали ножи. Девушки, только что шагнувшие за Толиком, машинально отступили обратно к стене. Но не все. Рядом с ним осталась Фаня. Луиза устроила ей целую пантомиму, чтобы не нарывалась, но той было все равно.

Эмин спокойно пошел на ствол Толика и отобрал его с такой же легкостью, как сам Толик недавно у Ника. Резинострел Эмин отдал Шарифу, а затем с той же небрежностью вырвал оружие у Ибрашки.

– Это последний довод, им просто так не размахивают. Достал – стреляй. Или не доставай.

Тот опустил голову.

– Связать, – приказал Шариф.

С Толиком и Юрцом пятеро кавказцев справились быстро. Бизончик дернулся, но его успокоили так же, как он Ника. История повторялась. О том, что будет дальше, оставалось только догадываться. Ничего хорошего эти догадки не сулили.

– Как понимаю, – сказал Шариф, – сейчас произошло такие же неповиновение и попытка ухода, за которые были наказаны другие члены племени. Жаль, что так вышло, а мне так хотелось быть добрым. Мы пришли как друзья, но видим, что без грубых телодвижений теперь не обойдется. – Шариф обернулся к Аскеру: – Той штуке они давали название?

Он указал на круглую глыбу, где лежала Луиза, когда они пришли.

– Жертвенный камень, – сказал Аскер.

– Логично. Что же, за неповиновение, то есть нарушение фактически единственного правила племени, что вождь всегда прав, смещенный вождь приговаривается… – Шариф остановился. – Как он называл то, что должны были сделать с девушкой?

– Отцовским воспитанием, – подсказал Аскер.

– Вот к этому самому и приговаривается. – Шариф, как и все, услышал со стороны мажоров почти незаметный, если бы не массовость, вздох облегчения, и добавил: – Для начала.

Ник снова подумал: история повторяется. Толик так же тянул время и придумывал, что бы еще такого учудить, чтобы ужасное и на первый взгляд непозволительное казалось детской игрой по сравнению с тем, что ожидает дальше. И так, ступенька за ступенькой, люди переступали бы через принципы – каждый раз считая, что это как-нибудь стерпеть можно, ведь худшее впереди.

Толика вывели к камню.

– Вношу дополнительное условие. – Шариф повернулся к Толику: – Покажи на кого-нибудь из своих друзей, и вместо тебя наказание достанется ему.

Кавказцы, все как один, усмехнулись. Мужчина, если он мужчина, никогда так не сделает, и сейчас выяснится, насколько мужчиной считал себя бывший вождь.

У Толика заметался взгляд. Внутреннюю борьбу можно было проследить по происходившему на лице. И все же он принял единственное достойное решение:

– Я друзей не подставляю.

Фаня вдруг шагнула вперед.

– Я хочу принять наказание вместо него!

Не давая никому опомниться, она прошла к камню и легла на него, свесив руки.

Сцена «К нам приехал ревизор», дубль два. Вновь, как при недавнем согласии Ника бить Луизу, все оцепенели. Правда, намерения Ника сначала вызвали отторжение своей нелогичностью, а жертвенность Фани вызывала уважение с первой же секунды. Даже Шариф на время замер, не находя слов. Или просто любовался открывшимся видом. Чтобы вот такое, да само – такое не часто увидишь. Собственно, вообще не увидишь в нормальной жизни.

– А если замещение нарушителя на жертвенном камне будет стоить тройного наказания? – наконец, поинтересовался он.

– Я согласна, – ответила Фаня с места.

Шариф покачал головой.

– К сожалению – отказ. Заместителя должен был назвать он.

Услышав условие, Фаня с надеждой обернулась к Толику:

– Ну?! Назови!

Толик молчал.

И хорошо, что молчал. Ник не простил бы ему. А остальные разочаровались бы в лидере, который подставляет вместо себя влюбленную дурочку.

– Толик!!! – умоляюще выкрикнула Фаня.

Он смотрел в пол и молчал.

– Молодец. – Шариф махнул кистью, чтобы Толика отвели на место. – За то, что остался мужчиной, первая часть наказания снимается. А девушка тем более молодец. Встань. Как зовут?

– Фаня.

Она поднялась и инстинктивно прикрылась руками. В племени, где теперь большую часть составляли одетые, нагота перестала быть естественной. Прежние игры ушли в прошлое.

– Фаня, хочешь одеться? – спросил Шариф.

Она мельком оглянулась на уведенного к своим Толика и кивнула.

– Хорошо, можешь это сделать. Иди. Теперь вернемся к вопросу о питании. – Шариф встал и осмотрел оставшиеся запасы пищи. – На Нижнем озере мы оставляли вам гостинцы и, собственно, шли сюда в порядке алаверды, надеялись на ответное гостеприимство. Но сейчас мы все – одно племя, отныне у нас все общее. А продуктов оказалось маловато. Придется экономить. Скажу больше – многим придется зарабатывать себе пищу. Неизвестно, сколько времени придется жить в окруженной зоне. А продуктов у нас, напоминаю, очень мало.

Зарабатывать? Пауза, которую специально выдерживал Шариф, погрузила в скорбные размышления. Ник не представлял, чем сможет заработать. Для выживания на природе его знания никак не пригодятся, а больше он ничего не умел. Ни рыбу ловить, даже если бы имелись удочки, ни грибы собирать. Вне города и без интернета Ник оказался полным нулем. Мужчина? Одна видимость, да и та хромала. Ни добыть еды, ни защитить близких – ни-че-го. Он сможет отрабатывать еду только тупым физическим трудом.

Мысли у мажоров, судя по лицам, текли в том же направлении. И выводы получились такие же.

Шариф насладился эффектом и вновь заговорил:

– Это позже, сначала решим еще одну проблему. Пусть она пока и не проблема, но вскоре будет, поэтому я, как вождь, должен думать заранее и не допустить бардака. Сначала вопрос. Как я понял, в племени царят свободные нравы. Ничего не путаю? – Он повернулся к Аскеру.

– Могу процитировать дословно, у меня каждое слово их манифеста как ножом вырезалось. – Аскер скривился, будто у него в эту секунду зуб вырвали. – «Нет больше ни прошлых обид, ни национальностей, начинаем жизнь с чистого листа. Мы скидываем оковы условностей и на всю жизнь до самого понедельника плюем на слово долг, отныне мы свободны душой и телом, и нет ничего, что заставило бы нас вернуться в уготованные обществом рамки. Пределы возможного определяем мы, а пределов нет и быть не может».

– Я так и думал, – довольно кивнул Шариф. – Отсюда и «вождь всегда прав, и больше никаких правил». Теперь слушайте и не говорите, что не слышали. Постановляю. Прекрасные дамы не должны скучать в одиночестве, это неправильно. Мне кажется, со старыми приятелями дамы уже наигрались, теперь им хочется новизны и уверенности в завтрашнем дне. Предлагаю каждой выбрать из новых членов племени того, кто с этой минуты будет о ней заботиться, кормить и защищать от неприятностей.

Ибрашка поднял руку, как в школе:

– Нас больше, чем девушек.

Он уже все просчитал, и вывод получился неутешительным: пять девушек на шестерых кавказцев не делятся, одному в любом случае останется кусать локти. И как самый младший, Ибрашка догадывался, кому это предстоит.

Шариф проблемы в этом не усмотрел:

– Выбравшая последней покажет, что ей все равно с кем быть, и тем самым она выберет свободу – от конкретных обязательств перед кем-то одним. Мы провозгласим ее королевой, и она станет достоянием всего племени.

Речь только-только закончилась, Ник еще вникал в сказанное, а Анфиса уже шагала к Шарифу. У девушек, видимо, мозги работали по-другому, и они быстрее понимали, чего от них требовали обстоятельства.

Шариф улыбнулся и похлопал себя по колену. Статная красавица откинула рыжие волосы, колыхнула грудью и присела, куда пригласили. Шею нового вождя обвили белые руки.

Рита на миг опередила Оленьку и выбрала лопоухого Эмина. Забавность внешнего вида компенсировалась в нем завидной смесью жесткости и мудрости, и он был среди шестерки вторым по значимости после Шарифа. Такой не даст девушке погибнуть с голода, даже если остальные будут возражать с оружием в руках. С точки зрения Ника, Рита сделала хороший выбор.

Эмин с тоской оглядел ее плоскую подростковую фигуру, бросил печальный взгляд на не успевшую шагнуть в нему спелую пышку и смирился с судьбой. Что-то всегда лучше, чем ничего.

Оленька заметалась, но щеки вдруг расползлись в улыбке – мысль, которая ей пришла, вскоре показалась гениальной не только ей. Оленька чувственно продефилировала к Шарифу и расположила сочную мякоть на его втором колене.

Фаня одновременно указала рукой на Толика:

– Выбираю его.

Решение удивило и в то же время не удивило. Шариф уважительно кивнул:

– Достойные решение, но прекрасная дама плохо слушала условия. Конечно, я не тиран и разрешил бы выбирать не только из новых членов племени, но, к нашему общему сожалению, прежние приятели оказались злостными нарушителями и не достойны такой награды. Вынужден отказать. – Затем он шлепнул Оленьку по пухлой ягодице, сгоняя с места: – И вам, моя красавица, придется сделать повторный выбор. Вождь только тогда настоящий вождь, когда он справедлив. Кушать двойную порцию, когда кто-то из твоих братьев голодает, несправедливо.

Оленьку не обидело сравнение с едой.

– Тогда вот он! – она вскочила и перебежала к самому высокому из пока еще безымянной троицы.

– А она почему молчит? – палец Ибрашки указывал на Луизу.

Ник похолодел. Рядом окаменел Аскер, и схватился за едва не остановившееся сердце Мирон. Разве Луиза тоже должна?..

– Обворожительная красавица, которую от позорного наказания спасло только наше появление, наверное, еще не пришла в себя. – Шариф поглядел на Аскера и развел руками: народ не простит исключений, а вождь, как уже неоднократно напоминалось, должен быть справедлив, иначе он не вождь. – Советую поторопиться с выбором, хотя две королевы – это всегда лучше, чем одна. Возражать никто не станет.

– Тогда пусть молчат! – одобрительно загудели все, кто остался невыбранным.

Аскер бурно задышал, кулаки сжались.

– Луиза – моя девушка, – вытолкнул он через силу. – Она не будет выбирать.

Стоп-кадр, дубль три. Как лучи софитов на суперзвезде, все взгляды сошлись на герое момента.

– Удивил, – признался Шариф. – Если это правда, и не хочешь подшутить над приятелями…

– А Луиза в курсе, что она девушка Аскера? – прилетело от Толика.

Это он зря. О том, что происходило, догадывался каждый, но сказать об этом вслух… Некоторое уважение к Толику, что возникло после его отказа принимать жертву Фани, рассеялось.

Намерения Толика были понятны до прозрачности: поссорить кавказцев между собой. Для этого нет ничего лучше, чем когда в деле замешана женщина. Пока еще кто-нибудь не сказал лишнего, Шариф распорядился:

– Луиза, если ты девушка Аскера, иди к нему. Неволить у нас никто не будет.

Луиза придвинулась к Аскеру и взяла за руку.

– Он мой парень, – сказала она. – Самый лучший парень на свете.

Это было больно. Ник сжал зубы. Он понимал, что Аскер все сделал правильно, это был лучший выход, практически единственный. Кроме Аскера никто не смог бы спасти Луизу от уготованной участи.

Один сладкий пирожок уплыл, и масляные, почти облизывавшиеся взгляды кавказцев сосредоточились на Фане.

Ник сделал шаг вперед.

– Это моя девушка.

Его рука поднялась и указала на Фаню.

Дурдом, дубль четыре. То, чего не может быть, снова произошло.

– Аскер, надеюсь, твой друг шутит? – Шариф сузил глаза. – Шутка не удалась.

– Он не шутит, – серьезно сказал Аскер, сжимавший в кулаке ладонь Луизы. – Это его девушка.

– Почему же она вешалась на другого?

– Посмотрите на этого другого, – сказал Аскер. – Она его жалела.

Все машинально поглядели на Толика. Удивительно, но высокий красавец с шикарной фигурой действительно выглядел жалко. А от того, что пытался продемонстрировать обратное, получалось только хуже. Зарвавшийся трус и подлец, заносчивый себялюбивый неудачник. Главное слово – неудачник. А женщины, как известно, любят жалеть.

И все же каждый понимал, что Ник солгал, и Фаня не его девушка. Так же, как понимали, что Луиза не девушка Аскера.

На впалых щеках Шарифа заиграли желваки. Ник мог прочитать его мысли без всякой телепатии: отдать Фаню – обидеть своих. Не отдать – перевести Аскера с его друзьями, сейчас нейтральных, в разряд противников. Конечно, своим поступком Ник подставил Аскера, стравив с земляками, но Аскер должен понять, почему он это сделал.

– Выбирать можно только из новых членов племени, – напомнил Ибрашка и довольно улыбнулся.

Напряжение в глазах Шарифа схлынуло. Проблема решилась просто: Ник неправ, его требование не укладывается в условия.

Кавказцы повеселели.

Но до этого они отдали Луизу Аскеру, а он тоже не новый член племени.

Но он земляк. Это непробиваемый и непререкаемый аргумент. А Ник не земляк.

Но Ник друг Аскера.

Взгляд Шарифа вновь превратился к сверло, которым он делал в теле Ника дырку за дыркой.

– Если новый вождь считает себя справедливым, – произнес Ник, – то должен помнить свои слова, что разрешил бы выбирать не только из новых членов племени, но прежние приятели оказались злостными нарушителями. Я не отношусь к злостным нарушителям, поэтому надеюсь, что вождь сдержит собственное слово.

– Пусть идет, – Шариф махнул Фане в сторону Ника. – Но только если сама хочет.

Выбора у Фани не было. Стать «достоянием племени» она не желала, и через миг в руке Ника оказалась ее рука.

Естественно, кавказцам ситуация не понравилась. Эмин, у которого вообще-то была Рита, вслух выразил общее мнение:

– Мы остались без королевы.

– Раз так получилось, королевой будет предыдущая. – Шариф кивнул на Оленьку и уже обнимавшего ее опешившего земляка. – Вождь обязан держать слово.

Теперь три группировки разделились не на противников и нейтральных, а только на противников. На Аскера земляки глядели как на предателя.

И все чувствовали себя неуютно. То, чего не смог добиться Толик, общими усилиями случилось само собой.

Шариф подозвал Аскера к себе.

– Нужно разделиться. Ты будешь в своей группе старшим, ставлю задачу – найти еду. Нужно без потерь продержаться до времени, когда границу откроют. Если найдете людей – не говорите про нас. Узнайте, есть ли у них еда. Если немного, оставайтесь с ними. Много – сообщите нам. С собой возьмите палатку, матрас и еды на сегодня. Больше ничего дать не могу – посмотри, сколько нас теперь. Понадобится помощь – зовите. Идите, а мы тут пока разберемся с оставшимися проблемами и научим кое-кого хорошим манерам.

(продолжение следует)