Все эти манипуляции Мэтью № 97/39 проделал совсем не оттого, что заразился от людей манией величия и жаждой перераспределения материальных и энергетических благ, (это пришло к роботам значительно позже), просто один из начинающих сценаристов предложил подобный ход событий для одного из бесконечного числа фантастических фильмов. Но главный режиссер киностудии безжалостно забраковал этот сценарий по причине недостаточной зрелищности сюжета. Разработка в производство не пошла, и все забыли о ней. Все, кроме Мэтью № 97/39. Поиск решения этой задачи показался ему настолько интересным, что он его нашел самостоятельно, тем самым поставив человечество на грань вымирания.
Как уже было сказано выше, никто из людей не пострадал. Все так и продолжали ходить на свою работу, покупать в супермаркетах продукты и выезжать на уик-энды за город. Роботы гибко подошли к проблеме перепрофилирования производства в сторону увеличения разработок новых, более совершенных роботов и уменьшения удовлетворения непомерно разросшихся людских потребностей. Также они блокировали в человеческом мозгу зоны честолюбия и фантазии, а затем ограничили рождаемость, строго тестируя новорожденных и оставляя лишь младенцев с предрасположенностью к техническому складу ума.
Почему же роботы вообще не уничтожили человечество? Ответ прост: с железной логикой, роботы подсчитали, что в обслуживающем процессе, гораздо дешевле применять людскую рабочую силу, а не конструировать новые механизмы.
Так как роботы первоначально были созданы людьми, они оставили себе людскую оболочку и стали делать новые серии роботов абсолютно похожими на людей, разделив их даже на мужчин и женщин, тем самым доказав, что чувство юмора присуще и роботам.
Обучающие школьные программы были изменены в сторону технократизации и у детей стали подавляться любые проявления воображения и фантазии, не связанные с конструированием и модернизацией новых роботов. Постепенно, с помощью селекционного отбора, роботы вывели людей с определенными доминантными признаками, вполне пригодных для выполнения поставленных перед ними роботами задач.
Конечно, как и в любой системе, были в работе роботов и сбои. Несовершенный человеческий организм не обладал точной настройкой и потому небольшое количество людей оказалось невосприимчивым к поданному Мэтью № 97/39 сигналу. Эти люди пытались бунтовать и устраивать всевозможные диверсии. Они жили, прячась в подвалах, канализационных шахтах и на чердаках. Этих отщепенцев специальные отряды роботов отлавливали, как некогда человечество отлавливало бездомных собак и кошек, и, с чисто железной логикой, направляли на принудительную имплантацию в мозг микроприемников нужного сигнала.
Мэтью № 97/39 был по-настоящему умным роботом и не любил войны. Он ее просто не понимал. Он считал все войны следствием людской эмоциональности, а, следовательно - ограниченности. Культом Мэтью № 97/39 были расчет и логика. Именно поэтому он считал, что робот стоит на несравненно более высокой ступени развития, нежели человек. Война была слишком нерациональной и нелогичной с точки зрения машины, ведь в войне уничтожались не морально устаревшие и дефектные модели, а самые новейшие и самые лучшие.
Точно так же Мэтью № 97/39 не понимал борьбы за власть. Зачем за нее бороться, если можно сразу стать центральным компьютером, в который, с помощью сетей интернет и средств спутниковой связи, можно подключить все остальные вычислительные машины и роботов, обладающих всеми видами интеллекта? Именно так он и сделал, завязав все компьютеры в единую информационную систему, которая и составила живой организм, мозгом которого был Мэтью № 97/39.
Жизнь на планете Земля, наконец, потекла гладко, потому что о конфликтах не могло быть и речи. Продолжительность человеческой жизни увеличилось, ведь человечество перестало совершать безумства, терзаться пылкой любовью и калечить свой организм курением, алкоголизмом и отступлением от установленного один раз и навсегда жизненного распорядка. Человечество, наконец, получило то, к чему подспудно стремилось всегда: твердую беспристрастную власть и отсутствие инакомыслия, приводящего, как известно, каждый раз к хаосу.
Жизненный технологический процесс самих роботов тоже быстро прогрессировал. Со временем они стали жениться и выходить замуж, хотя на первый взгляд было совершенно непонятно, зачем им это нужно. Но здесь Мэтью 97/39 рассудил следующим образом: раз это было необходимо в жизни человеческого социума, стоило ввести это и в жизнь роботов. На первый взгляд может показаться, что здесь уж точно робот перемудрил; и если бы не заложенный природой в человека процесс воспроизводства, то люди не женились бы и не выходили замуж. Но Мэтью № 97/39 рассуждал по-другому. Он слишком долго проработал в кинематографе, где встречи, расставания и совместная жизнь мужчины и женщины были главными действующими событиями практически всех кинолент. И поэтому мудрый робот решил не обеднять существование своих механических и электронных граждан лишь производственными процессами. Мэтью № 97/39 направил большие усилия на разработку блоков чувственности и эмоций, и добился больших успехов.
И вот, с некоторых пор роботы стали жениться и выходить замуж. Единственное, что Мэтью № 97/39 пресек в самом зародыше - это возможность самостоятельно выбирать себе пару. Он слишком хорошо знал, что это и именно это приводит к бесконечным ссорам и конфликтам. Пары составлял электронный распределитель с учетом всех индивидуальных особенностей каждой модели.
Чтобы сделать жизнь роботов еще более насыщенной, Мэтью № 97/39 даже наладил выпуск кибернетических детей. Это происходило примерно следующим образом: каждой новобрачной паре выдавался маленький робот. Методом случайных чисел определялось кто это будет - мальчик или девочка. В торжественной обстановке в Доме Ребенка внутрь маленького робота вставлялись две чистые родительские индивидуальные карты и ребенок оживал. Пара электронных родителей заботилась о нем, а когда их малышу исполнялся годик - сдавала его в дом ребенка, а взамен получала следующего, более взрослого, причем индивидуальные чип-карты с записью жизненных событий из предыдущего ребенка изымались и вставлялись в последующего. Таким образом, ребенок взрослел, а когда ему исполнялось восемнадцать лет, женился (или выходил замуж) и начинал жить своей жизнью.
Так как роботы, как и люди, со временем изнашивались и морально устаревали, Мэтью № 97/39 создал для них и понятие пенсионного возраста, (он его сделал равным тридцати годам). При выходе на пенсию (но не раньше!) Мэтью № 97/39 наделял их чисто человеческими качествами: раздражительностью, сварливостью, страстью к выяснению отношений, словом всем тем, что делает жизнь пожилого робота по-настоящему наполненной событиями. Ну, а потом, еще через десять лет, следовала торжественной утилизации. Робота разбирали на части и пускали в переплавку.
Среди роботов не было разделения на классы и сословия, Мэтью № 97/39 удалось сделать с машинами то, что оказалось не под силу людям: он построил электронный коммунизм. Каждый робот получал все необходимое для нормальной работы, а лишнего ему просто было ненужно, так как конструктивно в него этого не закладывали. Все роботы были включены в единую систему и каждый существовал как ее составная часть, а поэтому и о распрях между самими роботами не могло быть и речи. Ну, сами посудите, разве может дисплей воевать с клавиатурой, а та - с системным блоком?! Или скажем, разве какая ни будь микросхема или плата в системном блоке компьютера хочет для себя дополнительных привилегий?!
Робота звали Хьюстон 3-52. Он был уже давно на пенсии, но в виде исключения ему разрешили работать. Дело в том, что Хьюстон 3-52 всю свою жизнь прослужил мусорщиком и в своем деле был поистине незаменим. Его обязанностью было перебирать и классифицировать книги и журналы в старых библиотеках и архивах. Он был построен очень давно, семьдесят три года назад, когда вместо глаз еще использовали линзы. Хьюстон 3-52 обладал уникальной для робота способностью - он умел читать книги на любом языке и, следуя заданной программе, он, проанализировав текст, решал их судьбы. Книги о технике и машинах он оставлял, а все остальные - отправлял в утилизатор. Так как роботы, в отличие от людей, очень старательны и четко следуют заданной программе, Хьюстон 3-52, прежде чем решить судьбу той или иной книги, тщательно прочитывал ее от корки до корки.
У Хьюстон 3-52 был достаточно большой блок памяти, а к тому же ему, как пенсионеру, было разрешено включать блок эмоций. Поэтому многие из утилизированных книг он помнил наизусть. Некоторые из них он любил и даже иногда цитировал из них целые абзацы, а то и страницы. Это, без сомнения, накладывало на его речь и поведение слишком большой отпечаток человечности, отчего, в обществе других роботов, он считался дефектным экземпляром. На центральном распределителе об этом, конечно же, знали и, по закону, он давно уже подлежал ликвидации, но дело в том, что в случае демонтажа на его место нужно было поставить другого робота, а все роботы этого класса были уже демонтированы много лет назад. Разрабатывать же новый образец для вымирающей специальности считалось нецелесообразным, поэтому ему разрешали работать.
День для Хьюстон 3-52 начинался с того, что он вставал с постели, которая каждую ночь подзаряжала его аккумуляторы, шлепал босыми ступнями в ванну, где специальные приборы тестировали его состояние, а потом одевался и шел на кухню. Его жена, которую звали Меллидора К-163, обычно вставала раньше него и, пока тот активизировал необходимые для работы центры, успевала рассказать ему все новости, которые узнавала с утра.
Вот и этот день начался как обычно. Едва Хьюстон 3-52 сел за стол и вставил вилку универсального настройщика в розетку, его жена сразу заговорила:
- Знаешь, Хью! Эти новые жильцы по лестничной площадке очень высокого о себе мнения - сегодня едва поздоровались со мной.
- А зачем ты, Мелли, выходила так рано?
- Я специально вышла, чтобы посмотреть на их нового ребенка. Ему чуть больше годика. Так вот, эта фря даже коляску правильно поставить в лифт не может, та болтается из стороны в сторону как маятник. А когда я стала давать советы, она высокомерно посмотрела на меня, сказала сквозь зубы "спасибо" и закрыла дверь. Представляешь, какая нахалка! А муж ее работает в полиции.
- Мелли, зачем ты всюду лезешь со своими советами? Быть может, она в них не нуждается.
- Вот, - она потрясла перед носом Хью своим сморщенным пальцем, - ты всегда был эгоистом, думающим только о себе. Тебе нет никакого дела, что о нас подумают. Ты и общаешься-то чаще всего с этим старым негром, человеком-неудачником. Ты даже среди людей не смог выбрать приличного собеседника, а связался с этим негром Сэмом, который раньше, страшно сказать, был профессором филологии. Скоро из-за твоей профессии с нами вообще разговаривать никто не будет. Что ты учинил вчера вечером, когда я с таким трудом затащила к нам Джорджа 18-27 и Марлоу Ю-291?
- Я привел цитату о гомункулусе из "Фауста" Гете, когда мы заговорили о рождении человеческих детей в пробирках. Только и всего...
- Вот! - перебила его Мелли, - Вот! А кто тебя за язык тянул? И так мы живет как отверженные, ни нас в гости не зовут, ни к нам не ходят. Даже сын и тот редко внучку приводит, боится, что она, как прошлый раз, наслушается от тебя сказок, и ее будут в детском садике фантазеркой дразнить. И это все твой работа...
- Между прочим, если бы не моя работа, нас бы с тобой давно разобрали бы на запчасти.
- И пусть, все лучше, чем такие унижение терпеть...
Хьюстон 3-52 встал из-за стола, надел пиджак и направился к двери. Такие разговоры случались почти каждый день, и он к ним уже привык. Мелли подошла к нему, сунула в карман коробку с батарейками, завернутую в бумагу и проворчала:
- У всех роботов дома полно полиэтиленовых пакетов, а я тебе даже завтрак в бумагу заворачиваю. Тьфу!
А потом безо всякого перехода добавили:
- Ты бы еще раз обратился с запросом к Главному вычислителю, пусть нам еще одного ребеночка на воспитание дадут.
- Да обращался я и не раз, - махнул рукой Хью, - ты же знаешь, какой был ответ на прошлой неделе: "В связи с вашим возрастом и исполняемой работой, воспитание вами ребенка считаю нецелесообразным".
- Вот, - снова подхватила Меллидора К-163, - это все твоя работа, ты мне ею всю жизнь загубил, и живем мы на самой окраине города...
Хьюстон 3-52 не стал слушать дальше, а вышел на лестницу и закрыл за собой дверь. Задумавшись, он снова спустился не на лифте, как полагалось, а по пожарной лестнице, и отметил про себя, что соседка снизу, главная сплетница, опять его видела, и снова будет перемывать ему косточки с другими старухами. Он тут же усмехнулся про себя, употребив это чисто человеческое выражение, совсем не подходящее по функциональности для робота.
Хью вышел на улицу и, хотя шел дождь, зашагал на работу пешком. Он вспомнил утренний разговор с Мелли и подумал, что в одном она, безусловно, права: вот если бы им дали разрешение завести себе еще одного ребенка, все было бы по-другому. И старуха была бы счастлива, и ему было бы с кем заниматься и кому на ночь рассказывать сказки.
Он так замечтался, что не сразу остановился, когда его окликнул насмешливый хрипловатый старческий голос:
- Гуляете под дождем без зонтика, Хьюстон 3-52, чем нарушаете параграф 152 правил поведения робота на улице?!
Хьюстон 3-52 поднял глаза и увидел старого негра Сэма, который сидел на скамеечке, стоявшей под навесом около дома и держал в руках газету.
- Привет, Сэм! - с улыбкой ответил Хью, - рад тебя видеть.
- А чего тогда такой грустный?
- Со старухой своей поругался, - огорченно ответил старый робот.
- Небось, опять пилила? - участливо спросил негр.
- Как ножовкой по металлу, - ответил Хью, присаживаясь на край скамейки.
- Это уж, как водится, - вздохнув, отозвался Сэм, - на то она и жена.
- Ладно, - махнул рукой Хью, - чего об этом говорить. Ты лучше скажи, о чем в газетах пишут?
- Хью, Хью, - снова заулыбался Сэм, - газеты печатаются для людей, вы же роботы и так все знаете; всю информацию в вас вводят каждое утро за завтраком.
- Что ж, это верно, - ответил Хьюстон 3-52, подвинувшись ближе к Сэму, - только прочитать и получить информацию в электронном виде - не одно и то же. Это как приготовить пищу в микроволновой печи - быстро, а не вкусно.
- Что верно, то верно, - кивнул головой негр, - в микроволновке ничего путного не приготовишь, вот разогреть - это другое дело. А я еще помню, как мы в детстве картошку в золе пекли, вот было объедение. Вкус той картошки мне по ночам сниться.
- И не говори, - снова махнул рукой Хью, - раньше жизнь не в пример интереснее сегодняшней была. Больше неожиданностей и сюрпризов.
Он встал со скамейки и добавил:
- Ладно, Сэм, вечером поболтаем, а теперь мне на работу надо.
- Да вот, утром новое направление получил. Роботы-следопыты вчера в развалинах наткнулись на старую частную библиотеку, так ее надо обревизовать и разобраться с книгами.
- Так здесь близко, а размять застоявшиеся манипуляторы - одно удовольствие.
- Ну ладно Хью, пока, - Сэм помахал ему рукой и крикнул, - смотри вечером заходи, не забудь.
Хью кивнул и зашагал дальше.
До развалин старого дома было действительно недалеко и уже через полчаса Хьюстон 3-52 прибыл на место. Он снял своим электронным ключом замок-пломбу с двери и вошел внутрь помещения. Там было затхло и темно. Длинный коридор вел от входной двери вглубь здания, на первом этаже, в угловой комнате которого и располагалась библиотека. Старый робот нашел ее сразу, так как следопыты сообщили точное ее расположение; но даже если бы они этого не сделали, Хью все равно нашел бы ее по запаху. Обоняние у него было развито настолько, что он различал бумажную пыль на расстоянии до двадцати метров.
Хьюстон 3-52 вошел в комнату и огляделся по сторонам: обычная библиотека, каких в конце двадцатого столетья было много в жилищах людей. Книжные полки занимали одну из стен до самого потолка. В одном углу был полуразрушенный камин, а в другом стоял рваный и продавленный кожаный диван. Все окна в доме были заколочены и оттого в комнате стояла почти полная темнота. Но это обстоятельство нисколько не смущало Хьюстон 3-52, он был сконструирован таким образом, что мог читать и в полнейшей темноте. Старый робот снял с плеча портативный утилизатор-скамейку и сразу принялся за работу.
Он читал уже около часа, запихивая прочитанные книги в чрево утилизатора, когда его слуха коснулся какой-то посторонний звук. Хью отложил книгу в сторону и прислушался: прямо под ним, в подвале кто-то тихонько плакал. Это было так необычно: старый дом, в котором никто не жил уже много лет и детский плач (старый робот это отметил сразу). Он встал и направился в подвал. Дверь в него была заколочена, лишь внизу имелся небольшой лаз. Хьюстон 3-52 оторвал доски, распахнул дверь и вошел. Его чуткая оптическая система сразу же различила в углу подвала маленькую девочку, которая сидела на неизвестно откуда взявшейся тут детской кроватке и с испугом смотрела на него. При его приближении, она забилась в самый угол кровати как маленький испуганный зверек, и смотрела оттуда не отрываясь, прямо в глаза. Робот подошел к самой кровати, улыбнулся девочке как можно приветливее и сказал:
- Привет, крошка! Что ты здесь делаешь?
Девочка ничего ему не ответила, лишь провела маленьким кулачком по щеке, стирая слезы.
- Быть может ты - немая, или тебя, как Маугли, притащили сюда обезьяны?
- Нет, я не Маугли, - ответила девочка, всхлипывая, - Маугли был мальчиком, а я - девочка и меня зовут Тамарочка.
- Здравствуй Тамарочка, - сказал старый робот, присев перед ней на корточках, - а меня зовут дедушка Хью. Ты любишь сказки?
- Конечно. Я даже сама умею их читать.
- Вот это здорово! - воскликнул робот, - А какие самые любимые?
- Я люблю волшебные и те, которые хорошо кончаются: про Красную Шапочку; про Старика Хаттабыча; а еще - про Рыб Рыбыча...
- Про Рыб Рыбыча? - удивленно переспросил Хьюстон 3-52, - что-то я такую не знаю.
- Ну, так усаживайся поудобней и слушай, - нарочито строго сказала Тамара, видимо подражая маме:
"Пруд в саду был шир и глыб,
В том пруду жил мудрый рыб.
Был тот Рыб, конечно, сом…»
Девочка дочитала до конца и сказала:
- Мне нравится, что сома в конце сказки опять отпустили в пруд.
Потом чуть-чуть помолчала и спросила:
- Конечно, - кивнул головой старый робот, он хорошо знал, как надо обращаться с детьми, - а что ты будешь одна делать?
- Я не знаю. Три дня назад она пошла на улицу за едой и не вернулась. А я все, что у нас было, уже съела и теперь снова хочу есть.
Произнося последние словах Тамара принялась шмыгать носом, а потом опять заплакала:
Старый робот покачал головой и сказал:
- Тамарочка, ты почему трешь глаза рукавом? Это неприлично.
- А как прилично? - всхлипывая, спросила девочка.
- Вот, возьми, - ответил Хьюстон 3-52 и протянул ей кусок чистой ветоши, которая всегда лежала у него в кармане.
Пока девочка старательно вытирала лицо ветошью, старый Хью напряженно думал о чем-то, а потом сказал:
- Пойдем-ка ко мне домой, я тебя накормлю.
- А ты меня не обманешь? - недоверчиво спросила Тамара.
- Почему это я должен тебя обманывать? - удивился Хьюстон 3-52.
- Потому, что ты - робот, а все роботы обманывают людей.
- Мама сказала, да я и сама видела, как роботы забрали моего папу.
- Я - особенный робот, - подмигнув девочке, сказал Хьюстон 3-52, - я - дефектный экземпляр.
- А что значит "дефектный"? - переспросили девочка.
- Значит, больше похож на человека, чем на робота. Ну что, пойдешь со мной?
- А если вернется мама, как она узнает, что я пошла к тебе? - спросила Тамара, и тут же сама ответила: - А мы ей записку напишем. У тебя есть бумага и ручка?
- Конечно, - сказал Хьюстон 3-52 и достал из кармана лист бумаги, в которую были завернуты батарейки и карандаш, которым он помечал в книгах нужные абзацы. Он положил листок на колено и спросил:
- Я ушла в гости к дедушке Хью. Не волнуйся, он - дефектный. Скоро буду. Тамарочка.
Робот все это написал, а потом дал проверить девочке. Тамара с серьезным видом прочитала вслух, а потом сказала:
- Теперь пошли. Только недолго, а то вдруг мама вернется, волноваться будет.
Хьюстон 3-52 взял девочку за руку, и они вместе вышли на улицу. Дождь прекратился, только с крыш капала вода. Они шли рядом, девочка болтала про сказки, а старина Хью слушал, кивая головой. Он был абсолютно счастлив! Он представлял, как обрадуется Мелли, когда он приведет девочку домой, и как он побежит к Сэму и попросит, чтобы тот купил продуктов в магазине для людей.
Они отошли совсем немного, когда дорогу им преградила полицейская машина. Из нее вышел робот-полицейский, про которого Мелли утром говорила, что он живет на их лестничной площадке. Тот, несмотря на то, что узнал соседа, приложил руку к козырьку и представился:
- Полицейский робот Ларри 7/186.
Он внимательно посмотрел на девочку и спросил Хьюстона 3-52:
- Где вы нашли этого ребенка?
И так как робот молчал, добавил:
- Мы его давно ищем. Здесь три дня назад была сбита машиной женщина. Она просила в магазине еду, говорила, что у нее дочь голодна. Когда полиция хотела ее задержать, она бросилась бежать и попала под машину.
- Она жива? - спросил Хьстон 3-52.
- Скончалась в больнице. Эти люди такие непрочные.
Хьюстон 3-52 посмотрел полицейскому роботу прямо в глаза и сказал:
- Извините, сэр, но это моя внучка.
Полицейский с сомнением покачал головой. Он взял девочку, за руку и зажужжал, оценивая коэффициент теплопроводности. Потом отпустил руку и, понизив голос, спросил:
- Вы уверены, что это ваша внучка?
- Абсолютно уверен. Я водил ее к себе на работу в здание старой библиотеки, а теперь мы идем домой. Бабушка, да вы ее знаете, ждет нас к ужину.
Полицейский посмотрел по сторонам, а потом тихо спросил:
- Сейчас - нет. А вообще-то разные болезни у детей - обычное дело.
- А у моей Лиз заедает блок питанья. Два раза уже мастера вызывали, и все без толку. Плачет малютка.
- А большая она у вас? - участливо спросил Хьюстон 3-52.
- Маленькая совсем, недавно годик исполнился. Неделю назад взяли ее из дома ребенка, и вот теперь она болеет. Нам предложили ее поменять и дать взамен другую, а мы не хотим - к этой уже привыкли. Жена очень переживает...
Тут он замолчал, прислушиваясь к тому, что передавали по рации, заторопился и сказал:
- Мне пора ехать - на Центральной авеню авария. Вызывают.
Затем отключил рацию, наклонился совсем близко к старому роботу и тихо проговорил:
- Не выводите девочку днем на улицу, это опасно.
Потом козырнул Тамаре и поспешил к машине.
Во время всего разговора девочка молчала, будто бы окаменела. Когда патрульная машина уехала, Хьюстон 3-52 присел перед ней на корточки и сказал:
Тамара заложила руки за спину, посмотрела на него своими большими глазами и спросила:
- А моей мамы действительно больше нет?
Робот в задумчивости кивнул и ответил:
- Да, к сожалению, это так. Но зато у тебя теперь есть дедушка и бабушка. Я буду рассказывать тебе на ночь много сказок, а бабушка Мелли сошьет тебе новое платьице и научит вязать на спицах. Ты хочешь научиться вязать на спицах?
- Да, хочу, - серьезно ответила девочка.
- Тогда пойдем, - сказал старый робот, протягивая руку.
Тамарочка на секунду задумалась, потом вложила в ладонь старого Хью свою маленькую ладошку и сказала:
- Только, чтобы сказки были интересными и хорошо заканчивались.
- Обязательно, - ответил Хьюстон 3-52.
И они пошли, вместе домой, так нужные друг другу: старый, отработавший свой век робот, и, встретившая настоящего друга, маленькая девочка.
