zolota

Последний рассказ из серии о режимном заводе

-Анатолий Иванович, что это за безобразие? - я положил на стол начальнику опытного цеха чертеж и рядом с ним железяку, которую по нему сделали. Возможно, если бы она сделана была точно по размерам, она стала бы ответственной деталью сложнейшего механизма, но засранец, который ее сделал на всех размерах дал допуск около полмиллиметра.

Начальник фыркнул. Я продолжил:

-Вам кажется это ерундой? А мне что делать с этой железкой, кувалдой вгонять ее на место, что ли? Ведь мы же делаем сложную космическую технику, тут все детали должны стыковаться так, что и швов не будет видно!

-Очень даже неплохо сделано для фрезеровщика третьего разряда!- начальник цеха взял микрометр, - Молодец парнишка, везде в плюс и не более полмиллиметра! Так какие проблемы? Сделано на совесть! А если ты глупости, вроде этой будешь писать, вообще делать для тебя ничего не будем! - начальник цеха брезгливо, двумя пальцами взял чертеж и швырнул его мне, - Где это ты видел, чтобы на старом советском фрезерном станке делали детали с точностью до пяти сотых миллиметра? Может книжек по технологии обчитался до зеленых зайцев, или снова с американскими шпионами разговаривал? Смотри, доложу в первый отдел, там тебе покажут, как к простому фрезеровщику подходить с империалистическими замашками!

Вот ведь сволочи, раззвонили по всему КБ про какое-то недоразумение. В понедельник, неделю назад, пригласили меня в первый отдел для собеседования. Не понимаю зачем, ведь ничего секретного я пока еще не делал, но спорить бесполезно. И вот сижу я перед скучным человеком в штатском, который держит в руках толстое дело, и отвечаю на дурацкие вопросы: фамилия, имя, отчество, национальность, пол, возраст. У меня на этот день был очень плотный график, но офицеру госбезопасности на это плевать. У него работа своя, правда, сложно понять, зачем убивать полчаса на выяснение того, что уже написано. Спорить лучше не нужно - в этом случае работник прочитает десятиминутную лекцию о режиме нашего предприятия, а потом начнет все сначала. Наконец, на все вопросы анкеты из личного дела я в который раз дал обстоятельные ответы. Теперь, похоже, мы приближаемся к тому, из-за чего меня пригласили:

-Не имели ли вы связи с гражданами других государств, если имели, то на какие темы велись разговоры...-господи, снова тоже самое. Танцевал с хорошенькой узкоглазой девушкой, а там киргизка она или китаянка, черт ее разберет. Можно подумать, я спрашивал! А о чем мы разговаривали, сейчас не вспомню, но не о работе - это точно. Скажите, спрашиваю, девушка из Киргизии относится к иностранным гражданам? - надо же быть таким идиотом! Кэгэбист тут же начал развивать тему, как звали девушку, предъявляла ли она паспорт, где прописана, с какой целью находилась в Харькове. И ведь что обидно танцевал-то я с ней всего минут пять, а теперь полчаса вспоминал ее внешность. А в темноте зала я только и запомнил ее круглую попку, и маленькую, но очень упругую грудь, которой она ко мне прижималась. Эти подробности я решил не озвучивать. Когда, наконец, его любопытство по поводу девушки было полностью удовлетворено, последовал следующий вопрос: "А что вы можете сказать по поводу своего сожительства с гражданами Нигерии..." кэгэбист заглянул в бумажку и воспроизвел звуки, которые издает довольная лягушка под дождем. Кваканье длилось достаточно долго, поэтому, когда оно закончилось, я поинтересовался: "А сколько там было этих негритянок?" Надо же, КГБ меня подозревает в беспорядочной половой жизни да еще и с нигерийками! Так можно и допуска лишится! Офицер впервые подымает на меня глаза:

-Граждане Нигерии ква-ква-ква и ква-ква-ква - мужского пола.

Тут уж я запротестовал:

- Офицер, я не помню, чтобы у меня были интимные встречи с негритянками, и я никогда не пил столько, чтобы этого не запомнить! А с неграми, да чего уж там, и с другими мужиками, у меня точно ничего не было! У меня нормальная сексуальная ориентация!

Нет, он не возражал, сигналов про мои гомосексуальные интимные связи у него не было. Оказывается, эти ква-ква-ква проживали вместе со мной в одной комнате, по адресу:....

Я так и не понял, почему час назад, когда я называл свой адрес, он не возмутился! Я повторил свой домашний адрес. Офицер поднял на меня сонные глаза:

-А в анкете вы указали совсем другой адрес гражданин Северко! - вот и приплыли. Северко - это молодой специалист, который недавно пришел к нам после университета. В тамошнем общежитии он действительно проживал в одной комнате с иностранцами - это политика Госуниверситета. Он был абсолютно не похож на меня, да и младше меня года на два. Полтора часа коту под хвост.

Офицер из первого отдела не считал время потерянным впустую: "Пусть наша встреча заставит вас обратить внимание на целесообразность ваших дальнейших встреч с девушками из Киргизии и негритянками! Возможно, их завербовала одна из иностранных разведок." Пришлось обещать, что перед тем, как пригласить девушку потанцевать, или еще куда-нибудь, буду требовать у нее паспорт. Перед тем, как отпустить меня, он строго-настрого запретил говорить кому-либо о нашем разговоре. Интересно, что я дурак, говорить об этом?

А через два дня уже все вокруг спрашивали у меня, как там мои сожители, негры, завербованные израильской разведкой. До Анатолия Ивановича это тоже дошло. Можно конечно сейчас скандалить с начальником опытного цеха, добиваться чего-то. А чего добьешься, если Шип, это фамилия фрезеровщика шестого разряда, которого недавно проводили на пенсию, а кроме него в цеху одни пацаны после ПТУ? Другие инженеры засучивают рукава и доводят похабно сделанные детали вручную, а у меня вечно не хватает времени. Мне за сегодня нужно закончить блок программы, а не пилить железяку. Да и обидно будет провозиться целый день и под конец все запороть. Приходится просить: "Анатолий Иванович, помогайте! Нет у меня времени доводить детали вручную, найдите мне специалиста, пусть он будет хоть Шипом, хоть чертом, хоть марсианином, но чтобы сделал так, как я нарисовал!" Не знаю, как характер у марсианина, но если бы пришлось выбирать между Шипом и чертом с такой же квалификацией фрезеровщика, я бы выбрал черта. То, что Шип творил на своем станке 1913 года выпуска не объяснить ничем.

Но и ошибок или неточностей в чертежах он не прощал. Ничего не говоря, сделает, то, что ты нарисовал, а ты потом думай, почему в твоем чертеже цифры нарисованы не по ГОСТу. А попробуй нарисовать то, что даже Шип не сделает. Этот противный дед берет чертеж и говорит, заходи, мол, завтра в одиннадцать. Ты ждешь этого времени как чукчи полярного дня, а когда приходишь к Шипу, он и не трогал твой чертеж. Нельзя, говорит сделать такое. Есть правда еще один шанс "нельзя" превратить в "льзя". После полученного отказа приносишь сто грамм спирта. Его в любом случае с благодарностью принимают.

И опять ожидание. Возможно, Шип и сделает, а возможно, дело закончится лекцией по технологии металлов. Меня в институте на инженерной графике и технологии металлов гоняли меньше, чем фрезеровщик Шип. Пришлось, чтобы работать с этим вреднющим дедом изучить всю технологию металлов вдоль и поперек. А вот такой подход к делу Шипу понравился. Мы с ним сработались, но теперь придется привыкать к причудам нового спеца.

-Ладно парень, упросил, но смотри, этот фрезеровщик похуже черта с Шипом будет. Трижды судимый, рецидивист! Но на фрезерном станке работает не хуже Шипа. Я ему его станок отдал.

-Что, неужели он сделал кубик имени Шипа?

Это уже становилось интересно. Кубик имени Шипа - просто железный кубик со стороной в один сантиметр. На первый взгляд. Но и микрометр на всех гранях показывает тоже ровно один сантиметр, а это уже из области фантастики для штучки, сделанной на фрезерном станке. Только на измерительном микроскопе стало видно, что погрешности около нескольких сотых долей миллиметра все-таки были. Это было еще не все. Кубик был сделан из двух половинок, которые были настолько точно подогнаны друг к другу, что место соединение можно было обнаружить, лишь пристально приглядевшись. Кубик рассоединялся, если половинки смещали по одной из диагоналей. Этот кубик Шип сделал уже перед уходом на пенсию. На полном серьезе он заявил начальнику цеха:

-Я свой станок двадцать пять лет настраивал и лелеял. В твоем цеху только на нем можно сделать что-то приличное. Отдашь пацану-пэтэушнику - угробит за неделю, потом что толковое в жизни не сделаешь. Вот видишь кубик? Кто сделает что-нибудь подобное - отдавай станок смело, в хорошие руки попадет.

Начальник цеха только через день, когда начал мерить на микроскопе, обнаружил шов, а еще через неделю сообразил, как разобрать кубик. Поэтому когда этот рецидивист пришел на работу, да еще и по шестому разряду, начальник цеха вручил ему кубик имени Шипа: "Ну-ка покажи, что у тебя за шестой разряд, на бумаге или в натуре! Сделаешь такой кубик?"

Новый фрезеровщик покрутил кубик в своих огромных лапах, попросил микрометр. Померил грани, хмыкнул. Потом рассоединил кубик на половинки, хмыкнул второй раз. Хороший станок, говорит нужно, и сделаю.

-Дал я ему два часа времени на станке Шипа. И ведь сделал, черт! Никак не пойму как он разделяется. Шов-то под микроскопом видно, а зацепления, как в кубике у Шипа-нет. Ну-ка инженер, блесни интеллектом! -начальник цеха протянул мне второй кубик. Да, этот парень сделал все на совесть - микрометр погрешности не нашел. Кубик делила на половину едва заметная линия. Нет, он точно из двух половинок, но как они соединяются? Я попробовал крутануть половинки одну относительно другой - они не поддавались. Только с помощью двух гаечных ключей удалось разобрать конструкцию.

-Он что, это пальцами закручивал? - дурацкий вопрос, можно подумать начальник цеха видел. Новый фрезеровщик, судя по усилиям по раскручиванию кубика был здоровенным жлобом. Соединение кубика резьбой да еще и с такой точностью? Начальник цеха отказывался верить, что это можно сделать на фрезерном станке. Ему бы немного подумать, и тогда станет понятно, что новый фрезеровщик хорошо сделал только кубик, а резьба была самая обычная, просто он сначала скрутил две железяки с хорошо обработанными плоскостями, а потом обрезал до кубика. Да и мерил я его только микрометром, интересно будет глянуть через измерительный микроскоп. Я злорадно посоветовал начальнику цеха почитать книжки по технологии хотя бы до розовых зайцев и пошел знакомиться с рецидивистом.

Шип был маленьким и худеньким, возле станка его и видно не было, а сейчас станок был почти не виден за широченной спиной нового фрезеровщика. Подходящего размера робы для него не нашлось - он работал в своей. Куртка и брюки - необъятных размеров, а главное, что меня потрясло - номер на кармане куртки, на брюках и зековской шапочке, которая была натянута на бритую голову. Для полного имиджа блатного не хватало крутых наколок, но чего не было, того не было.

-Это инженер, который ручками не любит работать, так что ли?

Я кивнул.

- Не страшно с зеком работать, вдруг ножом пырну?

Я сказал, что страшно, но выбора у меня нет, да и чего боятся ножа, если теми пальцами, что скрутили кубик, можно запросто свернуть шею.

-Времени у меня нет железо шкуркой доводить, на фига тогда фрезеровщик шестого разряда?

-И то верно, - согласился зек, и минут через пятнадцать довел мою железяку до нужной кондиции, - Мозгами, говоришь, работать любишь? Может, скажешь, как я кубик скрутил?

Он протянул мне еще один кубик. Этот зек, наверное, считал себя самым умным:

-Давай два гаечных ключа - разберу.

-Для этого ключи не нужны. Ими только сломать можно!

Я внимательно приглядываюсь. У начальника цеха был немного другой, сделанный целиком из стали, а этот был наполовину медный, наполовину алюминиевый. Но Шип недаром меня возил мордой по технологии металлов. Ерунда, говорю, у Шипа кубик покруче, а ты взял на одной половине кубика сделал шип в форме цилиндра, во второй половине выбрал такое же отверстие, насадил прессом на горячее до полной стыковки, а затем обрезал до куба. После того, как остыло его уже ничем не разобрать. А резаком нагрею - развалится! Сделано снаружи не хуже чем у Шипа, а внутри - лажа! Наверное, второй кубик, как у Шипа слабо сделать, вот и пустил пыль в глаза, типа я и так могу, и этак, а кубик Шипа двух твоих стоит, да еще и доплатить нужно. Я даже сам испугался, что сказал такое. Вроде и правда, но кому такое понравится!

Реакция зека меня потрясла, он вдруг покраснел и начал извиняться. Я был настолько ошарашен этим, что смог сказать что-либо толковое только спустя минуту:

-Нет, твои кубики тоже сделаны круто! Я понимаю, что Шип на своем станке двадцать пять лет проработал, а ты только первый раз за него стал, хотелось сделать что-то наверняка. У тебя здорово получилось! - господи, идиотизм какой-то. Здоровенный зек, кулаком бугая повалит, чуть не плачет, а я его успокаиваю.

-Не в кубике дело, я еще сделаю такой как у Шипа, а в гордыне моей. Грех это, а я никак не избавлюсь от нее. Ведь знаю - тебя пять лет в институте учили технологии металлов профессора разные, а я только четыре года сам станки разные осваивал. И тоже - решил, что не догадается никто, как кубик сделан.

Эх, знал бы он, что технологии металлов учил меня только Шип. Брось, говорю, не расстраивайся, без гордыни человек вроде травы - растет себе и ничего не хочет. Ее топчут - а ей по фиг. Сейчас сто пятьдесят грамм спирта принесу- обмоем знакомство.

- Не пью я, грех это тяжкий, еще больший чем гордыня!

Вот те раз, мало того что рецидивист, еще и фанатик религиозный. Спрашиваю напрямую, как это он умудрился, ежели такой верующий, трижды судимым быть.

-За веру свою страдал, - ответил. И тут такое рассказал, мне до сих пор не верится. Грозный зек оказался безобидным баптистом, а тем, как известно оружие в руки брать нельзя - вера не позволяет. Это сейчас вроде бы есть альтернативная служба, для тех, кто не хочет держаться за автомат. А тогда разговор был коротким: "Будешь давать присягу защищать Родину с оружием в руках? -Нет? - Три года общего режима!" И поехал восемнадцатилетний парень из солнечной Украины в холодную Тюмень. И специальность у него была хорошая - фрезеровщик, и работать он там должен был на недавно построенном заводе.

Вот только одна неувязка получилась. Завод построили, прекрасный, станки завезли новые, но никто не подумал, как трех-четырех тонные станки установить на подготовленные для них фундаменты. Видно забыли проектировщики о такой мелочи, а может, подумали, зона большая, зеков много, затащат. Начальник зоны, может не знал секрета фараонов, а может это получается только под жарким солнцем Египта. Ни количество заключенных, ни маты надзирателей не помогли - станки не сдвинулись ни на сантиметр. Стояли прекрасные станки всю весну под солнцем и дождем возле завода, благо распотрошить их некому - вокруг зоны забор пятиметровый. Завезли - то их зимой, еще до окончания строительства. Если бы их тогда заносить, может, бы, и получилось. А пока строительство закончилось, земля под станками подтаяла, и просели они сантиметров на пять во влажную грязь. Те, кто тужились поднять станок, вгрузали в нее по колено. От начальника зоны требуют отчета о установке станков, плане выпуска, а тому хоть стреляйся!

Пробовал вносить станки вручную летом, когда грязь подсохла. Облепили зеки громадину как комары, тужатся, матерятся, а толку немного - за два часа на сантиметров пять сдвинули, за вторые два часа - на столько же обратно. И тут заметил начальник зоны парня-гору, под два метра ростом, сплошные мышцы, а к станку не подходит. Чего стоишь, заорал, когда все надрываются? А этот наглец отвечает, надрываться, мол, дело нехитрое, а чтобы станки расставить одной силы мало. Нужно расставить - я один расставлю, но дурную работу Бог делать не велит. Наорал тогда начальник на парня, сорвал зло, а вечером, вызвал, рассказывай, как станки расставлять думаешь. Голова у парня, конечно, варила, но сделать такую работу, как он задумал, мог или муравей или фанатик. Начальник зоны заглянул в дело парня, увидел, что тот отказник, баптист, и понял, что дело пойдет.

Первые три дня работы были подготовительные - нарезали и наполировали круглых бревнышек-катков, а на четвертый день начал парень вести подкоп под станок, одновременно подкладывая катки. Через два дня первый станок сдвинулся с места и медленно, но уверенно двинулся ко входу в цех. А там впереди ждала его лестница, станок-то здоровенный, под него и фундамент соответствующий нужно. А тут, за пятьдесят сантиметров под землей - вечная мерзлота. Вот и подняли уровень пола на два метра. Два дня шел станок по лестнице, а как стал намертво на фундамент, пришел начальник зоны к парню на завод, а того даже в зону не забирали, жил вроде как свободный, а трудился тяжелее чем на самой страшной каторге:

- Не верил я парень, что выйдет у тебя что-то, вижу, ошибался. Ты мне поможешь, проси, может я, что сделать для тебя смогу!

Парень просился на волю, а еще говорил, что не наедается, можно ли пайку добавить? Надо сказать, начальник зоны велел носить парню не обычный зековский рацион, а две порции из столовой охранников, исходя из его габаритов. Обещал парню скостить его срок с трех лет до полутора, и распорядился носить по четыре порции. Дело с расстановкой станков пошло еще успешней, через месяц уже все стояли на своих местах. Парень за это время еще больше поздоровел, на зоне уже не находилось робы для него. Пришлось шить робу по мерке. А как пустили завод, перевели парня снова в зону. А там блатные подъехали, сватать начали, невиданной ведь силы парень. А тот простой оказался, я говорит баптист, по воровским законам жить для меня грех, убогих обижать или оружие в руку взять- тоже грех. Вот если я лопату в руках держу, это угодно Богу, а если я хочу ей чей-то котелок раскроить - грех. Огромная ладонь так крепко сжала рукоятку лопаты, что на дереве остались отпечатки пальцев.

Блатные больше не цеплялись, да и начальник не обманул - через полтора года ехал парень к себе домой. Робу, сшитую по мерке дали парню с собой - на память. Тогда начальник зоны еще пошутил: "Ты, если что, ее с собой бери, один хрен на тебя одежды не найдешь, здоров больно". Накаркал гад. Только жизнь начала налаживаться, дом построил, женился, прибавление семейства ожидает, а тут новая повестка, но старый разговор: "Будешь давать присягу защищать Родину с оружием в руках? -Нет? - Три года общего режима!" Вроде не должно быть такого, ведь судимых не призывают, но что было, то было.

А там, то ли чудо произошло, что маловероятно, а может слухом земля полнится, но этап привел парня снова в ту же зону. Завод построили, станки расставили, теперь даешь план! А с кем его давать, с ворами да жуликами? Вот и давал парень все полтора года, пока не отпустили, когда две, а когда и три нормы. А через полтора года вернулся к семье - сыну уже год, а папку он еще не видел. Когда третья повестка пришла, жена на седьмом месяце была. Он уже думал, снова в Тюмень, но жена рассудила по-своему - родила семимесячного.

Прямо из зала суда поехал за ней в роддом. Вот тебе и три судимости! А на некоторых спутниках стоит сейчас соединение имени Баптиста. Это я его для себя так называю. Каюсь, в заявке на изобретение была фамилия моего шефа и моя. Фрезеровщика-баптиста я в ней не упоминал, чтобы не травмировать его гордыню. А шефу для подтверждения статуса кандидата наук нужно было подавать в месяц либо два статьи, либо одну заявку на изобретение.

Нехитрая вроде штучка соединить две железяки в космосе, чтобы и держалось намертво и рассоединить можно было бы легко. Делают одну часть черной, а вторую блестящей. На орбите та, что черная солнцем почти докрасна раскаляется, зато блестящая – холодней, чем лед. А как соединили, место соединения спрятали в тень - теперь трактором не разорвешь, а надо разорвать - пожалуйте на солнышко!

С этого момента нужно было начать историю инженера на режимном заводе.

-Так говоришь в НИИ работал, высокой наукой занимался? Ну-ну, знаем какая там высокая наука, переливание из пустого в порожнее! – начальник отдела на режимном заводе с удивлением рассматривал мой диплом, выданный три месяца назад, и трудовую книжку с тремя годами инженерного стажа.

Да, бывает и такое. Хотя то, что делали мы, непосредственно по нашим чертежам изготавливалось на сверхсовременном оборудовании, и не успев остынуть, устанавливалось в аппаратуру спутника. Мои приборы уже трижды благополучно взлетали, а еще парочка ждала пусков. Я пожал плечами:

-Чего зря злословить, вам нужен специалист - он перед вами. Такой или не такой, вам решать. Спрашивайте, светите рентгеном, проверяйте на детекторе лжи, короче, исследуйте меня, как вам нравится. Подойду - берите, а не понравлюсь - пойду дальше.

-А почему из НИИ ушел, если не секрет?

- Нет, не секрет. Зарплата в НИИ подходит для буддийских монахов, аскетов или фанатиков. Только эти категории могут обходиться рисом или хлебом с водой в ожидании чего-то далекого, сияющего и прекрасного. А я живу сегодняшним днем, медитация на голодный желудок - не для меня. Когда я подал третью заявку на изобретение с солидным экономическим эффектом, шеф(в НИИ) вызвал меня к себе:

-Скажи, ты не хотел бы поступить в аспирантуру? У тебя хорошие данные, ты разворошил тему, которую мы считали гиблой. В науку вклад ты, правда не внес, твое изобретение - это просто техника, но в аспирантуре тебя научат двигать вперед науку.

Ага, три года на сто рублей в месяц, ищи дурака! Я-то сюда инженером поступал, на сто сорок. Разница вроде и небольшая, но у меня была надежда, что мое усердие в работе будет вознаграждено, и мой оклад существенно возрастет. Сказать такое шефу прямо, значит кровно его обидеть. Поэтому максимально мягко попытался все же выяснить все до конца:

-Скажите, Владимир Петрович, если я буду работать, так же как и сейчас, у меня будет шанс защитится сразу после аспирантуры?

Мой шеф человек очень умный, сразу понял, куда ветер дует:

-Три года ты будешь аспирантом на сто рублей в месяц, потом младшим научным сотрудником на сто сорок - до тридцати трех лет, если не снизишь обороты, и до глубокой старости, если положишь на науку толстый том. Раньше тридцати трех защититься и не мечтай, ты ведь это хотел знать?

Я решил не врать, да и зачем:

-Вы правы, я работаю не для того чтобы развивать призрачную науку, как Морозов, а для того чтобы выбивать из нее ощутимые технические новшества. Ну и самому жить не на сто рублей в месяц.

Морозов был начальником лаборатории, который мог вызвать уважение только в курилке, как рассказчик анекдотов или на склонах Карпат на горнолыжных трассах, как виртуоз слалома. Чему была посвящена его кандидатская диссертация, чем занимались в его лаборатории, не знал никто, в том числе и те, кто в ней работал. Лаборатория поглощала не слишком большое количество спирта и жидкого азота, требования на новую аппаратуру выставлялись тоже средние, толку от нее, кроме двух статей в месяц, которые никто не читал, не было.

Ходил, правда, забавный анекдот, что Морозовым он стал перед зашитой диссертации. До того его фамилия была Зусман, и он сменил ее, как не благозвучную. Еще бы защитится с его-то темой и с такой фамилией можно разве что в Биробиджане. Наука его интересовала, как зайца арифметика - только в приложении по количеству морковки.

-Согласен, Морозов мне тоже не нравится. Здесь тебе не светит иметь хорошие деньги до защиты, а с такими мыслями, как у тебя, ты не защитишься и к сорока годам. У меня есть знакомый на заводе, хочешь перейти туда? Там, если будет от тебя толк, сможешь иметь столько, сколько заработаешь, а здесь, извини, ты мне нравишься, но твои аппетиты не для науки, да и ты сам не для нее. Жаль.

А вот этот знакомый, начальник отдела на заводе мою жизненную позицию вполне понимал. Конечно, я ему рассказал не все, о чем наболело, но основная мысль - хорошие бабки за хорошую работу, до него дошла. Короткий экспресс-экзамен, в котором он кратко проверил мою квалификацию, и сразу предложение:

-Я беру тебя на сто пятьдесят. Это минимум для инженера, но у нас есть тема, а специалиста, который смог бы ей заняться нет. Все считают, что сделать то, что предлагается в ней нельзя. Это говорят грамотные люди, которые на разработке зубы съели. Но при слове "микропроцессор" их бьет дрожь, не знают они, с какой стороны к нему подходят. Будет движение по теме - будут и деньги. А не сможешь, значит, зря хвастался - тогда сто пятьдесят - это твой потолок, станешь в очередь на повышение. У нас таких тоже хватает. Пойдет?

Это реальный разговор. Можно считать, что мне неслыханно повезло - работа ждет меня. Обычно люди ждут работу. Начальник лаборатории, мой теперь уже непосредственный начальник, был краток:

-Знаешь, я не буду тебе ничего говорить о режиме нашего предприятия, скажу только одно - твой пропуск достаточен только для того, чтобы до восьми утра добраться до рабочего места, в перерыв - попасть в столовую и поесть. На это всего сорок минут, и учти, они начинаются и заканчиваются у нас на этаже. Если ты не успеешь – в этот месяц получишь на треть меньше. У тебя оклад – сто, остальное премия, но она положена только тем, кто выполняет все требования режима. После пяти вечера нужно в течение пятнадцати минут выйти за проходную. Все остальное время, если куда намылишься идти - нужно запастись еще бумажкой. Если внутри нашего корпуса - моей подписи будет достаточно, чтобы пойти в другой корпус, нужна подпись еще и моего шефа, а чтобы выйти за проходную - командировку подписывает еще и начальник отдела режима. Закрой рот, мозги простудишь, или нижней челюстью за колено зацепишься! Все понял?

-Ага! Подпишите мне командировку в туалет.

Начальник недовольно хмыкнул:

-Нет, в туалет бумажка не нужна, он на этаже. На входе бабку в форме видел? Вот если с нашего этажа будешь сходить, тогда моя подпись будет нужна, иначе она тебя не выпустит. Да и в туалете долго не торчи, там есть доброхоты, которые работают на отдел режима. Если будешь без дела торчать - запишут, и будешь тогда отчитываться перед начальником режима. На территории таких сексотов тоже хватает, так что если есть бумажка, чтобы идти в другой корпус - иди именно туда, и быстрым деловым шагом. У тебя сейчас вход только на наш этаж, поэтому посылать тебя никуда не будут. Вот тебе все бумаги по теме, займись делом.

-Только один вопрос, здесь на заводе кого больше, инженеров или работников отдела режима?

-Ничего-то ты не понял, в отделе режима числятся только те бабки, которые на этажах, да на проходной. А остальные - инженеры-сексоты. Им за каждого пойманного - премия, и отпуск летом, а у пойманного отпуск зимой и минус премия, так что отдел режима на них ни копейки не тратит. Наоборот, для завода пойманный нарушитель – приличная экономия. Десять рублей премия сексоту, двадцать – отделу режима, а у нарушителя – минус пятьдесят. Не перехотелось у нас работать?

-В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Что я лазить сюда пришел, где ни попадя, или в туалете торчать? А если про бумажку забуду - бабка на выходе напомнит!

Режим напомнил о себе гораздо раньше, чем я мог себе представить. Тема, над которой я работал, была более чем интересна, поэтому я смог оторваться от документации только тогда, когда мои физиологические потребности заявили о себе в полный голос. Да, туалет был на этаже, но вот попасть в него было проблематично - на дверях стояли два мужика. Если до кого-то их внешний вид и характерные инструменты сантехников ничего не говорили, то на двери кроме этого была табличка: "Туалет закрыт на ремонт". Один из мужиков перегородил мне дорогу:

-Чего, читать не умеешь? На третьем этаже туалет работает, вали туда!

По всей видимости, драконовские правила режима распространялись только на инженеров. Ну ладно, пусть мой шеф все же выпишет пропуск в туалет! Шефа, как назло на месте не было, и никто не мог сказать, когда он вернется. Это инженеру выписывают бегунок от и до, а у шефа на пропуске специальный значок - велосипед. Это значит, что имеет в виду он всех сексотов и старушек-охранниц и катит куда пожелает. А у меня только одна снежинка - вход на наш второй этаж. Хорошенькое дело - идти на третий, кто меня там пустит? Будем бороться с неприятностями по мере их поступления. На этаже - десять дверей с кодовыми замками, только в одну из них я могу сейчас попасть. Это наша лаборатория, но в моем состоянии там делать нечего.

Значит, ничего не остается, как пройти старушку на входе на этаж. Старушка не старушка, а пистолет в открытой кобуре смотрится внушительно. Пришлось быть предельно вежливым, в ответ на : "А ну кругом, и за бегунком к начальнику! Без бегунка не выпущу!"

-Марья Тихоновна, - как здорово, что у этой старой козы висит табличка с ее фото и прочими атрибутами, - Я сегодня первый день на работе, и попался. Мне нужно в туалет, наш на ремонте, а шеф - на совещании у начальства. Боюсь, не дотерплю!

Похоже, я затронул чувство жалости у охранницы. Она не поднявшись со стула, орет на весь коридор: "Вася, пусти этого несчастного отлить, а то он уже ногами сучит!"

У Васи жалости нет не капли: "Пусть с часик потерпит, мы скоро закончим, а если нет - пусть дует в штаны. Ты гляди, лень на третий этаж подняться!" Следует учитывать, что расстояние между говорящими - метров двадцать-тридцать. Закрытые на кодовые замки двери начали открываться и из них высовывались любопытные физиономии.

А мое терпение уже на исходе. Еще немного, и мой мочевой пузырь разорвется:

-Марья Тихоновна, как вы понимаете, в штаны я мочиться не буду. Если я буду прорываться мимо вас, то по вашему уставу вы мне можете выстрелить в спину. Интересно, а что вы будете делать, если я отолью рядом с вашим рабочим местом, какие у вас инструкции на этот счет? Стрелять вы не будете - вон сколько любопытных, которые видели, да и сейчас видят, что я никаких законов режима не нарушал!

Бабка надолго задумалась, даже в свою книжку заглянула, потом зло засопела и открыла вертушку:

-Иди болезный, черт с тобой. Только на третий этаж можешь не подыматься, туда тебя не пустят, там на пропуске должна быть звездочка. Вали на улицу, авось не заметят!

Не забыв поблагодарить добрую бабушку, я выскочил на улицу и успел добежать до ближайших кустов. Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее, и строгая женщина с блокнотом в руке, которая внезапно оказалась у меня за спиной, не показалась мне чем-то опасным:

-Что вы здесь делаете в рабочее время, ваш пропуск?

Надо же, идиоту понятно, что я делаю, а слепому идиоту должно быть слышно. Кроме того руки у меня заняты, как я ей вытащу пропуск. Повернуть голову, чтобы увидеть ее, я тоже не могу - боюсь поцарапаться о ветки:

-Скажите, вы по работе интересуетесь, или по личным мотивам? Если вы милиционер, то сейчас закончу писать, и заплачу штраф, за то, что отлил в неположенном месте, а если вы врач-уролог, то в ваших услугах я пока не нуждаюсь!

Господи, она только сейчас поняла, что я делаю. До этого ей мешал охотничий азарт. Когда я повернулся, у меня за спиной никого не было. Ну и хорошо! А теперь быстро назад в свою лабораторию! Марья Тихоновна поинтересовалась: "Тебя эта язва Иванова, что дежурила возле входа, записала?"

-Думаю, что нет, - сказал я, - По крайней мере, как звать меня она не спрашивала, а дожидаться пока я закончу мочиться и достану пропуск не стала!

После полученного боевого крещения, я стал гораздо осторожней, прислушивался, когда шеф говорил, куда и насколько уходит. Работа шла достаточно быстро. Через неделю у меня были готова проработка некоторых направлений темы. Чтобы двигаться дальше, нужно было получить добро от шефа, а также микросхемы, доступ к компьютеру и прочее. До этого ведь я работал только с бумажками и справочниками. Но шеф сегодня не был похож сам на себя, не выспался что ли? Задавал вопросы, которые говорили о полном непонимании не то что основ радиотехники, но и элементарной физики. Как раз посредине самого ответственного момента моего объяснения его голова вдруг упала, и он начал мерно сопеть. Господи, неужели у меня такой усыпляющий голос? А, к черту, все равно, чтобы двигаться дальше нужно его добро. Прикинулся, будто не заметил, что он уснул. Начал говорить все громче и громче. Наконец, когда в окнах уже начали позвякивать стекла, шеф поднял голову:

-Ты молодец, я все понял еще минут сорок назад. Сейчас ты должен пойти и то, что ты рассказывал мне, объяснить заказчику. У нас все знают, что эти люди в погонах ведут себя во время разговора с разработчиком именно так, как я тебе продемонстрировал. Для тебя это будет в первый раз. Ты знаешь, у тебя здорово получается! Даже если вместо заказчика будет сидеть ежик, то либо он тебе подпишет, либо ты его уморишь. У меня до сих пор в ушах звенит!

На этот мне повезло. То, что я сегодня уже рассказывал начальнику, хмуро выслушал старший лейтенант Воробьев. Он не задал мне ни единого вопроса, голова у него не падала, а взгляд выражал предельную сосредоточенность. Во, думаю, шеф меня разыграл, говорил, заказчики ни хрена не петрают в технике. А вот со мной работает парень моего возраста, тоже, наверняка, с техническим образованием, технику понимает. Хотя под конец он меня разочаровал. Когда я закончил, он тяжело вздохнул и спросил: "Слушай, а это действительно нужно? Неужели нельзя сделать что-нибудь на реле, попроще и понадежней? Я ведь ни хрена не понял, что ты мне говорил!"

Если учесть, что говорил я не меньше сорока минут, то этот парень умеет держать себя в руках. Я, если слушаю что-то непонятное, засыпаю через пять минут. В НИИ был случай, когда кандидат физмат наук Матвеев докладывал свою новую статью. Пять минут говорил, а я не услышал ни одного известного мне слова. И вроде говорил по-русски. Проснулся я от хохота. Это он так прикалывался, говорил какие-то математические термины, не связанные смыслом. Я-то, понятно, болван в этом деле, а другие кандидаты и аспиранты тоже добросовестно пытались понять эту муть. Заснул не только я, а еще один аспирант, но он в отличие от меня начал храпеть. Шутку пришлось прервать. А когда Матвеев докладывал уже по-настоящему, я опять заснул, ведь понятных для меня слов по-прежнему не было!

Ладно, говорю заказчику, я готов повторить. Он отказался, говорит, если выслушаю это еще раз, у меня заворот мозгов будет, подписал, все что требовалось.

-Ты только не думай, что на лоха наехал. Получишь микросхемы - тут же ко мне, вместе с документацией на них, ясно? Хочу посмотреть на игрушку, которая пять тысяч реле заменяет!

Вот ведь сволочь, все запомнил. Может, у него еще и магнитофон под столом есть? В следующий раз нужно будет поосторожней высказываться - у этого парня действительно незаурядные способности!

-Игорь Николаевич, у нас эти микросхемы только для лабораторного моделирования, вся информация о них только в популярной литературе.

Только сейчас заказчик понял, что дал маху. Он подписал использование микросхем, которые никогда ранее не применялись в военных разработках. Решение такого вопроса - не для уровня старшего лейтенанта. Даже начальник отдела заказчиков - майор, старается устраниться от таких решений, говорит: "Не мой уровень." Если он узнает о той бумажке, что сейчас у меня в руках - жди беды.

От крупных неприятностей Воробьева могло спасти только моя действительно быстрая и профессиональная работа в условиях полной секретности от его начальства. Тогда, когда все пройдет удачно, сами понимаете, победителей не судят. Он оценивающе посмотрел на меня. Двадцать четыре года, институт закончил или в этом или в прошлом году. Ставить на парня, только после института, что он проведет разработку прибора на новой элементной базе - это полное безумие.

Есть еще и второй вариант. Он гораздо более скользкий и неприятный, но тут уж все будет зависеть от него, старшего лейтенанта Воробьева. Если у этого нахального парня ни черта не получится, но не по причине неправильно выбранной элементной базы, а из-за безалаберности разработчика, тогда тучи пронесутся мимо заказчика и гнев начальства обрушиться на этого нахала. Тогда можно говорить о том, что направление-то правильное, и его подпись на бумагах это подтверждает, но вот исполнитель...

Пожалуй это должно подойти:

-Хорошо, работай пока по популярной литературе. Если что-то получится, разрешение на использование этих микросхем - за мной! Имей в виду - ты работаешь на режимном заводе! Первое же нарушение режима и ты будешь отстранен от темы!

Для себя-то он наверняка дал слово, что нарушение режима он-то мне организует. Я без задней мысли подумал, что мне неслыханно повезло с заказчиком. Все подписал с первого раза, а начальник-то мой давал на эту процедуру не менее недели. Кроме того заказчик взял на себя оформление всех необходимых документов, это значит, что еще месяц я могу спокойно вычеркнуть из плана работ.

Вот только мой шеф не разделял этого оптимизма, он здесь не месяц работает, как я, а все пятнадцать лет:

-Если ты думаешь, что тебе попался хороший заказчик, ты глубоко ошибаешься. Таких не бывает. Бывают плохие и очень плохие. У них другие законы, тебе их не понять. Ты должен знать, что Воробьев - самый худший из всех. Это у него второй прибор, с каждым успешным прибором заказчик становится лучше, с каждым провалом - хуже. После второго провала заказчика убирают. А у Воробьева - уже был один провал, и ни одного успеха, да еще и с тобой он начал с ошибки. Сейчас ты должен стать самым прилежным инженером в части выполнения требований режима, Воробьев устроит на тебя настоящую охоту.

-Ему-то какой в этом смысл? Второй провал, и его убирают, или я что-то не пойму?

-Провал - это после того, как он подключился к разработке, а это будет после успешного отчета по лабораторным испытаниям. До этого момента он не считается ответственным за разработку прибора. Так что если ему не удастся убрать тебя по любой причине от начала разработки до этого этапа, дальше он станет твоим ангелом-хранителем, а сейчас - помоги тебе бог. Он для тебя сейчас - хуже черта. Так что теперь, если кто чего спросит - считай, что ты глухонемой. Рассказывать, кому и что можно говорить - займет слишком много времени. Я бы тебя перевел бы во вторую смену, но нельзя. Можно только перенести рабочее время на час вперед. Сможешь ходить на работу к семи утра? Только учти, на работу к семи, это значит, что в семь ты уже у себя за столом, что-то пишешь или рисуешь. В семь на проходной для тебя будет означать, что ты опоздал, со всеми последствиями! Ровно в шестнадцать часов мне на стол отчет о проделанной за день работе, и через десять минут - через проходную. Ни с кем не разговаривать! Разрешены только три слова: "Здравствуйте", "До свиданья" и "Спасибо". Остальные могут быть истолкованы, как пустая болтовня! Что бы, не произошло - только эти три слова! Ясно?

-Я постараюсь...

- Мне не нужен этот детский лепет! Ясно?

-Спасибо, - из трех разрешенных слов более-менее подходит только это.

- Если тебя где-то подловят, я буду первым, кто подымет вопрос о самом серьезном наказание для тебя. Если я буду тебя защищать, то заказчик угробит прибор, а он мне дороже, чем твоя задница, ясно?

- Спасибо!

- Да что ты заладил, как попугай: "Спасибо, Спасибо". Эти слова для остальных, а мне можешь говорить обо всех проблемах. Кто, кроме меня тебе сможет помочь?

- Ну, слава, богу, а то я думал мне совсем туго придется. "Спасибо" в этой ситуации звучит иронично, а остальные два слова - вообще издевательски. Здесь что, с каждым прибором такая катавасия?

- То же мне герой! Да еще пока ничего серьезного не началось, а у тебя уже поджилки трясутся! Может, хочешь сойти с дистанции, пока не поздно?

-Не боится только дурак, а я боюсь, но хочу продолжать! Можно?

- Давай свой пропуск, я пойду оформлю тебе вход с семи утра. О том, чтобы время на компьютере у тебя было с восьми утра до девяти, я уже распорядился. А компьютер на утренний час - это тебе подарок судьбы и моя маленькая хитрость. Смотри, чтобы до тех пор, пока я не вернусь, из лаборатории ни ногой, хоть землетрясение будет. Я вернусь часа через два, чтобы не выходил даже в туалет! Моему начальнику Воробьев уже про тебя какую-то пакость сказал, к нему тоже без меня не ходить!

Не успел начальник уйти, как меня тут же вызвали к начальнику отдела. Ну и что прикажете делать в этой ситуации? Сижу, продолжаю писать. У девушки, которая мне сообщила о вызове, глаза на лоб лезут, к начальнику отдела принято лететь стрелой, как только он подумает, что хочет видеть работника. А тут прямой приказ! Я поднял на нее глаза, сказал: "Спасибо" и продолжаю что-то писать.

- Ты что, глухой, тебя начальник отдела вызывает, там у него твой заказчик сидит, немедленно иди туда! - девушка была почти в истерике. Не дай бог начальник отдела подумает, что она не передала его приказ! Получив еще одно "Спасибо", она почти в слезах бросилась к шефу доложить о не выполнении приказа. Повелительное "Ну" начальника вызвало целый ручей слез у несчастной девушки:

-Я ему два раза говорила, а он не идет. Сидит, что-то пишет. Только и услышала, что "Спасибо", - больше ничего она сказать не смогла. Начальник строго глянул на нее:

-Прекратите истерику! Люда, вы точно уверены, что кроме спасибо, он ничего не сказал?

Люда сквозь слезы кивнула. Начальник отдела развел руками:

- Извините, Игорь Николаевич, я с ним потом переговорю. Понять парня можно - серьезная разработка, напряженный график работы. Не будем ему мешать, ладно? Людочка, успокойтесь, вы сделали все правильно, этот парень мне больше не нужен, а вот его начальник лаборатории, как появится, пусть зайдет ко мне. Мой начальник пришел не через два, а через три с половиной часа. Он сунул мне в руки пропуск:

- Сначала сбегай в туалет, а потом поговорим. Молодец, что все выполнил дословно, если бы ты вякнул еще хоть слово, тебя бы уже уволили!

Это оказалась еще одна маленькая хитрость режимного завода. Твоя провинность могла быть сколь угодно велика, но когда тебя вызывают на ковер для разборки ты можешь пойти туда сам и каяться в своих грехах, а можешь, если не чувствуешь за собой вины и проигнорировать это приглашение. Тут уж правила очень жесткие, начальник отдела должен знать, что ты вопрос поставил именно так, черт его знает, кто сидит у него в кабинете и требует твоей крови. Если у человека хватит воли никому не говорить ни слова, кроме тех трех, что мне сказали, значит, начальник отдела может его временно прикрыть. До разговора с начальником лаборатории, в котором работает провинившийся. Этот разговор будет очень коротким, будет задан вопрос: "Тебе нужен такой-то?" и от ответа начальника лаборатории будет зависеть дальнейший ход событий. Подразумевается, естественно, если этого нахала уволить, пострадает ли дело.

-Одного я никак понять не могу, почему вы говорите о разных примочках режимного завода, после того, как со мной они уже произошли?

Начальник лаборатории ухмыльнулся:

- Хорошо, я тебе сейчас кое-что расскажу, только потом не жалуйся! Завтра тебе дверь открывать первому. Ключи возьмешь у бабки на входе на этаж, они у нее в сейфе. Дверь должна быть опломбирована, если пломба сорвана - ни в коем случае не открывай дверь. Постарайся привлечь внимание бабки на входе - звонок в режимный отдел должен быть до семи утра, иначе тебе засчитают опоздание.

- Но откуда я буду звонить, если входить в лабораторию нельзя?

- Звонить будет она, а ты ее должен уговорить! Может тебе еще рассказать, как женщину уговаривают?

-Почему я должен это делать? Ведь она должна действовать по инструкции!

- Чудак-человек, на этаж только один вход, на котором сидит эта грымза с пистолетом. Окна с решетками. В семь утра никого нет. Кто, спрашивается, сорвал пломбу? Шпион- невидимка? Проверять тебя будут, это точно, как ты выполняешь инструкцию! Ну что, хочешь что-нибудь сказать про наши порядки?

-Спасибо!

- Молодец, так держать! Не оболжайся с бабкой, и не пытайся ее волочь к двери насильно - может выстрелить. Если честно, то я сам не знаю, что нужно делать в этом случае - без выговора у нас за это никто не оставался. Правда заказчику очков это не даст, отстранить от работы за это не выйдет, отдел режима за такую провокацию по голове не погладят.

-Спасибо, отсутствие информации - это тоже информация. На следующее утро я прошел проходную ровно в шесть сорок пять. Раньше – нельзя, а мне нужно пять минут до моей двери, и десять минут - на то, чтобы уговорить бабку.

Вот бабкой-то ее назвать сложно - приятная женщина лет сорока. Может на этот раз обойдется, и я напрасно приперся так рано? Нет, пломба нагло сорвана, как будто кто-то только что заходил в лабораторию. Это вряд ли возможно - кроме обычного замка есть еще и кодовый, но мне сейчас не до этих подробностей. Времени еще десять минут, пойду уговаривать охранницу. Однако ее строгий с насмешкой взгляд говорит о бесперспективности такого занятия. И, тем не менее попробуем:

-Нина Петровна, - как здорово, что она с табличкой, - На лаборатории №.., сорвана пломба. Позвоните, пожалуйста, в отдел режима!

Насмешка в ее глазах сменяется испугом, от неожиданности она чуть не упала со стула. Она не рассчитывала, что у меня такой громкий голос, и что я им воспользуюсь в полную силу. Это она так думает. А я-то знаю свои возможности, у меня еще в два раза громче получиться, если постараться. А постараться придется - звонить она и не собиралась. Повторил то же самое, немного погромче. У нее в глазах появляется тоска - послал ведь бог придурка на ее голову, если он будет орать все десять минут, то потом весь день в голове звенеть будет:

-Чего ты орешь, наверное, твой начальник, вчера забыл запломбировать, никого здесь не было, иди, работай!

Повторяю магическую фразу третий раз, еще чуть громче.

- Господи, сел бы этот идиот Воробьев на мое место, ему бы мало не показалось, слушай, неужели ты еще громче можешь? Я эту пломбу сорвала, плановая проверка у нас, а печать только у начальника твоей лаборатории.

Я снова набрал воздуха в грудь.

- Да звоню уже, не вопи!

Без пяти семь меня в лабораторию запустил уполномоченный отдела режима. Рисовать схемы на компьютере - в НИИ я о таком и не мечтал. Работа двигалась на удивление быстро. К восьми утра, когда пришел начальник схема одной платы была уже закончена. Начальник лаборатории был краток:

-Давай сюда бумажку о выговоре, схожу к начальнику отдела, попрошу, чтобы без снятия премии.

Я развел руками:

- Мне вроде выговор не полагается, охранница позвонила в отдел режима, оттуда пришел представитель и запустил меня в лабораторию еще без пяти семь.

-Ага, так ты ее все-таки уговорил. То-то я гляжу у нее взгляд какой-то туманный, и если кто что-то скажет - переспрашивает. Знаешь, я уже начинаю бояться, что ты шпион. Все у тебя не так, как у обычных людей! - Почему не так? Вы мне рассказали, что я должен делать, и я все сделал как полагается!

- Хорошо, тебе повезло, что сидела Ниночка. Ты мне скажи, если бы на входе сидела Мария Тихоновна, пятидесяти восьми лет, толстая, как бегемот, и страшная, как смертный грех, ты бы ее тоже так уговаривал?

-Конечно! - увидев что лицо начальника как-то странно изменилось, я переспросил, - Подождите, а что вы понимаете под словом "Так"? Я пришел на работу без десяти семь, и у меня было целых десять минут, чтобы громко и очень отчетливо объяснить ей чего я от нее хочу. Мне пришлось повторить только три раза, и она поняла! А вы подумали, как я ее уговаривал?

Начальник облегченно вздохнул. Черт его знает, что он подумал, скрытные они какие-то на режимном заводе. Почему, например, не сказать, почему он просит меня больше не ходить на работу в футболке? Спрашиваю, рубашка - это требование режима, за футболку могут наказать?

-Нет.

-Может это связанно с какими-то этическими нормами на заводе, или вам неприятно видеть меня в футболке? То же нет?

-Ну а в чем-то проблема?

Говорит, рубашка лучше, и все тут! Ладно, я пообещал ходить в рубашке. Так как это было сказано мимоходом, между двумя серьезными проблемами, да и не придал я этому значения, думал, шутит. Конечно же, я забыл о своем обещании. Вспомнил только тогда, когда застрял в автоматической вертушке цеха. У рубашки только одно преимущество - нагрудный карман. Обычно все в нем летом и носят пластиковый пропуск. А я таскал его в заднем кармане джинсов. Когда предъявляешь мятый пропуск бабке-охраннице, это проходит без проблем. Но в цеху автоматический контроль. Здесь отдел режима бабку не садит - зачем? Люди зашли в восемь утра, вышли на перерыв, вернулись, вышли в пять вечера, в остальное время редко кто заходит, ерунда, автомат справится!

И ведь какой хитрый сделали, в нем человек и пропуск заходят отдельно, и когда уже вошел передать на выход уже что-то нельзя. Мысль хорошая, чтобы по одному пропуску вошел только один человек. На входе было написано - гнутые пропуска не всовывать! Я свой распрямил и всунул. Это было ошибкой. Дурацкий пластик, из которого делают пропуск, "помнит" форму, в которой все время находится. В данном случае эта была форма моей задницы, а она совсем не плоская. Если бы я сунул пропуск, не распрямив его, автомат бы его выплюнул, и я не попал бы в вертушку. Но он-то сначала был плоский! По мере движения вертушки и продвижения пропуска, он постепенно восстанавливал свою обычную округлую форму. Такое поведение пропуска вертушке совсем не понравилось. Она взяла и остановилась.

Я оказался в металлической клетке, размером в один квадратный метр без удобств - пол, потолок и одна из стен из гладкого металла, две другие стены- решетки вертушки, ни дать ни взять - камера смертника, только без кровати, умывальника и унитаза. Толкать решетку туда или назад бесполезно, пол гладкий, ноги скользят, но я это добросовестно попробовал. Пробовал кричать - бесполезно, в цеху шумит аппаратура, никто не услышал. Рассчитывать, что меня вызволят отсюда раньше чем через час, не приходилось, сейчас без пяти семь утра, без десяти восемь придет первая смена, а в восемь десять будет уходить ночная, разве что произойдет чудо.

Остатки в комментарии

Как ни странно, но молодому специалисту на режимном заводе пришлось встретится с чем-то необъяснимым.

Столовую я представлял себе немного по-другому. Нет, пол, столы, стулья по внешнему виду ничем не отличались от множества других таких же столовых на отдаленных военных объектах. Однако запах! Кислая(не первой свежести) капуста, гнилой лук и прелый чеснок тоже пахнут не бог весть как приятно. В их запахе чувствуется, что когда-то это было съедобным. То, чем несло в этой столовой, едой, похоже, никогда и не было. Может они варили калоши или жарили полиэтиленовые пакеты, а может, запекали столярный клей. Это воняло совершенно отвратительно, и находиться в столовой было тяжело, не говоря о том, чтобы что-то есть.

Майора, который нас встретил это абсолютно не смущало:

-Сейчас ребятки вы перекусите, а потом спать. Эффект Фреди Крюгера проявляется только ночью, уже четвертую подряд. Часиков около семи вечера я вас разбужу, вы установите свои приборы и будете ждать. Фреди Крюгер раньше одиннадцати вечера еще не приходил. А пока позавтракайте чем бог послал, - гостеприимный хозяин ничуть не обиделся, когда мы спросили, что за дерьмо ему бог посылает на завтрак. Ведь от этого штына и офонареть можно. Трудно поверить, что еду с таким запахом, вообще кто-то осмелится взять в рот. Он только пожал плечами:

- Завтрак уже закончился, а обед еще не начинался. На завтрак - макароны по-флотски, с томатным соусом. Запах - закачаетесь! Конечно, если уйдете от столовой подальше. Наш повар - настоящий волшебник!

Наш старший, язвенник, который рассчитывал поесть чего-то диетического, сердито заявил:

-Ну да, сделать из старых кирзовых сапог с несвежими портянками макароны по-флотски - это надо уметь. На вилку накалываются, но еще чуть-чуть пахнут. А что-нибудь более съедобное, чем это, - наш старший выразительно понюхал воздух, -У вас есть?

Майор хмыкнул:

-А, вы об этом. Это тоже ноу-хау нашего умельца. Вы гороховую кашу любите? Нет? Я даже знаю почему. Человек, который ее поел, в приличном обществе не должен появляться, особенно если оно собирается в тесных, непроветриваемых помещениях. А у нас почти все такие! А что делать, если в рацион солдат входит горох, да не зеленый маринованный, а желтый, ядреный? Да, он питательный, выбросишь из рациона - чем заполнить эту брешь? Тем более, что здесь, у черта на куличках, гороха в рационе - почти четверть. Наш старый повар и суп готовил, и кашу варил, и пирожки с горохом. Все это было очень вкусно и пахло чудесно, но часа через четыре после еды в комнате в десять квадратных метра с четырьмя солдатами страшно было спичку зажигать.

-Вы хотите сказать, горох, который готовит теперешний повар пахнет отвратительно, но зато солдат пучит ароматами соснового бора? Слабое утешение! – старший полез в свою сумку, в поисках чего-то, что успокоило бы боль в животе. Майор возмутился:

- Этот отвратительный запах держится только полтора часа, зато потом горох ничем от картофельного пюре не отличается. До обеда еще часа четыре - проветрим, и все тут! А уж потом за свой желудок можете не беспокоится, уж на что у меня привередливый, и то ем безо всяких последствий. Что он с горохом делает - ума не приложу. Китаец чертов! А как солдат перестало пучить от гороха, так к нам начал наведываться Фреди Крюгер.

-Давайте я вас немного введу в курс дела, а то могу себе представить, что вы прочитали в шифрованной телеграмме. Три ступени согласований здесь, зашифровали, потом расшифровали, и снова три ступеньки вниз. До вас уже такая лабудень дошла, что вы сейчас все мозги об схемы сотрете. Вам виднее, вы на это учились. А я происходящее ничем, кроме Фреди Крюгера объяснить не могу. Вот вас здесь двое спецов по электронике и один инженер по шаговым искателям. Объясните, если сможете, почему четвертую ночь подряд в системе циклических отключений срабатывает один из шаговых искателей. Ясное дело почему - неисправность в схеме управления. Сгорел там какой-нибудь диод, или еще какая-то мелочевка, и все пошло наперекосяк, да? Черта с два! Все целехонькое, утром запускаем программу проверки - все работает как часы! Что вы там бубните про самоустранившийся дефект? Ладно, две ночи подряд это еще можно объяснить. Мы уже четыре ночи подряд на ушах стоим. И самое главное - каждую ночь включается новый. Хорошо еще, что все они срабатывают без подачи напряжения на систему циклических отключений, иначе здесь уже половина техники стала бы угольками. Думаете это все? Тогда вопрос к специалисту по шаговым искателям. Эта ваша машинка будучи запущена на самоход должна прощелкать автоматически все свои сорок восемь или шестьдесят четыре контакта. Почему они все каждый раз останавливаются на тридцать девятом? Четыре разных шаговых искателя - и все остановились на тридцать девятом контакте! При проверке все идеально - мы ее запускали раз двадцать для каждого. Может, я тупой и чего-то не понимаю? Вперед, ребятки, можете, если хотите начинать прямо сейчас, но рекомендую дождаться ночи. Чего попусту тратить силы?

Если сравнить то, что сказано майором с ЦУ, полученными от начальства, остается только удивляться, почему мы не взяли ласты и акваланг. С таким же успехом нас могли отправить на устранение неисправности где-то под водой. Как же повторяющийся самоустраняющийся дефект! Черта с два! Повторяющимся он был бы, если бы каждый раз было то же самое. А здесь дурят шаговые искатели из разных секций, между которыми от ста до трехсот метров. Каждую ночь только один. А секций всего двенадцать, где ожидать следующего прихода Фреди Крюгера? Я-то думал, установлю пишущий осциллограф в ждущий режим на секции, где происходит это дерьмо, запишу контрольные сигналы во время этой глупости, а уж потом буду думать, что к чему. А этому дефекту оказывается все равно, в какой секции появляться - он повторился только раз, но какой-либо закономерности не просматривается. Первоначальный план работы коту под хвост. Где, спрашивается, мне расположиться с осциллографом? Он ведь не маленький, двадцать пять кило весит, а уж пока подключишь и настроишь - полчаса пройдет! Неужели этой хитрой машинке здесь придется работать с вероятностью одна двенадцатая? Хотя чем черт не шутит, может, посидим здесь с недельку и отловим закономерность!

-Хорошо, я сейчас не могу сказать, по какой причине наша электроника может запустить шаговый искатель. Возможных причин много. А вот из-за чего может остановится шаговый искатель по время самохода, я понять не могу, - специалист по шаговикам был категоричен. Нет, он даже не стал нам ничего объяснять. Мы пошли на секцию, где шла плановая проверка. Он запустил программу проверки еще раз. Когда наступил черед шагового искателя, инженер по шаговикам просто протянул к нему руку и придержал контакты в момент перехода с тридцать восьмого на тридцать девятый контакт. Майор начал ругаться, такой звук раздастся, если чем-то металлическим поскрести по стеклу. Обиженная железяка заскрипела, а потом видно решила - тормозят, значит, хотят, чтобы остановилась. И остановилась на тридцать девятом контакте. Инженер по шаговикам заявил:

-Других возможных причин нет. Скажите майор, у ваших людей чувство юмора не зашкаливает? Знаете, я могу понять, если бы хохма окончилась просто включением. У этих инженеров мозги бы дымились дня три, а потом ха-ха, и все работает. Не знаю только зачем вам это нужно. Я в этом розыгрыше не участвую. Пишу докладную своему начальству и первым же самолетом домой. Пусть мои шефы решают, что делать с юмористами.

-Ага, сразу буром попер. Такого не бывает, потому, что не может быть. Ты, милок, пиши докладную, а когда улетишь отсюда домой, и твои шефы начнут метать громы и молнии, тогда мы видеозапись предоставим. Всех самопроизвольных включений и нестандартных отключений, кроме первого. После первого случая мы обзавелись видеомагнитофоном. Я свой из дому припер. Военные не такие уж дубы, как вы нас считаете. Мы все аккуратно подключили. Камеры наблюдения стоят во всех двенадцати секциях. Пульт управления с мониторами заложен с самого начала, мы его только дополнили возможностью записи. И время магнитофон пишет - в поле зрения камеры есть часы. Реакция у парней пункта наблюдения - доли секунды. Как только шаговик пошел, они тут же переключали нужный монитор на запись. Возле вашей дурацкой железяки никого не было! Прошлую и позапрошлую ночь я сидел в главном зале и все видел собственными глазами. Думаете, что я так люблю приколы, что готов расстаться с погонами майора? Шевелите мозгами ребята, на вас вся надежда! – и майор убежал по своим делам.

Специалист по шаговикам был категоричен:

- Вы как хотите, а я пошел спать. Ночью посмотрю, что у них за хохмочки, мне в схемы пялиться нечего, а жрать при таком вонизме меня не заставишь. Желаю успехов, постарайтесь не заработать воспаление мозгов и заворот кишок!

Мы остались вдвоем.

-Будем смотреть схемы? - у старшего было сомнение в голосе. Еще бы - одинаковая неисправность в четырех разных схемах, которая после проявления бесследно исчезла. Я тяжело вздохнул:

- Думаю, что можно и не пытаться. Нужно пойти в главный зал и посмотреть обзор секций с камер. Возможно, появятся какие-нибудь идеи.

Мое предположение подтвердилось. Все секции были похожи, как близнецы. Аппаратура одинаковая, расстановка, согласно, унифицированных схем, и даже часы, которые попадали в камеру, показывали во всех секциях одинаковое время с точностью до минуты. Секундных стрелок на часах не было.

-Все настолько одинаковое, что можно решить, что сигнал с одной секции идет на все двенадцать мониторов. Думаю, что спец по шаговым искателям будет настаивать на этой версии. Нам нужно сделать их разными, иначе следить бесполезно. Кто его знает, из какой комнаты показывают эти мониторы? Нам нужно установить в каждой секции что-то отличающееся, - старший был категоричен, однако майор напомнил, что в секциях установлена необслуживаемая аппаратура. Один раз в неделю секция вскрывается и проводится программа проверки, остальное время помещение опечатано. Доступ в него для разных глупостей запрещен. Внеочередное вскрытие может быть только в случае нештатной ситуации. Типа прихода Фреди Крюгера. Вскрывать опечатанное помещение из-за прихоти приезжих заумных инженеров? Ну, уж нет! Здесь майор уперся рогами: "Мне в книгу распечатывания помещения что писать? Что заезжие инженеры для устранение неисправностей потребовали на аппаратуру плакаты с голыми бабами повесить? И чтобы в каждой секции своя красотка? И для чего, спрашивается? Чтобы дежурному не спалось за пультом? Только через мой труп!"

Мне в голову пришла одна идея. Пока старший пререкался с майором, я полистал схемы комплектаций. На мониторах есть часы, а в схемах комплектации - нет! Я уточнил:

-Товарищ майор, а ведь часы в аппаратуру секции не входят? Их ведь потом установили!

Из всякого положения есть выход. Сделаем и мы различными помещения секций, не заходя в них! Часы в них, почему показывают одно, и тоже время? Да потому, что не часы это, а просто табло. Раз в минуту на него приходит электрический импульс, который и толкает минутную стрелку на шаг вперед. Если их заранее установить на одно показание, то пока импульсы будут доходить до всех часов, все они будут идти минута в минуту. А если разорвать цепь одних часов на пять минут, то они на нее и отстанут по сравнению с остальными. Полчаса понадобилось для того, чтобы объяснить майору, что же нам нужно. Зато в последующий час все стало на свои места. Камеры показывали двенадцать секций, в которых показания часов отличались на пять минут - в первой часы шли правильно, а в остальных отставали на пять, десять и так далее минут. В двенадцатой секции часы отставали на пятьдесят пять минут. Это было более чем наглядно.

Пока мы решали эти вопросы, пришло время обеда. Из столовой пахло так вкусно, что мы готовы были считать утреннюю вонь досадным недоразумением. Послеобеденный отдых затянулся до семи часов, после чего нас вежливо разбудили и пригласили в главный зал. Нужно было посмотреть на физиономию инженера по шаговикам, когда он увидел часы секций на мониторах. Здесь уже не подкопаешься, четко видно, что экранах разные секции. Дальше время тянулось как слизняк по стекловате, анекдоты не вызывали смеха, есть не хотелось, курить запрещено. Все напряженно пялились на мониторы.

Без пяти одиннадцать дружный рев разорвал тишину - во второй секции минутная стрелка сошла с ума и за пять секунд догнала настоящее время. Майор пришел в себя первым: "Тревога! Поднять роту! К дверям третьей, четвертой и так до двенадцатой секции по три человека с автоматами и полным боекомплектом!"

Пока автоматчики побежали по коридорам часы выровняли показания уже до пятой секции. Солдаты с автоматами не помогли - еще десять минут и все часы снова показывали точное время – «11.20». Именно в это время сработал шаговый искатель в шестой секции. Камера, естественно, никого в секции не видела. Фреди Крюгер, если это был он, вполне мог считать нас одураченными. Майор победно посмотрел на нас:

-Ну что, видели? Что будем с этим делать?

Молодцы японцы. Они для таких ситуаций придумали комнату с резиновой куклой. Заходишь в нее и с помощью рук, ног и бейсбольной биты выпускаешь пар. У майора такой комнаты не было, поэтому досталось подчиненным. Без рук и ног конечно, а только руганью. Через полчаса, когда с раздачей было закончено, начальник дал команду вскрыть секцию и приступить к проверке.

-Товарищ майор, раз уже мы здесь, давайте отступим от обычного порядка. Если сейчас на секцию влезет человек шесть техников, и начнут проводить внеплановую проверку, за ними за всеми не уследишь. Раз мы уже здесь, порядок проверки за нами, ладно? - наш старший настоящий дипломат! Я бы сдуру ляпнул, мол, сейчас мы вдвоем пойдем на секцию и разберемся, что там военные химичат с нашей аппаратурой. Дипломатично сказанная фраза все же обидела майора:

- Вы подозреваете, что один из моих людей затевает все это, а потом прячет концы в воду?

Да, именно так мы и думаем, но не скажешь ведь этого напрямую. Старший продолжил вкрадчиво и почти шепотом говорить:

-Так думать нелепо. Просто присутствие проверочной бригады из шести человек не позволит провести максимально дотошную программу проверки.

При чем тут дотошность? Нажал на кнопку и ожидай зажигания табло "Норма". На майора эти слова подействовали:

- Хорошо, в секцию зайдем только я и этот парень, - он указал на меня,

- Только чтобы он ничего руками не трогал! Он говорит, что делать, я делаю, а вы наблюдаете по монитору, - вот тебе раз, всю жизнь мечтал покомандовать майором, и тут таки свершилось!

Как только дверь секции за нами закрылась и щелкнул засов(приказ майора) я услышал легкий смешок. Ладно, думаю, хихикай сволочь, сейчас мы тебя расколем. Я-то думал, это майор. Смешок повторился и глянув на майора, я сообразил, что он то же самое думает обо мне.

-Наконец-то ты пришел, а я думал так и не дождусь. Бросил меня в этой глуши и забыл? Зачем тогда приглашал ехать с тобой? Мне в Казахстане было куда лучше! - голос звучал ниоткуда. Дверь секции не должна была пропустить звуки, в комнатке не было окон - только стойки с аппаратурой. Все закрыто и опечатано - спрятаться негде. На майора было больно смотреть, морда перекошена, губы трясутся:

-Я же говорил - это Фреди Крюгер!

- Че ты меня с каким-то немцем путаешь? Русский я, четыреста лет в России жил, а потом меня какая-то падла в Казахстан вывезла. Хрен с ним, только начал привыкать, а тут ты меня обратно уволок, - голос вещал прямо из воздуха. Майор побледнел:

-Что значить, уволок? Я никого с собой насильно не брал!

- Конечно, не брал! А хлеб кто в платок завернул в Казахстане, рядом с тем местом, где меня оставили? Может я? А кто платок в карман шинели сунул? То же я? Так ведь у меня ни платка, ни шинели нет! А развернул платок и вытрусил ты уже здесь, вот только не вспомню где. Эти комнаты абсолютно одинаковые! И как я теперь отсюда выберусь? - невидимка захныкал. Майор смог что-то сказать через полминуты:

- Слышь, ты покажись нам, что ли?

Майор точно не в своем уме. На главном пульте видно, что мы разговариваем, но не слышно о чем. И главное - непонятно с кем. Если этот невидимка вдруг появится, я уж не знаю, как выкручиваться. У того свои планы:

- Вот еще! Ради чего я буду наизнанку выворачиваться? Ради человека, который меня обманул, а теперь делает все, чтобы у меня крышу сорвало? Чем же я тебе так насолил? Ладно привез меня сюда, сунул в комнату, где люди раз в неделю появляются. И хоть бы предупредил, что рядом одиннадцать таких же пустых комнат! Заблудился я. Тоска меня достает. Ведь нужно-то мне всего-ничего - чтобы люди рядом были, слышать, как они говорят, ощущать их запах. Я ж ведь добрый, неприятности всякие отводить могу. А ты меня в эти застенки! Ладно, раньше люди приходили, два часа посидят, а дух от них потом еще часов десять держится. Дух-то смрадный, но лучше это, чем ничего! А потом и того не стало. Вот от тоски и начал я железки разные перебирать в комнатах этих. Одна вдруг как затрещит! Я испугался и в сторону. А потом вернулся, думаю нехорошо, вдруг вред какой-то нанесу, нужно остановить. Схватил за колесико - она трещать и перестала. А потом люди прибежали и уж не два часа сидели, а всю ночь. Я кому здоровья подправил, кому просто настроение поднял. Ночь прошла незаметно, тоска, куда и делась! Ну а следующей ночью я уж все постарался точь-в-точь сделать - вреда-то это не приносит! Так жить можно, днем два часа гости, зато потом - веселье на всю ночь!

- Веселье? Ах ты дрянь потусторонняя! - майор сжал кулаки и начал крутить головой, отыскивая невидимого врага.

- Товарищ майор, давайте по-другому! - я достал из кармана свой бутерброд(ночь длинная, взял на всякий случай), отломил корочку хлеба, из другого кармана достал платок. Кто-то рядом шумно сглотнул:

-Парень, ты это серьезно? Ты точно хочешь взять меня отсюда? Но ведь я не уверен, что меня вытряхнули именно здесь!

Я полез рукой под стойку и выгреб хлебные крошки:

- Теперь уверен?

Ответа не последовало, платок, в который я завернул кусочек хлеба, ничуть не изменился. Мы провели программу проверки - все было просто идеально. Я направился к выходу, но майор меня задержал:

-Слушай, может, ты его с собой заберешь? Тьфу, что я говорю, нам же все это померещилось! Как твое мнение?

-Мне не понравилось здесь только одно - запах в столовой между завтраком и обедом. Думаю, это дело можно поправить. У меня командировка на неделю, но на тот вонизм я больше не хочу наталкиваться. Пусть Федя живет в вашей столовой, заодно и поможет вашему китайцу с горохом разбираться. Завтра буду писать технический отчет об устранении дефекта. Только убедить моего старшего будет трудно, а без него придумать что-то будет крайне тяжело, - мою правую руку в камеру не видно, поэтому мои пальцы делают характерный жест.

- А нет - тогда пишу, что наличие дефектов не подтверждается, сбои вызваны неправильным выполнением инструкции. А там дальше - разбирайтесь как хотите, я Федю с собой заберу. У нас цех в три смены работает, не заскучает. Или может, попытаетесь рапорт подать, изложить все как было на самом деле?

- Ну, уж нет, что я дурак? Пиши что-нибудь помудреней, а за мной не заржавеет!

Последующая неделя прошла спокойно. Дефект Фреди Крюгера больше не повторялся, программы проверок показывали идеальное состояние техники. Старшему я сказал, что расколол майора. Тому звездочку задерживали, и он решил о себе напомнить. Клялся, что больше это не повториться, говорил, что будет очень благодарен, если мы напишем какое-нибудь хитрое обоснование этого дефекта. Долго уламывать его не пришлось - вдвоем мы за неделю соорудили такую бумагу, что без бутылки не прочитаешь - воспаление мозга начнется! Инженеру по шаговым искателям пришлось несладко - всю эту неделю он не отходил от аппарата ВЧ-связи. Майор пускал его в секции только на штатные проверки, а тот требовал открытия секций, где были сбои и снятие шаговых искателей на доскональную проверку. Как же, держи карман шире! Утро следующего после последнего сбоя было немного нервным - из столовой прибежал Карим. Не знаю, кто его окрестил китайцем - отец у него кореец, а мать русская. Когда он начал что-то говорить, можно было решить, что он китаец - ни черта было не понятно. Минут через десять только разобрали, что кастрюли на кухне звякают, как кто в них заглядывает, хихикает кто-то, а горох не выванивается.

На этот случай майор подготовился:

-Карим, я понимаю, твоя жена прошлую ночь дежурила, служба у нее такая. Если ты эту ночь не спал, то это не кастрюли звенят, а в голове у тебя звенит. А горох ты новый мешок начал, с желтой полоской? Так он уже вывоняный, ты свое дело делай, не воняет, значит так и надо. А по ночам спи, а то еще с домовыми говорить начнешь!

С тех пор прошел год, за который в той воинской части ни один солдат не болел. Наш отчет одобрили потому, что никто не смог его дочитать и до половины. Раз дефекта больше нет, значить парни знали, о чем писали. А командировочные рассказывают про интересную странность у подполковника (бывшего майора). Перед тем, как начать есть, он отщипнет крошку хлеба и кидает через левое плечо, приговаривая: "Для Феди". И хоть бы кому сказал, кто этот Федя! А еще подполковник говорил, что кто сделает так же, после чего съест целую миску гороховой каши, у того все болячки пройдут. Мой шеф был там, рассказывал это как забавный анекдот. Хотя на язву и сердце больше не жалуется. Может, попробовал, а?

Для тех, кто хочет увидеть шаговый искатель в комменте

И снова неунывающий и изобретательный молодой специалист на режимном заводе

Как вы представляете себе современную мощную локаторную станцию? Конечно же огромное металлическое зеркало, которое разворачивается мощными моторами? Это зеркало сделано из ажурного переплетения металлических конструкций. Такие станции часто показывают по телевизору. Вот и не угадали. Это приемные антенны локаторной станции. Да, они способны различить даже слабые сигналы из соседних галактик, но к мощным локаторным станциям не имеют не малейшего отношения.

Если я скажу, что современная локаторная станция похожа на самую обычную пятиэтажку-хрущевку, мне мало кто поверит. И напрасно. Эти станции работают совсем не так, как обычные аэродромные. Там действительно быстро вращается маленькая, ничем не примечательная штуковина. Это и есть мощный излучатель. Он светит во все стороны, а уж антенны с зеркалами собирают отраженные сигналы. Это напоминает человека с фонариком в темной комнате с привидениями, который избрал тактику крутиться на месте, освещая по кругу всю комнату. Вот в одном из углов он увидел чью-то зыбкую тень. Человек остановится, тщательно осветит этот угол, и убедившись, что это всего-навсего старая рубашка, продолжит кружиться. А локаторная станция аэродрома так не может. Остановить излучатель конечно можно, но зачем? Приемные антенны ведь рассчитаны на слабенькие отраженные сигналы, поэтому, когда излучатель смотрит на объект, на экране по этому направлению идет максимально яркая полоса. Как в кино, экран локатора по которому бежит яркая полоса, разворачивая картинку с целями.

Однако локаторной станции аэродрома этого и не нужно делать. Она ведь ищет не агрессивных привидений, а домашнюю кошечку - гражданский самолет, который собирается сесть на этот аэродром. Вы зашли в комнату, посветили фонариком вокруг, и в одном уголке увидели горящие глаза вашей пушистой красавицы. Дальше уже кружиться не нужно, достаточно только позвать: "Кис-кис" и она сама подойдет к вам. У военных локаторных станций задачи совсем иные. Они должны следить за объектами, которые ведут себя совсем не так добродушно. Они, как мышки, которые попав в луч света, тут же стремятся из него выбраться. А ведь они куда шустрее мышек, и, если их упустить, вреда будет гораздо больше, чем от грызунов.

Военная станция ведет себя совсем не так, как аэродромная. Лучик ее фонарика узенький, как иголка. Он шарит по небу, аккуратно просматривая каждую точечку, отведенного ему сектора. Заметив что-то необычное, луч начинает быстро ощупывать объект, и если убедится, что это - цель, будет вращаться вокруг этого объекта до тех пор, пока тот не выйдет из сектора слежения этой станции. До этого момента на эту цель уже будет смотреть лучик следующей станции или она уже рассыплется в воздухе, от попавшей ракеты.

Как это все происходит? Господи, да зачем вам эти технические подробности, от которых голова пухнет почти у сотни регулировщиков. Стена этой пятиэтажки - это настоящая решетка, в клеточках которой рассованы сотни элементов, которые и позволяют все это сделать. Наша задача - настроить все это, что бы работало так, как я сказал. Сердце станции - система из мощнейших магнетронов пока молчит. Все настраивается с помощью маленького магнетрончика. Маленький-то он маленький, но не очень. Один магнит около ста килограммов весит. А из чего делают эту пакость - ума не приложу. Возле него время останавливается. Нет, на самом деле, в комнату, где мы его установили войти в часах просто невозможно.

Что происходит со стрелочными часами, знают все. Они не мудрствуя лукаво, просто берут и останавливаются. У нашего старшего на руке были пластмассовые часы без стрелок, на жидких кристаллах. Он решил обмануть магнит, и все же зайти к нему в комнату с часами. Так ему и нужно придурку, теперь у него не только руки волосатые, но и цифры в часах тоже. Причем, если его руки за волосами разглядеть не сложно, то различить по его часам, сколько времени - задачка не из простых. Стрелочные часы особо забывчивых, мы вылечивали достаточно просто - размагничивали. Электромагнит, который включается в розетку, пять минут, и часы тикают. А электронные часы эта процедура добила полностью. Время на них остановилось на отметке 88 часов 88 минут, а уж восьмерки были похожи на дикобразов.

Зайти в комнату к этому магниту с чем-то металлическим конечно можно. При условии, что будешь держать железяку в руках очень крепко и не приближаться к магниту ближе, чем на метр. Подойдешь ближе - и страшная сила этого монстра или вырвет железяку из рук, или если пальцы у тебя достаточно цепкие, треснет рукой с зажатой железкой по магниту.

Нам нельзя рисковать, он жутко хрупкий. В Харькове я видел, что происходит с магнитом, когда в него врезается металлический предмет. Один придурок попросил у другого ключи от сейфа. Второй их достал из кармана и бросил, дескать, лови. Магнит, который был достаточно далеко от этого места, принял это на свой счет. Ключи, описав широкую дугу, врезались в него, превратив в крошево магнитных иголочек, которые облепили злосчастные ключи. Мало того что магнит угробили, так еще и ключ от сейфа погиб вместе с ним. По инструкции, если магнит раскололся, его полагается залить быстросохнущей пеной, и похоронить вместе с ней. Уж очень мелкие и острые осколки от него, а железо они любят, так же как и целый магнит. Хорошо, хоть был еще один комплект ключей.

Сюда к станции мы взяли два магнита - чем черт не шутит, ведь там на месте такого не найдешь, а настраивать станцию по чему-то нужно. Первый мы загружали сами в самом начале погрузки самолета... Занесли ящик по трапу, благо он алюминиевый и к магниту не притягивается, установили в самом дальнем углу отсека, примотали толстенной алюминиевой жилой с помощью латунного ломика. Вот и все дела. Консервную банку, которую где-то по дороге подцепил этот монстр, мы с трудом отодрали. Прочие мелочи, типа ржавых гвоздей, кусков арматурной проволоки, уберем при распаковке. Один черт, при разгрузке он еще нацепляет. Надо же, поверх мешка с опилками, еще деревянный ящик, а все ему все неймется. Ну и черт с ним, в такой упаковке ему ничего не грозит. За нами двоими - погрузка только магнитов, второй будем заносить, когда все остальное будет погружено. Теперь дело за профессиональными грузчиками.

Самый здоровый из них презрительно посмотрел на меня, когда я предложил ему свой латунный ломик. Да, он короче, чем его, тоньше, и смотрелся не так солидно. Но скрутить алюминиевую жилу очень даже годился.

-Что? Крепить ящики алюминиевыми жилами? Да у этих инженеров вместо мозгов - прокисший творог! Ребятки ваше дело - по калькуляторам пальцами стучать, да карандашом в носу ковыряться! Чего б еще лезть в работу грузчиков? – эта фраза в озвучке грузчика звучала совсем не так. Если ее напечатать, то все слова будут со звездочками. Я передал только смысл сказанного в допустимой форме. Нам-то что? Если ты такой умный, давай крути арматурную проволоку стальным ломиком.

Ящик у магнита не из фанеры, а из толстенных досок, если этот здоровый бык с перепугу навернет по нему ломиком - ничего не будет. Однако кишка у него тонка - минут через пять из отсека слышен вопль:

-Помогите, там привидение! Оно у меня хотело лом забрать! - грузчик спрятался за ящик, который должен был прикручивать, лом из руки он так и не выпустил. На этот раз мата в вопле почти не было. Вся арматурная проволока висела на ящике с магнитом. Спокойно объяснили грузчику, что в ящике не привидение, а магнит, он не кусается, а только притягивает все железное. Он почти поверил, с опаской вышел из-за ящика, держа лом наизготовку.

Нет, пожалуй, это опасно. Слишком уж он здоровый, такой одним ударом ломика развалит наш ящик вместе с магнитом. Удалось уговорить его взять мой латунный, вместо его железного. Ткнув несколько раз в ящик, и убедившись, что ломик больше никто не пытается забрать, он снова осмелел. Рывком сдернул моток проволоки с магнита, чуть не разорвав при этом наши крепления. Осмотрев их он презрительно хмыкнул:

-Что вы тут накрутили? Фигня это! - его железные пальцы схватили наше крепление, и то, что мы затягивали ломом, мгновенно раскрутилось, - Щас я вашим заговоренным ломиком затяну арматурку, и все будет как нужно! Иван, дай кусачки! Ах ты черт, они ведь тоже железные, ну тогда будем без них.

До сих пор не пойму, почему магнит не притягивал этого жлоба. Он ведь тоже железный, по крайней мере, ломал арматурную проволоку как хворост. Отломив нужный кусок, остальное он бросает под ноги. Моток медленно начинал двигаться к магниту.

-Я кому сказал "Стоять!" Щас как дам ломом по башке!

И ведь действительно дал! Он наколол моток на ломик и отшвырнул подальше. Едва сорвали мы потом магниты с его креплений.

Однако перевезти злосчастные магниты на самолете - это еще полдела. Дальше ехать пришлось на машине, от аэродрома до локаторной станции - километров двадцать. Как прикажете грузить магнит в машину, которая вся железная? Лейтенанту, который приехал за нами на ГАЗ-69 с четырьмя солдатами для разгрузки этого не расскажешь.

Куда там, форма новенькая с иголочки, кобура на поясе - только из училища. Он командует, все молчат. Нет, наши ящики кроме магнитов не тяжелые, четверо солдат шутя справятся. Наша слабая попытка что-то сказать тут же пресекается командирским голосом. Ну и хрен с тобой, командуй.

-Начинаем с этого ящика, - лейтенант показал на ящик с магнитом. Спасибо, что сказал, его мы поставили последним, пока не уберешь - ни до чего другого не долезешь!

- Потом, вон тот, ой!

Звяк, и прекрасные командирские часы лейтенанта приказали долго жить. Он неосмотрительно повернулся к магниту левым боком и магнит этим воспользовался - офицер поймался за часы и пистолет. Не знаю, что он подумал, но его правая рука метнулась к кобуре. Второй неосмотрительный поступок. В правом кармане галифе у него лежали ключи. Еще один характерный звук и лейтенант оказывается в обнимку с ящиком. Все бы ничего, но угол ящика магнита оказался как раз на уровне паха лейтенанта. После того, как мы его, стонущего от боли, отодрали от магнита, командирский пыл в нем резко иссяк. Нам удалось настоять на том, чтобы машина сделала две ходки. А потом мы послали лейтенанта за куском нержавейки или дюраля, лишь бы магнит не притягивал. Этот парень, точно до генерала дослужится - через десять минут принес. Мы сделали пирамиду из ящиков, чтобы она была чуть повыше борта ГАЗ-69 и на ее вершине установили ящик с магнитом на листе дюраля. Солдаты роптали, им такое строительство не нравилось, но лейтенант, который отделался разбитыми часами и рваным карманом галифе, послушно отдавал команды. Надеюсь, что знакомство с углом ящика магнита его потомкам не повредило. До сих пор удивляюсь, как оба магнита доехали до места назначения неповрежденными.

Рассказывать, как настраивается антенная решетка - неинтересно. Это длительная кропотливая работа. В этой антенне ничего не гудит, ничего не вращается. По крайней мере, пока идет настройка. Когда включат основной магнетрон, я предпочел бы быть отсюда подальше - наш малыш раз в тысячу менее мощный, чем тот монстр, но и тот требует водяного охлаждения и здоровенного магнита. А для основного магнетрона постоянный магнит нужной мощности сделать просто невозможно, поэтому там внизу собран сверхмощный электромагнит. Эта станция - царство, в котором нет ничего железного. Представьте, как хреново будет человеку с железной отверткой, когда электромагнит наберет полную мощность. Так это только магнит. А сам магнетрон, думаете, полезен для здоровья? В СВЧ печке магнетрон поменьше нашей малютки, а курицу за десять минут зажарит. Наш малыш за тоже самое время зажарит человека. А уж о способностях основного магнетрона, лучше и не думать. Благо включается он не так часто, ведь чтобы раскочегарить его нужна целая электростанция. И еще один немаловажный момент.

Включается основной магнетрон тогда, когда его не смогут засечь любопытные иностранные спутники. Такие времена не часто, но бывают. Поэтому программа испытаний расписана по секундам, когда небо щупать, а когда низколетящими целями интересоваться. Саму станцию маскировать бесполезно - ну скажите, какой идиот построит хрущевку в тундре? Коню понятно, что это за штучка. А вот частота, с которой излучает магнетрон, это очень даже секретно. То, для чего мы здесь – это плановый переход на другую частоту. Вот поэтому такие предосторожности. Возле станции жилой городок воинской части, людей не много, но все, как и в большом городе - жены, дети. Включение станции для них вовсе не праздник. В это время запрещаются всяческие передвижения со стороны действия луча.

Еще бы - луч, тонкий как иголка, но с огромной мощностью даже за десять километров способен убить попавшую в него птицу. Что будет с человеком - никто не пробовал, любопытных не находилось. Скажу только, что лучик с нашего маленького магнетрона с двадцати метров вызывает сильное кровотечение из носа, а у некоторых и зубную боль, которая не проходит несколько недель. Если принять такую процедуру дольше – начинается необратимый процесс. Зубы быстро желтеют и утончаются возле десен, как будто их точит неведомая тварь. В микроволновках специально ставят контакт на открытие дверки, чтобы успел выключиться магнетрон, пока в нее заглянут. А особо любопытные, которые блокируют этот контакт, могут на своей шкуре ощутить прелести микроволнового излучения средней мощности. Что касается большой мощности, могу сказать одно. Трупы птиц, попавшие в луч до двух километров от станции, не гниют.

Поэтому перед включением станции проверяют, чтобы все дети были на месте, их матери - присматривали за ними, а их отцы и их подчиненные - находились на штатных местах.

Это так положено по инструкции. А в натуре - пожалуйста, не успел водяной насос поднять нужное давление, как вода уже струями бьет на стыках. Но ведь у станции запас воды не бесконечный, к водопроводу ее не подключали, где его взять в тундре? Сантехника, как всегда на месте не нет - отдыхает после ночной работы. Подполковник, начальник части начинает закипать - да что этот балбес ночью делал, если сейчас все течет? То, что было сейчас сказано лейтенанту - командиру солдата-сантехника, это только присказка. Если испытания будут сорваны - за сказкой дело не станет, ну а если все пройдет как нужно – считай, пронесло! А тут еще и другая проблема - одного мальчишку найти не могут. Поиск правда велся достаточно просто -все офицеры живут в одном доме офицерского состава. Посыльный стучит во все двери подряд. В руках список жен и детей офицеров:

-Петрова и ее двое детей? - Дома!

- Сидоренко и ее дочка? - На месте?

- Иванова и ее пацан? - Иванова на месте, а мальчишка взял спиннинг и пошел на рыбалку. Если спиннинг - это значит на речку, а она со стороны луча, километров за пять, а там где он - кто его знает. Была бы эта тундра плоская и голая как стол, тут же отыскали бы пацана. А тут место вроде и ровное, но где кустики, где озерцо. Знал бы этот мальчишка, что пришлось выслушать его отцу-капитану от командира части. Но время-то идет, до начала испытаний - два часа. Именно сейчас нужно решать, быть им или не быть. Тот здоровенный магнетрон - это не лампочка, которая в долю секунды загорается. Он со своим магнитом на режим почти десять минут выходят. А что такое пацана в тундре найти? Только два часа вертолета будешь ждать. До реки-то вездеход дойдет, а там вдоль берега по кустам - черт ногу сломит.

Только пацаны там и лазят - рыбалка отменная, окунь по два кило, а уж щуки встречаются такие, что и взрослый мужик не вытянет. Испытания начинаются с поиска низко летящей цели. Над этим районом МИГи будут ходить на бреющем полете, невидимый луч будет щупать небо на высоте до сотни метров. За пять километров он, если и не убьет пацана, то по мозгам даст серьезно. Года три назад один придурок на байдарке решил поплавать на реке. Через год после этого только перестал этот несчастный под себя ходить, а говорить до сих пор не может. Стал полным идиотом.

Никто, конечно, не узнал, с чего это в поселок за двадцать километров вниз по течению реки приплыл этот полутруп. Списали все на последствия перенесенного менингита, переохлаждение и еще кучу всякой дряни медики по-латыни написали. Выкрутились, одним словом.

Сейчас эта река стала секретной, плавать по ней запрещено. Приехали, называется. Сейчас можно только не включать станцию, остальную машину уже не остановишь. Через два часа летчики начнут на МИГах небо утюжить. Увидит пацан МИГ-25 с полной боевой подвеской на высоте метров двадцать, заикой станет. Для нас, регулировщиков отмена испытаний - это еще одна неделя тупого безделья в этом царстве болот и комаров. А, к черту, впереди еще два часа:

-Товарищ подполковник, не тормозите пока испытания, у нас еще два часа, авось успеем.

Командир части устал ругаться, он только осоловело посмотрел на меня:

- Ты что, колдун? Или у тебя есть личный вертолет?

-Пацан со спиннингом, а он металлический. Запустим станцию на поиск низколетящей цели. На расстоянии в пять километров ваша станция гвоздик найдет.

Полковник устало отмахнулся:

- Ага, найти - найдем, но с зажаренными мозгами!

- Мы наш маленький магнетрон еще не упаковали. И временное водяное охлаждение к нему не демонтировали. Магнит все еще не в ящике. Вернуть на место – минут десять!

Подполковник тут же все понял. У него как будто второе дыхание открылось - четкие команды, в течение двадцати минут наш маленький магнетрон снова стал сердцем системы. Мы сделали все необходимые подключения. За пультом – лучшие операторы. На самом большом разрешении через минуту сразу две цели! Расстояние – шесть тысяч триста метров, направление задано.

Если бы на меня так орал мой начальник, как подполковник на капитана, я бы уволился. А капитану это недоступно.

-Капитан, возьми троих солдат и на вездеходе туда! – от рева подполковника вздрагивали окна, - Притащишь сюда своего сына и того второго. Лично проверю, как выпорешь своего засранца. Сколько раз говорить, ни с кем чужим не общаться!

Капитан бежал к вездеходу так, как будто за ним гнались черти. Даже нам было слышно, как он подгонял солдат, и поверьте, у него голос был не тише, чем у его начальника.

Капитан вернулся через двадцать минут:

- Мой сын доставлен, а вместе с ним - ваш, товарищ подполковник. Кого первого пороть прикажете? – капитан крепко встряхнул за шиворот двух десятилетних сорванцов. Пацаны были перепуганы. Еще бы - тут такая рыбалка, и вдруг на огромной скорости к ним по широкой дуге подъехал вездеход, из него на ходу соскакивали солдаты с автоматами, рассыпаясь полукругом и занимая позиции для стрельбы в ложбинках местности.

Подполковник так зыркнул на пацанов, что те начали реветь. Поняв, что от них сейчас ничего не добьешься, он решил оторваться на подчиненных:

-Позвать сюда придурка-посыльного! Он же говорил, что мой сын на месте!

Сержант испуганно оправдывался, что жена подполковника сказала, что ее сын у Шовчко, а Шовчко с сыном на месте. Как ни крути, а виноват сын подполковника. И тот решил поговорить с сыном:

- Отставить рев!

Как не странно, эта команда подействовала. Мальчишка, все еще со слезами на глазах, встал по стойке смирно и перестал всхлипывать.

-Сашка, я кому говорил, что если куда-то идешь, мать точно должна знать, где ты будешь?

- Да я все точно сказал, я к Шовчко пошел, Иванов со своей матерью у него живет, а его жена с сыном - у капитана Иванова. Они еще полгода назад развестись хотели, но все никак в суд не могут попасть.

Вот и нашелся нормальный объект для спуска пара. Дождавшись, пока сержант уберет детей, подполковник начинает орать:

-Капитан Иванов! После окончания испытаний возьмете машину и вместе с Шовчко и вашими, черт вас возьми, кем они вам доводятся, женами и детьми и поедите в район. Делайте что хотите, но чтобы когда вернулись, я уже точно знал, где чья жена, и где чей ребенок! А до тех пор, пока не разберетесь – будете жить вдвоем, в казарме с солдатами. По штатным местам!

-А ты, мокрый придурок, докладывай!

На лейтенанте - командире сантехника не было сухой нитки, но вода из системы охлаждения магнетрона больше не протекала.

-Что сам все исправил? – подполковник мельком глянул на ссадины на руках лейтенанта, не привыкших к гаечным ключам, - Молодец, да только офицер не должен работать за солдат, а следить за тем, чтобы те все делали. Хочешь сам все делать? Ради бога! Только знаешь, как очередное звание будешь получать? Утоплю две звездочки в сортире. Найдешь обе – отмоешь и прицепишь на погоны, а не найдешь хотя бы одну - еще годик лейтенантом походишь! Только попробуй еще за солдата что-то сделать, точно ведь так сделаю!

Снова несчастный молодой специалист на режимном заводе

Когда разговор заходит о системе секретности, а тем паче о сохранении государственной тайны? волей-неволей голос становится тише и возникает желание оглянуться, не прячется ли где шпион с микрофоном и фотокамерой. Хотя зачем шпиону простой инженер, у которого-то и допуска к секретной документации нет? Он для шпиона не интересен. Хотя бывают случаи, что и простому инженеру достается по первое число. И пусть бы какие-то интересные предложения от спецслужб иностранных государств, от которых можно с гордостью отказаться, как честному гражданину и патриоту. А то ведь только пинки и подзатыльники от первого отдела, который хранит эту самую, страшную государственную тайну.

Со мной система секретности сыграла шутку - не поверите. Она засекретила от меня и всех остальных то, что знал только я. Ладно бы, если бы только это. Но ведь я должен был работать дальше! А то, что я сделал, снова от меня прятали!

Бред, скажете вы, такого не может быть. В системе секретности все рационально. Те кто "внизу" знают очень мало, по мере продвижения "вверх" растет количество секретных знаний. Хотя бывают и сбои. Как-то раз на наше предприятие поступила тема. Тема как тема, только звучала больно мудрено. Чтобы произнести с первого раза не сбившись, нужно было быть как минимум диктором телевидения. Те запросто называют фамилии руководителей Монголии и чешских хоккеистов. Для руководства нашего завода обилие зауми вызывало только одну реакцию. Ткнуть что-то непонятное куда подальше, и забыть о нем. С учетом того, что за эту работу платились деньги, то нужно было что-то делать!

Тем более, что НИИ, из которого поступило задание, подготовило целый план действий. Требования по исследованиям ставились фантастические, а толку не просматривалось. Что-то типа "Влияния лунного света на железнодорожные рельсы".

На нашем заводе это название стало нарицательным. Один инженер подготовил диссертацию: "Влияние монохромных излучений длин волн от такой до такой на марки сталей от такой до сякой". За семь лет работы он перевернул груды литературы, поставил тысячи опытов, даже доказал полезность темы для народного хозяйства.

А оппонент возьми и скажи что: "...указанные излучения являются ничем иным, как лунным светом, а марки сталей, упомянутые в диссертации, используются для изготовления железнодорожных рельсов..." Получилось сказанное раннее, ученый совет хохотал до слез, семь лет работы коту под хвост, как у претендента на звание кандидата наук крышу не сорвало, не знаю. Поэтому умные люди заумными темами на нашем заводе не занимались. Вот и решили мудреное, до бестолковости техническое задание спихнуть молодому специалисту. Мне, то бишь.

Это был царский подарок. Некоторые молодые инженеры по два года кисли на работах типа "подай-прими", так что энтузиазма у меня было хоть отбавляй. По теме полагалось две ставки инженера, поэтому мне пообещали премию в пол-оклада ежемесячно, если буду выполнять план работ.

Вместо того, чтобы лезть через дебри намеченного плана исследований с непонятной целью, я решил установить сначала для чего может быть полезна моя будущая работа. Я обложился литературой и решил выучить досконально все, что связано с этим заданием. И, конечно же, проводил все работы по намеченному графику. Не лишать же себя прибавки к зарплате за то, что делаешь что-то непонятное? Делаешь ведь!

Через два месяца тема уже не казалась мне бессмысленной, еще месяц и я, полностью овладев вопросом, понял для чего это все нужно, а раз так- то и то, что намеченный на год вперед план работы напоминал усилия по высаживанию тесовых ворот голыми руками, когда рядом была открытая калитка. Квартальный отчет по теме я составил уже с полным пониманием вопроса, и с робким предложением свернуть с намеченного широкого пути на маленькую тропинку, рожденную в моем воспаленном мозгу.

Мой шеф, не желая вникать в суть вопроса, отмахнулся. Делай мол, как знаешь. У него и без меня хлопот хватало, а название порученной мне работы вызывало у неподготовленного человека головную боль, после которой слушать что-то по существу было просто невозможным.

Еще два месяца и я сделал готовый прибор. Ну не совсем прибор, а только его макет. Микросхемы, установленные на монтажке, спаянные тонкими проводочками, сопротивления и настроечные элементы, висящие в воздухе. Прибор напоминал кучу хлама, которую сметают в цеху в конце смены. Но он работал!

Тема была закрыта. Шеф увидел результаты, похвалил за быстроту, поругал за то, что нарушил установленный план работ, вникать в суть проблемы не стал, а поспешил отчитаться. Вот тут-то все и началось.

Дня через три пришли мы с утра в нашу лабораторию и не узнали ее. Там вовсю работали работники первого отдела. Обыск в кино видели? Это было еще круче! Люди из первого отдела аккуратно вывернули все столы, пересмотрев каждую страничку найденных книг. Книги без пометок возвращались владельцам, а с пометками аккуратно упаковывались с составлением описи. Мы не скучали, наблюдая за мрачными женщинами из секретного отдела. Это продолжалось только до начала рабочего дня. Каждого вошедшего «приветливый» молодой человек встречал словами:

-Ваш пропуск!

Получив пропуск, он сверял его данные со списком, после чего клал пропуск себе в папку и говорил еще одно слово:

-Ожидайте!

Можно подумать у несчастной жертвы первого отдела были еще какие-то варианты. Без пропуска можно выйти только в туалет. На выходе с этажа сидел работник отдела режима с пистолетом в открытой кобуре. И это не лажа какая-то, а настоящий Макаров, с полной обоймой настоящих патронов. Каждую неделю работник режима получал новую обойму, а старую использовал в тире. У них там доплата к ставке была по результатам стрельбы, так что с этажа уйти без пропуска – крайне вредно для здоровья.

Инженеры из соседних лабораторий мягко блокировались работником первого отдела, и выпускались только после того, как этот враг шпионов выяснял, где работает вошедший, и с какой целью он вошел в нашу лабораторию. Все это аккуратно записывалось, в том числе номер пропуска вошедшего, после чего несчастный отпускался с напутствием, что он не должен говорить о том, что происходит в нашей лаборатории. Вошедшие, сразу после возврата им пропуска, бежали в туалет, а потом, конечно же, никому ничего не говорили. Количество посетителей, после пяти случайных гостей, резко уменьшилось. Как только работник первого отдела собрал все пропуска работающих в лаборатории, он быстро пересчитал пятнадцать жертв, после чего последовала странная команда:

-Стали по трое! Взялись за руки!

Трое инженеров взялись за руки, образовав маленький кружок, остальные не торопились с выполнением непонятного приказа. Работник первого отдела без доли юмора сообщает, что он предлагает нам не хороводы водить, а пройти в первый отдел. Для этого мы должны стать по трое, взяться за руки и идти за ним. Последний раз я так ходил в школе, но тогда спутницей была симпатичная девчонка с косичками, а не Зинаида Михайловна, зануда и старая дева. Она мертвой хваткой вцепилась в меня и еще одного парня, и оторвать свою руку я смог только в первом отделе, когда нас по очереди приглашали на беседу. Поход по территории завода странной группы из пятнадцати разновозрастных людей от двадцати четырех и до пятидесяти шести лет, держащихся за руки, описанию не подлежит. Одна вертушка на этаже чего стоит. Вы представляете, каково пройти этот щелкающий агрегат трем людям, держащимся за руки. И, тем не менее, мы это сделали! Офицер госбезопасности выстроил нас в коридоре, и предупредил, что отпускать руки можно только после того, как он разрешит. Дальше он быстро разложил пропуска по сформированным тройкам и повел нас к вертушке выхода с этажа. Сзади такой же бдительный офицер наблюдал, чтобы мы не отпускали руки. У него были наши пропуска, поэтому приходилось следовать приказам. Первый офицер прошел вертушку, а второй начал по очереди передавать пропуска охраннице. Та брала пропуск и громко зачитывала:

-Семенов!

Крайний правый из тройки заходил в вертушку, и та с громким щелчком фиксировалась, запирая Семенова напротив охранницы. Та его старательно изучала, как будто видела впервые. Как же, ведь за ее работой наблюдали сразу два офицера из первого отдела! Через полминуты напряженного изучения бледной и мокрой от пота физиономии Семенова, бабка передает его пропуск офицеру, который находится во главе группы. С учетом того, что вся троица судорожно держится за руки, вертушка выпихивает Семенова и тут же глотает новую жертву. Пока мы дошли до первого отдела, моя рука стала мокрой от пота Зинаиды. Было страшное желание вырвать руку и вытереть ее платком, а еще лучше – вымыть с мылом, но окрики заднего сопровождающего сдерживали этот порыв.

В первом отделе нас долго допрашивали офицеры госбезопасности. При этом от каждой группы из трех человек отделялся правый крайний и приглашался в отдельный кабинет, Остальные пять пар так и стояли все полчаса допроса в коридоре, судорожно сжимая руки друг друга в парах. Допрос всех пятнадцати работников продолжался около двух часов, при этом задавались такие вопросы, что было не понятно - ты стал объектом разглашения государственной тайны или распространения сифилиса. После окончания допроса жертва на подгибающихся ногах выходила в коридор, где становилась крайней левой в своей цепочке. Самым приятным в этой процедуре было то, что перед входом на допрос мне таки удалось вытереть руку от пота Зинаиды. Когда после допроса вышла последняя пятерка, и мы снова стали в том же порядке, как и пришли сюда.

После допроса руки у моей соседки по шеренге больше не потели. Хорошо, что она стояла посредине. Ничем от зомби она не отличалась. Все остальные были немногим веселее нашей зануды. Также не торопясь, работники первого отдела довели нас до дверей нашей лаборатории и вернули пропуска. Нас отпустили, но мы еще долго стояли на ватных ногах, не решаясь войти в лабораторию. А там еще никогда не было так чисто. Была подобрана и тщательно уложена каждая бумажка, в том числе из мусорных корзин. Все макеты приборов куда-то утащили, шеф еще не появился. Он пришел только через полчаса после того, как мы немного пришли в себя. Из нас только он имел доступ к секретным материалам с первой формой допуска. Все это время он просматривал горы мусора, которые "секретные" женщины утащили в свою комнату. Они сидели с каменными лицами, а он просматривал бумаги, записки, письма. Мало ли какой хлам хранится в столах работников. Возле каждой бумажки в описи изъятия шеф писал: "Не секретно" и расписывался. Потом нужно было еще расписаться за уничтожение этой бумажки. Больше всего его обидело, что в одной из записок его обозвали "старым пердуном", а ему и про это нужно было написать, что это не секретно и расписаться.

Когда бумаги закончились, пришел черед книг. С ними все было в той же последовательности, только книги после осмотра не уничтожались, а только найденная пометка тщательно забивалась специальным штампом с черными липкими чернилами. Книги после этого напоминали больных ветрянкой, которых вместо зеленки намазали дегтем. После окончания процедуры, изуродованные книги пришлось нести назад шефу одному. То, что перли три здоровенные "секретные" женщины, а это было не меньше тридцати или сорока кило. Шеф проклял свою дурацкую привычку делать в книгах пометки.

Не успел шеф отдышаться и вздрючить нас, как его вызвали к главному инженеру. Все оставшиеся четырнадцать инженеров остались в лаборатории пить чай, корвалол и валерьянку, а мне пришлось бежать за шефом к кабинету главного инженера. И снова нудное стояние под дверью в ожидании неизвестно чего. Наконец, дверь открывается, и меня буквально затаскивают вовнутрь.

Главный инженер сидел у себя за столом и листал мой рабочий журнал. Он бросил иронический взгляд на меня, после чего последовал вопрос моему шефу:

-Вы подписали квартальный отчет по теме, - главный инженер немного запнулся, раздумывая прочитать ли название, но в последний момент благоразумие взяло верх:

-Черт с ним, мы все прекрасно знаем это нецензурное название! Какого хрена инженер, который пять месяцев работал над темой, не сделал ни одной записи в рабочем журнале? Леонид Иванович, вы тратите уйму времени на прошивку и распространение этой макулатуры, потом собираете использованные и храните! Зачем, если вы не проверяете их использование?

Леонид Иванович – заместитель начальника первого отдела, бросил на меня тяжелый взгляд и попытался оправдаться:

-Этот инженер работает у нас недавно, поэтому…

Главный инженер его перебил:

-Поэтому ему дали совершенно секретную тему? Какая у него форма допуска?

-Третья, но… Тема получила гриф только после его отчета о положительных результатах испытаний!

Голос главного инженера стал пронзительным:

-Майор Савва, какого черта вы накладываете гриф секретности на тему, не поставив меня в известность? Как нам выйти сейчас из этой ситуации? Если бы этот инженер все записывал в свой рабочий журнал…

Леонид Иванович бросил на меня еще один взгляд, из которого я понял, что приобрел еще одного непримиримого врага, после чего зло сказал:

-Думаю, что нам нужно сообщить, что этот инженер от умственного напряжения немного поехал рассудком. Сожрал несколько страниц из рабочего журнала, где были схемы, а потом начал бросаться на людей. Я его обезвредил…

Главный инженер пару раз лениво хлопнул в ладоши:

-Браво, Леонид Иванович! Ваш вариант полностью снимает вину с первого отдела, но остается вопрос. Есть ли прибор дешифрации или нет? Сейчас остановлена работа трехсот человек, через две недели сюда приедет комиссия, проверять наши результаты, на которые вы наложили гриф секретности. И где же они? Во рту у трупа, который имеет только третью форму допуска? Боюсь, что это вы объяснить не сможете, а присвоить этому придурку, - он кивнул в мою сторону, -Первую форму допуска посмертно у вас не получится! Он-то и второй формы пока не заслужил!

До меня доходит, что они совершенно спокойно обсуждали мою смерть, как выход из создавшейся ситуации. Я открыл рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, и тут же все трое присутствующих в кабинете в один голос заорали:

-Заткнись!

Как выяснилось, мы залезли в жуткую историю. Один НИИ взялся за разработку секретного прибора, что-то связанное с шифрованием, и система шифрования была настолько сложной, что почти никто и не сомневался в ее надежности. Кроме одного деда-генерала. Тот настоял, чтобы для проверки надежности кому-то поручили сделать прибор-дешифратор. Над выжившим из ума стариком можно было посмеяться, но над его чином - ни-ни, и эту тему кинули на наш завод. В то, что ничего не получится, верили так сильно, что тему даже не засекретили. Ну и допрыгались.

Прибор, который я сделал, оказался в цеху, о существовании которого я не должен был даже знать. Схемы прибора, которые отобрал шеф, остались в секретной комнате, в которую я смогу попасть только через три года при хорошем поведении. А теперь главное. Если бы это был нормальный прибор и нормальные схемы, вопрос был бы исчерпан. Но в том-то и дело, что задачи сделать все нормально передо мной не стояло, важно было понять принцип. Поэтому схемы были в виде черновиков, большую часть из которых с подачи моего шефа превратили в лапшу, прибор напоминал ежа, из которого во все стороны торчали провода.

Если "секретные" женщины с бумагами обращались вполне профессионально, то макеты всех приборов, которые были у нас в лаборатории, они просто свалили в большой ящик и оттащили в цех, где вывалили в углу. Естественно в секретном цеху оказался такой винегрет, что можно сказать прибора уже не было. А шеф уже отчитался о нашем продвижении в теме, поэтому работы секретного НИИ затормозили, и там начали спешно собирать комиссию по проверке наших данных. Они должны были приехать через две недели.

Нормальный человек, не мудрствуя, дал бы мне допуск к работе с этим прибором. Я бы за неделю подготовил бы все схемы. Такой вариант даже не рассматривался - не положено. Дать первую группу допуска тому, кто еще не заслужил вторую? В другой жизни!

Обсуждение продолжалось еще около получаса, и идея моей смерти с половиной рабочего журнала во рту и в желудке, была пока самая лучшая. Я попытался еще раз вступится за свою жизнь. На этот раз первым отреагировал главный инженер:

-Леонид Иванович, сделайте что-нибудь, чтобы он нам не мешал, но пока без летального исхода!

Леонид Иванович сделал шаг в мою сторону, но я отскочил назад, и заорал что есть мочи:

-Я знаю, что нужно сделать! Мы успеем!

-Леонид Иванович, стойте! – главный инженер движением руки остановил майора, и показал пальцем на меня: - У тебя есть минута! Если я не услышу ничего толкового…

Я начал быстро тарахтеть:

-Я могу работать прямо в первом отделе! Рядом с комнатой для секретных материалов, но не в ней. Вы можете поставить у меня за спиной работника первого отдела…

Леонид Иванович сжал кулаки:

-Рядом с комнатой для секретных материалов мой кабинет! Ты хочешь работать в нем, и чтобы я у тебя стоял за спиной? – он сделал еще один шаг в мою сторону, но главный инженер его задержал:

-Погодите, по-моему, он говорит дело! Даже если ему пару недель придется посидеть за вашим столом, зато потом вам не придется его освобождать. Или вы предпочитаете провести восемь лет в колонии строго режима за убийство? У тебя есть столько времени, сколько нужно, чтобы изложить свою мысль без спешки. Тарахтишь, как сорока перед смертью!

Решение вопроса было гениальным, с точки зрения первого отдела, конечно. Если в нашей лаборатории только у шефа допуск к секретам, значит, он и должен быть разработчиком прибора. Техника исполнения проста: шеф работает в секретной комнате, где рисует схемы, пишет описание и т.д., потом, то же самое делает в секретном цеху. И хотя шеф был ни сном ни духом о том, что я придумал, и как должен работать прибор, можно все же реализовать такой трюк. Я буду работать где-то рядышком, под присмотром работника первого отдела. Рисовать какие-то схемы, писать что-то. Главное, что это никакого отношения к совершенно секретной теме не имеет.

После этого работник первого отдела передает мои писульки шефу в комнату для секретных материалов, и там он их переписывает в свой рабочий блокнот. И то, что я только что написал, становиться совершенно секретным. Ведь у моего-то шефа есть допуск!

Увы, но кабинет зам начальника первого отдела мне не достался даже на мгновение. В первом отделе было хозяйственное отделение около трех квадратных метров, без окон. Три часа – и дверь в этой каморке заменили на бронированную, установили стол, полочку для книг и настольную лампу. То, как поступили со мной, было просто противоестественно. Меня запирали в тесной каморке, в которой едва помещался стол, за которым я работал.

Каждое утро возле проходной меня встречала толстая "секретная" женщина, которая конвоировала меня в эту каморку. Там мне вручалось десять листов бумаги, каждый листик был пронумерован, и возле номера листа стояла подпись начальника секретного отдела. На этих листиках я должен был рисовать схемы, которые потом, в секретной комнате мой начальник перерисовывал набело. Такая гримаса судьбы могла бы быть смешной, но мне было не до смеха. У толстухи, которая сопела у меня за спиной, были жесткие инструкции. Когда мы заходили в каморку, она запирала дверь изнутри и становилась прямо за спиной. Больше места не было, даже для того, чтобы поставить ей табурет. Ее толстое брюхо упиралось мне в спинку стула, а если бы она повернулась, я бы получил рукоятью Макарова по голове. Вариант у меня был только один: придвинуться к столу и работать, не поднимая головы. Отпускали меня только в двух случаях: если я исписал все листы или захотел в туалет. Отпускали это мягко сказано. Меня конвоировали до туалета и в столовую!

В последнем случае у меня чистые и исписанные листы изымались. По незнанию, испортив один лист, я смял его и бросил под стол. "Секретная" женщина тут же полезла за ним. В тесной каморке ее попытка была обречена, это все равно, что прятать троллейбус в гараж для "запорожца".

-И чему вас только в институтах учат!

Это, пожалуй, все, что я услышал от нее. Вы думаете, у нее не вышло? Ага, как же! Лист она достала, при этом меня едва не раздавили о стену стулом, на котором я сидел.

Удивительно, но в таких дурацких условиях работа продвигалась достаточно быстро. Еще бы, как только я переставал писать, или рисовать, я тут же слышал сопение над головой, если я продолжал сидеть без дела, оно усиливалось. У меня не хватало терпения дождаться максимальной громкости, и я снова брался за ручку. В первый день до меня не дошло, что шефа из секретной комнаты отпускают только после того, как он срисует с моих черновиков, все, что нужно, и их уничтожат. В первый же вечер после нашей новаторской работы, он позвонил мне около девяти вечера. Говорить по телефону напрямую он не мог, поэтому ему пришлось изворачиваться:

-Знаешь, во сколько я пришел домой? Только что, и все из-за тебя!

-Я могу вам чем-то помочь?

Я не прикалывался, я действительно еще не понял.

-Тебе никогда не хотелось написать про меня, все, что ты обо мне думаешь?

-Надо же, всю жизнь мечтал!

-Так вот, ближе к пяти вечера, можешь писать большими буквами на весь лист, на всей бумаге, какую найдешь, что я дурак, кретин, старый пердун, понял, наконец?

Теперь я понял. У меня до пяти вечера было только десять пронумерованных листов. Конечно, такие глупости я не писал, но старался, чтобы к концу рабочего дня задавать шефу не очень много работы.

К приезду комиссии все было готово. Мы сделали прибор, и он заработал, то НИИ осталось без работы, тему рассекретили, финансирование оставили до конца года. Шефу дали премию, как разработчику прибора. После выпивки в высших сферах он позвал меня:

-Вот, это твои деньги, ты их заработал и нечестно, чтобы их дали только мне.

Шеф был не настолько пьян, чтобы так икать. Почти через слово, да и в обращении с деньгами он был прижимистым. Сейчас он почти со слезами на глазах сквозь икоту шептал:

-Возьми деньги, я тебе еще премию выпишу, дам лучшие рекомендации, но если ты через неделю не уйдешь в другой отдел, я тебя убью!

Деньги я взял, и с лучшими рекомендациями перебрался в другой отдел. Шеф икал еще неделю. Наверное, если тебя плохо вспоминают, то тебя одолевает икота. Честно, это не я, это

все тот же несчастный инженер, который попал на режимный завод перед концом СССР

Мой шеф терпеть не может говорить с начальством по телефону. Его можно понять - звонок от начальства не сулит ничего хорошего. Если идет разговор о приятном, это всегда лично, приглашают в кабинет и тихо рассказывают какой он хороший и что ему за это дадут. А если начальству повыше нужно спустить пар, или дать кому-то разгон, телефон как раз для этого. Поэтому узнать когда шефа дрючит по телефону начальство очень просто - морда у него становиться постной, как будто в рот ему засунули кусок мыла, а выплюнуть не разрешают. Еще больше говорят о б этом односложные ответы сквозь стиснутые зубы - "Да" или "Нет". Начальникам, похоже, такой разговор продолжать не очень-то интересно - если ты орешь, а собеседник спокойно отвечает - долго такое не выдержать. О разрядке тут уже не думаешь, как бы удержать давление на прежнем уровне. Поэтому пар на моего шефа не спускают - себе дороже, а если уж есть за что вздрючить, то делают это быстро.

Хотя этот телефонный звонок что-то уж очень затянулся. Монотонные "Да" и "Нет" начальника длились уже минут пятнадцать. Похоже, что-то серьезное, после пятиминутной вздрючки нам достается не меньше чем получасовая разборка. Наконец начальник положил трубку. Его, не обещающий ничего хорошего взгляд, пополз по сотрудникам. На мгновение все затаили дыхание.

-Ты, - его палец показал на меня, -Пойдешь сейчас со мной к начальнику отдела! - после чего не слова не говоря он вышел из-за стола и пошел к выходу.

К черту неоконченную работу, документацию, которая остается лежать на столе. После такого вступления, может, я уже сюда и не вернусь. Хоть я и не чувствую за собой никакой вины, но на режимном заводе может быть все, что угодно. Прием у начальника отдела был более чем паскудный. Там уже сидело три начальника лаборатории и трое таких же несчастных, как и я. Ладно и на том спасибо. Выгонять не будут, дрючить тоже. Это очередная авральная командировка.

Правда эта началась куда с большей помпой чем все предыдущие. И в отличие от всех остальных, нам сейчас излагают только то, что нельзя делать в командировке. От этого волосы дыбом встают: там нельзя ничего трогать руками, нельзя терять друг друга из виду, нельзя ходить туда, куда не приказано, и выходить из гостиницы в любое время, кроме рабочего. Суть командировки разъяснят на месте. Вопросы есть?

Вопросов больше, чем нужно, но задавать их никто не торопился. Если бы начальник хотел сказать, для чего такие предосторожности, то он бы сказал. Вопросы полагалось задавать только в уточнение сказанного. Я все же набрался наглости:

-Скажите, а спецодежду какую-нибудь, приборы, или что другое с собой брать?

И тут начальник проговорился:

-Кислородные противогазы и противоипритные костюмы, если понадобиться, выдадут на месте, но похоже, что мутанты там уже все зачистили. А черт... Все, больше никаких вопросов, я и так сказал больше чем нужно! Там ваши руки никому не понадобятся, поэтому ничего там не трогать, ваше дело проследить, чтобы все по схемам было сделано правильно. Все, отлет сегодня в десять вечера, транспортным самолетом. По рабочим местам!

Можно было и не пытаться узнать у начальника, что мы будем делать в командировке, зачем могут понадобиться кислородные противогазы и противоипритные костюмы, что там за мутанты работают, и вообще, куда мы летим. Для этого и отправляли в командировку транспортным самолетом, на место привезет, а что это за место - кто его знает. На карте эти точки не отмечаются, кроме нас, гражданских там больше не будет, а военные только и знают, что это воинская часть №... Так, что где ты был, можешь только догадываться по времени полета транспортного самолета, а в каком направлении он летел - это уж извините. Иллюминаторы положены только в пассажирских самолетах.

Кроме того летать в транспортнике - вообще не сахар. Кроме забортной температуры и разреженности воздуха есть еще один неприятный момент. Когда взлетает или закладывает вираж пассажирский самолет, летчик имеет в виду, что кроме сотни пассажиров, которые должны быть пристегнуты к креслам, есть еще и стюардессы. Да и среди пассажиров всегда находятся такие, которых припечет оказаться на горшке во время маневра. Поэтому и летит пассажирский самолет аккуратно, чтобы не качало стюардессу по салону, как пьяную, и чтобы человек, который пользуется удобствами, не оказался в этих самых удобствах.

А летчику из транспортника на такие мелочи плевать - ящики, которые он везет, так закреплены, хоть фигуры высшего пилотажа учись делать. А то, что на этих ящиках три несчастных инженера - это уж их проблемы. Двое моих коллег начинают командировку с того, что располагаются в проходе, прямо под единственной на весь отсек тусклой лампочкой и решают раздавить бутылочку. Как меня не уговаривали присоединиться к возлияниям, я настоял на своем. Начиная с первой командировки, я для себя решил, что все полеты лучше переживать во сне, а в непривычных условиях и не государственное зелье не употреблять. Поэтому получив в очередной раз тулуп от летчика я тут же выбирал ящик по-больше, пристегивал ремень к его креплению и спал до тех пор, пока меня не выгоняли на месте приземления.

Сегодня сон был тревожным. Не шли из головы слова начальника о мутантах, которые должны были что-то зачистить. Обычным людям, пока они не зачистили, без противоипритного костюма и кислородного противогаза там делать нечего. А как понимать слова, что не терять друг друга из виду? Может эти твари агрессивные, попадешься им один, никто и знать не будет, в какой мерзкой утробе ты нашел свой конец. А под конец приснилось вообще что-то страшное. В ящике подо мной вдруг зашевелилась одна из этих ужасных тварей. Мои коллеги, ни о чем не подозревая, продолжали пить. После первой бутылки им стало легче, языки развязались, на мутантов и прочие страхи им уже было плевать. Вот сейчас бы им и закончить, так нет, достали вторую. Заплетающиеся языки уже мололи совершенную чушь, из-за ящиков уже посматривали алчные кровожадные глаза. Это еще ничего, но вдруг дверка ящика на котором я спал открылась и из нее вылезло что-то черное и мохнатое.

Господи, но разве могут мужчины так визжать, пусть даже и во сне! Нет, это уже не сон. Я открыл глаза и первое, что увидел это круглые от страха и красные от бессонницы и спиртного глаза моих коллег. Нет, они не визжали. Они просто вопили от страха. А визжало что-то черное и мохнатое, которое вылезло из ящика, на котором я спал. Оказывается, у него не стенка, а боковая дверка. Я еще наполовину во сне возмутился:

-Скажите, а нельзя ли потише? Спать ведь мешаете! Неужели вас кто-то ест? - я этого черного вижу только со спины, и что в нем такого страшного?

Черный резко передернулсяся и взвизгнул в последний раз, но так, что у меня чуть перепонки не лопнули. Оно резко обернулось ко мне и тут же успокоилось. Сердитый женский голос заявил:

- Ну почему мужикам, обязательно нужно нажраться, как свиньям, а потом громко нести такую похабщину? Сил нет слушать, просто уши вянут! Еще услышу еще что-то подобное, напишу рапорт про вашу пьянку в самолете!

Это женщина, закутанная в такой же тулуп, как и у нас, лица мне ее не видно - единственная лампочка - над моими коллегами. Единственная лампа – за ее спиной, и ее лицо в тени от поднятого воротника. Злючка снова спряталась в тот ящик, на котором я устроился спать. Мои коллеги дрожащими руками разлили остатки спирта в стаканы. Получилось чуть меньше чем по сто пятьдесят грамм каждому. Я не успеваю их предостеречь от опрометчивого поступка - две бутылки спирта на двоих, по-моему это явный перебор! Нам же завтра работать, и возможно прямо с утра.

Я вскочил с ящика и подбежал к ним узнать, что же случилось, ведь не с бухты-барахты два взрослых мужика орали, как будто их собирались кастрировать. К сожалению, спирт уже исчез в их перекошенных от страха ртах. От чего их так быстро развезло, от холода, разряженного воздуха, страха или полного отсутствия закуски - теперь не узнать. Кроме шепота о том, что в ящике сидел мутант, я от них так ничего и не смог добиться. Один из них внезапно раскис, начал плакать и жаловаться на несчастную жизнь, которая прервется в вонючем грузовом отсеке в лапах отвратительного мутанта.

Второй просто впал в ступор, сидел, сжавшись в комок и трясясь то ли от холода, то ли от страха. Толку от них не было, и я решил за свою жизнь бороться в одиночку. Единственное, что можно использовать как оружие - это короткий ломик, с помощью которого крепят ящики к полу. Крепко сжав его в руках, я начал подбираться к ящику. Хотя прикосновение холодного металла принесло здравую мысль - в ящике женщина, она, как и я хотела спать. Заснуть не получилось, еще бы, рядом два пьяных придурка громко матерились. Вышла, выругала паскудников, а мало ли что им показалось спьяну - лампочка-то еле-еле светит. Могу себе представить, ее состояние, если дверка ее ящика распахнется, и рядом с ней будет стоять силуэт в огромном тулупе с ломом в руке.

Женщина ведь может умереть со страху, еще подумает маньяк. Ну, уж нет! Она меня не трогает, чего я к ней полезу? Ну, а если что, ломик я из рук не выпущу. Я забрал свою сумку и перебрался в противоположный конец отсека. Привычка спать в самолете переборола страх - проснулся я от того, что кто-то осторожно пытался вытащить ломик из моей руки. Еще полностью не проснувшись, я вскочил и замахнулся. Самолет стоял на земле, люк был открыт, было уже утро. Прапорщик, который пытался вытащить у меня ломик, стоял в метрах пяти от меня и был готов смотаться еще дальше. Его губы слегка подергивались от страха:

-Слышь, парень, ты что, перепил? Может белочка у тебя? Отдай ломик, ящики ведь откручивать нужно! Мы свои, не бойся, не обидим!

Я оказался в дурацкой ситуации, не спрашивать ведь в самом деле прапорщика про мутанта из ящика. Попробовал спросить у моих коллег, кого они видели в самолете - пустой номер, последнее, что они помнили, это как достали вторую бутылку. Что уж там им спьяну, или мне спросонья увиделось они обсуждать не захотели, не то настроение - голова трещит, во рту пересохло. Прапорщик еще долго ругался, мол, прислали инженеров, двух с бодуна, а третьего психа, что они наработают.

А капитан, руководящий этими секретными работами был само обаяние. Он тут же начал уговаривать нас немедленно приступить к работе, мол, и покормят вас на месте, и доплатим вам, только, чтобы работали побыстрее. Да и работать-то вам не придется, только бумажки подписывать, та следить, чтобы техники все сделали правильно. Его планы совпадали с нашими - какого черта сидеть здесь долго? Капитан был просто в восторге. Он нас прямо с вещами потащил на место, где нам придется работать. После длинных коридоров с бесконечным количеством дверей, подошли к той единственной, где стоял часовой. Капитан пытался пройти мимо подчиненного, но тот вежливо его остановил:

-Товарищ капитан, туда без противогаза нельзя. Мутанты только что обработали нейтрализатором, через два часа закончат зачистку - тогда пожалуйста.

Капитан тут же заорал, как подорванный:

- Рядовой Иванов! Три наряда вне очереди! Что за мутанты?

Солдат начал было жалобно проситься:

- Товарищ капитан, но вы же сами...

На лице начальника отразилось такое, что солдат тут же взял под козырек:

- Есть три наряда!

Капитан еще минуту бурчал:

-Распустились, вольнонаемных мутантами называют! Безобразие!

Через три часа, когда мы все таки попали в эту комнату, в ней на первый взгляд было все в порядке. Остался только слабый запашок какого-то химиката. Но что они сделали с нашей аппаратурой! Сами-то стойки повредить они не смогли, или не захотели, однако ввод кабелей серьезно пострадал. На кабелях не осталось ни одного разъема. Какой-то идиот отрубил им все головы, и теперь наша аппаратура была полностью отключена. Сотня кабелей по сто и больше проводов в каждом теперь уже больше ничем не соединялись. У нас троих немой вопрос, который озвучил старший:

-Какой идиот это сделал?

На этот вопрос капитан не стал отвечать:

- Ребята, ну какая вам разница, что тут произошло? Представьте себе, что забрался в эту комнату пьяный прапорщик, который возомнил себя Иваном-Царевичем. Схватил этот дурак меч, то бишь штык-нож и начал рубить голову змею, а в натуре - разъемы на ваших кабелях. Пока все не приведете в чувство, я вам все равно не скажу, что тут было, не ваше дело. Ваши схемы в сейфе, техников, чтобы паяли, я вам выделю. Ради бога, сделайте все по-быстрее ребятки, потом вместе посмеемся, над тем, что тут было!

- А мутанты, это прикол такой или как?

Капитан засмеялся, но как-то неестественно:

-Да нету никаких мутантов, просто работают у нас на подсобных работах вольнонаемные. Их солдаты мутантами называю.

А вот смех прапорщика натуральный, и сквозь него он пытался что-то рассказать:

- А назвал их так лет семь назад один лейтенант, только из училища. Как встретил в коридоре, так чуть не обосрался со страху, начал вопить: "Мутанты!" Хотя, может таки обосрался? - прапорщик ржал так, что понять его было сложно, но капитан тут же прекратил веселье:

- Отставить балаган, если вопросов нет, приступайте к работе. Еду вам принесут сюда. Без сопровождающего не ходить - или заблудитесь, или обделаетесь, как тот лейтенант! Если вдруг увидите что необычное, не бойтесь, они не кусаются. Некоторым из них просто нечем.

А дальше мы начали работать. Старший из нас остался в комнате с нашей аппаратурой и техником, а мы мотались по шахте отыскивая по схемам нужные соединения. На третий час работы я уже не мог сказать, что сейчас, день или ночь, на каком мы этаже, и вообще на каком мы свете. В призрачном освещении пустынных коридоров и комнат, в которых не было ни души, было что-то нереальное. Кроме тихого гудения аппаратуры - ни единого звука. Когда вдруг раздался странный всхлипывающий звук, техник оторвался от разъема:

-Слушай, ты точно орать не будешь? Может тебе лучше глаза закрыть?

Я медленно повернулся. То, что я увидел, напоминало стойкого, но уже одноногого оловянного солдатика из сказки, но не тогда, когда он плыл на бумажном кораблике, а каким он был в печке, когда начал плавиться. Вместо лица - оплывшая маска, вместо ноги - простая деревянная палка, привязанная к культе. На обеих руках только три пальца - на левой один, на правой - два. Ключицы если и были, то раздавленные ужасным прессом.

-Господи, что это с ним? Если это не мутант, то кто тогда? - у меня сжало горло, и я мог говорить только шепотом.

-Не бери в голову, а то приснится. Закир, мы здесь работаем, потом уберешь! - техник вопил так, что я испугался еще больше. В ответ кроме всхлипа мы ничего не услышали. Чудовище закивало своей страшной маской и медленно поплыло назад, - От ушей у него еще кое-что осталось, а вот ни языка, ни зубов уже нет. Как он ест - ума не приложу, ведь у него-то и челюсти нижней нет! - техник посчитал вопрос исчерпанным, и вернулся к работе. А меня всего трясло от увиденного:

-Ну, уж нет. Пока ты мне не расскажешь про этих мутантов, я больше и пальцем не шевельну!

Техник пожал плечами:

- Капитан запретил вам что-либо говорить, пока не закончим работу. Потом он вам сам расскажет, а сейчас или ты работаешь, или я пойду искать капитана, а ты уж сам выбирайся отсюда как хочешь. Может, по дороге еще парочку этих увидишь, у нас есть и покруче, чем Закир. Ну, что мне уходить?

В повисшей темноте телефон, подключенный к проверяемому кабелю прозвенел особо противно:

-Это она, я ее видел! Это была не пьяная галлюцинация, она на самом деле такая страшная! - голос старшего на удивление был не испуганным, а радостным. Как же, он-то подумал, что у него галюники на почве выпивки, а тут на самом деле, - Она заливает разъемы компаундом!

- Надеюсь, она не в обиде, за то, что вы к ней приставали в транспортнике? - моя дурацкая шутка не смогла испортить его хорошего настроения. Страшное лицо той женщины восстановило всю его память о ночи на высоте в шесть тясяч метров. Только после того, как последний разъем был запаян, и Зарима залила его компаундом, капитан рассказал нам, что здесь произошло. Как уж они пролили окислитель на кабели, конечно, он нам не рассказывал. А несчастные вольнонаемные рабочие, которые раньше лечились в лепрозории от проказы, сутки вынуждены были в кислородных противогазах и противоипритных костюмах смывать эту дрянь, а потом заливать нейтрализатором. Кабелям-то ничего, а в этом помещении окислитель попал на разъемы, а они на такие гадости не рассчитаны. Пришлось заметать следы, с нашим начальством договорились, вроде как мы делаем штатную проверку нашей аппаратуры. Зарима специально летала в Харьков, получать нужный компаунд. Чтобы вас, командировочных, не испугать раньше времени, ей сделали специальное спальное место. Кто же знал, что вы так достанете несчастную женщину, что ей придется вам показаться! Если вы все узнали, и нет больше вопросов, вот вам премия, за то, что отлично работали и за то, что забудете о том, что вы здесь видели и делали! Хотя один черт вам никто не поверит. Вы не знаете, где сейчас находитесь, в нашей стране проказы нет, последние случаи заболеваний были лет пятьдесят назад, и то, что вы здесь делали, вообще не может быть в на режимном объекте, правильно? Расписались-то вы только за штатную проверку кабелей!

-Один вопрос капитан! - черт меня дернул, - А кто был тем лейтенантом, который прокаженных назвал мутантами?

В глазах капитана мелькнула ярость:

- Чертов прапор, вечно раззвонит все! А обещал - никому ни слова, сволочь!

Вы удивитесь, но это тоже про режимный завод бывшего СССР.

Я - клоун. Такой профессии на режимном заводе нет, да и в трудовой книжке мне пишут инженер. А вот то, чем я занимаюсь - совсем не инженерная работа. Знаете, какой отдел на режимных заводах всегда имеет номер один? Где бы я не был, первый отдел - всегда одно и тоже! Плакаты сталинских времен, на которых изображены маленькие гнусные шпионы с огромными ушами и выпученными глазами, а также мускулистые парни и девушки, пролетарской наружности, которые уничтожают эту нечисть подручными средствами, в основном руками и ногами, но иногда метлой и лопатой.

И сидят в этих отделах суровые неулыбчивые люди, пытающиеся походить на пролетариев с плакатов. Занимаются эти люди тем, что хранят государственную тайну. Все это время я пытался понять, а где же на этих плакатах я, простой инженер. Возможно, парни и женщины из первого отдела побороли всех шпионов, возможно, их присутствие, не давала этим шпионам появляться, но в отсутствии шпионов, первый отдел всерьез искал шпионов среди нас. До них не долетали, ни слова «перестройка», ни пыль от рухнувшей берлинской стены. Их инструкции писались с 37 по 49 год, и совсем не хотели меняться. Первую профилактическую беседу, по поводу моего ухаживания за девушкой из Киргизии, возможно тайной китаянкой и сожительства с гражданами Нигерии, можно было считать простым недоразумением, но первый отдел, похоже, взял меня на карандаш. Спустя три недели, при входе на завод, я, как всегда, дернул рычажок, но звука падающего пропуска не услышал. Вместо этого - злобный шепот бабки из кабины:

-Вот этот паскудник! Допрыгался!

Хорошее начало рабочего дня! Я быстро перебрал события минувших дней. Все, с кем я виделся, мои старые знакомые, никого нового. Ни о чем, связанным с работой, я не говорил, да и кому это интересно! Мой пропуск бабка передала суровому мужчине в штатском. Это за рубежом нужны бейджики, чтобы ты понимал, с кем имеешь дело, а этот парень, как будто сошел с плаката первого отдела.

Спрашивать его о чем-либо, бесполезно. Для него я сейчас - шпион с плаката, но маузера или хотя бы лопаты при нем нет, и это радует. Единственное, что я от него услышал: "Пройдемте!", после чего он развернулся и быстро пошел в направлении первого отдела. С учетом того, что я прошел проходную, а мой пропуск находился у этого типа, мне ничего не оставалось, как быстро идти за ним. Без пропуска мне не попасть ни в одно здание, а вольно шатающийся инженер, через пять минут будет выявлен и доставлен в отдел режима.

Снова тот же сотрудник, который проводил со мной первую беседу, но теперь он гораздо серьезней. То, что я вошел в кабинет, его нисколько не волнует. Мой пропуск лежит на столе на видном месте, а этот борец со шпионами медленно листает толстую папку. Вы бы на моем месте возмутились? Ну и напрасно! Это железные люди, у них совершенно другая психология. Лучшее, что можно сейчас сделать, это остановиться в дверях, и спокойно подождать, пока у него появиться желание говорить со мной. Дыхательная гимнастика йогов как будто специально предназначена для таких случаев. Если у тебя есть время, почему бы не сконцентрироваться на своем здоровье?

Эта тактика дала свои результаты. Прошло от силы пятнадцать минут и сотрудник первого отдела отложил том в сторону. От его официального тона повеяло таким холодом, как будто я передал шпионам что-то совершенно секретное. Процедура не изменилась. Мне снова пришлось изложить все, что записано в моем деле. Фамилия, имя отчество и так далее. И вот, наконец, последний вопрос о родственниках за рубежом. У меня проскакивает шальная мысль. А вдруг у меня кто-то там появился? Может быть какая-то троюродная бабушка оставила мне наследство, а я вместо того, чтобы... Как только сотрудник первого отдела начал говорить, троюродная бабушка растаяла, словно дым, а колючая проволока лагеря строгого режима стали проявляться чересчур отчетливо. Передача данных, содержащих государственную тайну, неопределенному кругу лиц! По тем временам, в случае неумышленного разглашения это тянуло лет на пять общего режима, но если не дай бог докажут умысел... От восьми до двенадцати, а при упоминании слов "измена Родине" или "шпионаж" в обвинительном заключении - пятнадцать лет строгого режима или расстрел! Но о какой государственной тайне может идти разговор? Все, чем я занимался на заводе, не имело ни малейшего отношения к секретности! Даже микросхемы, из которых я разрабатывал прибор, и те пока были предназначены для гражданских целей! Спрашивать что-либо у этого офицера не целесообразно, его дело - задержать. Говорить о том, что та или иная тема не секретна - бесполезно, он этого не понимает. Нужно молча ждать, пока он изложит все то, что у него записано, авось что-то придумаем! Ага, по-моему, пошла полезная информация!

-Вы разместили в открытой статье диапазоны частот...

Все, дальше уже можно не слушать. Этот ветер еще из того НИИ, откуда я ушел. Монотонным голосом работник отдела продолжал начитывать докладную записку. Никаких других обвинений в ней нет, и это радует, а от того, что он зачитывал, как обвинительный приговор, я без проблем оправдаюсь. Нужно только взять справочник по радиолокации от 1963 года... И тут меня прошиб холодный пот. А где взять этот справочник здесь, в этом кабинете? Можно подумать, что кто-то из первого отдела поедет за ним ко мне домой. Чтение докладной записки длилось минут пятнадцать, после чего мне дали последнее слово, как перед расстрелом. Мне терять нечего:

-На момент подачи мною этой статьи, данные диапазоны частот были опубликованы в открытых источниках. Если их засекретили позднее, то моей вины в этом нет!

Этого работник первого отдела не ожидал. Он быстро нашел место в докладной записке, где указано, что эти диапазоны частот являются секретными и зачитал этот абзац снова. Я пожал плечами:

-Насколько я знаю, при наложении на какую-то тему даже грифа для служебного пользования, должны быть изъяты все открытые источники информации по этой теме. У меня дома лежит книга, из которой я взял эту информацию.

Это сработало! День у меня начался с возвращения домой, в сопровождении двух работников первого отдела. Там я нашел нужную книгу, которая немедленно была запакована в специальный пакет, а тот был заклеен и опечатан. Еще три часа я провел в маленькой комнатке в компании со строгой женщиной в форме и пистолетом в открытой кобуре. Через три часа все тот же угрюмый работник первого отдела зачитал мне лекцию о шпионаже и хранении государственной тайны, после чего отдал пропуск и приказал идти на рабочее место. Ага, ищи дурака!

-Не могли бы вы выдать мне бумагу, которая объяснила бы для моего начальника причины моего отсутствия в течение четырех с половиной часов на рабочем месте?

-Твой начальник уже извещен!

-Но ведь я сейчас буду идти по территории завода! Перерыв уже закончился, и я не могу находиться там, без бумаги, подписанной начальником моего отдела!

Работник первого отдела впервые внимательно посмотрел мне в глаза. До этого он смотрел сквозь меня, как будто я был прозрачный.

-Ты предлагаешь мне сбегать к твоему начальнику за бегунком?

Он-то думал, что я засмущаюсь. Почти пятичасовой напряг вылился у меня ехидством:

-Было бы неплохо. Хотя я предпочел бы получить от вас бумагу о задержке!

-А конвой тебе не нужен?

Я задумался только на мгновение:

-Знаете, это самое интересное окончание этой истории. Если вы прикажете той женщине отконвоировать меня на рабочее место, то у работников отдела режима лишних вопросов не будет! А если нет, то я посижу здесь до конца дня, не возражаете?

Он сверлил меня глазами минут пять, но я просто сидел на месте и никуда уходить не собирался. Наконец, он принял решение:

-Мария Тихоновна!

Толстая грымза с пистолетом появилась в дверях кабинета.

- Проводите этого инженера на его рабочее место!

Мария Тихоновна прошипела:

-Пошли, - и уже двинулась к выходу, но я не торопился:

-Скажите, а мой справочник по радиолокации, уничтожен или сдан в хранилище секретных материалов?

Злобно сопя, работник первого отдела швырнул том на стол:

-Забирай, клоун!

Мое появление в конце рабочего дня, в сопровождении вооруженного конвоира, вызвало немалый ажиотаж у всех сотрудников. А мой шеф был, как ни странно, спокоен, как сливочное масло:

-Тебе сейчас нужно в цех. Вот бегунок, подпиши у начальника отдела! - начальник отдела, почему-то очень внимательно осмотрел меня, подписал бегунок, а потом просто сказал:

-Мне сейчас в том же направлении, пойдем вместе!

И никто даже не спросил, где же я был все это время! Зато, когда мы шли по дорожке к цеху, он задал один единственный вопрос

-Работник первого отдела тебя никак не называл?

Я честно сказал, что тот был предельно вежлив, бабка на проходной назвала паскудником, а он ничего такого не говорил. Ну, разве сказал, что я клоун, но ведь это не оскорбление!

-Это действительно не оскорбление. Это то, что у тебя получается очень даже неплохо!

-Хотите сказать, что мне место в цирке, а не на этом заводе?

И тут я услышал все, о том, что такое клоун на режимном заводе. Инструкции первого отдела, которые писали в 30-40 годах, безнадежно устарели, но упорно не хотели меняться. Иногда пришлось кое-чем жертвовать, для того, чтобы не нарушить их, но тогда, когда на карте стояло все, или выполнение этой инструкции, находилась работа для клоуна. Он, на свой страх и риск, должен был нарушить инструкцию так, чтобы, во-первых, не попасться, а во-вторых, чтобы это помогло делу. Старые инструкции, как будто знали, что с ними будут бороться, поэтому в командировки ехало минимум три человека, и в таких особых случаях, можно было не сомневаться, что один из них работает на первый отдел, а второй - клоун!

-Но ведь я ничего такого ни делал!

Начальник отдела улыбнулся:

-Ты уже несколько раз должен был получить выговор от отдела режима, но тебе удается его избежать! Ты клоун от природы! Имей в виду, клоуну не приказывают. Ему только сообщают о проблеме, и пишут на бумажке, сколько он получит, если проблема будет успешно решена. Если у клоуна есть мысли, как решить проблему, и он готов рискнуть за эту сумму - хорошо, нет - никаких санкций к нему нет, и не может быть. Ты ведь пришел сюда не просто штаны просиживать, а зарабатывать деньги?

С тех пор было несколько интересных командировок с моим участием в роли клоуна. Иногда, мне намекали, что именно я должен сделать, иногда решение проблемы приходило само на месте. Несколько раз я ехал в командировку как инженер, но на месте появлялись проблемы, которые мог решить только клоун.

А сейчас вопрос казался неразрешимым. Я понял это, когда меня напрямую поставили перед проблемой. Раньше это было вроде, как так и нужно. В работе попадались препятствия, я их в меру своих сил, старался решить. В большинстве случаев получалось, были и досадные промахи, но по мелочам. А сейчас инструкция первого отдела загоняла нас в глухой угол. Дело, вроде бы, и яйца выеденного не стоит.

Полтора года назад наш завод взялся за разработку и изготовление аппаратуры для космической программы Байконура. Все работы были произведены в установленные сроки, аппаратура проверена и уже установлена на Байконуре. Через две недели должны быть испытания в рабочих условиях, но тут кое-что произошло. Во-первых, Украина стала независимой, и в срочном порядке поменяла флаг и герб на те, которые в России ассоциировались с УПА, ОУН и другими организациями, считавшими Россию врагом. Но контракт - есть контракт, и он подлежит выполнению. Во-вторых, что значительно хуже, Украина определила, что государственным языком является украинский, и вся техническая документация должна выполняться только на нем. А раз так, то все инструкции, технические описания и прочее должно быть немедленно переведено на государственный язык. С учетом того, что из пятнадцати разработчиков комплекса аппаратуры, украинский язык знали немного только трое, в печатных машинках, на которых печатались эти описания, не было украинских букв, и время поджимало - перевод документации на украинский язык был весьма проблематичен.

Тем более, что закончить его нужно не позднее чем за неделю. Вторую неделю нужно было потратить на подписание этого перевода, как минимум двумя десятками человек. Предыдущие подписи собирались в течение года, но они-то были сделаны на русскоязычном экземпляре! А сейчас двадцать человек должны будут подписать то, что могут прочитать только трое. И, наконец, в-третьих, проблемой были те самые инструкции первого отдела. Если бы не они, то перевод можно было бы делать столько, сколько нужно. Главное, чтобы в Казахстан на испытания, поехал русскоязычный экземпляр. А инструкция первого отдела была категорически против! Экземпляров должно быть только шесть - не больше и не меньше! И все они должны быть одинаковые! Один из них ехал на место установки аппаратуры, а остальные хранились на заводе-изготовителе. Исключений быть не могло! Если есть приказ перевести техническое описание на украинский язык - значит, нужно переводить, но при этом все русскоязычные экземпляры будут уничтожены! Можно было только представить, что будут делать в Казахстане разработчики, с технической документацией наспех переведенной на украинский язык, если они сами понимают его через пень-колоду. Разве что, привлекать на помощь своих коллег из Казахстана, которые в качестве помощи, пришлют претензию на казахском языке о не выполнении контракта.

Начальник отдела был краток:

-Не вижу ни малейшего выхода из этой ситуации!

На маленьком листе бумаге появляется число «800». Надо же, эта сумма в два раза больше, чем обычно предлагается, но на то есть причины. Цены, пока медленно, но уверенно поползли вверх, да и придумать что-либо крайне сложно. Начальник продолжал развивать тему:

-Я, конечно, постараюсь согласовать вопрос, чтобы в Казахстан, в виде исключения, поехал русскоязычный экземпляр!

Он и сам не верил в то, что говорил. Инструкции первого отдела прожили так долго потому, что в них не было исключений! Я набираюсь нахальства. А что терять? На ближайший год у нас заказы только в России или в Казахстане. Если не решить эту проблему, можно смело увольняться!

-А сколько получит начальник группы переводчиков за своевременно сделанный перевод?

Начальник отдела сердито засопел и бросил взгляд на число «800». Я тяжело вздохнул:

- Да, при таком раскладе сделать что-либо будет крайне сложно. Вот если бы я был руководителем группы переводчиков, и получил бы в случае своевременного окончания и подписания всеми нужными людьми технического описания...

Начальник меня перебил:

-У тебя нет доступа к этой теме!

Я грустно кивнул:

-Знаю! Помечтать-то можно! Мне, как руководителю пятьсот, и если бы остальные переводчики получили бы хотя бы по триста...

По всей видимости, я был не последний из приглашенных клоунов, потому что начальник, едва сдерживаясь, показал на дверь:

-Я подумаю, над твоим предложением, а сейчас извини, занят!

До конца дня начальнику не удалось найти человека, который захотел бы взяться хотя бы за перевод. По крайней мере, вечером того же дня он задумчиво сказал:

-Я поговорил с начальством, и те считают, что по триста, в том числе и руководителю группы - это нормально, если перевод будет сделан в течение недели.

Я кивнул:

-С удовольствием войду в группу переводчиков, если вы сочтете это нужным,

Начальник даже скрипнул зубами от злости:

-Ты же прекрасно понимаешь, что просто перевод технической документации не решит проблему!

-Знаю. Эту проблему будет решать руководитель группы переводчиков! Вы уже нашли того, кто согласен сделать это за триста?

-К черту! Мы не нашли ни одного, кто согласен заниматься переводом и при этом дать гарантию, что он будет закончен через неделю!

-Я даже знаю, почему. Пообещать триста и заплатить триста - абсолютно разные вещи!

-Хочешь сказать, что у тебя есть мысли, как уговорить людей работать?

-Людей не нужно уговаривать работать, их нужно убедить в том, что им заплатят. Я смогу их в этом убедить!

-Если я не уверен, что переводчикам заплатят, то откуда у тебя такая уверенность?

Я пожал плечами:

-Не думаю, что это - хорошая тема для обсуждения. До сих пор мы хорошо понимали друг друга! У нас есть общая проблема, и я готов подумать над ее решением. При определенных условиях. Я должен быть руководителем группы переводчиков. Кроме меня в ней будет еще шесть человек из нашего отдела, которым оформить допуск можно за полчаса. Вы обещаете переводчикам триста, а мне пятьсот!

-А если я пообещаю, но мне не дадут этих денег? Ты же знаешь, что от меня зависит не все!

-Все шестеро согласятся работать на условиях, что перевод мы сделаем за неделю, и дальнейшее оформление технического описания начнется только после получения денег! Так что задержка с деньгами может все испортить!

-Не будешь подписывать ты, подпишет кто-то другой!

Я широко улыбнулся:

-Ведь подписанием все не должно окончиться, правда? Я уже слышал эту тему сегодня, и раз я слышу ее второй раз, значит, никто не знает, как ее решить!

Начальник задохнулся:

-Ты... - он вовремя сообразил, что дальше говорить нельзя. Клоуну задание поручают, написав сумму вознаграждения, согласен - кивает, не согласен - говорит "Нет". Начальник еще раз пишет "800", но я качаю головой, и показываю два пальца. Начальник зло сопит, и делает вторую попытку. Он дописывает Х2. У меня была надежда, что он напишет "2000", но "1600" это тоже неплохо! Я киваю. У начальника на лице целая гамма эмоций. Он хочет что-то спросить, но делать этого нельзя. На его рабочем столе, на видном месте стоит баночка с валидолом, я подсовываю ее ближе к нему.

-Все будет хорошо!

Он бросил в рот не одну, а целых три таблетки:

-Но ведь это невозможно!

Я пожал плечами:

-Если с деньгами будет задержка - тогда это действительно станет невозможным. А пока - будем бороться!

Начальнику обеспечено две недели без сна. Даже если он будет настаивать, ничего из того, что я задумал, рассказывать нельзя, иначе ничего не получится. Кое-что узнали переводчики, и этой малости было достаточно, что шестеро согласились работать неделю в две смены. Пожалуй, кое-что должен узнать и мой шеф, иначе инфаркт ему обеспечен. И на следующий день на его столе появляется план работ по переводу документации на украинский язык. И утверждают его двое. Мой начальник отдела, и тот противный тип из первого отдела, который там кантуется в роли заместителя начальника. План работ включал не только время на перевод, но и расписывал время, за которое те двадцать человек, которые согласовывали и утверждали техническое описание, должны были ознакомиться и подписать его. Первая подпись на нем была моего начальника отдела, а вторая и последняя - заместителя начальника первого отдела. Того самого, который меня сватал за граждан Нигерии.

-На том в пятьсот страниц - два часа на ознакомление? Круто! Разработчики тебя пошлют куда подальше!

Я показал на вторую страницу, где стоят все фамилии разработчиков:

-Пошлют - их проблемы! Вот здесь я фиксирую, когда отдал им том на ознакомление, а вот здесь - когда они расписались на нем. Не распишутся - это будет их проблема с первым отделом!

И тут до начальника дошло:

-План утверждается мной и замом первого отдела. Я тебе должен деньги за перевод, а он?

-Шпионку из Киргизии, сожителей из Нигерии и секретный диапазон частот из старого справочника. Общее время - семь часов! Он будет потеть не меньше!

-Но ведь ты ему отводишь только полчаса!

-Ему эту хрень читать не нужно, он все равно в ней ни черта не смыслит! Ему нужно только уничтожить шесть русскоязычных технических описаний. С учетом техники первого отдела, на это вообще можно отвести не более пяти минут!

Начальник с полминуты что-то обдумывал, после чего широко улыбнулся:

-До меня дошло только сейчас! Ты сделал план в четырех экземплярах...

-Один для вас, один для первого отдела, один для главного инженера и на еще одном я буду вести отчеты, - у начальника отдела появляется надежда.

-Ты хорошо начал. Сорвать работы по переводу и перевести вину на первый отдел - молодец, ничего не скажешь! Теперь все зависит от твоего друга из первого отдела. И я не знаю, в каком случае у него будет больше проблем, не подпишет - Казахстан получит техническое описание на русском языке, а первый отдел - крупные неприятности! А если подпишет... Скажи, ты рассчитывал только на то, что первый отдел не подпишет твой план?

Я покачал головой:

-В этом случае мне ничего не полагается, кроме удовольствия от того, что того зануду из первого отдела уберут отсюда подальше! А я хочу получить деньги!

Начальник пытался хотя бы догадаться, что я собираюсь делать, но видно, что ему в голову ничего не пришло.

-Ты не мог бы хотя бы намекнуть... - он сразу сообразил, что это невозможно, - Ладно, включаем счетчик!

Его подпись появилась на плане на полчаса раньше, чем это было предусмотрено. Он выписал бегунок в первый отдел:

- Я так понимаю, что ты сейчас идешь в первый отдел?

Я покачал головой:

-Не сейчас, а минут через двадцать!

Теперь начальник понял мою идею. План работ расписан по минутам, и подписи первого отдела тоже должны ставиться в свое время. А инструкции первого отдела предусматривают то, что последнее слово всегда за ним, и торопить с этим словом никто их не может! Именно это, но в грубой форме, я услышал в первом отделе от замначальника отдела.

-К сожалению, план работ по переводу технической документации на украинский язык отслеживается главным инженером. Он должен быть согласован с первым отделом и через пятнадцать минут мой начальник будет докладывать главному инженеру о начале работ. Или о том, что первый отдел останавливает эти работы!

-У вас нет доступа к этой документации!

-Ведь первым пунктом плана и обозначено, что группа переводчиков получает от вас допуск!

-За полчаса?

Дальше последовала длинная тирада из нецензурных выражений. Я с удовольствием ее выслушал. По-моему, здесь начинает что-то меняться. Прошло только пятнадцать минут нашей работы, а невозмутимый работник первого отдела уже нервничает. Наконец, запас нецензурщины иссяк.

-Время расписано по минутам и этот план уже одобрен главным инженером. Если мы будем его выполнять, то закончим все за два часа до отлета. Если у вас есть другие предложения - звоните главному инженеру и говорите о том, что вы разработаете новый план.

Замначальника первого отдела тянется к телефону:

-Только имейте в виду, ваш план по переводу и подготовке технической документации вы будете готовить силами первого отдела! Мы беремся выполнять свой план, а вы свой!

А вот на это я бы посмотрел с удовольствием! У них людей достаточно много, но только две машинистки, из которых украинский язык знает только одна. А на компьютеры они гавкают дружно, всем отделом! Имейте в виду, что шел 1991 год, и в это время компьютеры были совсем не такими, как сейчас. Билл Гейтс в это время был еще просто очкариком, который только начинал строить проекты операционных систем. В то время мы могли рассчитывать только на убогое чудовище с маленьким черно-зеленым монитором, жестким диском в сорок мегабайт и текстовым редактором "Лексикон", который придумал какой-то маньяк для больных аутизмом. По крайней мере, нормальный человек, работая в этом редакторе, выражался цензурными словами через одно. Но и этих компьютеров было один на десять человек. Для современной программы-переводчика нужно было не меньше сотни таких дисков! Но, только работая на компьютере, можно было успеть перевести текст вовремя! Надо же, прошло уже пару минут, а этот парень из первого отдела все также держится за трубку, не решаясь ее поднять. Нужно форсировать события:

-Леонид Иванович, у нас очень ограничено время. Через сорок две минуты я должен уйти отсюда, имея план, подписанный вами, шесть экземпляров...

Он бросил трубку и снова начал материться. Если так дело пойдет и дальше, то он не дотянет до конца перевода! Через две минуты, сквозь нецензурные выражения начинает просматриваться тема. Оказывается, в одни руки можно выдать только один экземпляр!

-Это не проблема! Сейчас я позвоню, и сюда придет еще пять переводчиков. Мы как раз сможем забрать все шесть томов описания. Если у вас нет других возражений...

Возражения были, но только нецензурные.

- Знаете, а переводчикам я буду звонить после того, как ваша подпись появиться на плане работ. Если ее не будет через, - я посмотрел на часы, - Шесть минут, то я буду звонить своему начальнику, о том, что вы не подписали план. После этого работа над переводом будет бесполезной!

Он замолчал и пару минут молча сопел, потом придвинул к себе план работ. Он читал его достаточно долго, но подписал ровно через шесть минут.

-Что, клоун, не вышло?

Я удивленно посмотрел на него:

-Не понимаю, о чем вы! Я второй раз от вас слышу в мой адрес слово "клоун". Если все нецензурные выражения, которые вы недавно говорили, для меня понятны, то...

Он сверлил меня взглядом, но не нашел подтверждения своей догадке:

-Тоже самое, что и пидор, только раскрашенный! Не успеешь с переводом - лучше бы тебе не рождаться!

Первый шаг прошел очень даже неплохо. По требованию того же Леонида Ивановича нам выделили отдельную комнату, где установили шесть компьютеров. Работа продвигалась достаточно быстро, особенно после того, как на выходе из этой комнаты первый отдел установил пост. За маленький столик усадили девушку, которая тщательно документировала все наши входы и выходы из этой комнаты. Кроме того, она следила, чтобы дверь в нашу комнату была всегда приоткрыта, так что она постоянно описывала, что конкретно делает каждый из нас, а также она конспектировала все наши разговоры, поэтому анекдоты и прочие нерабочие моменты полностью исключались. Работа продвигалась слишком быстро, и мне пришлось даже тормозить ее. Шестеро переводчиков разбили текст описания на шесть равных частей и каждый переводил только свою. Подготовив несколько страниц, переводчик распечатывал их, а я, не отвлекая его от работы, проверял готовое и исправлял ошибки, если таковые были. Таким образом, точно в назначенный срок в кабинете начальника отдела явились все переводчики вместе со мной. Каждый в руках держал уже готовый томик технического описания на украинском языке. К этому времени завод получил уже три телеграммы, с требованием отчитаться, как идет перевод документации на "державну мову", поэтому с выдачей денег задержки не было.

На оставшиеся семь дней я превратился в тягловую лошадь. С утра получал в первом отделе все шесть русских экземпляров, а потом вместе с украинскими экземплярами раздавал тем, кто должен подписать. К сожалению, ничего нового и интересного я о себе не узнал. Ругательства были грубые и однообразные. Меня ругали все. Пятеро переводчиков, которые закончили свою работу, и уже получили за нее деньги, но вынуждены были приходить с утра в первый отдел, чтобы получить экземпляр, а потом вечером - чтобы его сдать. Ругали разработчики этой аппаратуры, которым, согласно графика, отводилось не более четырех часов на чтение пятиста страниц текста на языке, который они не понимали. Кроме того, мой начальник, который видел все новые и новые подписи на плане перевода и согласовании, тоже потерял надежду, что произойдет чудо и этот идиотизм остановится.

Увы, в этот раз я действовал строго по инструкциям первого отдела, и они с безукоризненной точностью заставляли людей делать то, что они не хотели, но никто не хотел оставаться крайним. Наконец, мой начальник не выдержал. Поймав меня на территории завода, там, где никто не мог подслушать, он схватил меня за шиворот. Вопрос звучал достаточно странно, но очень коротко:

-Ну?

Я не пытался освободиться:

-Все идет по плану. Кстати, для того, чтобы закончилось так, как нужно, нужно, чтобы техдокументацию в Казахстан вез я!

-Тебе там нечего делать!

-Вы уверены?

Начальник задумался

-Происходит какая-то ерунда, в которой я не могу разобраться. В первом отделе еще не забыли твою хохму с презервативами! Мне очень трудно будет уговорить их сделать тебя сопровождающим секретного пакета. Тем более, что Леонид Иванович тоже туда едет!

Я пожал плечами:

-И тем не менее, я настаиваю! Пусть думают, что я хочу реабилитироваться! От этого зависит результат нашего дела!

Последний день перед отъездом был хуже кошмара. Последние подписи ставились на документации в обстановке наводнения, пожара и поноса одновременно. Ровно за полчаса до отъезда я был в первом отделе с двумя огромными сумками, в одной из которых были русскоязычные экземпляры технического описания, во второй – украинско-язычные. Именно сейчас должно было произойти таинство превращения наспех сделанных переводов в документацию для служебного пользования, а вылизанной до последней запятой документации - в бумажную муку. Леонид Иванович выглядел загнанной лошадью. Его сотрудница уже взяла первый русскоязычный том, и не торопясь начала его листать. Ведь по инструкции она должна проверить наличие всех страниц! Именно на это был весь расчет! С такой скоростью уничтожение шести экземпляров на русском языке затянется на четыре часа. В это время наш самолет уже сядет в Казахстане! Зам начальника первого отдела не учел того, что перед уничтожением его сотрудницы должны пролистать уничтожаемый том. Проверить наличие всех страниц, целостность печати на сшивке. И он не в силах приказать своей подчиненной поторопиться, ведь не он, а она расписывается за проверку! Поэтому Леонид Иванович заорал:

-Что стоишь? Давай и мне том!