Серия «Ривалдис: Владыки»

На подступах к Слышащему Лесу его перехватила пещерная сова. Величественная птица с густым оперением скалистых оттенков — серого, бурого, пепельного — возникла беззвучно, плавно скользнув вниз и , сев на низко склонившуюся ветвь тёмной ольхи.

Эти мудрые создания издавна служили тролльим шаманам тайными гонцами. Их перья, мягкие как туман, поглощали любой звук, позволяя совам бесшумно скользить меж деревьев и горных расщелин, парить высоко в небесах, оставаясь невидимыми для посторонних глаз.

Совы передавали вести низкими, гортанными звуками, понятными лишь тролльему уху. Приглушённое уханье, обычно такое размеренное и спокойное, сейчас звучало отрывисто, встревоженно.

Оно донесло до шамана обрывочные, но ужасающие вести: : дым далёких пожарищ, поднимающийся над лесами на западе; крики, не похожие на человеческие или звериные; тени странных крылатых тварей, заслоняющих небосвод; и паника, слепая и безысходная, охватившая приграничные племена.

Эти гортанные звуки с короткими паузами лишь подтвердили мрачные предчувствия Горногласа. Он втянул холодный воздух, стиснул зубы и ускорил шаг — почти бегом кинулся в чащу, стремясь как можно скорее найти совет у короля Сирифая.

***

Шаман троллей, чьё могучее тело казалось грубым и неуклюжим среди утончённого убранства тёмных эльфов, сидел на низком резном пне напротив короля Сирифая.

Пень был обработан так искусно, что повторял изгибы его тела, не причиняя ни малейшего дискомфорта. Сам король восседал на подобии трона — живом, дышащем сплетении ветвей тёмного дерева, искусно сформированном и украшенном резьбой с изображением звёзд и падающих листьев.

Сирифай был высок и строен. Его волосы цвета безлунной ночи ниспадали прямыми прядями на плечи, а кожа отливала глубоким, почти чёрным оттенком, сливаясь с цветом трона и корой древних фирнолисов вокруг.

Возраст его оставался загадкой: казалось, время текло вокруг, а не через него. Глубокие аметистовые глаза короля, в которых плескалась все знания бесчисленных лунных циклов, вопросительно смотрели на Горногласа.

Тихий, холодноватый свет роя парящих светлячков мягко мерцал на их лицах, выхватывая из полумрака то тонкие черты Сирифая, то озабоченное, грубое лицо тролля.

— Странные вести несёт ветер с запада, Сирифай, — произнёс Горноглас, пересказав королю свои видения и вести пещерных сов. Его крупная рука с беспокойством сжимала витой посох.

— Боюсь, так и есть, — отозвался владыка тёмных эльфов. Голос его струился, как журчание лесного ручья, но в нём чувствовалась скрытая тревога.

— Мои разведчики передают всё более мрачные вести: пал могучий Торак. Драконы, прилетевшие на помощь, понесли огромные потери. Даже Ультраза... пала. Орочьи племена разбиты и рассеяны. Похоже, те картины, что ты видел, сбываются, — закончил он с неподдельным волнением.

Спустя несколько минут тягостного молчания Горноглас, прикидывая что-то в уме, произнёс:

— Остаётся разлом… ужасающая трещина, падающие змеи, и народы, движущиеся на восток, к нашим землям.

Сирифай задумчиво кивнул, его взгляд скользнул по причудливому витью посоха шамана, затем вновь обратился к троллю.

— Меня тревожат виденные тобой орды захватчиков. Если сбылось всё остальное… это тоже случится. Нам нужно узнать правду, про твои видения, — озабоченно произнёс Сирифай..

Он замолк. Следующие несколько минут владыка тёмных эльфов сидел в полном молчании, его взгляд был устремлён внутрь себя. Наконец он поднял взгляд на Горногласа, и в его аметистовых глазах вспыхнула холодная решимость.

- Следуй за мной. Мы отправляемся в Чащу Истины. Древние деревья, что растут там, поведают всю правду. Они слышат всё, что происходит в мире, и их шёпот открывает истину тем, кто умеет слушать.

По пути в заповедную чащу Горноглас нарушил молчание:

– Наши народы... тролли и темные эльфы... когда же началась эта связь? Как мы, столь разные, смогли найти общий язык?

Сирифай на мгновение погрузился в задумчивость, его тонкие пальцы произвольно ухватились за узловатую ветку фирнолиса. Он тщательно подбирал слова, стараясь скрыть всю глубину своих знаний за обычным повествованием.

– Я помню, как сейчас, визит Тагруна в Эльдендри, нашу столицу, – начал он тихо, едва заглушая шелест листьев. – Признаюсь, его исполинская фигура поначалу внушала мне ужас. Но когда я взглянул в его глаза... в них не было ни тени угрозы, лишь долг и бремя ответственности. Тагрун был не добрый и не злой. Он просто делал, что должен.

Он сделал паузу, восстанавливая в памяти все образы.

– Конечно, – продолжил Сирифай с лёгкой усмешкой, – у меня были и свои мотивы. Ваши тролли помогли нам избавиться от ужасных клыкастых ползунов, что угрожали нам испокон веков. Наши стрелы отскакивали от их толстой шкуры, в то время как ваши дубины крушили и сминали этих огромных хищников.

– Но также... – он взглянул на Горногласа прямо, – я хотел помочь вашему народу осесть. Ведь это отчасти спасало мои леса от вашей... активной охоты. Да и сам я рассчитывал на вашу недюжинную силу в расчистке и возделывании полей для моего народа.

Сирифай скромно умолчал о главном: о том, как его зоркий взгляд заметил среди вещей Тагруна блеск Кубка Неистовства Ветра. Как он, с холодом в животе осознав, что вождь троллей не ведает об истинной магической ценности реликвии, настойчиво, но с обезоруживающей улыбкой, выпросил его в подарок “в знак дружбы”.

В глубине его памяти всплыли и смутные, тревожащие образы будущего троллей, мелькнувшие перед ним тогда, в дни визита Макута.

Наконец, углубившись далеко внутрь леса, где ветви сплелись в непроницаемый для солнца свод, они достигли Чащи Истин. Сирифай остановился в самом центре и протянул Горногласу странный гриб с сухой, пепельно-серой, волнистой шляпкой.

– Съешь это, шаман, – повелел король. – Сыроежка Слышащего Леса откроет тебе голоса деревьев. Готовься услышать то, что не предназначено для смертных.

Они провели долгие часы в тишине чащи, внимая. Слова деревьев звучали сначала тихо и неразборчиво, но постепенно все отчетливее складывались в зловещую картину.

Древние голоса о войне, о пепле, покрывшем Гривэль и превратившем его в выжженную долину. Они оплакивали гибель Ультразы и Торака, шептали о пропаже Фолиандреля и Ардатри.

Деревья оплакивали жалкие остатки некогда могущественных драконов и предрекали им новые потери. Зловеще звучали слова о разломе земли, который разрушит привычный уклад жизни не только троллей, но и темных эльфов.

И наконец, они заговорили едва слышно, предостерегая, что жалость Валораза обернется большей бедой, чем его гнев.

Затем, словно отдельный шепот, лишь сознание Сирифая коснулись иные образы: бесчисленные зелёные знамёна, движущиеся на эти земли, реки крови и гибель целых племён. Король напряжённо вглядывался в видение, с абсолютной ясностью понимая, что Горноглас его не видит.

Король тёмных эльфов медленно протянул руку и прислонил ладонь к шершавой коре ближайшего фирнолиса. Едва ощутимый трепет пробежал по ветвям, и шепот деревьев стал громче, обретая четкость, обращенную теперь к Горногласу:

– Твой древний враг возвращается. Скоро он явится на твои земли, и прольется великая кровь. Они заберут всех. Любой ценой. Вас мало, а их грядут тысячи. Осталось несколько месяцев. Уходите немедля.

Горноглас с нарастающей тревогой смотрел то на деревья, то на короля тёмных эльфов, вникая в смысл услышанного. Он не мог поверить, что орки смогут перейти лес.

Как? Кентавры и Светлые эльфы никогда не пропустят их. Не может же быть у них своего Тагруна? – проносилось в его мыслях.

Но ставить под сомнение слова деревьев? — продолжал говорить сам с собой шаман, сжимая посох чуть сильнее. — Они никогда не врут. Если всё так, надо скорее предупредить племя, времени осталось совсем мало.

Сирифай загадочно смотрел на него, глаза блестели в полумраке, но король хранил молчание. Горноглас тоже не спешил нарушать тишину, напряжённо соображая, скользя взглядом по темнолистым фирнолисам.

Уже на выходе из чащи, шаман, всё ещё бледный от услышанного, пересказал Сирифаю последнее предостережение.

— Горноглас, — убедительно начал Сирифай, умалчивая о своём видении, — вы должны покинуть эти земли. Оставаться здесь — значит обречь ваше племя на страшные испытания и неминуемое кровопролитие.

— Но мы живём тут уже триста лет! — в голосе шамана прозвучала неуверенность и растерянность. — Так просто уйти?

— Орки движутся в ваши земли! — жёстко произнёс Сирифай. — За последние триста лет они стали ещё свирепее, война же отняла у них всё, и они теперь идут захватывать новые земли. Их десятки тысяч, а вас, троллей Резегеша, едва ли наберётся пять сотен. Они не пощадят никого.

— Племя не решится уйти. Мы потеряем всё — поля, дома, еду. Они меня не послушают, — Горноглас сгорбился и обречённо махнул рукой.

— Но не жизни, — наставительно произнёс Сирифай. — Вы выживете и сможете начать в другом месте. Подальше от этих земель. Идите на другой край Резегеша, к Суровому Горнолесью. Я помогу вам, заставлю орков основаться в этих землях.

— Земля… — начал шаман, но король лишь неодобрительно покачал головой, не давая ему договорить.

Горноглас умолк и притих, потрясенный увиденным и услышанным. Жизнь троллей в одночасье перевернулась и грозила новыми, суровыми испытаниями.

Он молча кивнул в знак благодарности — обсуждать было больше нечего — и, развернувшись, тяжёлой поступью зашагал прочь, спеша предупредить сородичей.

Когда массивная фигура шамана скрылась за древними стволами, король Сирифай медленно провел ладонью по шершавой коре того же фирнолиса. Листья над ним беззвучно зашелестели в ответ, и по всему лесу пробежал едва уловимый, но ощутимый трепет.

– Хорошо, – тихо произнес Сирифай, и в его голосе прозвучало удовлетворение. – Он поверил. Пусть теперь эти шепоты направят его туда, куда нужно.

Осталось понять, какой союз нам выгодней: орки или тролли. Либо обе расы. Но троллям здесь точно нечего делать. Кровь и война не принесут никакой пользы.

А ещё эти странные змеиные образы, что мерещатся уже триста лет. И в будущем, куда ни глянь — они.

Король Сирифай остался в тяжёлом раздумье, его аметистовый взгляд терялся в глубине Чащи, выискивая верное решение среди переплетения ветвей и теней.

А в это время шаман Горноглас уже покидал Слышащий Лес. Благодаря своему шаманскому зрению, обострённому крупицами магии леса, он заметил далеко на юго-востоке стаю драконов.

Каждый нёс в когтях нечто жёлтое, извивающееся и истекающее кровью. Затем, словно по незримому сигналу, они одновременно разжали когти, и существа камнем рухнули вниз, скрывшись из виду.

Сердце Горногласа сжалось. Он прибавил шаг, его ступни глухо ступали по мягкой земле, а в голове крутились обрывки пророчеств, сливаясь с только что увиденным в единую тревожную картину.

И тогда мир содрогнулся.

Прямо у края зловонных топей, которые он всегда обходил за версту, в землю с оглушительным рёвом ударил столб иссиня-чёрного пламени, пронизанный алыми всполохами. Воздух затрещал, наполнившись смрадом гари и расплавленного камня. Почва под ногами шамана заходила ходуном, заставив его могучее тело пошатнуться.

Величественный чёрный дракон, воплощение слепой ярости, не видел и не желал видеть чужих трудов. Его сокрушительная мощь разорвала землю, вывернула пласты плодородной почвы, смешав их с ядовитыми испарениями болот.

Возделываемые поколениями пашни, от которых зависело выживание племени, обратились в дымящееся пепелище за мгновение.

Но этого показалось мало. Чёрное пламя выжгло глубокий, дымящийся разлом — чудовищный шрам на теле мира, навсегда отделивший земли троллей от плодородных полей тёмных эльфов.

Те самые поля, за которыми тролли присматривали по договору с Сирифаем и которые часто служили им дополнительным источником пропитания, особенно в суровые годы. Теперь путь к ним был преграждён непреодолимой пропастью, из которой валил едкий дым и доносился глухой гул расплавленной магмы.

В одно мгновение была потеряна не просто земля. Была отсечена, сожжена и низвергнута в бездну огромная, жизненно важная часть их мира, их прошлого и, возможно, будущего.

Путь обратно в поселение был не быстрый и мысли шамана полетели в прошлое, вспоминая про великого защитника их рода – Тагруна.

Грядущая война, угроза голода и неминуемое переселение, — мрачно пронеслось в голове Горногласа. — Такое уже было. Триста лет назад. Был бы у нас сейчас свой Макут…

Путь обратно в поселение был небыстрым. Ноги сами несли его по знакомым тропам, а мысли, тяжёлые и тёмные, уносились в прошлое, к тому, о чём племя вспоминало в самые сложные времена. К великому защитнику их рода – Тагруну.

Их сложные косы бород лежали на груди, а в широко раскрытых, прищуренных глазах, привыкших к вечному полумраку, плясали тревожные отблески.

Тусклый свет исходил от самих рун, мерцавших на поверхности стола. Корявые, изуродованные старыми ожогами и шрамами пальцы с затупленными ногтями скользили по шероховатым линиям древних символов, считывая их скрытое послание.

Внезапно палец самого старого из гномов дрогнул.

— Голоса рун не лгут... — прошептал он, едва касаясь символов. — Предначертанное обретает плоть. Камень стонет... Сама твердь трещит под пятой неведомой силы. Её плоть рвут в клочья.

– Да, Гразор! – горячо подхватил другой, помоложе. В его глазах горели тревога и нетерпение. – Отголоски Разлома долетели и сюда, в самое сердце горы!

– А разведчики доносят из Резегеша, – тихо и напряженно вмешался третий гном, его голос был сух и пронзителен. – Говорят про существ, низвергнувшихся с небес, что подобны гигантским змеям, чья чешуя пылает зловещим светом! Природа их пока неведома, но образы сии в наших прозрениях были!

— И не только! — старый Гразор поднял голову, взгляд его стал тяжелым. — Они поведали о чудовищной ране, нанесённой земле Резегеша… О гигантском Разломе, рассекшем её плоть.

Мастера переглядывались, но молчали. Тишина повисла в пещере. Прервал её глава — крепкий гном с глубокими морщинами у глаз. Гразор суровым взглядом обвёл всех присутствующих.

– Братья, – прогремел он низким, каменным голосом. – Предзнаменования обретают форму. Если эти ужасы разворачиваются на наших глазах... значит, и остальное не за горами. Нас ждут толпы захватчиков на наших землях и кровопролитнейшие войны! Мы не можем сидеть сложа руки. Мы верили знакам, и теперь пришло время действовать!

Его кулак обрушился на стол, и руны вспыхнули ярким светом, будто подтверждая слова.

– Немедленно! – рыкнул Гразор. – Отправьте быстрейших вестников по подземным дорогам. Один – в Друвар, к Королю. Другие – к крепостям: на запад, в Атамор, и на восток, в Харендуй. Пусть готовятся! Пусть знают: надвигается война, какой не видывал наш народ!

С этими словами Гразор замолк, и только тихое пульсирующее сияние рун озаряло суровые лица гномов, готовых к грядущему бурному времени.

***

В ледяной тишине далёкого Севера, где только завывания ветра тревожили вечное безмолвие, видения продолжали терзать Малриса.

Битвы — одна за другой, враги захватывали всё новые земли.

Кровопролития, каких Ривалдис ещё не знал в своей истории.

Пожар войны и выжженые земли оставались везде, где шла вражеская армия.

Их превосходство — в воздухе и на земле — сминало защитников. Часть войск рассыпалась по землям Астратора, но основная лавина шла в Гривэль и всё дальше на юг.

Малрис ощутил ожесточённую битву, что смогла задержать вторгшиеся легионы. Но защитников было слишком мало.

И вдруг — проблеск надежды — в бой ринулись крылатые стражи Ривалдиса.

Маг вздрогнул от ужаса: видения показывали, как один за другим драконы разных аспектов падали с небес. С неумолимой неизбежностью их количество быстро снижалось.

Затем на зов стаи явилась изначальная сила этого мира. Драконья проматерь прилетела. С ней явился еще одна сила, не сильно уступающая. Чёрный аспект.

Победа была близка. Враг дрогнул. Но Малрис ощутил, как пространство содрогнулось от колоссального взрыва. Нечто очень могущественное взорвалось и погибло.

Затем, словно последний вздох умирающего божества, прокатилась новая волна колоссальной энергии, возвестившая о гибели древнейшего существа.

Но энергия не рассеялась, она перетекла в рождение новой силы. Молодой и непредсказуемой. Но такой же безграничной.

После этого все видения вмиг пропали. Маг больше ничего не видел. Мир выстоял. Но какой ценой?

Из-за него погибло слишком много живых существ. Исправить это уже невозможно.

Остался ли шанс на искупление?

Одинокий и истерзанный маг бездумно брёл по бескрайним ледяным просторам и глухо бормотал себе под нос. Сапоги скрипели по насту, дыхание вырывалось облаками пара.

Когда Малрис проходил под сенью исполинской горы, взгляд зацепился за странное сияние.

Светящийся кристалл, наполненный пульсирующей магией, летел вниз, оставляя за собой яркие следы. Второй и третий не заставили себя ждать и тоже упали на землю.

Завороженный, Малрис задрал голову и замер. Наверху, на ледяном утёсе, сидело огромное крылатое существо.

Его тело, казалось, было высечено из векового льда, и каждая чешуйка переливалась всеми цветами северного сияния. Живое воплощение морозной магии.

В его глазах отражалась древняя печаль, а кристаллы срывались с его ресниц. Осколки разбитого сердца падали вниз.

Неведомая сила толкнула мага вперёд. Он почти не помнил себя, доставая Чашу Чистого Льда и подставляя её под падающие слёзы. Один, другой, семь… И тогда крылатая глыба льда развернулась, обнажив пасть.

— Как ты посмел! — грянуло эхом, и в сторону Малриса ударила струя ледяного пламени.

***

Эльфийский король Эльрион стоял у высокого окна, вглядываясь в раскинувшиеся под башней изумрудные леса своих владений.

Он знал о победе и о её высокой цене, понимал, что вторжение отбито. Но в отличие от тех, кто уже готовился к новым битвам, в нём царила тихая уверенность — его народ и земли были в безопасности.

— Хм… Фолиандрель… — внезапно выдохнул он, оборачиваясь к Ардолинн. — Видел ли кто-то его в последнее время?

Ардолинн, высокая эльфийка, чьи струящиеся серебристые волосы подчёркивали её природную грацию, тихо вздохнула.

— Последний раз его видели на границе, повелитель. Он отбыл неделю назад. С тех пор о нём ни слуху ни духу.

— То есть… ещё до войны… — прошептал Эльрион, и в его голосе зазвучала сдержанная тревога.

Ардолинн, уловив беспокойство короля, мягко подтвердила:

— Да, повелитель. О вторжении еще никто и не подозревал.

Эльрион нахмурился, скрестив на груди руки.

— Я не желаю сеять панику, Ардолинн, но и медлить нельзя. Отправь лучших ищеек на его поиски. И будь осторожна в словах. Пока что это лишь предположение.

Спустя несколько недель ищейки вернулись ни с чем. Тревога короля, до того тлеющая, разгорелась в полную силу. Он вызвал к себе главного советника, Лирона.

— Лирон, есть ли новости? — спросил Эльрион, не скрывая напряжения в голосе.

Советник безнадёжно качнул головой.

— Никаких, мой король. Разведчики прочесали все окрестности, опросили каждого, кто мог что-либо видеть… Ни единого следа Фолиандреля.

Эльрион сжал пальцы на подлокотнике стула.

— Это плохо. Очень плохо. Отправь гонцов к гномам и кентаврам. Выясни, не видели ли они его. И… наведи справки об Ардатри и Фенгарате.

— Изначальный гном и кентавр? — Лирон непроизвольно поднял бровь. — Вы что-то подозреваете, мой король?

— Пока — лишь неясные слухи про Ардатри. Говорят его схватили и пленили. Иди и найди мне ответы, — твёрдо приказал король.

Прошло ещё немало времени, прежде чем все разведчики вернулись, и советник Лирон вновь предстал перед королём.

— Мой повелитель, — начал он, — поиски Фолиандреля вновь не увенчались успехом. Никто не видел его с того дня на границе. Что до остальных… Ардатри исчез. Его не видели уже очень давно, но мы не нашли подтверждения ваших слов. А Фенгарат по-прежнему среди своего народа.

Эльрион замер на мгновение, затем коротко кивнул.

— Благодарю тебя, Лирон. Ты свободен.

Когда советник удалился, король медленно повернулся к Ардолинн. В его обычно бездонно-спокойных глазах плескалась тревога, с каждым мгновением становясь всё глубже и темнее.

— Похоже… пророчество сбывается… — выдохнул он так тихо, что слова едва долетели до неё, будто боялись быть услышанными самим эхом. — Наступил конец Изначальных.

Ардолинн нежно взяла его руки в свои, ее взгляд был полон любви и решимости.

– Не переживай, свет моей жизни. Мы пройдём через все испытания вместе.

Король не обращал на её слова внимания и продолжал бормотать себе под нос.

– Ультраза и Торак пали в Войне Крови и Панцирей, как ее уже прозвали в народе... – его голос дрогнул. – ...Фолиандрель и Ардатри пропали. Один за другим... – Он провел рукой по волосам, словно пытаясь унять волнение. – Лишь Фенгарат на месте из Изначальных. Это пять.

Эльрион на мгновение замолчал, его взгляд блуждал по комнате.

– Фолиандрель рассказывал еще про магическую сущность, появившуюся на свет одновременно с ним. Это шесть. А также у него были смутные воспоминания насчёт седьмого – выше и более худого, чем эльфы, но его он видел лишь раз, после они разошлись в разные стороны и память про последнего Изначального стёрлась.

Ардолинн молча прижалась к нему, а он продолжал смотреть в пустоту, невидящим взглядом уткнувшись в холодную стену.

— Я боюсь, что Фолиандрель… — начал Эльрион и надолго замолк

— Что ты хотел сказать, мой король? — тихо, почти шёпотом, спросила Ардолинн, нарушая затянувшуюся паузу.

— Я боюсь, что они поймали его, как Ардатри, — выдавил он наконец, и в его глазах, обычно таких твёрдых, плескался страх.

Голос Валораза, низкий, зловещий и пронзённый болью, разорвал гнетущую тишину:

— Вы были свидетелями. Вы всё видели. Жёлтых не было! Их не было, когда наши братья и сёстры падали с небес, когда умирала наша праматерь… Где они?! — оглушительно взревел он, заставив воздух задрожать.

Вирнерион задумался, и молнии вокруг него вспыхнули резче, вторя напряжению.

— Мы не знаем, Валораз, — произнёс он сдержанно. — Их не было видно среди сражающихся. Можно лишь предположить… возможно, они столкнулись с врагом в другом месте?

Калитраза резко рыкнула, и вокруг неё вспыхнул жар, обжигающий даже воздух.

— Или их жизненный огонь оказался слишком слаб перед лицом смерти. Ужас битвы напугал их.

Фалинара подняла взгляд на Валораза; её голос был мягок, но тверд:

— Не будем спешить с обвинениями. Страх — коварная сила, способная подчинить даже храброе сердце. Возможно, у них были причины, о которых мы пока не знаем.

Ярость Валораза вспыхнула вновь. Он вонзил когти в оплавленную землю, оставляя глубокие борозды.

— Причины?! Когда гибли наши братья и сёстры?! Когда пала Ультраза?! Единственная их причина — трусость! А трусость в такой час — предательство! И за это предательство они заплатят сполна! Я уничтожу их! Всех до единого!

Вирнерион на миг склонил голову; молнии на его чешуе затихли, мерцая ровнее.

— Я понимаю твою ярость, — тихо сказал он. — Но полное уничтожение — крайняя мера. Может, изгнания будет достаточно?

Калитраза оскалила зубы, в её рыке прозвучала злость, но и сдержанное напряжение.

— Покаяние. Пусть они посвятят свою жизнь искуплению вины, помогая восстанавливать наш род. Нас осталось слишком мало. Их сила ещё может пригодиться.

— Валораз… — мягко заговорила Фалинара, её зелёные глаза блеснули тревогой и сочувствием. — Я разделяю твою боль, она живёт и в моём сердце. Но не позволяй ей застить разум. Злость — плохой советчик. Возможно, всё не так однозначно, как кажется сейчас.

Валораз дрожал от сдерживаемой ярости. Его дыхание вырывалось рыком, грудь ходила ходуном.

— Неоднозначно?! — прорычал он. — Они бросили нас умирать! Они не пришли на зов праматери! Их трусость стоила нам жизней! Им нет прощения!

Фалинара выдержала его пылающий взгляд и не отвела глаз. Голос её оставался твёрдым, хотя в нём звучал упрёк:

— Подумай, Валораз. Уничтожив целый аспект, мы лишь ослабим себя ещё больше. Разве этого хотела бы Ультраза? Ради этого она оставила тебя преемником?

Она приподняла голову, и в её словах прозвучало негодование:

- Изначальная отдала свою жизнь ради будущего нашего рода, а не ради его истребления в слепой ярости. Мы должны отправиться на Этаризу. Соберём всех жёлтых драконов и выслушаем их. Только тогда мы сможем принять справедливое решение.

Вирнерион и Калитраза обменялись взглядами и коротко кивнули, признавая правоту зелёной драконихи.

Ненависть всё ещё жгла Валораза изнутри, когти дрожали, вонзаясь в камень. Но мудрость Фалинары была неоспоримой. Стиснув челюсти, он тяжело выдохнул, и слова прозвучали, будто вырваны силой:

– Хорошо. Летим на Этаризу. Но если их объяснения окажутся ложью… а я уверен, так и будет, они пожалеют, что родились на свет.

***

Драконий остров Этариза встретил их тяжёлой, настороженной тишиной.

На Жёлтой скале, словно звери, загнанные в западню, собрались сотни жёлтых драконов, окружённые остатками выживших других аспектов.

Жёлтые всегда были мельче синих, красных и зелёных — их размер лишь подчёркивал кажущуюся слабость.

Окружённые мрачными силуэтами более крупных собратьев, они сбились плотной массой внизу скалы, тесно прижимаясь друг к другу.

Но не все выглядели подавленными: часть вела себя вызывающе, нагло встречая взглядом более крупных и израненных собратьев, будто оценивая, сколько сил в них ещё осталось.

Валораз и его спутники опустились перед ними, могучие чёрные крылья рассекли воздух.

— Где ваш предводитель?! Где Церрук?! — взревел Валораз. Голос, усиленный магией Ультразы, раскатился по острову, заставив дрожать скалы.

Толпа жёлтых расступилась. Вперёд неспешно вышел крупный дракон с жёлтой чешуёй — Церрук.

— О, великий Валораз, — протянул он с кривой усмешкой, обращаясь к чёрному.

Он, не подозревал о произошедших в Валоразе переменах, всё ещё считая его неразумным юнцом. Слова Церрука звучали спокойно и даже немного покровительственно.

– Какая неожиданная встреча в нашей части острова, — лениво продолжил он. — Что привело тебя и твоих… немногочисленных спутников в эту часть Этаризы? Заблудились? – издёвка в его голосе прозвучала откровенно.

Валораз пронзил его взглядом, глаза полыхнули огнём гнева.

— Где вы были, когда наши братья умирали? Когда пала Ультраза?

Среди жёлтых драконов пробежал шёпот ужаса и изумления. Многие явно слышали это впервые. Но лицо Церрука осталось неподвижным, и лишь холодный блеск в глазах выдавал: для него новость не стала неожиданностью.

Он небрежно повёл плечами.

— А зачем нам было там находиться? Чтобы погибнуть в бессмысленной бойне? Ради этого мира? — он коротко рассмеялся, гулко, с насмешкой. — Вы сражались — вы погибли. Мы выжили.

Церрук обвёл взглядом свою многочисленную стаю, оценивая их численное превосходство.

Валораз прищурился, глаза сузились до щелей.

— Ваше выживание куплено ценой предательства. И за это предательство вы заплатите.

На лице Церрука появилась откровенная насмешка.

– Заплатим? Чем же, юнец? Своим численным превосходством? Не смеши меня. Вы – лишь горстка уцелевших. Эта земля теперь принадлежит нам.

— Убирайтесь с Этаризы, пока не стало слишком поздно! — крикнул Вирнерион. Его молнии вспыхнули, но голос дрогнул, полон отчаяния: он понимал, что только бегство могло бы спасти Церрука.

Тот же, напротив, упивался яростью, что разгоралась в глазах Валораза.

— Ультраза мертва, — холодно бросил он. — Её власть окончена. Теперь здесь правим мы. Если не хотите потерять остатки своих аспектов — улетайте. Этариза останется нам. Мы наречём её Цереруккой! В мою честь, — самодовольно закончил он.

Фалинара, видя разгорающееся неистовое пламя в глазах Валораза, попыталась смягчить ситуацию. Она шагнула вперёд, в её голосе звучало мольба и тревога:

— Валораз, прошу… не дай гневу ослепить тебя.

Церрук презрительно скривил губы.

— Ах, мудрая Фалинара. Советовать надо было своему аспекту — как выжить, а не встать на грань вымирания. — Он перевёл взгляд на Валораза и процедил:

— А ты, малец, слушай свою зелёную няньку. Видимо, без её подсказок ты и вправду лишь жалкая тень настоящих, — он сделал акцент, смакуя каждое слово, — чёрных драконов.

Ярость захлестнула Валораза, густая, едкая, не оставляющая места разуму.

В памяти вспыхнули павшие собратья, самопожертвование Ультразы, надменные насмешки Церрука. Всё слилось в один ослепительный порыв гнева.

Оглушительный рёв разнёсся по острову, сотрясая скалы. Валораз обрушил на Церрука новообретённую мощь.

Десятки жёлтых драконов, окружающих своего лидера, бросились на защиту. Одни сомкнули крылья, прикрывая его телами; другие, с визгом, взвились в воздух и бросились на Валораза.

Воздух зазвенел от хлёстких ударов крыльев, заскрежетали когти по камню. Их пламя, яркое и жёлтое, как раскалённый песок, ударило в чёрную броню Валораза… и исчезло, поглощённое без остатка.

Чешуя чёрного дракона поглотила весь жар. Жёлтое пламя скользнуло по ней без следа, не причинив ни малейшего вреда.

Сила Ультразы, текущая теперь в жилах Валораза, несоизмеримо превосходила силы жёлтых. Вкупе с его природной крепостью брони у них не оставалось ни единого шанса.

Но поняли они это слишком поздно.

Иссиня-чёрное пламя с алыми вспышками вырвалось из пасти Валораза. Чёрный огонь не горел — он испарял, стирал плоть и кости до праха, не оставляя даже обугленных следов.

В считанные мгновения чёрный дракон сокрушил всех, кто пытался заслонить собой Церрука. Воздух наполнился треском ломаемых костей, короткими криками и глухими ударами тел о камень.

Но эта победа, не смогла потушить бушующий внутри океан чёрного пламени. Ярость затмила его глаза и Валораз обрушил свой гнев на дрожащих от ужаса остальных жёлтых драконов.

Их панические крики, хруст хрящей под его мощными ударами, запах страха и палёного мяса, – всё смешалось в кровавую бойню.

Больше сотни представителей жёлтого аспекта осталось неподвижно лежать на холодных камнях драконьего острова.

Церрук, ослеплённый ужасом, рванулся вверх, взмахнув крыльями. Но Валораз молниеносно сбил его своим мощным крылом, обрушив на того град ударов и поток пламени.

Одно крыло вспыхнуло, сгорев дотла, запах горелой чешуи и обугленной ткани повис в воздухе. С чудовищной силой, с глухим, хрустким треском, Валораз оторвал другое.

Вопль боли Церрука, пронзительный и отчаянный, эхом прокатился над островом.

Он беспомощно барахтался в стальных когтях чёрного дракона, чувствуя липкую теплоту собственной крови на боках.

Обещали же, что нас не тронут, – мелькнула в голове Церрука мысль, прежде чем новая, обжигающая волна боли захлестнула его.

– Своя страна – Церерукка, говоришь? – прошипел Валораз, его голос, скрипучий и тяжёлый, сочился мрачной усмешкой. Обжигающий пар вырывался из пасти, обдавая морду Церрука. – Будет тебе страна.

Он обернулся к оставшимся верными аспектам. В глазах бушевала безумная ярость, и голос разнёсся командой, не допускавшей возражений:

– Оторвите крылья всем оставшимся! После хватайте их и летите за мной!

Никто не посмел возразить. Все стоящие с первобытным ужасом наблюдали за жестокостью их нового предводителя.

Безмолвно подчиняясь его ужасающему приказу, остальные драконы принялись за работу.

Воздух наполнился сухим треском суставов, рвущейся кожи, хрипами и приглушёнными стонами. Камни острова вскоре покрылись извивающимися, стонущими телами — бескрылыми, униженными, лишёнными величия.

Валораз взмыл в небо, сжимая в когтях корчащегося от боли Церрука. Его спутники поднялись следом, унося обескровленных жёлтых. Полёт тянулся над благодатными землями Резегеша, пока впереди не показался край южной оконечности, где суша уходила в море.

Там, с непоколебимой решимостью, Валораз приказал сбросить пленников вниз.

В сознании Церрука наступило ощущение нестерпимой пустоты. Ветер свистел и выл в кровавых ранах, где ещё недавно были его гордые крылья.

Он падал, беспомощно кувыркаясь в потоках воздуха; его тело, созданное для полёта, лёгкое и сильное, теперь стало неповоротливой, тяжёлой, никчёмной массой.

Солёный воздух хлестал в морду, а снизу неумолимо неслась твёрдая поверхность земли

– Вот твоя Церерукка! – разразился ледяным хохотом Валораз, когда Церрук беспомощно рухнул вниз. В его глазах не было ни капли сожаления, лишь холодное торжество свершившейся мести. – Наслаждайся своим правлением.

Чёрный дракон покарал предателей, но пламя в его груди не угасало. Оно требовало большего — новых смертей и разрушений.

Валораз полетел вглубь Резегеша, на значительное расстояние. Он оставил далеко позади, то место, где остатки жёлтого аспекта беспомощно извивались на земле, пытаясь привыкнуть к своему новому жалкому существованию.

Больше никто не мог назвать их драконами — ни из-за их трусости в час битвы, ни из-за того, что по приказу Валораза они были лишены крыльев, символа свободы и величия рода.

Теперь они превратились лишь в ползающих змей — презренных, ничтожных, обречённых вечно чувствовать грубую землю под брюхом вместо упругого, зовущего неба.

Ярость, бушующая внутри Валораза, стала осязаемой. Он низко склонил голову, и из пасти вырвался не просто поток пламени, а концентрированный сгусток иссиня-чёрной тьмы, пронизанный вспышками алых молний.

Он шипел и трещал, вырываясь наружу, и ударил в землю с оглушительным грохотом, что заглушил все звуки вокруг.

Раскалённая тьма, будто исполинский коготь, вонзилась в землю у непроходимых топей близ Эльдоракса. Она прочертила чудовищную рану по зелёным пашням троллей, выжигая корни и обращая сочные листья в пепел.

Плодородная почва вздулась пузырями, и превратилась в бурлящие потоки лавы и земляных комьев.

Разлом протянулся до Вечной Воды. Там он встретил её гулким ударом — с шипением, похожим на смерть исполинской змеи. В небо взметнулись клубы пара, а воздух наполнился едким, солёным привкусом разрушения.

Земля застонала, подобно живому существу, её корежило и рвало изнутри. Твердь вздыбилась и начала рваться, расходясь глубоким разломом.

Трещина, тонкая поначалу, с сухим, хрустящим звуком ломающихся пластов, стремительно расширялась, превращаясь в зияющую бездну. Из её чрева вырвался ядовитый смрад.

Солёные воды Внешнего моря с ревом обрушились в новорождённый разлом. Их грохот заглушил всё — небо, землю, сам воздух.

Водяные массы не только создали бурлящую реку, рассёкшую Резегеш надвое и изменившую его облик до неузнаваемости, но и отравили близлежащие земли.

Плодородная почва троллей, ещё секунду назад дышавшая жизнью, теперь впитывала солёную смерть. Будущие урожаи были обречены на бесплодную гибель.

Но основная мощь вторжения неумолимо хлынула на юг, в Гривэль.

Именно в этот апокалиптический час зелёный и благоухающий край обрёл новое имя — Синдервейл, превратившись в дымящуюся, выжженную долину.

Полчища дракозидов — малых крылатых ящеров — застилали небо, обрушивая на защитников потоки ядовитой слюны и острых когтей.

Внизу, по искорёженной земле, маршировали легионы никсов, прямоходящих ящеров, сжимающих в лапах зазубренные клинки и шипастые копья.

В воздухе рыскали стаи виверн, чьи острые шипы на хвостах обладали невероятной разрушительной силой.

И словно живые крепости над полем брани, возвышались гигантские черепахи. Они сокрушали целые отряды своим весом и таранили даже самые неприступные укрепления. Из их пастей извергались огромные огненные шары, сжигая всё на своём пути.

Армия двигалась неторопливо, но с беспощадной неотвратимостью. Было ясно: они явились полностью уничтожить весь Ривалдис.

Неведомая цель вела их в атаку. Они шли, не встречая никакого организованного сопротивления.

И всё же, когда надежды почти не осталось, грянуло то, чего никто не ждал.

Грозные племена орков в этот час вселенской угрозы явили неслыханное единство.

Под знамёнами изначального вождя Торака, чья доблесть стала легендой, они встали несокрушимой стеной на пути захватчиков.

Их рёв, сливаясь с лязгом клинков и топоров, стал гимном храбрости.

Ярость и отвага орков, рождённые инстинктом защиты своей земли, смогла на время захлебнуть волну вторжения.

Орки приняли безнадёжный бой, подарив умирающему миру драгоценные мгновения.

Плотные ряды никсов, до самого горизонта, атаковали неустрашимых орков. Ярость битвы звенела в воздухе, но орки стояли несокрушимой стеной.

Им удавалось даже защищаться от воздушных сил противника.  Могучие орочьи арбалеты делали своё дело — всё больше дракозидов и виверн падало замертво.

И казалось, победа близка… стало ясно: это была лишь первая волна.

На защитников обрушились живые крепости — черепахи, сопровождаемые новыми силами из портала.

Ни могучие топоры, ни отточенные орочьи ятаганы не могли нанести черепахам большого вреда.

Панцирь был непробиваем, а лапы и морда поддавались с огромным трудом. Из пастей извергались огромные шары огня, пробивая бреши в рядах защитников.

Но орки не сдавались. Большими группами они бросались в самоубийственные атаки, одновременно со всех сторон рубя лапы черепах.

Часть из них неизбежно оказывалась погребена под весом рухнувшей громадины. Они стояли насмерть.

Их неукротимая ярость, веками мешавшая ужиться с соседями, была выплеснута на поле боя в тот день. Однако шансов выстоять у них не было.

До рядов обороняющихся добрался иной враг: Изначальная черепаха — прародитель своего вида.

Колоссальная особь, чьи размеры многократно превосходили сородичей. Орки же на фоне этого гиганта казались не больше муравьёв.

Изначальная черепаха просто шла вперёд. Никакие защитники или укрепления не могли остановить её. Всё рушилось под её тяжестью.

Огромные огненные шары из пасти разом уничтожали десятки бойцов. Даже неукротимый Торак пал, подмятый этим колоссом.

Потеряв своего предводителя, орки были обречены. А вместе с ними и судьба Ривалдиса повисла на волоске. Кому под силу остановить вторжение?

Над полем битвы, над отчаянно сопротивлявшимися остатками, раздался громовой рёв. Явились истинные защитники Ривалдиса — драконы.

Первыми в бой ринулись зелёные драконы, обрушивая на врага смертоносный ядовитый туман, расстилавшийся над редкими лесами Гривэля.

Увидев угрозу с воздуха, наземные полчища оставили недобитых орков и повернули обратно к Астратору. Никсы не могли сражаться с парящими в небе защитниками Ривалдиса.

Дракозиды тоже оказались слишком слабы против драконов.

А вот виверны, которых поддерживали огненные шары черепах, быстро приспособились к новой угрозе.

За зелёными ринулись красные, опаляя полчища захватчиков огненными смерчами, превращая цветущий Гривэль в выжженную долину.

В небесах кружили подоспевшие синие, поражая вражеские стаи разрядами молний.

Но число драконов стремительно таяло под натиском превосходящих сил противника.

Вся защита была сумбурной, лишённой единого предводителя.

Молниеносные синие драконы вместо атаки воздушных целей, пытались пробить панцири черепах, не нанося им особого вреда.

На это могло хватить сил у красных драконов, но они были связаны схваткой в воздухе. Виверны оказывались быстрее и проворнее, а их хвостовые шипы находили слабые места даже в драконьей чешуе.

С отчаянной грацией сражались золотые драконы, чьё священное пламя с лёгкостью сжигало врагов. Но их было слишком мало. Самый малочисленный драконий аспект.

Они падали замертво один за другим и их благородное сияние меркло в багровой заре битвы.

Изначальная черепаха с невероятной точностью выпускала свои огненные шары в небеса. Практически каждый её выстрел достигал цели, поражая крылатого защитника.

В какой-то миг два десятка драконов объединились и устремились вниз, в отчаянной атаке на исполинскую черепаху.

Их рёв, сливающийся в единый гул, прорезал небеса. Но всё оказалось напрасно: броня колосса лишь звенела под их ударами, не уступая ни когтям, ни пламени. Один за другим драконы рухнули, не оставив ни единой царапины на черепахе.

Драконы несли ужасающие потери: золотые пали все до единого, а остальные аспекты были настолько обескровлены, что едва сдерживали натиск врага.

Орков тоже почти не осталось. Их крики, ещё недавно сотрясавшие землю, теперь стихали один за другим. И чем бы они могли помочь, когда даже драконы пали?

Когда надежда угасала, в небе появились тринадцать величественных и могучих теней — чёрный аспект явился.

А за ними, заслоняя собою небосвод, летела иная тень — столь огромная, что даже чёрные драконы выглядели рядом с ней детьми.

То была Ультраза – изначальная праматерь драконов. Её чешуя, переливающаяся оттенками серого и коричневого, казалась ожившей скалой, а каждый взмах крыла заставлял воздух дрожать.

Когда она обрушилась на оставшиеся наземные войска, земля содрогнулась. Её дыхание было не просто огнём — это был поток расплавленной ярости, в котором плавились камни, и целые армии превращались в бесформенный пепел.

Даже прочные панцири не спасали черепах от её пламени. Дыхание Изначальной драконихи прожигало их насквозь, оставляя глубокие воронки в земле.

Но даже её мощи не хватило пробить панцирь Изначальной Черепахи. Струя пламени, невероятной силы, лишь раскаляла его добела.

В ответ черепаха обстреливала небо огненными шарами, заставляя Ультразу маневрировать.

В какой-то момент Ультраза даже снизилась в попытке пробить когтями или клыками. Успехом атака не увенчалась.

Битва этих двух титанов была поистине легендарной — они сошлись в жесточайшей схватке, не в силах одолеть друг друга.

Всё же Изначальная Дракониха вынудила чудовищную черепаху отступить обратно к порталу, но это стоило ей огромных сил.

В то же время чёрные драконы рассекали небеса, уничтожая летающих врагов. Никакие шипы или огонь виверн не могли навредить их крепчайшей чешуе.

Когда летающие враги в ужасе бежали, тринадцать чёрных драконов пришли на помощь на земле.

Они настигали с неба врагов, которые в спешке бежали в сторону портала.

Панцири черепах нехотя, но поддавались чёрному пламени крылатых владык. Всё чаще ходячие крепости падали замертво.

Казалось, перелом в войне уже наступил. Подкрепления перестали прибывать, а остатки захватчиков оттеснялись всё ближе к порталу.

Чёрные драконы собрались вместе, преградив путь к отступлению, и планомерно уничтожали врагов.

И в этот момент неожиданно появился новый, невидимый противник – Заргакс, Древний Хаосраптор.

Его тело, переливающееся всеми цветами радуги, в нужные моменты сливалось с окружающей средой. Он поглощал свет и рассеивал позади себя снопы разноцветных искр, скрываясь от вражеских глаз.

У него не было крепкой брони или мощных челюстей. Он не извергал пламя и не плевался ядом.

Зато он обладал гипнотической властью, способной подчинять целые армии и искажать саму реальность.

Древний Хаосраптор мгновенно поработил разум Ультразы и всего чёрного аспекта.

Тринадцать чёрных драконов сомкнулись в кольцо – такое построение многократно усиливало их мощь. Потоки пламени слились в один бурлящий сгусток чёрной энергии. Невероятного размера и чудовищной силы, способной разрушать горы.

Но из-за наведённого морока Чёрный Аспект видел врага в своей праматери.

И они обрушили этот сокрушительный удар на неё.

Ультраза успела инстинктивно прикрыться крылом. Её броня вряд ли уступала по крепости панцирю изначальной черепахи. Но атака тринадцати чёрных драконов прожгла в крыле ужасающую дыру.

И сама Ультраза была скована мороком – её разум больше не принадлежал ей.

Пронзительная боль и наваждение заставили её обрушить слепую ярость на собственных детей. Мощные удары крыльями и хвостом, вспышки пламени – всё смешалось в кровавом хаосе.

Никто не устоял.

Все чёрные драконы пали от её огня и сокрушительных ударов. То был яростный выплеск первозданной мощи, безумный и беспощадный.

Невероятная случайность - удар хвоста, посланный неведомо кем в хаосе битвы, вырвал Валораза из цепких лап морока. Дракона отшвырнуло прочь от эпицентра бойни, и он тяжело рухнул на выжженную землю.

Так, по воле слепого случая, лишь он один – молодой чёрный дракон, лежащий без сознания, - избежал страшной судьбы, постигшей его сородичей.

Ультраза, выплеснув безумие на собственных детей, камнем рухнула вниз. В глубине её зрачков мелькнуло осознание - чары рассеивались. Вместе с ней падали останки Чёрного Аспекта - обугленные, искорёженные...

Из её пасти вырвался не рёв, а вопль — пронзительный и полный боли. Лучшие из лучших пали по её вине.

Взгляд драконихи зацепился за переливающуюся фигуру Древнего Хаосраптора, стоящего сбоку. Его ядовитые цвета теперь казались насмешкой.

В этих равнодушных, самодовольных глазах, поблёскивающих на пёстрой коже, Ультраза увидела источник той злой силы, что заставила её поднять лапу на собственных детей.

Грудная клетка Ультразы вздыбилась - и мир взорвался первобытным рёвом. Вслед за ним ударила струя пламени, белее раскалённого железа, выжигающая сам воздух вокруг Заргакса.

В этот миг все его гипнотические силы оказались бесполезны. Древний Хаосраптор съёжился, внезапно став жалким и беспомощным перед лицом материнской ярости.

Ничто не могло спасти его от праведной мести Ультразы.

Ничто, кроме панциря Изначальной черепахи. Непробиваемый щит возник перед ним в последнее мгновение, приняв весь удар на себя.

На этот раз ярость Ультразы, смешанная с отчаянием и жаждой мести, опалила даже колоссальную черепаху.

Лишь близость портала смогла спасти её. Опалённая, она отступила в него с проворством, что казалось невозможным для её размеров.

Остатки пламени зацепили и Заргакса. Израненный и обожжённый, он скрылся в разломе портала следом.

А за ними уже бежали последние захватчики...

На них Ультразе уже было всё равно.

Главный враг ускользнул, и она застыла, вглядываясь в тела погибших чёрных драконов.

Каждая обугленная чешуйка павших детей кричала об её вине. Боль пронзила её глубже любой раны, оставляя зияющую пустоту в древнем сердце.

Среди безжизненных тел её любимых детей она вдруг заметила слабое подрагивание почерневшей чешуи — один был жив! Валораз зашевелился.

Чувство вины и невыносимая боль от раны в крыле на мгновение отступили. Остался ещё тот, кто сможет продолжить её дело!

Собрав остатки своих сил, Ультраза вдохнула в последнего чёрного дракона всю свою сущность - не просто безмерную мощь, но и гнетущую тяжесть его нового предназначения.

В тот же миг на ничего не подозревающего Валораза обрушилась волна невероятной энергии, многократно превосходящей его собственную.

Юный дракон мгновенно преобразился. Его чешуя обрела глубокий, иссиня-чёрный оттенок, полностью поглощая свет, а его тело увеличилось в размерах, сравнявшись с павшими сородичами.

Вместе с чужой необъятной силой в разум ворвалось осознание его новой роли.

Валораз ощутил, как с каждым новым ударом сердца безвозвратно уходит его юность, уступая место зрелой ответственности не только за угасающий род драконов, но и за хрупкое равновесие этого мира.

И среди этого бушующего потока новых ощущений и небывалой силы в его голове раздавалось лишь одно слово, повторяемое снова и снова голосом Ультразы: “Скрижали!”

Завершив передачу своего наследия, с последним вздохом, полным горечи и любви, Ультраза закрыла своей плотью зияющий разлом портала.

Напоследок она бросила на выжившего Валораза взгляд, пропитанный материнской заботой и нежностью.

И её силуэт застыл на земле, став монументом самопожертвования.

Крылья образовали две горы: одна серая, будто пепел утраты, другая коричневая, как засохшая от горя земля, хранящие память о великой трагедии.

Проснувшись, он ощутил во рту привкус пыли и пепла. Его массивные руки дрожали, а беспокойство лишь нарастало.

Не в силах более хранить всё это в себе, он созвал младших шаманов к священному костру.

— Скалолом… Крепкошкурая… — голос его дрожал, хотя он старался держаться. — Мутные картины встают перед моими глазами. Я вижу великую войну — такую, что затмит все прошлые распри и способна уничтожить этот мир.

Огни костра отражались в глазах троллей, делая их лица суровыми и напряжёнными.

— Земля трескается и разверзается. Небеса раскалываются, и целые регионы обращаются в пепел и выжженную пустыню. Я вижу переселения народов: нескончаемые потоки чужаков устремляются на восток, к нашим границам.

— И ещё, — шаман понизил голос, — я вижу конец изначальных. И гибель почти всех драконов, хранителей мира. С небес низвергаются змеи без крыльев, чешуя их пылает зловещим жёлтым цветом.

Старейшины переглянулись. На лицах — недоверие и досада.

— Война, что уничтожит мир? — пробасил Скалолом, почесав каменный подбородок. — Леса с одной стороны, горы с другой. Кто посмеет угрожать нам, в Резегеше? И змеи с неба… Ты, верно, бредишь, Горноглас. Не к лицу шаману такие странные сказки. Разве не драконов хотел сказать?

— Нет. Именно змеи. Падающие, без крыльев, — твёрдо ответил шаман. — И я говорю вам истину. Грядут тяжелые времена. Мы должны быть бдительны и готовиться к испытаниям, которых еще не знали.

Тревожные слова шамана Горногласа эхом прокатились по поселению троллей, но их смысл остался погребен под толщей привычного спокойствия.

Однако беда редко приходит одна и не стучится только в одни двери.

В ту же ночь, когда Горноглас говорил у священного костра, схожие видения обрушились и на других провидцев — жрецов, мудрецов, шаманов — во всех уголках континента. Сама ткань мира содрогнулась и послала предвестие надвигающейся беды.

***

На вершине древнего мелиорна, в сердце эльфийских лесов, закутанная в зелёный плащ фигура содрогалась от леденящих душу образов.

Видение нахлынуло стремительно: изумрудная зелень лесов превращалась в багровое пламя войны. Поля и луга чернели, становясь выжженной равниной.

Вековые деревья с треском ломались под натиском неведомой силы. В небе клубились ядовитые облака, а по земле неспешно двигались живые, непробиваемые крепости, сметая всё на своём пути.

Земля дрогнула, раскалываясь чудовищной расселиной. Вокруг неё извивались бескрылые чешуйчатые создания, дыхание которых сжигало всё вокруг.

Эльф — как и шаман троллей — ощутил запах гари и сухой вкус пепла на губах, словно будущее уже коснулось настоящего.

Срочно доложить королю Эльриону, — вспыхнула мысль, и фигура бесшумно скользнула вниз с мелиорна, растворяясь в Светлом лесу. Но даже среди древних деревьев эльф больше не ощущал себя в безопасности.

***

Глубоко под горами, в тёмных чертогах гномов, рунный мастер клана Железной Наковальни в ужасе отшатнулся от каменной плиты.

Мерцающие письмена вспыхнули сами, складываясь в жуткие пророческие узоры. Никогда прежде древнее искусство не являло Гразору столь зловещих знаков.

Руны складывались в картины: дыра в небесах, из которой хлынули шары пламени; падение изначальных сил Ривалдиса, некогда державших мир в равновесии.

Огромные армии неведомых существ маршировали по полям, заслоняя собой весь горизонт.

Огонь. Всюду огонь. Равнины, города, горные проходы — всё пожирало беспощадное пламя.

И над этим хаосом — мёртвые драконы, один за другим падающие с небес, словно сама жизнь покидала мир.

Гразор вытер пот со лба. Руки у мастера дрожали.

Руны ясно говорили:

Дувартис в смертельной опасности. Война уже на пороге.

***

Однако среди всей этой нарастающей тревоги было одно существо, чьи пробуждающиеся силы пока ещё не позволяли постичь весь ужас грядущего.

В своей пещере, скрытой от глаз, юный чёрный дракон Валораз ворочался в тревожном сне.

Странные обрывочные образы мелькали в его сознании: рушащиеся устои мира, армии в смертельной схватке, гибель друзей и врагов.

Валораз фыркал во сне, недовольно дёргал крыльями, не понимая связи между пугающими видениями и надвигающейся реальностью.

Он был ещё совсем молод: чешуя лишь местами отливала густой чернотой, а разум, не обременённый знаниями прожитых веков, беспечно отмахивался от грозных предвестий — как от назойливых мошек.

Дракон не подозревал, что эти смутные отголоски грядущей катастрофы навсегда вырвут его из неведения и зададут направление всей его долгой жизни, сделав его тем, кем он и должен был стать.

***

Во сне Малрису явились образы надвигающейся войны, а затем — мерцающие драконьи слёзы.

Редчайшее явление: когда скорбь или предчувствие гибели переполняют древних драконов. Их слёзы, насыщенные магической энергией, застывают в воздухе, опадая вниз светящимися кристаллами.

Однако покой был краток.

Малрис вскочил, разбуженный усиливающимся чувством разрываемой плоти мира.

Он знал это ощущение… Так было на Ксал’Аре, во время его неудачных попыток создать Источник магии.

Чувство лавинообразно нарастало, и он ощутил, как нить мироздания окончательно рвётся.

Но не здесь, а где-то далеко, на другом краю Ривалдиса.

Из зияющей раны, мгновенно хлынули орды чуждых этой земле захватчиков. Их непонятные силуэты проходили в огромном количестве сквозь пространственный разрыв.

Война пришла в Ривалдис.

Маг зарыдал, сжимая голову в ладонях — от ужаса того, к чему привела его одержимость.

Проклятые эксперименты и неверные заклятья навлекли беду на тех, кому он всеми силами пытался облегчить жизнь.

Жажда создать Источник лишь помогла распахнуть врата. Он хотел принести спасение, а стал палачом.

В приступе яростного отчаяния Малрис сжёг все записи своих исследований, касающиеся создания Источника.

– Что я натворил? — выдохнул он, оседая на колени. – Что теперь делать?

Ответа не было. Лишь холод, пустота и ощущение, что за ним уже тянутся щупальца враждебной силы.

Бедный Вайсед. Он собирался странствовать и сейчас может быть недалеко от портала.

Ужас и боль захлестнула Малриса.

Надеюсь, они скоро отстанут и оставят меня одного, — думал Малрис, мечтая об одиночестве.

Такая компания ему точно была не по душе. Он смотрел и на Вайседа, и на Келлуса с глубокой ненавистью. Хотя чаще старался вовсе не обращать на них внимания.

С Вайседом так вести себя удавалось редко: стоило пропустить одно—два его слова мимо ушей — и тут же следовали тумаки и пинки. Малрису было проще сразу выполнить всё, что приказывал тот, кто когда-то считался его близким товарищем.

Три мага отдалились от перешейка всего на несколько миль, а Вайсед постоянно подносил руки ко рту. То ли согревал дыханием, то ли что-то бормотал.

Келлусу тоже было не по себе. Он постоянно ёжился от ледяного ветра, пробиравшего его до костей. Волшебник то и дело доставал свой магический артефакт, чтобы согреться, но даже он не помогал.

А Малрису было тепло. Молодой маг совершенно не ощущал ледяного холода вокруг. Что-то невидимое грело его и придавало сил.

Он смотрел вперёд — туда, где пустая равнина простиралась на многие мили. И это даже успокаивало.

Уединение и одиночество — то, что он так полюбил за последние годы, вновь окружало его.

Вайсед почти не опускал рук от лица, всё время согревая их дыханием и едва слышно бормоча. Келлус съёжился, будто стал меньше ростом, и, стуча зубами, пробормотал:

— Пойдём, Вайсед. Оставим его здесь. Не думал я, что тут настолько холодно.

— Нет, — упрямо шагал вперёд Вайсед. — Вы сами пегедали мне пгиказ Фальгога. Отвести его на пол дня пути и возвгащаться. А мы идём всего лишь час или два.

— Стой, — Келлус переминался с ноги на ногу, отчаянно пытаясь согреться. — Я быстрее него окоченею в этих льдах. Возвращаемся.

— Фальгог сказал вести — я отведу, — Вайсед сузил глаза и не сбавил шага. — Используйте магию, чтобы соггеться. Навегняка себе тоже пгихватили агтефакт в догогу.

— Я истратил уже половину, — взвизгнул Келлус, голос его сорвался на жалобный тон. — Проклятый холод не отступает.

— Я не нагушу пгиказ, — Вайсед упрямо топнул ногой, и снег взметнулся под сапогом. — Чтобы меня… как этого? Чегез неделю сюда же отпгавили? Нет уж, спасибо.

Он молча пнул Малриса по ноге, заставляя продолжать путь.

Келлус жалобно посмотрел на удаляющиеся спины, тяжело вздохнул и поплёлся дальше. Странно, но за время разговора он даже слегка согрелся.

Вновь вокруг звенела тишина и хрустел под ногами снег. Никакие более звуки не нарушали покой.

Кроме очередных причитаний Келлуса.

— Вайсед, подожди! — почти с мольбой выкрикнул он вслед идущему впереди магу. — У меня уже почти не осталось магии. На обратный путь её может не хватить. Я навеки замёрзну в этих проклятых снегах!

Вайседа уже утомили постоянные жалобы. И он, что для него было совсем нехарактерно, сорвался и прикрикнул даже на Келлуса:

— Если замёгз — возвгащайся, — бросил Вайсед, даже не утруждая себя привычным обращением на “Вы”. — Я ещё раз говогю: пока я его не отведу на полдня пути, никуда не вегнусь. Это вы с Фальгогом стагые дгузья.

— Правда? — в глазах Келлуса мелькнула надежда, и он обрадованно подался вперёд. — Ты отведёшь его без меня? Я тогда буду ждать на корабле.

— Я не знаю, зачем ты мне тут нужен, — Вайсед зло ткнул пальцем в спину Малриса. — Этот идёт сам. Магии у него нет. Сил тоже. Что я, один не спгавлюсь, что ли?

— Ну вот и замечательно, — Келлусу даже от одной мысли о возвращении стало теплее. — Ты, я смотрю, совсем не тратил магию своего артефакта. Наложи на меня согревающее заклятье напоследок — и иди сколько нужно.

— Ну вот, сгазу бы так. А то только вгемя тегяем, — недовольно буркнул Вайсед, шепча в Кубок заклятье.

Поток тёплого воздуха окутал Келлуса, и тот торопливо засеменил в обратную сторону.

Вайсед и Малрис остались вдвоём, провожая его взглядом.

Когда он совсем скрылся с глаз, Вайсед окликнул его. Снова не дав молодому магу насладиться тишиной и покоем.

Малрис обернулся, и тогда тот, без тени злобы, протянул:

— Дегжи, — Вайсед сунул магу в руку какой-то предмет.

Малрис обомлел. Несколько раз моргнул, будто проверяя, не обманывают ли его глаза, а затем вскинул взгляд на Вайседа, ожидая подвоха. Тот лишь весело улыбался.

— Что застыл? — расхохотался Вайсед. — Чаша Чистого Льда, утащенная у Фальгога сегодня ночью. В этих кгаях самый нужный для тебя агтефакт.

— Но… как же… — растерянно выдохнул Малрис.

— Надо было как-то избавиться от Келлуса, чтобы он ничего не заподозгил, — простовато пожал плечами Вайсед. — Не обессудь, ничего лучше я не пгидумал. Пгишлось издеваться над тобой.

— Значит, и то, что Келлус так замёрз, тоже твоих рук дело? — удивлённо выдохнул Малрис.

— Ну гук-то вгяд ли, — хихикнул Вайсед. — Хотя гуки пгикгывали, как я шепчу Чаше заклятья, напгавленные на него. И Асфел не сам свалился с жагом.

Он стоял, расплывшись в широчайшей улыбке, протягивая Малрису Чашу на вытянутой руке.

Молодой маг застыл со стеклянными глазами, будто парализованный.

— Но зачем? Почему?.. — еле выдавил он.

— Ты совсем потегял ум со своими опытами? — с оттенком сожаления спросил Вайсед. — Не помнишь, как мы дгужили в унивегситете? Или ты слишком загогдился своими силами и не воспгинимаешь стагых дгузей за говню?

— Нет, ты что. Я…

— Вот тебе и я, — перебил Вайсед, и в его голосе прозвучали нотки разочагования. — А я ведь гадовался за тебя. За твои силы, успехи. Как услышал, чем ты был занят, даже пгостил твою отстганённость. Магия для всех — это великое дело.

— А ты… — голос Вайседа дрогнул, в словах слышались боль и горечь. — Зачем, почему? Тьфу.

Его рука непроизвольно обмякла, но пальцы цепко сжимали Чашу.

Малрис с усилием собрался с мыслями и парировал обвинения:

— Ты слишком убедительно играл свою роль. Я поверил, что ты стал одним из них. Из Ордена, — уточнил он, глядя прямо в глаза Вайседу. Тихо добавил: — Прости меня.

Вайсед потер пальцем переносицу, будто стирая напряжение.

— Ладно, — снова развеселился он. — Тут ты пгав. Ха-ха. Неплохо я над тобой поиздевался.

Он беззлобно ткнул Малриса в плечо, точно как в студенческие годы. Потом пригнулся и слепил большой круглый снежок и метко запустил в молодого мага.

Снежок, угодивший Малрису прямо в голову, начисто выбил из неё все мрачные и глупые мысли. Маг тут же нагнулся, чтобы слепить ответный снаряд, но Вайсед оказался быстрее — новая очередь снежков полетела ему в грудь и плечи.

Малрис почувствовал себя мальчишкой студентом и бросился в ноги Вайседу, пытаясь повалить его в снег. Но тот ловко увернулся, и маг впечатался носом прямо в сугроб.

Смех вырвался сам собой. Было видно, что и Вайседу отчаянно нужна такая разрядка. Они носились по льду, закидывали друг друга снежками, падали и снова вставали. Звонкий хохот разрезал безмолвие ледяной пустоши.

Вряд ли здесь когда-либо прежде было так весело.

Наконец, вдоволь надурачившись, оба мага рухнули на лёд и тяжело перевели дух.

Вайсед достал свой невзрачный кубок и, пробормотав заклятье, заставил одежду тут же высохнуть. По телу сразу разлилось приятное тепло.

— Кубок Устойчивости, — протянул он насмешливо. — Вот кто пгидумывает такие тупые названия? Что он, по-твоему, делает? Помогает не упасть?

Вайсед смотрел на Малриса с надеждой — ждал, что тот подыграет его насмешке.

— Кубки так называет тот, кто их создал, — спокойно начал объяснять Малрис.

Вайсед театрально закатил глаза, а Малрис, словно забыв, с кем говорит, продолжил рассуждать ровным, почти лекционным тоном:

— Стихийных или просто сильных Чаш не так много, чтобы выдавать их каждому магу, покидающему Ксал’Ар.

Он кивнул в сторону Чаши Льда, лежавшей на снегу.

— Вот старые маги и оставляют свои силы в таких вот невзрачных кубках и чашах. Много магии в них не заключить. Как раз для небольших путешествий.

— Ну ты и зануда, — протянул Вайсед, не выдержав. На последних словах он вдруг посерьёзнел и резко поднялся. — Я знаю истогию магии лучше тебя. Не надо меня учить. Пока ты когпел над созданием нового Источника, я учился.

Малрис виновато опустил голову.

— А названия и впрямь тупые, — уже с привычным весельем вернулся Вайсед. — Умудрённые мудрецы выдумывают такую чепуху… Они ведь думают, что это звучит внушительно. А назвали бы честно: “Старый грязный кубок”.

Малрис не удержался и улыбнулся. Вайсед, заметив реакцию, окончательно разошёлся — вскочил, согнул спину и начал изображать древнего мага, создающего артефакт.

Голос сделал сиплым, руки дрожащими от старости, а на лице появилась надменная, мудрая гримаса.

— Он небось пил из него всю свою долгую жизнь, — картавя, тянул Вайсед. — А потом пгидумал: О, а дай-ка я сделаю из него агтефакт! И назову его как-нибудь позаковыгистей!.

Его пантомима вкупе с этим напыщенным тоном свалила Малриса с ног. Молодой маг согнулся в хохоте, едва хватая воздух.

— Ох… — отдышавшись, вытер глаза. — Мне кажется, я никогда так не смеялся. Ты прав. Я слишком увлёкся своими опытами… надо было чаще встречаться со старыми друзьями.

Малрис произнёс последнее слово — и осёкся. Никого прежде он не называл другом. Оно вырвалось само, неожиданно лёгкое и тёплое.

Вайсед, только что балагуривший, словно выключился. Его улыбка растаяла. Он стоял серьёзный и даже расстроенный.

— Мне тоже было хорошо, — негромко сказал он. — Словно опять унивегситетские годы. Но нам пога пгощаться. Тебе лучше остаться здесь. Чаша Чистого Льда поможет выжить. Возможно, ты и сможешь создать свой Источник. Тут они тебя не достанут.

На последних словах Вайсед прищурился. В его взгляде мелькнуло сомнение — будто он колебался, открыть ли что-то важное. Он глубоко вдохнул, готовясь. Но выдохнул лишь пустоту.

Может, когда-нибудь. Сейчас не время.

— А как же ты, друг? — Малрис нарочно выделил последнее слово, пробуя его на вкус. Оно звучало непривычно, но сладко.

— Мне надо вегнуться на когабль к Келлусу, — торопливо засобирался Вайсед.

— Но Фальгор поймёт, что это ты украл у него Чашу! — в ужасе выкрикнул Малрис. – Ты же погубишь себя!

— Я не дугак, — стиснув зубы, отрезал Вайсед. – Я запутаю Келлуса ещё сильнее и выйггаю вгемя. Останусь в Делакине, а его отпгавлю домой. Может… — он задумчиво усмехнулся. — Может и сам отпгавлюсь в стганствие.

Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Снежная пелена быстро глотала его фигуру, делая всё меньше, пока силуэт не растворился без следа.

Малрис стоял, не двигаясь, осознавал простую мысль: Он ушёл. Университетский товарищ — спаситель, шутник, друг — мимоходом подарил ему жизнь и снова исчез.

Увидятся ли они ещё когда-нибудь?

Холодный ветер ударил в лицо, и молодой маг, нахмурившись, натянул капюшон. Подобрал Чашу, прижал её к груди и угрюмо побрёл в другую сторону, оставляя за собой тонкую цепочку следов, которую вскоре занесёт снег.

***

Малрис брёл по этим мёртвым просторам многие дни. Лёд и камень, серое небо и безграничная пустота — всё вокруг сливалось в однообразный кошмар.

Если бы не Чаша, он давно погиб бы. Она дарила пищу там, где её быть не могло.

В первый раз, едва не умирая от голода, он лишь машинально поглаживал холодный лёд кубка.

А через несколько часов нашёл северного оленя, вмерзшего передним копытом в ледяную ловушку.

С тех пор Чаша сама подсказывала, где искать коренья и ягоды под снегом, вела к водоёмам, полным рыбы. Даже ловушки для зверей рождались словно сами собой.

Спасибо, Вайсед. Как ты там теперь? — вспоминал друга маг, каждый раз, когда Чаша выручала его.

Голод и жажда больше не угрожали Малрису.

Теперь врагом оставалась только его собственная одержимость.

Магия Чаши Чистого Льда поддерживала его тело, заполняя зияющую пустоту внутри.

Но пустоту в душе она заполнить не могла.

Мысли о собственном источнике терзали его сильнее любого холода и голода. Свитки с Ксал’Ара были при нём, и теперь — сила, питаемая Чашей. Всё, что нужно для ритуала.

Малрис вновь и вновь прокручивал в голове свои попытки. Он так и не попробовал полностью ритуал создания источника магии. Каждый раз он останавливал себя, боясь дойти до конца.

Сначала он сопротивлялся. Долго и упорно сражался с самим собой. Но жгучая, неутолимая страсть всё равно разъедала его изнутри — и в конце концов взяла верх.

Среди голых скал и безмолвных равнин Малрис остановился и соорудил лагерь. Он уже не знал, где именно находится: Север был одинаков во всех направлениях — бесконечные снежные поля, пронизывающие ветра и лёд.

Он начал ритуал. Медленно, обстоятельно, с маниакальной точностью произносил заклинания, следуя каждой формуле.

После каждого нового этапа сердце сжималось от ужаса ожидания. Но к счастью, он ни разу не ощутил преследовавшее его ранее чувство истончения материи мира.

Маг был удивлён и с каждым шагом всё больше смелел. Его голос гремел, заглушая вой ветра, слова разносились над ледяной пустыней.

От долго ритуала его коричневая борода стала полностью покрыта инеем. Снег был везде. Волосы, брови, ресницы. Малрис уже не походил на себя — скорее на безумного старца, творящего зловещее колдовство.

И вот — последний жест, последнее слово.

…Ничего.

Тишина была такой плотной, что звенела в ушах.

Ни колебания, ни вздоха магии — пусто. Сам мир отвернулся от него. Для такого масштабного ритуала это было невозможно.

Малрис вновь и вновь перепроверял каждый знак, каждую формулу. Ошибки не было. Всё сделано идеально, так, как требовали его кропотливые расчёты.

Глубокая, всепоглощающая печаль поглотила его. Руки бессильно упали, Чаша Чистого Льда выскользнула из пальцев и глухо ударилась о снег.
Он чувствовал себя опустошённым, выжженным изнутри.

Молодой маг рухнул на землю и провалился в сон — беспокойный, тревожный, полный смутных образов.

Маг запаниковал. Попытался прервать, отменить заклинание.

Слишком поздно.

Пространство перед ним исказилось, воздух сгустился, и ткань мира начала разрываться.

Медленно раскрывающаяся трещина дохнула затхлостью и болотным запахом. Раздался приглушённый, чуждый вой, и всё вокруг залил пульсирующий зелёный свет.

Это был портал в другой мир, источающий тёмный, густой туман.

Малрис чувствовал, как нити мироздания дрожат и стонут от боли. В ужасе он собрал остатки сил и захлопнул портал.

Созданное им заклинание совершенно не походило на тот Источник, который он пытался создать. В отчаянии маг схватился за волосы, его глаза были полны безумия и ужаса.

Внутри Малриса всё оборвалось. Десятилетия работы, опытов и экспериментов едва не привели к разрушению мира.

Молодой маг был слишком расстроен своей ошибкой и не обращал внимания ни на что вокруг.

Если бы он был внимательнее, то заметил бы чужой, недобрый взгляд.

Вдалеке блеснули огнём чьи-то жёлтые глаза, пристально наблюдающие за ним.

***

Одержимость Малриса идеей Источника не исчезла. Напротив, она лишь усиливалась. Но теперь он полностью переработал свой подход к его созданию.

Следующие три года Малрис скрупулёзно просчитывал и перепроверял каждую деталь, каждую переменную. Маг пытался найти ту невидимую ошибку, которая привела к тому ужасу.

Он был твёрдо настроен не допустить новых разрывов в мироздании.  

Хотя маг прекратил практические занятия, он время от времени ощущал открытие портала. То чувство было ни с чем не спутать.

Иногда это происходило днём, во время расчётов, но чаще — ночью, во снах.

Малрис списывал всё на страх. Страх случайно вновь открыть портал и невольно разрушить свой мир.

Но со временем навязчивая идея брала верх. Малрис жаждал поскорее сотворить Источник и наполнить магией каждый уголок Ривалдиса.

Не находя явных ошибок, он постепенно возвращался к практическому выполнению этапов своего колдовства. Но каждый раз, делая новый шаг, перед его глазами начинало искажаться пространство.

В нос вновь ударял запах болот, глаза слепил зелёный свет, и появлялась дымка тумана. Все его изыскания неизменно вели к одному — открытию портала.  

И каждый раз он резко прерывал эксперимент. Ни разу не решился довести ритуал до конца.

Единственная странность не давала молодому магу покоя. Чувства и зрение не совпадали.

Когда он видел признаки открытия портала, то не ощущал истончения ткани мироздания, как в первый раз. А когда его накрывало это чувство, он не видел портала и не колдовал в тот момент. А чаще всего вовсе спал.

Малрис списывал всё на расшатанные нервы и усталость. Или на отголоски своих прошлых заклинаний, которые он ощущал то сильнее, то слабее.

Маг проводил всё время, погружённый в дальнейшие изыскания и новые, всё более рискованные эксперименты.

Он не замечал, но пристальный взгляд жёлтых глаз преследовал его при каждом новом эксперименте.

В ладони наблюдателя покоилась массивная Чаша, выточенная из цельного алмаза — гладкая и прозрачная. По её поверхности пробегали разноцветные всполохи, образуя калейдоскоп картин.

***

Чувство неминуемой беды неотступно преследовало Малриса. Ткань мироздания истончалась всё чаще, но никогда — во время его заклинаний.

Он постоянно видел признаки открытия портала, но не отступал. Упрямство и одержимость полностью поглотили мага.

Всё больше сил он черпал из Источника, вкладывая их в свои заклинания.

Но как бы он ни менял порядок и формулы, всё неизменно вело к порталу. Ничего другого не получалось. Малрис был на грани отчаяния.

Малрис готов был забросить все свои эксперименты, но это было немыслимо. Он бы потерял весь смысл жизни.

Но выбор сделали за него. В один из дней к Малрису явился Фальгор в сопровождении всего магического ордена Ксал’Ара. В руках магов Малрис заметил Чаши и Кубки разных форм и размеров.

Фальгор был закутан в темно-бордовый плащ и в руке его тоже была Чаша. Белоснежная Чаша Чистого Льда ярко переливалась на солнце. В некоторых местах иней покрывал её, создавая причудливые узоры.

По артефакту пробежался странный блик. Будто Чаша подмигнула Малрису.

Фальгор заговорил, его голос был холоден и полон обвинений:

— Источник магии истощается и не успевает восполняться. Нити мироздания истончаются, и наш мир постепенно разрушается.

Лица всех стоящих магов были суровы и сосредоточены. Атмосфера накалилась до предела.

— Ты открыл портал в другой мир, Малрис! — голос Фальгора, подобный раскату грома, сотрясал воздух. — С помощью его обитателей ты стремишься захватить наш мир! Твоя цель — полностью разрушить привычный миропорядок!

Малрис попытался оправдаться. Он заговорил о своих истинных намерениях, о том, что он пытается дать магию всем.  Ни Фальгор ни другие маги его не слушали. Напряжение нарастало.

— Мы не можем позволить тебе продолжать эти чудовищные эксперименты, — перебил его сбивчивую речь Фальгор. — Ты изгнан с Ксал’Ара. Навсегда.

Малрис вгляделся в лица магов ордена, стоявших напротив. Ни тени сожаления или поддержки — лишь холодная решимость в их глазах.

В этот момент Малрис разозлился. Кровь начала вскипать, кулаки сжались и загорелись белым огнём.

Волосы заколыхались от ветра, в них закручивались крошечные смерчи.

Руки наливались тяжестью, затвердевая, как несокрушимые горы.

Маги ордена одновременно повернули к нему свои Чаши и Кубки. Артефакты вспыхнули разноцветными огнями.

Из Кубка Неистового Огня вырвалась струя раскалённого дотла пламени с синим отливом, устремившаяся к Малрису.

Чаша Гнева Воды забурлила, пенясь, готовая обрушить потоки.

Кубок Дрожи Земли завибрировал, угрожая засыпать мага тоннами горных пород.

Остальные артефакты, приведённые в боевую готовность, так же нацелились на Малриса. Их обладатели шептали слова силы, управляя смертоносной магией.

Когда первые струи магии хлынули к упрямому молодому магу, он совершил роковую ошибку. Малрис выкрикнул заклинание, сплетая вокруг себя непроницаемый кокон из волшебства.

Маг колебался, не желая наносить удар первым. Несмотря на настойчивые попытки создания нового Источника, в душе он оставался миролюбивым.

Малрис решил не атаковать обитателей острова. Защититься и просто уйти. В барьер он вложил все имеющиеся силы. Никто не сможет пробить его.

Но когда первый луч заклинаний от артефактов коснулся защитного кокона, Малрис вздрогнул от ужаса. Его лицо исказилось от внезапного осознания. Слишком поздно.

Орден Ксал’Ара не собирался атаковать. Артефакты нужны были, чтобы впитать в себя его силы. Как они впитывали магию источника.

Малрис попытался разрушить кокон, но не успел. Два десятка чаш и кубков с ужасающей скоростью высасывали его магические силы.

Не прошло и минуты, как он осел на землю, полностью опустошённый и раздавленный. В нём не осталось ни капли волшебства.

Фальгор возвышался над поверженным Малрисом.  Довольный своим триумфом он назидательно произнёс:

— Я предупреждал, что тебе нужно лучше изучить основы магии. Но ты утонул в своих несбыточных мечтах.

Малриса задели его язвительные слова. Но единственное, что он сейчас мог — исподлобья взглянуть на бывшего учителя и стиснуть зубы.

— Ты будешь отправлен на самый север, за Делакин, — произнёс Фальгор тоном, не терпящим возражений. — Поздравляю. Это первый раз, когда с Ксал’Ара кого-то изгоняют.

Он сделал паузу, затем продолжил, его губы искривила злорадная усмешка:

— Келлус и Асфел отвезут тебя туда завтра на рассвете и запечатают за тобой проход. Без магии ты там долго не протянешь. Но я разрешаю собрать необходимые вещи перед дорогой.

— Лучше тебе умереть вдали от Ксал’Ара, — пробормотал Фальгор себе под нос. — Смерть такого сильно существа может нарушить весь баланс магии Источника. Не стоит рисковать.

Фальгор, не дожидаясь ответа, с торжествующей усмешкой развернулся и направился к своему дому.

Внутри молодого мага образовалась зияющая рана. Там, где прежде текли реки магической энергии, теперь осталась лишь пустота.

Сопротивляться или бороться за своё существование он не мог. Да и не хотел.

Изгнание и потеря сил угнетали, но провал его опытов сокрушал сильнее всего. Великая цель обернулась ничем. Всё к чему он так долго шёл, теперь просто бесполезные свитки, расчёты и формулы.

Никто, кроме него, не мог использовать эти записи, чтобы воссоздать Источник. Источник? Или всё-таки портал?

В любом случае, если Фальгор дал время собраться, нельзя оставлять на Ксал’Аре ни единой строчки.

Малрис бережно собрал все результаты десятилетий своего труда. Он должен был убедиться, что никто не повторит его ошибок.

И всё же внутренний голос шептал с робкой надеждой:

А вдруг? Вдруг однажды удастся воплотить мечту?

***

Ночью Малрис не спал. В таком разбитом и унизительном состоянии он оказался впервые. Маг привык считать себя чуть ли не высшим существом. Сейчас у него отняли всё. Силы, мечту, дом.

У небольшого корабля Малриса уже ждали два мага в тёмно-бордовых одеждах. Такие цвета означали принадлежность к магическому ордеру Ксал’Ара.

Обычным обывателям острова строго запрещалось иметь одежду таких оттенков. Обязательные работы и другие наказания могли ждать тех, кто ослушается. Так орден подчёркивал свою власть и исключительность.

Келлус вчера стоял в первом ряду и направлял на него Кубок Неистового Огня.

Малрис было неприятно смотреть на него, он отвернулся и неожиданно встретился глазами с Вайседом. Его он не ожидал увидеть здесь. Фальгор же сказал, что второй будет Асфел.

Вайсед Золвецо был одного с Малрисом возраста. Они вместе учились и даже приятельствовали в то время. Близкими друзьями не были, но у Малриса вообще никогда не было близких друзей.

В университете Вайсед учился в смежной группе, но их интересы часто пересекались. Сначала долгое путешествие, а потом годы уединения уничтожили любые привязанности.

В последние годы даже короткое общение вызывало у Малриса отвращение. Время, потраченное на разговоры, он предпочёл бы отдать опытам.

А еще Вайсед с самого детства картавил. Когда-то эта особенность веселила Малриса. Но не сейчас.

— Потогапливайся, — рявкнул Вайсед, его голос дрожал от раздражения. – И так из-за тебя пгидётся потегять столько дней.

— Мне какая разница, сколько дней ты потеряешь? – равнодушно бросил Малрис. – Север от меня никуда не денется.

— Быстгее! — прорычал Вайсед.

— Быстгее, быстгее, — передразнил его Малрис и казалось, специально еще замедлил шаг.

Вайсед в несколько прыжков очутился рядом и отвесил Малрису звонкий подзатыльник.

— Пегедгазнивать меня вздумал?

Малрис пошатнулся от подзатыльника и резко обернулся, но тут же поник, его плечи опустились. Вайсед был крупнее и физически сильнее.

Раньше, когда магия текла в нём, Малрис никогда не обращал внимания на внешние данные окружающих.

Но теперь даже в магии Вайсед превосходил его. Пришлось подчиниться и ускорить шаг.

Корабль неспокойно колыхался на прибрежных волнах. Узкий мост от причала скрипел под ногами. Малрис ступал осторожно, стараясь удержать равновесие и не упасть.

Его медлительность всё сильнее бесила Вайседа. Он несколько раз прикрикнул на него:

— Пошевеливайся.

А в конце не выдержал и одним пинком отправил его внутрь судна. Малрис не удержал равновесие и больно ударился о палубу, лицо исказилось от боли.

— Вайсед, прекрати! — вмешался Келлус, его голос был твёрдым, но спокойным. — Оставь его в покое. Такое поведение не похоже на тебя.

— Мне пгидётся больше недели мёгзнуть, спать на неудобных кговатях и есть дгянную еду, — возмутился Вайсед, его картавость резала слух. – Всё из-за его бгедовых идей. И бестолковых экспегиментов. Почему Фальгог выбгал меня?

— Потому, что Асфел внезапно слёг с сильнейшим жаром, — устало ответил Келлус, явно повторяя это не впервые. – После него ты — самый молодой в ордене.

— Вот именно, молодой! — Вайсед изо всех сил пытался увильнуть от задания. – А если я пговалю такую важную миссию? Нельзя молодых посылать так далеко, надо сначала набгаться опыта.

Все мысли его были написаны на лице и Келлус хмыкнул:

— В тепле трактиров опыта не наберёшься. Преодоления и суровые условия закаляют настоящих магов, — поучительно молвил Келлус. – Да и какая это важная миссия. Просто отвезём его и вернёмся.

Вайсед дёрнулся, собираясь возразить, но Келлус оборвал его строгим голосом:

— В его нынешнем состоянии он не опаснее мелкой рыбы в море, — буркнул Келлус, с кряхтением развязывая свой мешок. — Держи, я взял тебе артефакт для дороги. Чтобы не остался совсем без сил.

Он бросил взгляд на Малриса и усмехнулся, его голос сочился насмешкой:

— В отличие от него. Теперь он бессилен везде, а не только вдали от Источника.

Вайсед с недоумением вертел в руках кубок.

— Что это? — спросил он, нахмурившись.

Кубок был небольшим, из потёртого серебра с золотыми прожилками. Он совсем не походил на величественные артефакты Ксал’Ара.

— Это же обычный столовый кубок, — Вайсед швырнул кубок на палубу с отвращением. – Зачем мне чужая посуда?

— Глупец, — отрезал Келлус, его тон стал важным и наставительным. — Это Кубок Устойчивости Тейдона. А теперь иди к рулю. Не мне же его крутить.

Малрис жадно смотрел на артефакт в руках Вайседа, его пальцы дрогнули. Броситься и схватить его? Но в этом кубке слишком мало магической силы. Двоих точно не одолеть. Он обречённо вздохнул и опустил глаза.

Келлус прочитал всё что творится в душе изгнанника.

— То-то же, — довольно пробормотал он, увидев его опущенный взгляд.

***

За три дня они доплыли до материка, несмотря на неспокойные воды Сердца Вод. С тех давних пор, как была утеряна Чаша Неистового Ветра, погода в море всё ухудшалась.

Ветра становились более яростными, и магам Ксал’Ара было всё труднее добираться до материка. Малрис знал, что орден тратит огромные силы на поиски Чаши. Но до сих пор безуспешно.

Близко то время, когда ветра полностью поглотят Сердце Вод и ни один корабль не сможет отплыть с Ксал’Ара. Времени вернуть Чашу Неистового Ветра оставалось всё меньше. Либо уничтожить её.

Если Чаша будет уничтожена, маги смогут создать новую. И точно больше никогда не вынесут её с острова.

Даже Чаша Гнева Воды не могла усмирить бурю во внутреннем море. Ветер был слишком силён.

Раньше Малрис так же искал Чашу Неистового Ветра, расспрашивая о ней в своих странствиях. То теперь кроме злорадства не осталось ничего.

Вперёд ветер, — думал он, его губы искривила горькая усмешка. – Запечатай до конца Ксал’Ар от всего мира. Никто больше не сможет ни попасть, ни выйти оттуда.

Угрюмый сарказм и надежда на ветер – всё, что осталось у мага.

Малрис отгонял от себя мысли, что ждёт его на крайнем севере. Территория эта была огромная и таинственная.

Маги-путешественники никогда не забредали на его дальние рубежи. Этому краю даже не придумали название. Просто Север.

Ни одна карта не отображала его полностью. Лютый холод, безжизненные льды и бескрайние просторы без еды. Вот, что ждало Малриса там.

Медленная смерть в таком месте пугала больше, чем мгновенная гибель.

Хотя с царящим там холодом, вряд ли смерть будет медленной.

Но в душе мага всё равно теплился огонёк надежды. Не мог же он так глупо умереть.