Серия «Я-Рафаил»

– Валентина Васильевна нам говорила, что если мы хотим свои любимые вещи сохранить подольше, то лучше их стирать аккуратно руками и не сдавать в прачечную, где стирают на машинках. У нас Лена её не послушала и сдала, а ей вернули кофту в пятнах и растянутую. Лена так плакала потом. Кофту эту ей сестра подарила. Отец, помоги мне отжать вещи, я не могу нормально, – Максим стоял перед отцом в обрызганных водой тапочках и мокрой футболке и шортах.

После того как все вещи были отжаты и развешаны в сушилке, Логман сказал Максиму одеться для прогулки и не забыть зонт.

До обеда они гуляли по парку. Когда Максим почувствовал голод, Логман отвёл его в соседнее кафе, где они съели яичницу и пару салатов. Затем был поход в кино и снова долгие прогулки по осенним паркам. Эти прогулки так понравились мальчику, что он не чувствовал усталости, а Логман под конец дня все чаще искал лавочку чтобы присесть. Наконец Максим это заметил и спросил:

– А когда мы пойдём домой?

– Разве ты устал? – спросил Логман.

– Я не устал, а ты?

– А я устал! – признался Логман.

– А почему ты не сказал мне? – хитро прищурившись, спросил Максим.

– Мне радостно смотреть на то, как ты счастлив, – Логман потрепал по голове мальчика, прижал его к себе. – И правда, пойдем домой, ты наверняка проголодался.

Дома на ужин не было ничего приготовлено, и Логман озвучил идею о том, что Максим приготовит им обоим. Максиму было лень, да и не умел он. Но Логман настоял на своём. Закончилось всё тем, что отец руководил процессом, а Максим варил гречневую кашу. Это так понравилось мальчику, что он решил это делать каждый день. Каша получилась наваристой и очень вкусной. Отец и сын с большим удовольствием съели все без остатка. Потом позвонили братья Максима и интересовались тем, как чувствует себя отец. Максим рассказал им как прошёл день и чем они сегодня занимались. Затем трубку взял Логман и что-то долго и серьёзно с ними обсуждал.

День получился насыщенным, и как только Максим добрался до постели, сразу же уснул. Сначала ему снилась сегодняшняя прогулка, но потом он вдруг оказался в детском доме, затем вопли, крики. Во сне Максим метался и прерывисто дышал, вся постель под ним собралась в комок. Это продолжалось до тех пор, пока мальчик не почувствовал на лбу чью-то руку. Максим вскрикнул и проснулся. Рядом с ним на краешке кровати сидел отец.

– Расскажи мне, что тебе приснилось.

– Мне приснилось, как Валентина Васильевна лупит по попе Стасика.

– А за что она его лупит? – спросил Логман, поглаживая Максима по руке.

– Вечером после ужина мы вместе с Валентиной Васильевной приводили свои вещи в порядок. Стирали все вместе. Это она учила нас стирать, а Стасик самый младший и ему не нужно было. Вдруг она как закричит и побежала в группу. Мы выглянули все вместе, а она уже лупит Стасика по попе и кричит, что нельзя совать что попало в розетку. Стасик так плакал, было так его жалко. Я не понимаю, как так она могла! Она была самой доброй из всех воспитателей, она нам на картинки с этими розетками показывала. Показывала, что будет если не выключить утюг.

Максим расплакался. Логман приобнял его и пристально посмотрел в глаза.

– Иногда бывает так, что невозможно что-то объяснить, просто потому, что как бы ты не объяснял – человек не поймёт. Ваш Стасик был ещё совсем маленький и не смог понять, почему электричество опасно, поэтому так и получилось. То, что ты видел, это, конечно, жестоко, но она сделала все правильно. Стасик потом поймёт почему его отлупили, если вспомнит конечно. Она отлупила его не потому, что ей так захотелось, а потому что она его любила, а он подверг себя опасности. Иногда лучше выглядеть в глазах близкого жестоким, чем потерять его. Понимаешь?

– Не знаю, – вздыхал Максим.

– Вот представь себе, что она бы просто отвела его в сторону и поговорила, а он маленький и ничего не понял. Через день, через два он засунет что-нибудь в розетку и получит удар током. Ему будет ужасно и потом его придётся лечить и он, конечно, не полезет больше. А так он лишь получил по попе – и он и вы это запомнили.

– А ты лупил своих детей?

– Конечно! Когда они были совсем маленькими и мозг их не мог воспринимать что-то сложное, но нужное. Как сейчас поживает Валентина Васильевна? – спросил Логман, укладывая Максима.

– Я не знаю. К нам потом поставили другого воспитателя, – бормотал Максим, укладываясь на бок.

– А новенькая стирала с вами ваши вещи?

– Нет, я не помню.

Максим снова уснул и до утра уже не просыпался.

«Логман смотрит в окно», – со вздохом подумал про себя Максим.

С появлением Логмана пульсация прекратилась, страха будто стало меньше в сердце мальчика, и он смог, хоть и не без труда, посмотреть в сторону подвала. Ничего необычного Максим не увидел: угол дома прерывал свет, за ним распространялась тьма. Всё как при обычном свете фонарей. Дыхание мальчика выровнялось и он смог спокойно вернуться в кровать. Он видел как погас свет на улице. Наверное, Логман тоже улёгся. День для него был не менее тяжелым и наполненным впечатлениями. Обнимая подушку, перед тем как предаться сновидениям, в голове Максима пронеслась одна лишь мысль: «Почему она не призналась? Почему не сказала все честно?» Максим мирно уснул и совсем не знал, что пожилой человек, которого он совсем скоро перестанет звать по имени и начнёт называть просто отцом, вот уже час стоит за дверью и не решается войти.

На огромном жизненном пути Логмана история, подобная истории Максима, случилась лишь однажды. Тогда всё закончилось хорошо, а как закончится сейчас, он не мог предугадать. Он мог делать лишь то, что должен. Он должен сделать стязи ему прямые, помочь пройти часть пути, а уж путь ли это наверх или вниз знает лишь сам Максим и тот, кто уготовил этот путь. Подождав ещё немного, Логман тихонько открыл дверь. В комнате мальчика был небольшой хаос, хотя явно имели место попытки привести все в порядок.

– Ещё не до конца разобрался в своей голове, – бормотал Логман, вешая рубашку мальчонки на плечики в шкаф.

Подобрав ещё пару вещей, Логман присел на стул у изголовья кровати и легонько прикоснулся ко лбу мальчика.

– Со страхами нужно бороться, нужно смотреть им в глаза, тогда они растворяются. Ты боишься, потому что думаешь, будто видишь зло. Очень часто это не так. Чтобы понять, что перед тобой – нужно обязательно посмотреть. Настоящее зло не убежит и не растворится, а увидев его, ты будешь знать, что с ним делать, потому что оно обретёт форму, границы, будет вынуждено подчиняться законам. Я всё это ещё расскажу тебе, я научу бороться с самым сложным.

Логман говорил ещё долго, но Максим не слышал, он спал. Максим не слышал и того, как щёлкнул замок, и фигура пожилого мужчины просто растворилась в осеннем ночном пространстве небольшого дворика.

– Арсен произнёс что–то на непонятном Максиму языке и стал спускаться.

– Что он сказал? – спросил Максим у Улькер.

– Он сказал, что воины ничего не боятся, – ответил вместо Улькер Токай и тоже начал спускаться вниз. Затем вниз направился Аскер и Максим. Последней шла Улькер, ей очень трудно давались эти шаги, так как ступеньки были высокими и неудобными. Постепенно дети спустились туда, где было практически ничего не видно и становилось всё страшнее.

– Я нашёл выключатель, – проговорил Аскер. Он нечаянно наткнулся на него, когда провёл рукой по стене. Когда свет зажёгся, дети увидели, что внизу находится ещё одна дверь, она вела направо.

– Какая странная дверь, – сказал Арсен.

– Нет ни ручки ни замка, – он легонько ударил по ней.

– Кажется, будто она закрыта на замок, но замка нет. И как прадед её открывает? Ручки тоже нет.

Дети с любопытством разглядывали закрытую дверь.

– Может, она вообще замурована?– спросил Аскер.

– Она не замурована, Логман сюда спускается иногда, я сама видела, – ответила Улькер.

– Да когда ты видела? – спросил Аскер.

– Когда нас с тобой на прошлой неделе родители привозили сюда с ночёвкой, – с обидой в голосе проговорила Улькер. Ей не нравилось, что брат не верит ей.

– А почему я не видел?

– Да ты постоянно в телевизор сморишь! Даже со мной не играешь! Я посмотрела куда дед пошёл и видела как он спустился и открывал эту дверь, – разобиделась совсем Улькер. Аскер хотел ещё что-то сказать, но Максим прервал его.

– Тихо! – прошептал Максим, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью.

– Я… – начал недовольный Аскер.

– Тихо! Кому говорят? – ещё раз повторил Максим.

– Слышите?

Дети замерли. За дверью раздался короткий глухой звук и через пару секунд шарканье, похожее на то, что получается при ходьбе. Дети стояли в оцепенении. Потом нечто за дверью вдохнуло и с шумом выдохнуло и толкнуло дверь, от чего та завибрировала. Здесь уже Максим не выдержал и практически закричал:

–Бежим!

Свет на лестнице вдруг погас и Улькер закричала от страха. Мальчишки побежали наверх, но спуститься вниз по этой крутой лестнице было на много проще, чем подняться. Ноги не слушались и, поскольку перил не было, детям приходилось держаться за вышестоящие ступеньки, чтобы подняться. Казалось, что чем выше дети поднимались, тем выше становились ступеньки – как будто растягивались. Улькер отстала, и ей казалось, что мальчишки её бросили, по лицу катились слёзы и как буд-то кто-то дышал ей в спину. Аскер не на шутку испугался и сначала забыл про сестру, но, услышав её всхлипывания, остановился, и как только она оказалась на пару ступеней ближе, схватил её за руку и уже не отпускал. Как только дети оказались на свету, подниматься стало легче. Первыми выскочили Арсен и Максим, затем Токай и их при выходе уже встречали.

– А что брата и сестру-то бросили? – спросил Логман запыхавшихся мальчишек.

– А? – не мог отдышаться Арсен.

Перед ним стояли: дед, прадед, отец и дядя. Они смотрели сверху вниз и понятно было, что разговор предстоит очень серьёзный.

– Там! Там! Что там? – дрожащим голосом спросил Токай, глядя то на отца, то на дядю.

– То, о чём тебе ещё знать не положено, – жёстко и очень грозно произнёс Мирза глядя на сына.

Наконец вышли Аскер и Улькер.

– Кто из вас взял ключи? – спросил Логман, по очереди вглядываясь в лица детей.

Дети молчали.

– Ключи! – приказал Логман и протянул руку.

Немного помедлив, Арсен протянул Логману ключ.

– Это ты его взял?– спросил Логман Арсена.

Арсен молчал и смотрел себе под ноги.

– Ты взял? – ещё раз переспросил Логман. Арсен не отвечал.

– Это не он! – вдруг вырвалось у Максима.

– А кто? – Логман повернулся к Максиму.

– Может, ты? – Логман чуть наклонился и пристально посмотрел в глаза Максима.

– Я?!! – Максим расплакался. – Я не вор!

Максим хотел убежать, но Логман успел схватить его за руку.

– Тогда кто? – продолжал выпытывать Логман.

Глядя на Максима, Улькер переживала о том, что Максим сейчас всё расскажет и тогда наказание неминуемо. Она больше всего боялась, что Логман её накажет, хотя никогда прежде такого не было.

– Я не скажу, но это не я! – всхлипывал Максим.

– Так кто же взял ключи? – ещё раз глядя то на одного провинившегося, то на другого спросил Логман.

– Тот, кто скажет, кто украл наказан не будет. А если никто не сознается, то наказаны будете все! – сказал Логман.

Дети продолжали молчать.

– Ну, что же? Круговая порука связывает крепче бечёвки, теперь все вы будете лишены развлечений на неделю, – сказал Логман.

Эльгиз взял за руку Улькер и подвёл её к матери и остальным женщинам, стоявшим и слушавшим в сторонке. Как только Улькер попала в руки матери, то тут же услышала от неё целую тираду на непонятном Максиму языке, а потом послышался лёгкий шлепок по попе. Логман снова закрыл дверь в подвал на замок. Подойдя к Максиму, Логман сказал:

– Пошли, я покажу тебе где включается свет в подвале. Правда, спускаться туда становится всё опасней. Вторую дверь давно пора менять, а у меня руки не доходят.

Максим переменился в лице и перестал всхлипывать. Всё семейство вошло в дом, и Логман показал сыну оранжевый выключатель в ряду других.

Ещё час женщины убирали и мыли посуду, приводили в порядок столовую после празднования. Всё это время они не забывали что-то очень эмоционально высказывать Улькер, та смиренно слушала их и иногда что-то отвечала.

Наказание в виде лишения развлечений для Максима по сути не представляло никаких проблем. Развлечений у него пока не предвиделось. А вот для всех остальных это было достаточно серьёзно – так мальчишки привыкли к компьютерам и телевизорам. А Улькер же больше всех подверглась репрессиям, так как так долго её мама с тётушками ещё не пилили, да плюс ещё это постоянное мытье посуды.

Такое положение дел вполне устраивало Логмана. Он считал, что Максим не был зачинщиком, хоть в итоге всё же подался искушению, за что и был наказан по большей части страхом.

Около шести вечера родные засобирались домой, и это очень опечалило Максима.

– Нам далеко ещё? – нерешительно и почти шёпотом спросил Максим.

– Что? – сделав вид, что не расслышал, спросил Логман.

– Нам далеко ещё? – уже на много громче и с нотками обиды в голосе ещё раз спросил Максим.

Логман посмотрел на мальчика с еле заметной улыбкой:

– Нет, не далеко! Ещё пару остановок!

Услышав ответ старика, Максим невольно вздохнул.

– Что-то ты отставать стал, сынок! Устал? – спросил Логман, глядя прямо в глаза маленькому мальчику.

– Да, я устал, – Максим остановился.

– Тебе придётся пройти этот путь. Ты мужчина и так легко поддаваться трудностям не должен, – Логман погладил по плечу Максима.

– Я мальчик ещё! Я не мужчина, – чуть всхлипнул Максим.

– У меня в семье все дети мужского пола с рождения мужчины и ты не исключение, –

Логман отвернулся и продолжил свой путь.

Первая мысль, которая мелькнула в голове у Максима, была о том, чтобы вернуться в детский дом. Он смотрел то в сторону детского дома, которого уже давно не было видно, то в сторону уходящего Логмана. «Он сказал, что ещё пару остановок нужно пройти. Если он не соврал, то одна из этих остановок уже совсем недалеко. А до детского дома идти гораздо дальше. Да и с какими глазами возвращаться?» – думал про себя Максим. Между тем Логман уходил всё дальше и дальше. В конце концов Максим решил догнать старика. Взяв поудобнее пакет с подушкой, он постарался побыстрее догнать Логмана.

Логман же всё также не торопясь шёл и не оглядывался: он знал, что мальчик примет правильное решение.

– Куда мы идём? – спросил Максим.

– Мы идём в магазин, – улыбаясь, ответил Логман.

– А почему мы не поехали на автобусе? – продолжал задавать вопросы Максим.

– Я стараюсь не пользоваться общественным транспортом. Ходить очень полезно, – объяснил Логман.

– Но это так утомительно, – вздохнул Максим.

– Ты привыкнешь, и потом это станет для тебя легко.

Максиму стало казаться, что его усталость куда-то ушла и он может пройти ещё много.

– А зачем мы идём в магазин? – снова спросил неугомонный Максим.

– В магазин обычно ходят для того, чтобы что-нибудь купить. Я хочу тебе купить новые вещи.

– А игрушки? У меня будут игрушки? – Максим то и дело перехватывал пакет с подушкой то в одну руку, то в другую. Дело в том, что пакет был длинный, и нести его Максиму было не совсем удобно. При всём неудобстве мальчику даже не приходило в голову попросить Логмана забрать у него пакет.

– Конечно, будут, – улыбался Логман.

– А где мы будем жить? – продолжал Максим.

– Мы будем жить у нас дома. У тебя есть своя комната.

– А она большая?

– Кто? – спросил Логман.

– Комната моя.

– Тебе хватит.

– А у тебя ещё есть дети?

– Да!– ответил Логман. – У меня есть сын.

– А сколько ему лет?

– Ему 60 лет.

– Сколько? – удивился Максим.

– Твоему брату 60 лет, – повторил Логман.

– АААА, – Максим вдруг начал заикаться. – А у него дети есть?

– Да, у него два сына.

– А сколько им лет?

– Одному тридцать пять, другому тридцать и у них есть дети – мои правнуки! Поиграть тебе будет с кем.

– А они большие? – Максим продолжал задавать вопросы.

– Примерно такие же, как и ты. Завтра ты всех увидишь.

Пока Максим донимал Логмана вопросами, они прошли ещё одну остановку, затем перешли через дорогу и оказались рядом с большим торговым центром.

– Ого, какой большой дом! – удивился Максим.

– Ты что, никогда здесь не был? – спросил старик.

– Никогда не был. Нас по городу не водили никогда, а на экскурсии мы всегда в автобусах ездили и нас в магазины не отпускали, – мальчик с огромным любопытством разглядывал торговый комплекс.

Постояв ещё совсем немного, Логман и Максим зашли в здание. Сразу у входа Логман снял свою шляпу. Максим же разглядывая окружающую обстановку не обращал внимания на старика.

– Максим, а вас не учили снимать головной убор, когда входишь в помещение? – спросил Логман.

– Нет! – с удивлением ответил Максим. Максим не понял намёка и продолжал смотреть по сторонам.

– Сынок, сними шапку! – уже в приказном тоне сказал Логман.

– Зачем? Ведь все в шапках ходят! Посмотри! – Максим показал на молодых людей, идущих в кепках в какой-то бутик.

– Их не учили как должен вести себя мужчина. Ты мой сын и ты не будешь поступать неправильно, – настаивал Логман.

Максим понял, что сопротивляться бесполезно и, сняв шапку, засунул её в карман. Музыка и огни большого торгового центра производили на Максима очень сильное впечатление. Он то и дело задирал голову и глазел на яркие вывески, огни, на манекены, искусственные фонтаны, красиво одетых людей, охрану и тому подобное. На первом этаже, совсем не далеко от входа, располагалось маленькое кафе, – туда-то и зашли в первую очередь Логман и Максим. Логман понимал, что мальчик действительно сильно устал и ему нужно немного отдохнуть, прежде чем они примутся ходить по бутикам. Да и сам Логман тоже был не прочь отдохнуть. Логман подошел к барной стойке кафе и очень вежливо попросил бармена приготовить ему и мальчику, сидевшему за одним из столов, чай. Бармен кивнул головой и уже минут через десять Максим с большим удовольствием ел печенье и отхлёбывал чай из красивой кружки. Максиму очень не нравилось, что старик то и дело делает ему замечания, но он понимал, что это другая жизнь и придётся соблюдать определённые требования, чтобы не вернуться обратно в детский дом. Свои игрушки, своя комната – всего этого очень хотелось Максиму. Когда чай был допит и печенья доедены, Логман рассчитался и спросил:

– Ну, сынок, с чего начнём?

Максим не понял вопроса и не отвечал.

– Что первое пойдём покупать, я спрашиваю, – заулыбался Логман.

– У меня ботинки хлябают, весь палец натёрли. Может, с них? – спросил Максим.

– Ну, давай начнём с них! Покажи-ка мне где натёрли, – попросил Логман. Максим стянул ботинки, не нагибаясь под стол. Оказалось, что на ногах у Максима нет носков. На пальцах появились волдыри.

– Где твои носки? Почему ты их не надел? – спросил Логман.

– Я не нашёл носки в кабинке, – пробормотал Максим.

– Потерял что ли? – уточнил Логман.

– Может Мишка спёр, не знаю, – ответил Максим.

– Подожди меня здесь, никуда не уходи, – попросил Максима Логман.

– Ты куда? – испугался Максим.

– Я на минуту – вон в ту аптеку, – Логман показал на аптеку напротив. – Я быстро, не бойся.

– Молодой человек! – обратился Логман к бармену. – Присмотрите, пожалуйста, за мальчиком, я на минуту отойду. Бармен кивнул.

Логман поспешил в аптеку, купил там лейкопластырь и пару одноразовых небольших детских носочков. Когда волдыри были заклеены и носочки одеты, Максиму стало гораздо легче передвигаться.

– А почему ты сразу не сказал, что обувь тебе трёт? А если бы я не спросил? – Логман внимательно смотрел на Максима.

– Ну, я же мужчина, ты сам сказал! Ты сказал, что я должен быть сильным и я терпел! – ответил Максим.

– Это уже не сила, это уже глупость, – упрекнул мальчика Логман. – Лёгкая усталость – не причина, чтобы не продолжать путь. А вот боль – это причина. Стёртые до костей ноги не позволят тебе и двух шагов пройти. Задача твоя решена не будет. Вот представь себе, что ты пеший гонец с важным донесением и доставить его нужно срочно, а ты не позаботился о носках или портянках и ноги твои воспалились. Ты не обращал внимания на боль, и ты упал от боли и не доставил донесение. А раз донесение не было доставлено, то битва проиграна. Проиграна битва – проиграна война, и вот уже твой народ стонет под пятой угнетателя. А всего-то гонец не позаботился о себе, проявил силу там, где это не нужно.

От рассказа Логмана у Максима приоткрылся рот. У мальчика очень живое воображение и он представил себе, как бы выглядели его ноги в тот момент.

– А гонец – это тот, кого гоняют? – вдруг спросил Максим, глядя снизу вверх прямо в глаза Логману.

– Сынок, ты не понял о чём я тебе говорю? – спросил Логман.

– Ну, я понял, что иногда терпеть совсем ненужно, – чуть растерянно ответил Максим.

– Ну, примерно так, – заулыбался старик. – Ничего, ты научишься меня понимать.

Максиму предстояло сегодня ещё очень много пройти пешком, и именно поэтому Логмана расстроил тот факт, что у него в самом начале уже такие проблемы. Когда они пришли в магазин, где продавалась детская обувь, старик выбирал лёгкую из мягкой кожи. Когда ботинки и тапочки домашние были куплены, то старые ботинки с большим удовольствием были выброшены Максимом в корзину для мусора. Затем предстояло купить нижнее бельё, носки, рубашки, брюки.

Весь день они провели в магазинах и бутиках, иногда заходили в кафе попить чаю или съесть что-нибудь. Такого яркого и насыщенного положительными эмоциями дня у Максима ещё никогда не было. И вот, когда наконец-то было куплено всё, что могло потребоваться на первое время, Логман, весь обвешанный пакетами, и Максим в обновках и также обвешанный пакетами направились пешком домой.

Всю дорогу до дома Максим весело рассказывал Логману как спасал когда-то из лужи стрекозу, неизвестно как туда угодившую, как он весь измазался и как воспитатель его потом отмывала в ванной. Когда они пришли, оказалось, что Логман живёт в небольшом домике в черте города. Домик был хоть и совсем небольшим, одноэтажным, но построен из добротного кирпича. Дом огорожен заборчиком и к нему прилегало немного земли. Во дворе стояла беседка.

По соседству со скромным домом Логмана возвышались двух- и даже трёхэтажные частные дома. На их фоне дом Логмана смотрелся совсем скромно. Это очень сильно бросилось в глаза Максиму, но своему этому впечатлению он не придал значения. В доме было очень уютно, очень чисто и просторно. Изнутри дом казался намного больше, чем снаружи. Высокие потолки, комнаты, полные света, ощущение свободы и пространства.

Максим разделся и спросил у Логмана куда поставить пакеты. Тот сказал ему, что он может выбрать себе либо комнату внизу, либо можно жить в той комнате, что на чердаке.

Наверх вела небольшая лестница, и Максим с удовольствием пошёл изучать комнату на чердаке. Когда он поднялся и открыл небольшую дверцу, ведущую на чердак, его взгляду предстала большая комната с косым потолком и двумя окнами друг напротив друга. Здесь чувствовалось уединение, оторванность от всего остального дома. Максим подошёл и посмотрел в окно. Из окна прекрасно был виден весь дворик, а из другого окна – ворота. В комнате обстановка была простой: большая кровать, письменный стол, шкаф, телевизор, компьютер и несколько стульев. Эта комната сразу понравилась Максиму, и он решил, что раз уж у него есть выбор, то он будет жить здесь. Когда Максим сообщил о том, что ему понравился чердак, то Логман ничуть не удивился.

– Когда-то это была комната моего сына! Живи там, если нравится, – сказал Логман.

Мальчик быстро сгрёб все пакеты, стараясь унести все за один раз к себе в комнату. У него это не получилось, но он не расстроился и сходил за ними ещё пару раз. Как только все пакеты оказались в комнате, Максим присел на кровать и как-то совсем незаметно для себя провалился в сон. Логман хотел было накормить ребёнка ужином, уже позвал его для того, чтобы узнать, что лучше разогреть. Позвал, но ответа не дождался и поднялся в комнату к сыну. Увидев его спящим на кровати, Логман снял с него носки, прикрыл покрывалом и, выходя, погасил свет.

– Максим! Где твои тапочки? – глядя на босые ноги мальчика, спросила воспитатель.

– Юлия Сергеевна! Не холодно же, – продолжая что-то искать, ответил мальчик.

– Иди надень тапочки! Что ты там ищешь? – спросила Юлия Сергеевна.

– Он солдатика ищет! А его ещё вчера вечером Мишка у него стащил! – рассмеялся мальчик, сидевший неподалёку на стуле.

Максим мельком посмотрел на смеющегося и быстро направился к другой кабинке и начал искать там. Мишка услышал, что про него всё рассказали и с опаской выглядывал из туалета.

– Нашел! – проговорил Максим, вытаскивая фигурку солдатика в зелёной форме. Он засунул солдатика себе в карман шорт и, проходя мимо Миши, пнул его по ногам. Миша вздрогнул, но не посмел ответить Максиму. Когда Максим зашёл в спальню, Миша сорвался с месте вне себя от злости и, подбежав к мальчику, сидевшему на стуле, начал пинать и толкать его.

– Дети, успокойтесь! – наконец-то вмешалась Юлия Сергеевна.

– А чё он всё рассказал про меня?! – кричал Миша, продолжая пинать одногруппника.

– А чё ты не дал поиграть?! – возмутился некогда сидевший на стуле.

Миша ничего не отвечал и продолжал пинать одногруппника, пока Юлия Сергеевна не подошла и не отвела Мишу в сторону.

– Миша, зачем ты стащил солдатика у Максима? Это же мы все ему дарили на день рождения, это же его игрушка! – Юлия Сергеевна заглядывала в глаза Мише, а тот отворачивал голову.

– А чё он не делится? – спросил Миша.

– Ну, он сам хочет поиграть! Не хочет – и не делится, – поглаживая Мишу по голове, ответила Юлия Сергеевна.

– Я тоже хочу поиграть! – на глазах Миши навернулись слёзы.

– Миш, чужое брать нельзя. Это называется воровство, – Юлия Сергеевна продолжала гладить мальчика по голове.

– Я тоже хочу поиграть, – Миша вырвался из рук воспитательницы и убежал в туалет.

Пока Юлия Сергеевна разбиралась с Мишей, директор зашла в спальню, где Максим заправлял свою постель. Худенький, светловолосый мальчик в майке и шортах.

– Максим, как твои дела? – спросила Кристина Владимировна.

Максим делал вид, что не слышит.

– Максииим! – снова обратилась Кристина Владимировна.

– У меня все хорошо, – не поворачиваясь, ответил Максим.

– Не дерёшься больше с мальчишками?

– Дерусь, – ответил Максим и сел на кровать.

– А словами не получается? – Кристина Владимировна села рядом с мальчиком.

– Получается, но не всегда.

– А почему Мише не дал поиграть с солдатиком? Если бы дал, он бы у тебя его не стащил втихаря.

– Я дал ему один раз, а потом долго не мог забрать, пока не подрались. Решил ему совсем не давать, – так вон он что сделал.

Кристина Владимировна пыталась развернуть Максима к себе, но он отворачивался.

– У Миши наверное нет своих игрушек!

– У Миши-то нет? Да у него в кабинке вон сколько припрятано! И общие и те, что ему на день рождения дарили. Ему просто всегда нравятся мои игрушки, а у меня всего три.

– Я поговорю с Мишей. Иди, накинь футболку, там наверное Нина Петровна уже завтрак поставила, – директор слегка хлопнула Максима по худенькой спине. Максим побежал надевать футболку.

Поговорив с Максимом, Кристина Владимировна немного задержалась в спальне. Ей не верилось, что Максима сегодня уже не будет в детском доме. Её всегда терзали двоякие чувства. когда из самой младшей группы кого-то забирали. С одной стороны ей было радостно, что дети находят семьи и не остаются в детском доме, а с другой стороны грустно, потому что неизвестно чем обернётся для них этот выход совсем в другую жизнь.

Дети в группе готовились к завтраку, помогали нянечке Нине Петровне расставить посуду, стулья, принести хлеб. Подойдя к окну, Кристина Владимировна заметила фигуру пожилого мужчины, входящего на территорию детского дома. В одной руке он держал зонт, а в другой у него была трость и пакет. Мужчина шёл твёрдо, уверенно и не торопясь. Мужчина вдруг остановился и посмотрел туда, где как раз стояла директор. Кристина Владимировна вздрогнула от неожиданности и отошла от окна.

– Юлия Сергеевна, я пойду встречу его и вернусь! Садитесь завтракать, – прикоснувшись к плечу воспитательницы, обратилась директор.

Логман, заметив, что женщина отошла от окна, повернул на дорожку, ведущую к двери детского дома. У самого порога он стряхнул с зонта воду, а зайдя в помещение, снял шляпу. В холле стоял шум и то и дело мимо Логмана, идущего к вахтёру, пробегали или быстро проходили то в одну, то в другую сторону подростки.

– Здравствуйте, – обратился Логман к вахтёру. – Можно я у вас оставлю свой зонт?

– Здравствуйте! Конечно, только ставьте подальше, а то снесут, – разулыбался пожилой вахтёр. – А вы к кому?

– Это ко мне, – ответила Кристина Владимировна, только что спустившаяся со второго этажа.

– Здравствуйте, Кристина Владимировна, – очень мило улыбаясь, поздоровался пожилой мужчина.

Логман вместе с директором поднялись на второй этаж и зашли в прихожую группы номер один.

– Я могу здесь у них оставить плащ? – спросил пожилой мужчина.

– Да, конечно! Воспитатели вешают одежду здесь, – она открыла небольшой узкий шкаф, стоящий недалеко от двери. – Дети сейчас завтракают. Мы с вами тоже попьём чай, посмОтрите на детей. Эти документы для вас.

Директор передала Логману бумаги и открыла дверь в группу. Логман вошёл, а вслед за ним вошла и директор.

– Доброе утро, меня зовут Логман, – улыбаясь, произнёс Логман, осматривая детишек, сидящих за столами и уплетающих завтрак. Максим сидел за столом для тех, кто уже подрос. Логман на нём на последнем остановил свой взгляд. Максим от неожиданности даже опустил ложку с кашей и закрыл рот. Зрачки его серых глаз расширились.

– Здрааавствуйте! – произнесли дети практически хором. Все кроме Максима.

– Максим! Ну, а ты, что молчишь? – сделала замечание Юлия Сергеевна, сидевшая за столом для воспитателей с кружкой чая.

Максим всё так же молча посмотрел на Юлию Сергеевну и не осмеливался открыть рот.

– Он просто не ожидал, что я приду, – разулыбался пожилой мужчина.

– Сынок, ты ешь! А то остынет совсем, – проговорил он, обращаясь к Максиму.

– Вы его так легко узнали? – с немалым удивлением в голосе спросила Кристина Владимировна.

– Ну как я его могу не узнать? Я его знаю, – мужчина продолжал пристально смотреть на Максима.

– Но вы же... – попыталась возразить директор.

– Неважно! Вот он! Вы, кажется, предлагали чай? – спросил Логман.

– Да пройдемте, – директор показала на стол, за которым сидела воспитатель и нянечка.

Дети, затаив дыхание, наблюдали всё происходящее. На пару секунд в группе воцарилась полная тишина. Первой очнулась Юлия Сергеевна.

– Дети! Продолжаем завтракать! Ничего эдакого не произошло! У нас ещё занятия! Нужно всё успеть.

Дети продолжили завтракать и то и дело посматривали на Логмана, пьющего чай вместе с педагогами.

– Вы слишком резко начали, – упрекнула Логмана Кристина Владимировна.

– Ммм, моя спина, – пробормотал Логман. Он встал и достал из пакета, стоящего рядом с тростью у стула, подушку. Положив ее, и сев сверху, вздохнул с великим облегчением. Педагоги смотрели на мужчину с удивлением и лёгкой улыбкой.

Оставшаяся часть завтрака прошла в разговорах о детях, о том, как они проказничают и о том, какие у каждого из них сложные судьбы. Максим смотрел на гостя и не мог понять нравится ему этот человек или нет. Ему стало понятно, что это пришли за ним. Он вспомнил, как вчера на прогулке видел его, как почувствовал его взгляд на себе.

Перед тем как выпить чай, мальчик принялся рассматривать гостя. Его обувь, его костюм, волосы. То, как он двигается, то как он сидит на подушке. Его прервала Юлия Сергеевна.

– Максим! Пей чай, а то уснёшь! – сказала она.

Логман повернулся и, глядя на мальчика, сказал:

– Пей, сын! У нас сегодня ещё много дел!

Когда Максим посмотрел в глаза Логману, то все его переживания ушли. Он допил чай, отнёс свою посуду в мойку.

– Одевайся, сын! – улыбался Логман.

Услышав это, дети в группе затихли. Они смотрели за тем, как Максим зашёл в раздевалку и за ним увязался Витя, один из его друзей. Логман сидел на стуле и наблюдал за детьми, пока Максим находился в раздевалке.

– А вы папа Максима? – спросила маленькая девочка в стареньком синеньком платьишке. Она тихонько подошла к Логману.

– Да, – ответил Логман, чуть наклонившись к ней.

– Вы забираете Максима? – малышка смотрела прямо в глаза Логману.

– Я возвращаю его домой, – ответил Логман.

– Возьмите меня, я обещаю себя хорошо вести, – девочка подошла ещё чуть ближе. – Ну, пожалуйста…

Сердце Логмана сжалось, но забрать её он не мог и не имел права. Но как сказать это ребёнку, чтобы не нанести очередную рану на маленькое и без того изобилующее шрамами сердечко?

– Наташа, не приставай к нашему гостю, – Юлия Сергеевна постаралась отвернуть девочку от Логмана, чтобы тот не чувствовал неловкости.

– Не отворачивайте её от меня, – он жестко остановил Юлию Сергеевну и повернул девочку к себе. Он взял в свои руки её маленькие ладошки и раскрыл их.

– Вот, смотри. На этой ладошке – твоё прошлое и туда смотреть не нужно, а на этой ладошке – твоё будущее. Здесь написано, что я тебя не заберу. Но ты вырастешь хорошей, умной и красивой. У тебя будет много друзей, большой дом, красивый сад и много собак. Ты же любишь собак?

Девочка смотрела на свои ладошки, слушая Логмана.

– Да, я люблю собачек, – разулыбалась Наташа.

– Ой! Вы не представляете как она любит собак, – всплеснула руками Юлия Сергеевна. Логман кинул очень недовольный взгляд на воспитательницу и та поняла, что зря вмешалась. Испытывая чувство неловкости, Юлия Сергеевна перекинулась взглядами с Кристиной Владимировной.

– Значит, тебя забирают? – спросил Витя, стоя рядом с Максимом, натягивающим кофту.

– Забирают!

– Ты же говорил, что нет у тебя никого, – слегка обиженным тоном проговорил Витя.

– Говорил. Я не знаю кто это, – Максим продолжал надевать остальные вещи.

– Он назвал тебя сыном, значит это твой отец, – продолжал Витя.

– Мой папа умер. Я не знаю, почему он называет меня сыном.

Вите больно было наблюдать за тем, что друг уходит, а он остаётся. Неприятно осознавать, что Максима забирают, а его нет. Смятение и обида всё больше брали над ним верх.

– Смотри не стащи там что-нибудь у этого старика, а то вернёшься обратно, – ехидно улыбаясь, пробормотал Витя от обиды.

Любое упоминание о том случае с деньгами приводило Максима в неистовую ярость. Случилось так и сейчас.

– Я не крал! – закричал Максим, и хотел было ударить Витю, но тот успел увернуться и выбежать из прихожей.

– Я не крал! – продолжал кричать Максим. Потом вслед убежавшему другу полетели ботинки. Максим заплакал и начал снимать с себя то, что успел надеть.

В этот момент на пороге появился Логман и, превозмогая боль в спине, подобрал ботинки Максима.

– Никогда не позволяй эмоциям брать над собой верх. Гнев – это проявление слабости и неуверенности в себе, – тихо и спокойно проговорил Логман. Он протянул обувь Максиму. Максим всхлипывал сидя на лавке.

– И вот ещё что. Постарайся, чтобы никто не видел твоих слёз, люди часто принимают это за слабость и им потом трудно доказать обратное, – Логман коснулся плеча Максима и тот немного отстранился.

– Посмотри мне в глаза, сын! – Логман приложил свои ладони к лицу Максима и пристально посмотрел на него. – Если ты сейчас пойдёшь со мной, то этот период твоей жизни закончится навсегда. Ты никогда сюда не вернёшься.

Лицо Логмана будто излучало спокойствие и силу. Видя это, на сердце Максима стало так мирно и спокойно, что он перестал всхлипывать, дыхание выровнялось. Логман заулыбался и аккуратно приобнял мальчика. Максим обнял его в ответ и уткнулся лицом в его пиджак, от которого так вкусно пахло.

– Собирайся, у нас ещё очень много дел сегодня, – прошептал Логман, наклонившись к уху ребенка.

Затем Логман вернулся в группу, а Максим надевал ботинки, куртку, шапку. Юлия Сергеевна хотела собрать оставшиеся вещи в пакет, но Логман не позволил ей, сказав, что эти вещи пригодятся кому-нибудь другому. Кристина Владимировна попрощалась с Максимом в раздевалке, а затем ушла. Когда Максим наконец-то был готов, Юлия Сергеевна и Нина Петровна зашли в раздевалку вместе с Логманом. Логман дал ему в руки пакет со своей подушкой, что заставило женщин переглянуться, но Максим с готовностью взял пакет и не сказал ни слова, когда те прощались с ним.

Когда Максим и Логман спустились на первый этаж, вахтёр напомнил ему о том, что его зонт стоит в углу.

– Максим, сложи пожалуйста зонт, мне тяжело нагибаться, – попросил Логман.

Максим с удовольствием выполнил просьбу Логмана. Вместе они вышли из здания и раскрывать зонт уже не потребовалось, потому как дождь кончился. Все дети в группе стояли и смотрели как Максим вместе пожилым мужчиной покидает детский дом, как он несёт подушку и зонт Логмана.

– Проходите! – послышался женский голос. Старик слегка надавил на ручку и открыл дверь.

Кабинет директора был расположен на теневой стороне здания. Светло здесь бывает только зимой, когда листвы на деревьях, растущих рядом, совсем нет. Вот и сейчас здесь горит свет. Кабинет большой и просторный, обстановка аскетичная: два шкафа для документов; два стола, поставленных рядом; стулья и одно унылого вида растение, стоящее на подоконнике. Войдя, старик поздоровался, снял плащ и, достав из пакета подушку, положил её на стул, сел. Когда старик сел на подушку, выражение лица стало намного мягче.

Директор детского дома с интересом наблюдала за стариком и, поняв, что мужчина готов вести диалог, начала:

– Нам с вами предстоит очень серьёзный разговор. Непростой разговор, я бы сказала.

Старик кивнул в ответ:

– Тут вы правы.

– Лагман Аббб… – директор бодро произнесла имя, но, поняв по выражению лица старика, что что-то пошло не так, начала заикаться и бумажки в её руках слегка дрогнули.

– Логман. Зовите просто Логман, Кристина Владимировна, – жёстко сказал старик.

– Извините, – женщина выдохнула и постаралась собраться с мыслями.

– Вы обязаны поговорить с нашим психологом, такова процедура. Взять ребёнка из детского дома это не просто так. Это очень серьёзно. Вы можете оказаться не готовы к тому, что вас ждёт. У нас нет простых детишек, у каждого из них за плечами много событий, много пережитого, много того, чего обычные люди никогда не видели и не увидят. Тут вообще очень странное усыновление. Вы его даже не видели, а говорите, что его и только его, – директор хотела сказать ещё что-то, но старик её прервал. Он поднял руку, что ей лучше сейчас послушать его.

– Кристина Владимировна, давайте начнём сначала. Разговор с психологом – это ерунда. С другими – да, со мной этого не нужно. В ходе нашей беседы вы это поймёте. Вот сейчас посмотрите на меня очень внимательно и скажите: я произвожу впечатление человека, который принимает спонтанные решения? – старик пристально посмотрел в глаза директора.

Кристина Владимировна окинула взглядом старика. Оценила дороговизну костюма, трости, стоящей рядом с ним, запонки и зажим на галстуке.

– Мы знаем, что у вас семья не бедная. Ваш сын и внуки не раз помогали нашему дому, но это не отменяет того факта…

– Значит, я не похож на человека, принимающего необдуманные решения. На счёт того, простые или не простые детишки… Может быть, я открою вам секрет, но простых детей вообще не бывает. Знали бы вы, каким был мой сын. Сейчас, слава Всевышнему, он не тревожит своего отца и не бросил тени на свою семью. Ну, а по поводу того, что я его не видел, это тем более странно. Мне моего старшего сына Всевышний тоже не показывал, прежде чем он у меня появился. Так устроена жизнь и мне кажется это справедливым, – старик откинулся на спинку стула.

– Вы, конечно, правы, но в моей практике было множество случаев, когда брали детей и не справлялись, – директор суетливо то соединяла ладони, то теребила ручку. – Я бы советовала вам взять его на какое-то время сначала. Попробовать. Почувствовать, справитесь вы с ним или нет. Его тут хотели взять под опеку, но когда мы предложили им провести с ним неделю, они не выдержали и трёх дней. Он абсолютно не слушался и что-то украл у будущих опекунов.

– Что значит «взять на время»? Вы в своём уме? Я либо беру его, либо не беру. Либо у меня рождается сын, либо не рождается. Это не автомобиль, чтобы если что, продать или подарить, когда не понравился. Да и почему вы решили, что Максим у них что-то украл? Он в детском доме крал что-нибудь? – старик чуть наклонился вперёд и снова пристально посмотрел в глаза директору.

– Нет, в детском доме за ним такого не замечали, – развела руками женщина.

– А что, он, якобы, украл?

– Деньги.

– Их что, нашли у него в кармане?

– Нет, сказали, что он успел их потратить, – совсем растерялась директор.

– Они что, отпустили ребёнка одного из дома, взяв его на недельку? Сдаётся мне, что оговорили Максима, – старик снова откинулся на спинку стула.

– После этого случая мальчик несколько дней молчал. Психологу пришлось приложить немало усилий, чтобы вывести его из состояния некоего шока. Поэтому я вас так расспрашиваю, так прошу подумать, посмотреть на него. Поговорить с ним, он ведь может не пойти на контакт.

– Он пойдёт на контакт, тут можете не сомневаться, – успокоил старик.

– Я бы не стала говорить об этом так уверенно, он сложный, – продолжала настаивать директор. – Мало того, вы уже в почтенном возрасте, а Максим ещё совсем маленький. Если вы умрёте, то, что будет с ним? Опять детский дом?

– Да что вы все меня хороните? Эта продавщица вчера, вы сегодня! Если я умру, то у него будет старший брат, он будет жить у них, тут даже думать не нужно, – спокойно и очень чётко проговорил старик.

– И вот ещё что. А если он не понравится вашим близким? – спросила директор.

– Какие глупые вопросы вы постоянно задаёте! – старик начал злиться. Что значит – не понравится? Близких, видите ли, тоже не выбирают. Если он будет делать что-то неправильно, его научат делать так, как нужно. Бог дал мне прекрасную семью, правда рано забрал жену, но в утешение на старость лет даёт мне второго сына.

– Да, вот ещё вопрос в связи с вашим возрастом. Вы уверены, что справитесь с ним?

– Не смотрите, что у меня болит спина. Ремня я дам хорошего, если нужно, – разулыбался старик.

– Какой ремень? Вы о чём? Я хотела сказать, что с ним придётся много заниматься. Тем же спортом, например. Бить детей нельзя! Вы что?!

Старик рассмеялся в голос и долго не мог остановиться. Директор с изумлением смотрела него. Когда, наконец, старик начал успокаиваться, то смог ответить Кристине Владимировне.

– Ох уж эти мне гуманисты! Я тут смотрел – Далай-Лама говорит, а он человек приличный. Религия мира и добра. Ну, вы понимаете?! Так вот, он рассказывал, что когда шкодил в монастыре, то братья секли его розгами. Журналисты услышали, начали возмущаться, мол, как так, он же святой, воплощение Бога. Далай-Лама успокоил их и сказал: «Не переживайте! Розги были золотые!» Максимка не воплощение бога на земле, так что его тем более можно.

– Максим по своей натуре – лидер. Он сумел всех детей подчинить себе в группе. И даже дети из старших групп его не трогают. Кого угодно могут обидеть, а его нет. Это просто удивительно.

– Именно поэтому вы должны отдать его мне. Иначе вырастет из него такой хищник, что и в сказке не опишешь. Я видел его рисунок на стене. Он ещё котёнок, а зубы уже как у тигра. Ему нужна жёсткая рука. У вас тут много рук, но все они женские.

– Вижу, что переубеждать вас бесполезно, – вздохнула Кристина Владимировна. – Подпишите здесь. Завтра после обеда можете забирать.

Логман подписал все, что от него требовалось, надел плащ, сложил подушку в пакет и вышел из кабинета. Проходя по лестнице, он снял со стены рисунок своего сына и положил его в пакет. Выходя из здания, Логман услышал детский смех, разговоры и крики. Зайдя за угол на небольшой площадке, он увидел группу детей, гуляющих на участке. Присмотревшись, старик обратил внимание на мальчишку, который весело раздавал щелбаны друзьям. В какой-то момент Максим перестал заниматься этим весёлым действом и, то ли почувствовав, что на него кто-то смотрит, то ли обратив внимание на то, что девочки ни с того ни с сего уставились куда-то, обернулся и увидел фигуру удаляющегося старика.

– Как-то странно этот дед смотрел на тебя, – сказал Вовка, стоявший рядом с Максимом. – Может, это твой дед?

– Какой мой дед? Нет у меня никого!

– Да и фиг с ним! Хорошо, что училка заболела! Задолбали уже эти уроки!

– А чо хорошего-то? – спросил Максим. – Сапита всё равно не отстанет, писать или читать заставит.

Прилавки небольшого магазинчика были заставлены различными ортопедическими подушками и матрацами. Старик окинул взглядом помещение и слегка качнул головой, понимая, что выбор предстоит трудный. Отыскав взглядом продавца, он направился к прилавку.

– Здравствуйте! Я вижу, что вам тяжело передвигаться, может принести стул? – поинтересовалась девушка-продавец.

– Добрый день! Был бы очень признателен, правда мне и сидеть-то непросто, – вздохнул старик.

Девушка принесла стул и поставила его рядом с пожилым мужчиной. Тот аккуратно и не торопясь присел и уже сидя расстегнул плащ. Когда плащ слегка распахнулся, то взору продавца предстал очень неплохой костюм и белая рубашка. Это вызвало лёгкую еле заметную улыбку у продавца. Сразу стало ясно товар из какой ценовой категории лучше предлагать.

Мужчина снял шляпу и стал нащупывать что-то во внутреннем кармане плаща. Отыскав, он аккуратно вытащил и протянул продавцу лист бумаги, свёрнутый в несколько раз.

Продавец быстро развернула бумагу и принялась читать. Она поняла, что в руках у неё результаты обследования и назначение врача.

– Бог мой! – не сдержалась продавец.

– У вас множественные травмы позвоночника, – глаза её стали большими и улыбка исчезла.

– Где это вас так? – спросила она.

– Ну, зачем вам это знать? – вздохнул пожилой мужчина. – У вас есть то, что мне нужно?

Продавец продолжила читать и в самом конце рекомендаций отыскала: «Ортопедическая подушка для сна и подушка-кольцо».

– Да! Всё это есть у нас. С какой подушки начнём? Для сна или с кольца? – поинтересовалась продавец.

– Давайте с кольца. Он говорил, что это важнее.

Девушка не медля отправилась на склад за подушкой, а мужчина, стараясь облегчить себе боль, сложил руки на трость и опустил голову. Со склада послышалось шуршание, потом, по всей видимости, там упали коробки и снова шуршание. Наконец дверь склада распахнулась и показалась небольшая тележка с нагруженными в неё подушками. На лице покупателя отобразилось нескрываемое удивление. Очень уж широк был выбор.

– Я принесла всего несколько образцов таких подушек.

Продавец немного запыхалась и, подкатив тележку ближе к потенциальному покупателю, спросила: «С какой начнём?»

Покупатель растерянно смотрел на подушки.

– Мне с дырочкой, – чуть приглушённо сказал он.

– Да они все с дырочкой, – продавец вздохнула и, понимая, что выбор придётся предложить самой, протянула ему первую попавшуюся. – Может с этой?

Мужчина взял подушку и хотел было положить на стул.

– Ну плащ-то снимите, а то как пробовать-то?

Мужчина снял плащ, а продавец сняла упаковку с подушки. Когда подушка оказалась на стуле, мужчина медленно и с опаской сел.

– И как? – продавец достала следующую подушку и начала снимать с неё чехол.

– Что – как? – спросил мужчина.

– Что вы чувствуете?

– Чувствую, что у меня болит спина, – ответил мужчина.

– Вам там приятно? – кивнула на подушку продавец.

Старик кинул недовольный взгляд на девушку.

– Что значит – «приятно там»? – недовольным тоном спросил он.

– Вам сидеть легче? – вздохнула продавец.

– Да также как на мягком стуле.

– Пробуйте эту, – продавец протянула следующую подушку.

– Эта подушка не только с дырочкой, она ещё и правильное положение позвоночника обеспечивает, пока вы сидите.

Пока продавец снимала упаковку, мужчина успел рассмотреть ценник и, когда положив её на стул, попытался оценить по достоинству, то заметил с ехидной улыбкой: «На ней я буду сидеть прямо, точно. Но только от ощущения, что столько денег потратил зря».

– Не понравилась, тогда сразу отложу её подальше, – еле слышно проговорила продавец.

Следующая подушка снова не вызвала положительных эмоций… и ещё одна, и ещё, и ещё… Улыбка на лице продавца уже не мелькала. Не добавляли ей настроения и покупатели, не дождавшиеся своей очереди, и уходившие без покупки. В пробах и приседаниях перед стариком у девушки прошло более часа. Только самая последняя из всех представленных показалась старику удобной, и на неё он уже смотрел без пренебрежения, но с пристрастием.

В тележке болтались упаковки от всех перебранных товаров. Замотавшаяся девушка начала собирать отложенные в сторону непонравившиеся. Ту единственную и неповторимую продавец отнесла на кассу.

– Вы же не забыли, что мне нужна ещё одна подушка?

Эти слова прозвучали для продавца как гром среди ясного неба. Она действительно забыла, что ему нужна ещё одна подушка. Старик внимательно следил за реакцией девушки, хитро улыбался и, раскрыв зонт, поставил его рядом с собой.

– Как спать любите, дедушка? – натужно улыбаясь, спросила продавец, подходя к мужчине и вытаскивая понемногу сантиметровую ленту из рулетки.

– Сладко, – не задумываясь, ответил старик.

Девушка улыбнулась чуть шире и ещё менее естественно. Измерив плечо старика, она спросила: на боку или на спине?

– И так и так, – рассмеялся старик.

– Опять придётся смотреть все, – с дрожью в голосе пробормотала девушка.

– Я не тороплюсь, – ответил старик.

– А жаль! – промелькнуло в мыслях у продавца.

Девушка снова исчезла на складе и в этот раз пробыла там совсем недолго. В зал она вышла всего с одной подушкой, поставила её недалеко от специальной кушетки, где покупатели ложились и пробовали полежать на подушках прежде, чем купить их. Ничего не говоря, продавец прошла по залу в поисках ещё одной подушки нужного размера. Не найдя больше ни одной, она пригласила старика полежать на кушетке и оценить комфортность изделия. Старик прилёг.

– Что-то немного не по себе, – заёрзал старик. – Может, ещё есть? Для сравнения?

– К счастью, она одна, – не глядя в глаза покупателю, ответила девушка.

– Точно? – старик пристально посмотрел на девушку.

– Да.

– Ну, придётся брать эту, – старик стал рассматривать швы и сжимать подушку. – Долго прослужит?

– Если не будите стирать её в стиральной машине, то вам на всю жизнь хватит, – буркнула продавец.

– Срок службы пять лет, – прочитал старик. – Не много же вы, девушка, мне отмерили.

– Извините, я не так выразилась, – без тени раскаяния произнесла девушка.

Старик, собрав зонтик и накинув плащ, подошёл к кассе с готовностью рассчитаться. Продавец, оформляя покупку, предложила бонусную карту, и старик, к её ужасу, согласился.

– Ну, а что? Понравилось мне здесь у вас! Уютненько и отношение к покупателям хорошее.

Продавцу показалось, что старик всё же просто издевается над ней и нарочно портит ей нервы.

– Как вас зовут? – спросила девушка.

– Логман, – ответил старик.

– Как? Лагман?! – переспросила девушка, удивившись настолько, что чуть подалась вперёд.

– Логман, – жестко ответил старик, сделав ударение на первом слоге.

– А отчество?

– Агабабавич!

– Как?

– А-га-ба-ба-вич, – произнёс старик по слогам. – Пусть так у вас будет записано.

– А фамилия?

– Пусть без фамилии будет.

Продавец пристально посмотрела на старика: «Хорошо, пусть будет».

– Как будете рассчитываться?

– Мне тут брат такую штуку подарил, – старик достал из кармана подарочный сертификат. – Сказал, что на всё хватит.

Когда, наконец, оплата свершилась, продавец с большим удовольствием проводила старика до входной двери.

Дождь всё ещё моросит и кажется, что стало ещё холоднее.