Kinash777

Готовили задание детям, наткнулись на загадку

Переодетые Петры I не поделили территорию у Спаса на Крови, и теперь новички «подленько бьют своим ботфортом по голени» актера, что уже девять лет официально разгуливает в костюме царя, и плюют в лицо императрице.

Актеры, фотографирующиеся с туристами на улицах Петербурга в костюмах Петра I и Екатерины II, пожаловались на конкуренцию. Говорят, «лже-Петры» им жизни не дают — оскорбляют и даже бьют. С заявлением о побоях в полицию обратился художественный руководитель театра «Визави» Николай Феоктистов.

Актеры театра «Визави» больше девяти лет работают у Спаса на Крови в образах императора и императрицы. А недавно на их территории появились конкуренты. Ряженые Петры I не желают жить в мире и согласии, но любят руки распускать, да так, что одна из перепалок закончилась уголовным делом. В полицию пришлось обратиться после того, как один из «самозванцев» (так конкурентов называет руководитель театра «Визави») ударил кулаком в лицо актрисе в образе Екатерины II. Ее без сознания пришлось увозить на скорой.

«С тех пор наши актеры работают в условиях постоянного стресса, мата и угроз убийством. Нашей императрице плюнули в лицо. А лже-Петры подленько бьют своим ботфортом по голени наших царей — это хитрая невидимая травма, в полицию с ней не пойдешь», — прокомментировал ситуацию Николай Феоктистов в эфире «Радио Балтика».

Разбираться с конфликтом в Смольном не намерены. По словам чиновников, каждый желающий может переодеться в костюм императоров и фотографироваться с туристами — этого закон не запрещает. Тем не менее актеры театра «Визави» разгуливают в образах Петра I и Екатерины II вполне официально: у группы есть разрешение на работу, зарегистрировано ИП, а с каждой фотографии с туристами актеры платят налоги. Есть ли подобные документы у конкурентов, не сообщается.

"Я должен любить Россию сильнее, чем я ее люблю, хотя бы только ради тех русских друзей, которыми я могу гордиться..." - писал в одном из очерков великий писатель Джером К. Джером.

небольшой отрывок из этого очерка:

"Русский гнев так же быстр и страстен, как и любовь. В один раз мне пришлось ужинать с друзьями в большом невском ресторане. За соседним столом сидели два господина, все время мирно беседовавшие; как вдруг, по-видимому ни с того ни с сего, они оба вскочили на ноги и яростно накинулись друг на друга. Один из них схватил графин с водою и без колебания пустил им в голову другого. Оппонент же его своим оружием выбрал стул из красного дерева и, откинувшись назад, для того чтобы лучше размахнуться, задел нечаянно мою хозяйку.

— Будьте, пожалуйста, поосторожнее, — заметила она ему.

— Тысячу извинений, сударыня, — возразил тот, с кого кровь и вода струились в одинаковом количестве, и, приняв меры предосторожности в отношении сохранения нашей неприкосновенности, он ловким ударом сбил с ног противника.

На сцене появился городовой. Он не сделал ни малейшей попытки вмешаться, но, выбежав на улицу, поспешил объявить радостную новость другому городовому.

— Это обойдется им порядком, — заметил спокойно мой хозяин, продолжая доужиновать, — удивляюсь, почему они не подождали?

И действительно, это обошлось им порядком. Не прошло и десяти минут, как появилось штук шесть городовых, и каждый из них начал требовать взятку. Получив просимое, они пожелали господам воителям спокойной ночи и убрались восвояси, несомненно в наипрекраснейшем расположении духа, виновники же происшествия, с головами, перевязанными салфетками, уселись на свои места, и снова оттуда послышался смех и дружеский разговор."

...

Взяточничество вообще распространено по всей России, все общественные градации которой смотрят на это как на установленный порядок вещей. Один мой приятель подарил мне маленькую собачку. Собачка эта была довольно ценным экземпляром, и я решил захватить ее с собою. Между тем, как всем известно, на русских железных дорогах брать собак в пассажирские вагоны строго воспрещается. Совокупность наказаний за подобное ослушание устрашала меня.

— Пустяки, обойдется, — успокоил меня мой приятель, — не забудьте только захватить с собой несколько лишних целковых.

Я «смазал» начальника станции и кондуктора и, довольный собою, пустился в путь. Но я не предугадал того, что готовилось для меня в недалеком будущем. Известие о том, что едет какой-то англичанин с собакой в корзине и рублями в кармане, должно быть, было протелеграфировано по всей линии. Почти при каждой остановке в вагон входил ражий представитель административной власти в полной амуниции. При виде первого из этих господ с фельдмаршальской осанкой у меня заекало сердце. Сибирские виды замелькали предо мною. Дрожа с большой осторожностью, я предложил ему золотую монету. Он так горячо пожал мне руку, что я даже думал, что он хочет поцеловать меня. Впрочем, я вполне убежден, что оно так бы и случилось, если бы я подставил ему свою щеку. Зато следующий показался мне уже менее страшным. Насколько возможно, я догадался, что он за пару полученных им от меня целковых расточал по моему адресу самые сердечные пожелания, после чего, поручив меня заботам Провидения, ретировался.

Вплоть до самой германской границы я раздавал направо и налево этим субъектам с фельдмаршальской осанкой по известному количеству русских денег, равному по стоимости шести английским пенсам, причем их прояснившиеся лица и горячие пожелания были вполне достойной наградой мне за потраченные деньги."

"Люди будущего". 1889 год.

На рубеже ХIХ и ХХ веков со страниц газет (не только российских, но и европейских, и даже американских) не сходило имя уроженца Боровского уезда – Николая Герасимовича Савина. Без сомнения, это был очень талантливый человек, но талант у него был особого рода – авантюрно-криминальный. Отставной корнет Савин, он же международный авантюрист, известный во многих странах как граф де Тулуз-Лотрек, прожил долгую и бурную жизнь, наполненную громкими аферами и скандалами. Его способности к перевоплощению и организации крупномасштабных махинаций поражали видавших виды полицейских и жандармских сыщиков, были темой для многочисленных сплетен как в аристократических салонах, так и среди обывателей. О Н.Г.Савине ходили невероятные слухи и анекдоты, складывались легенды.

После смерти отца, Николай Герасимович получил немалое состояние. Наследник, будучи поклонником прекрасного пола, успешно его прокутил: дамам сердца он дарил экипажи с лошадьми, дачи и даже дома.

В поисках средств к существованию Николай Герасимович решает вновь поступить на военную службу и записывается добровольцем в 9-й армейский корпус генерал-лейтенанта Криденера, участвовавший в Русско-турецкой войне (1877–1878 гг.). В боях он показал себя храбрым воином, под Плевной получил тяжёлое ранение в руку, но… вновь был уволен со службы. Его обвиняют в незаконном получении страховки за поджог собственного дома. В декабре 1881 года Савин уезжает в Европу.

В Париже корнет объявляет себя политэмигрантом. Он становится чрезвычайно популярной персоной, живёт на широкую ногу, играет в казино в Ницце и Монте-Карло. Об остроумных проделках корнета-афериста рассказывают множество историй.

В Монте-Карло, например, он не раз заставлял раскошелиться игорные заведения. Однажды, не имея за душой ни рубля, Савин объявился в казино. Он побродил для вида по залам, где шла игра, затем направился в администрацию заведения и потребовал виатик – ссуду на отъезд, которая выдавалась вконец проигравшемуся посетителю. По правилам казино, человек, получивший виатик, не имел права появляться в игровых залах до погашения ссуды.

Через некоторое время Савин, изменив прическу и костюм, вновь объявляется в казино. Он подходит к рулетке, бросает крупье луидор и что-то тихо произносит по-русски.

– На какой, вы сказали, номер? – переспросил крупье. Посетитель сделал вид, что не расслышал.

Шарик несколько раз обежал по кругу и остановился.

– О! Я выиграл! – громко восклицает Савин.

– Но, месье, вы неясно назвали номер… Я переспросил, а вы не ответили, – принялся возражать крупье.

Разгневанный посетитель начал громко возмущаться:

– Разбой! Грабёж!

Чтобы избежать продолжения скандала и утихомирить разбушевавшегося корнета, ему выдали выигрыш – 720 франков. Впрочем, на прощание инспектор предупредил шантажиста, что больше такой номер не пройдёт.

Прошло ещё какое-то время. Николай Герасимович вновь навестил казино в Монте-Карло. И вновь, обманув бдительность швейцаров, попал в зал. Но там его мигом опознали и предложили немедленно удалиться.

– И не подумаю, – заявил Савин. – Я уйду только при условии, что вы дадите мне тысячу франков на дорогу. А, если не согласитесь, то я сейчас разденусь догола и стану вопить, что меня в этом притоне обобрали до нитки!

Администрация казино предпочла вновь заплатить. Правда, на этот раз Савина доставили на вокзал в сопровождении охранников, которые должны были лично убедиться, что авантюрист сел в поезд.

Случалось, Савину было не на что пообедать. Бравый корнет и тут не унывал. Он отправлялся в дорогой ресторан, плотно и с удовольствием обедал, а когда приходило время расплачиваться, доставал из кармана засахаренного таракана, подкладывал его в десерт и артистично устраивал скандал.

Метрдотель, спасая честь заведения, бормотал извинения, а корнет покидал ресторан, естественно, не заплатив.

Далее уже в Сан-Франциско Савин объявляет себя графом де Тулуз-Лотреком: уверяет, что это имя получил, когда после смерти отца был усыновлён дядей, носившим графский титул (и даже ухитрился выправить себе подлинный паспорт на новое имя). Снял роскошные апартаменты в гостинице, а в интервью журналистам сообщил, что приехал в качестве представителя русского правительства, чтобы разместить в Калифорнии крупные заказы для строительства Транссибирской магистрали. Виднейшие американские промышленники и финансисты стремились завязать знакомство с графом, предлагали солидные авансы за посредничество. Однако их ждало серьёзное разочарование. Новоявленный граф, собрав неплохой «урожай» в виде авансов и взяток, внезапно исчез.

Ещё одна крупная авантюра Савина связана с солнечной Италией. Представившись богатым российским коннозаводчиком, Николай Герасимович добивается деловой встречи с руководством страны. Респектабельный и обаятельный русский, свободно говоривший на итальянском, предложил подробный и весьма дельный план по обновлению конного парка армии. План рассмотрела Особая комиссия при итальянском военном министерстве в Риме и признала его разумным и выгодным. Российскому “коннозаводчику” была поручена поставка лошадей, выделены огромные средства для закупки. Но, к удивлению и растерянности итальянского правительства, неожиданно поставщик бесследно исчез из Рима, прихватив с собой большую сумму денег.

В Ницце же он приглашён был богатым американцем совершить морское путешествие на яхте. Дорогой садятся за карты, американец проигрывает все наличные деньги и саму яхту, на которой Савин возвращается уже собственником.

Другой раз в Ницце он даёт на хранение в контору отеля конверт с 10000 франков, но успевает подменить его другим конвертом с газетной бумагой. При обратном требовании денежного пакета он открывает его при свидетелях и, находя в нём газетную бумагу, грозит судом за мошенничество и получает еще 10000 франков.

Однажды, находясь в Вене без денег и проживая в лучшей гостинице, ему грозят тюрьмой за неуплату по счетам. Он тотчас же посылает в Париж телеграмму в известный банкирский дом с просьбой указать, где он может в Вене дисконтировать вексель на этот дом в 50000 франков. Ответ получается с указанием банкирской конторы, и Савин показывает телеграмму хозяину гостиницы. Но так как дело происходит в воскресенье, то он объясняет, что получит деньги на следующий день, а пока просит у хозяина аванс в 10000 франков, чтобы пойти в клуб. Одураченный хозяин даёт деньги, и Савин тотчас же укатывает в Брюссель.

Самое громкое «дело» корнета Савина связано с его пребыванием в Болгарии. Завязав знакомство с чиновниками высокого ранга, он пообещал правительству содействие в получении французского займа на солидную сумму. В ту пору болгарский престол был пуст, и по этому поводу в Софии шла ожесточенная борьба различных партий и группировок. Неожиданно вакантное место болгарский министр-президент Стефан Стамбулов предлагает графу де Тулуз-Лотреку. Корнет получает реальную возможность стать болгарским князем (царём). Заманчивое предложение Николай Герасимович принимает и даже отправляется в Константинополь, где его представили султану Абдул-Гамиду в качестве будущего кандидата на болгарский трон. Занять престол Савину не довелось, помешал случай. Авантюриста опознал парикмахер, ранее служивший в Петербурге и знавший его в лицо. Перед корнетом замаячила тюрьма, пребывание в которой не входило в его планы. Из отеля претендент на престол выехал за полчаса до появления полиции.

Впрочем, на следующий день он всё же был задержан и репатриирован в Россию. Савина осудили на поселение в ссылку, откуда он бежал, после поимки снова отправлен на поселение и некоторое время жил в Красноярске.

Между этими крупными авантюрами корнет то и дело «шалит» по мелочам. Так, ходили слухи, что Савин ухитрился продать англичанам за несколько тысяч рублей леса Исаакиевского собора. В знаменитом соборе заканчивались ремонтные работы, строительные леса уже планировали снимать. И тут к собору подкатывает красавец-корнет, представляется подрядчику: «Я – граф де Тулуз-Лотрек, желаю осмотреть постройки». Подрядчик повел графа по всем лесам. Уходя, визитёр заявил: «Завтра друзей заграничных приведу». Действительно, привёл. Два англичанина тоже по лесам полазили. А поутру к собору подкатили подводы. Приехавшие на них мужики начали разбирать леса. Подрядчик в крик, а англичанин, что с подводами прибыл, бумагу предъявляет – купчую на леса. Стали разбираться, выяснили, что это в очередной раз корнет Савин свои финансовые дела поправлял.

Общий стаж тюремного заключения Н.Г.Савина – 25 лет, побегов из мест заключения – более десятка. Последние годы своей жизни он провёл в Шанхае. Находясь в весьма почтенном возрасте, Николай Герасимович не изменял себе: торговал поддельными старинными манускриптами, собирал деньги на издание какой-то газеты. Умер он в 1937 году в полной нищете в больнице при католической миссии.