Гонка ядерных вооружений началась в годы Второй мировой войны. Лидировала тогда гитлеровская Германия. Новейшие достижения науки и техники той поры – открытие цепной ядерной реакции, создание баллистических и крылатых ракет, разработка бомбардировщиков сверхдальнего (по тому времени) радиуса действия – все ставилось Берлином на стратегическую карту завоевания мирового господства.
Если бы нацистам удалось создать атомное оружие, ход событий во Второй мировой войне мог быть совсем иным. Однако этого не случилось – по совокупности факторов. Один из них, не очень известный в нашей стране, заключался в том, что физики-атомщики гитлеровской Германии испытывали недостаток в так называемой тяжелой воде, а потом и вовсе лишились возможности получать ее.
Урановый котел
Среди привезенных из дальних странствий сувениров внимание моих гостей неизменно привлекает один. Это открытка с видами горной местности. В центре – промышленный объект, а справа от него – прикрепленная к картону плотно закрытая пробирка с жидкостью. Под ней химическая формула: D2O. И одно слово: Tungtvann.
- Что это? – любопытствуют гости.
- Не волнуйтесь. Жидкость в пробирке совершенно безвредна.
- А что такое tungtvann?
В 1938 году мировую научную общественность взбудоражило известие об открытии германских физиков Отто Гана (Otto Hahn, 1879 - 1968) и Фрица Штрассмана (Friedrich Wilhelm Stramann, 1902 - 1980). Они установили: ядро урана находится в неустойчивом состоянии и при определенных внешних условиях может делиться на две части, при этом выделяется огромное количество энергии. Так, энергии, заключенной в одном килограмме урана, достаточно, чтобы заменить целый железнодорожный состав с каменным углем.
В апреле 1939 года в имперское военное министерство обратились с письмом профессор Гамбургского университета Пауль Гартек (Paul Harteck, 1902 - 1985) и его ассистент Вильгельм Грот. По их мнению, последние открытия в ядерной физике предвещали создание взрывчатого вещества, которое по разрушительной силе во много раз превзойдет обычную взрывчатку. Обращение физиков нашло позитивный отклик.
26 сентября 1939-го в Берлине, в управлении армейских вооружений, происходило совещание ведущих физиков Германии. В нем участвовали Пауль Гартек, Ганс Гейгер, Вальтер Боте, Курт Дибнер, а также Вернер Гейзенберг и Карл фон Вайцзеккер (Carl Friedrich von Weizsacker, 1912 – 2007). Они приняли решение образовать Урановое общество. Вся последующая деятельность германских физиков-атомщиков отныне должна была вестись по планам так называемого уранового проекта.
Координационным научным центром соответствующих исследований стал Физический институт Общества кайзера Вильгельма, выполнявшего в ту пору роль национальной академии наук. Когда-то, в 1920-х, ректором этого института был создатель теории относительности Альберт Эйнштейн, но он из-за еврейского происхождения был вынужден еще в 1933 году навсегда остаться в США. А в конце 30-х Физический институт возглавлял Вернер Гейзенберг (Werner Heisenberg, 1901 – 1976). Ему были приданы лучшие силы физиков-ядерщиков Гамбургского, Лейпцигского и Гейдельбергского университетов, а также опытно-конструкторских организаций.
Более детальная картина германских атомных исследований была вскрыта в 1945 году американской миссией «Алсос» (Alsos). Так называлась разведгруппа особого назначения, действовавшая в Западной Европе в конце Второй мировой войны. Командовал группой полковник Борис Паш (Пашко?вский, Boris Pashkovsky, 1900 – 1995). Его люди занимались, в частности, поиском специалистов, документации, оборудования и материалов по германскому урановому проекту. В ходе изучения захваченных архивов и допросов, проведенных сотрудниками миссии «Алсос», выяснилось следующее. Интерес к атомным исследованиям через призму их возможного применения в военных целях впервые проявился в рейхе в начале 1940 года, после вышеназванного открытия немецких физиков Отто Гана и Фрица Штрассмана. Тогда и было высказано предположение о возможности использования урана как для взрыва, так и для получения энергии.
В Германии действовали две исследовательские группы, работавшие над созданием уранового реактора. Первую, во Франкфурте, возглавлял Курт Дибнер (Kurt Diebner, 1905 – 1964), а вторую, в Берлине, – Вернер Гейзенберг. Между ними были постоянные трения и споры за право получить необходимые материалы. Но как бы там ни было, группа Гейзенберга в своих исследованиях оказалась успешнее.
Продвигаясь на восток вслед за американскими войсками, 12 апреля 1945 года сотрудники миссии «Алсос» обнаружили лаборатории группы Дибнера в старой школе. Правда, ученых там уже не было – их эвакуировали тремя днями ранее. Но янки нашли некоторое количество окиси урана, оборудование и кипы архивных документов.
Как выяснилось, исследования финансировались управлением армейских вооружений, которое возглавлял известный физик Эрих Шуман (Erich Schumann, 1898 – 1985), хорошо понимавший сложности создания ядерного оружия. Опираясь на поддержку и участие в проекте Гейзенберга, Гана, Вайцзеккера и других физиков, привлеченных к данному проекту, Шуман взялся за экспериментальный реактор, или, как тогда говорили, урановый котел – для опытов по созданию сверхмощного взрывчатого вещества.
Что требовалось для появления атомного заряда? В первую очередь – физики-ядерщики и мощная современная промышленность. В Германии было и то, и другое. Оставалось немногое: металлический уран в количестве до 10 тонн, а также 5 тонн тяжелой воды в качестве замедлителя цепной реакции.
С ураном был порядок. В 1938-м в результате захвата Чехословакии Германия получила в свое распоряжение рудники Яхимовского месторождения, где разработки велись на широкой промышленной основе уже давно, так как из местного сырья делались огнеупорные краски для керамических изделий. Еще 1200 тонн готового рудного концентрата окиси урана, то есть почти половину его мирового запаса в ту пору, Германия получила при захвате Бельгии в 1940 году. Правда, столько же – 1200 тонн – американцам удалось увезти буквально из-под носа нацистов, а затем переправить за океан. Эту руду, добытую в Бельгийском Конго, янки позднее используют для изготовления первых атомных бомб.
В декабре 1940-го под Берлином заработал на полную мощность завод фирмы «Ауэргезельшафт» (Auergesellschaft), наладивший производство металлического урана. Тогда же под руководством Гейзенберга было закончено строительство первого исследовательского реактора. В нем в качестве замедлителя нейтронов использовался парафин. Но нужно было во что бы то ни стало добыть и привезти в Третий рейх необходимое количество тяжелой воды, чтобы запустить более мощный реактор, в котором будет накапливаться новый элемент – плутоний-239 (сейчас его называют оружейным). А тяжелую воду в количествах, необходимых для атомных экспериментов, производили только в Норвегии.
Вермахт вторгся в эту страну 9 апреля 1940 года. Под контроль германских оккупационных властей попал первый и единственный в мире завод по промышленному производству тяжелой воды на базе мощной гидроэлектростанции, принадлежавшей норвежской фирме «Норск-гидро» (Norsk Hydro). Он действовал в поселке Веморк (Vemork) близ города Рьюкан (Rjukan). Это провинция Телемарк в срединной части южной Норвегии, примерно в 180 км к западу от Осло.
Именно здесь в 1934 году «Норск-гидро» построила крупнейшую гидроэлектростанцию, энергия которой использовалась для производства водорода. Побочным продуктом этого производства и была тяжёлая вода, по-норвежски tungtvann. Она получалась в процессе электролиза, когда под воздействием электрического тока пресная вода разлагалась на водород и кислород. Тяжелая вода – это окись дейтерия (D2O). Она тяжелее обычной, без цвета и запаха, безвредна для здоровья. Для получения одного литра тяжелой воды требуется подвергнуть электролизу 6700 литров обычной воды. Для этого нужно большое количество электроэнергии.
Совещание у Шпеера и позиция Гровса
4 июня 1942 года имперский министр вооружений Альберт Шпеер (Albert Speer, 1905 – 1981) провел в Берлине расширенное совещание по «урановому проекту». В нем участвовали Гейзенберг, Ган, Гартек, Дибнер, фельдмаршал Мильх, генерал-полковник Фромм (ведавший поставками боевой техники для вермахта), начальник управления армейских вооружений генерал фон Лееб, другие ученые и генералы. Участники пытались выяснить конкретные сроки создания атомного оружия и его применения.
В Берлине спешили. План блицкрига – молниеносной войны с Советской Россией – провалился. Правда, окружение и разгром под Харьковом в мае 1942 года двух русских армий, последующее крупномасштабное наступление на Кавказ и через Донскую степь – на Сталинград сглаживали предыдущие неудачи вермахта. Но после поражения в битве под Москвой уверенность нацистов в быстром успехе на Восточном фронте пошатнулась. Они принялись лихорадочно искать возможности для перелома в ходе военных действий, в том числе за счет применения новейших видов оружия.
На совещании у Шпеера основной доклад сделал Вернер Гейзенберг. Он доложил о трудностях, с которыми столкнулись участники проекта. Итог исследований, теоретических и экспериментальных, – реальные перспективы создания «уранового котла» с тяжелой водой в качестве замедлителя цепной реакции. Затем Гейзенберг сказал главное: для создания «котла», позволяющего нарабатывать уран-239, необходимо 10 тонн металлического урана и пять тонн тяжелой воды. В этом случае атомная бомба могла стать реальностью в срок от двух до пяти лет. Данные по «урановому проекту» были доложены фюреру по пункту за номером 16...
Союзники по антигитлеровской коалиции тщательно анализировали сведения, поступающие из Германии, Франции, Чехословакии и особенно Норвегии: нацисты тайно развертывают работы по созданию совершенно нового типа оружия – атомного. Из Страны фьордов немцы к концу 1941-го вывезли 361 кг тяжелой воды. Спустя год – уже 800 кг. Тем не менее по распоряжению Берлина германские оккупационные власти потребовали резкого увеличения производства тяжелой воды на заводе в Веморке. Главный инженер завода фирмы «Норск-гидро» в Веморке Йомар Брун (Jomar Brun) сообщил об этом участникам норвежского Сопротивления, а те, в свою очередь – англичанам.
Для непосвященных тяжелая вода являлась всего лишь побочным продуктом при производстве удобрений, в то время мало кто представлял ее огромную стратегическую значимость в деле создания оружия невиданной разрушительной силы. В Норвегии же технология получения тяжелой воды была налажена потому, что ее производство требовало огромного количества электроэнергии, которой в Стране фьордов, в отличие от других государств воюющей Европы, хватало с избытком – с ГЭС на многочисленных горных реках.
Брун просил подпольщиков как можно скорее передать необходимые чертежи и документы в Англию, его другу – физику и инженеру Лейфу Тронстейну. Они дружили еще с той поры, когда занимались разработкой технологии производства тяжелой воды. Спецслужбы Ее Величества и не в последнюю очередь управление специальных операций – УСО (Special Operations Executive, SOE) к полученной информации отнеслись очень серьезно и, естественно, поделились ею с американцами. Генерал Лесли Гровс (Leslie Richard Groves,1896–1970), руководитель работ по созданию американской атомной бомбы (проект «Манхэттен», Manhattan Project), настаивал на том, чтобы нанести воздушный удар по заводу либо вывести его из строя путем диверсии. Тронстейн же полагал: относительно малоразмерный объект на сильнопересеченной местности трудно поразить с воздуха, а при попадании хотя бы одной бомбы в резервуары с жидким аммиаком местные жители подвергнутся смертельной опасности. Целесообразнее было вывести из строя главные технологические объекты силами коммандос, подготовленных из числа норвежских подпольщиков. Но англичане с апломбом заявили: «Справимся сами».
Промашка абвера
Подготовку группы спецназа поручили УСО. Основными целями этой структуры были диверсии и саботаж в оккупированных гитлеровцами странах, поддержка партизанского движения и подполья. При этом УСО подчинялось не минобороны, а министерству экономической войны. Специалисты управления разработали относительно компактные радиостанции весом 4 кг, которые помещались в обычном чемодане. В активе управления – специальный пистолет с глушителем, лаборатория по производству поддельных документов противника. Всего в УСО работали около 13 тысяч человек.
План по выводу из строя завода тяжелой воды близ Рьюкана курировал начальник скандинавского отдела УСО полковник Джон Скиннер Уилсон (John Skinner Wilson). Непосредственно подготовку спецназовцев возглавлял сотрудник этого же управления капитан Мартин Линге (Martin Linge). Он командовал 1-й норвежской отдельной ротой численностью 530 человек для проведения разведывательных и диверсионных операций. Это подразделение было сформировано британским УСО из норвежских военнослужащих. По имени командира его называли «ротой Линге».
Уилсон, Линге и другие офицеры управления спецопераций тщательно изучали и анализировали вся поступавшую информацию об объекте в провинции Телемарк. По данным норвежского Сопротивления, гидроэлектростанция и завод близ Рьюкана прикрывались от удара с воздуха батареями 88-мм зенитных орудий и счетверенными скорострельными зенитными пушками «Эрликон» калибра 20 миллиметров. Раннее предупреждение о налете авиации осуществлялось постами визуального и звукометрического контроля. Из технических средств у германских зенитчиков были звукоуловители, бинокли и оптические дальномеры. Радиолокаторов дальнего обнаружения и сопровождения воздушных целей ПВО вермахта в Норвегии в ту пору не имела.
Англичане использовали для доставки коммандос, прошедших отбор в 1-й воздушно-десантной дивизии, транспортные планеры «Хорса», бесшумные в полете. Для их буксировки были выбраны четырехмоторные бомбардировщики «Галифакс», способные без промежуточной посадки и дозаправки отбуксировать безмоторные воздушные аппараты к берегам Норвегии, а затем вернуться на базу. В успехе операции, которую проводила британская разведка, ее руководители не сомневались: четыре надежных мотора Роллс-Ройс-Мерлин по 1200 лошадиных сил каждый, опытные экипажи, имеющие навыки ночных бомбардировок объектов в Германии, – все это, как полагали англичане, гарантировало успех.
19 ноября 1942 года, в день начала исторического контрнаступления Красной Армии под Сталинградом, два бомбардировщика с планерами на буксире поднялись в воздух с аэродрома Королевских ВВС Вик (Wick) на северо-востоке Шотландии. Но оказалось, что экипажи не имели опыта буксировки планеров, тем более в сложных метеоусловиях. В отчаянии один из командиров бомбардировщиков вышел в эфир с радиограммой: «Попали в метель. Сбились с пути. Началось обледенение». Германская служба радиоперехвата забила тревогу: откуда в небе Норвегии английская речь, что здесь делают британские самолеты?
Дальше – хуже. Пилот лидирующего бомбардировщика не заметил, что уже летит над сушей, полагая, что он все еще над морем. Самолет врезается в гору, экипаж гибнет, буксируемый планер терпит аварию. В живых остались 14 десантников (из 18).
Более трагичной оказалась судьба людей со второго планера. Его буксировочный трос обледенел и оборвался. Командир бомбардировщика был вынужден раньше времени повернуть назад, а планер совершил аварийную посадку. Из 17 десантников уцелели только девять.
Надо отдать должное англичанам: они не бросили раненых товарищей, а на себе попытались унести их в горы. Но далеко не ушли. На место катастрофы прибыл карательный отряд вермахта с офицерами абвера, оповещенными службой радиоперехвата.
Бой был скоротечным. Оставшихся в живых бойцов каратели доставили в комендатуру города Эгерсунд. Их быстро допросили, но ничего не добились. Пленных вывезли за город и расстреляли. Этого требовал приказ Гитлера: диверсантов, партизан и саботажников уничтожать на месте. Но каратели явно поторопились выполнить приказ фюрера, не поставив в известность местное руководство гестапо – государственной тайной полиции. Гестаповцы были взбешены: они не успели выяснить, с какой целью прибыли англичане, для чего у них было так много толовых шашек и бикфордова шнура, запалов. Так немецкая пунктуальность обернулась серьезным промахом абвера, который потом дорого обойдется Третьему рейху.
Мне удалось побывать на месте гибели бойцов «роты Линге» со второго планера. Помог мой добрый норвежский знакомый и коллега – бывший офицер, а ныне военный историк и писатель Бьёрн Братбак (Bjorn Bratbak). Из крупного портового города Ставангер, где живет Бьёрн, мы приехали на его машине в район Эгерсунда. Стояла осень, травы и кустарник на побережье окрасились в багряный цвет. Как будто прибрежные дюны были орошены каплями крови. Мы молча постояли со склоненными головами…
О чем умолчал Шелленберг
После неудачной операции с планерами англичане согласились на предложение взорвать завод силами коммандос, которых тщательно отобрали уже не из британских десантников, а из бойцов норвежского Сопротивления, уроженцев провинции Телемарк, где расположены Рьюкан и Веморк. На этот раз шестерых опытных парашютистов-подрывников готовили на уединенной базе более тщательно, в течение двух месяцев тренируя на макете завода.
17 февраля 1943 года самолет с группой спецназовцев под командованием лейтенанта Иоахима Рёнеберга взлетел с шотландского аэродрома Вик и взял курс на самое дикое и безлюдное место в Старом свете. На месте старта было по-весеннему тепло. Поэтому шестеро крепких мужчин в теплых куртках и белых маскировочных халатах с лыжами в руках не могли не привлечь к себе внимание персонала аэродрома. К счастью, информация о вылете до германских агентов, которых в Англии хватало, не дошла. В районе Норвегии, куда взял курс самолет, свирепствовала зима. Высадились в нескольких десятках километров от Веморка. Несколько дней ушло на поиски контейнеров со снаряжением и боеприпасами.
Несмотря на отвратительную погоду, доставка парашютистов и их выброска на горное плато Хардангервидда (Hardangervidda) прошла успешно. Это самое крупное горное плато на севере Европы. Его площадь – около 8000 квадратных километров, высота от 1200 до 1600 метров над уровнем моря. О том, каковы природные условия, даёт представление тот факт, что, хотя плато и находится в южной части Норвегии, здесь можно увидеть арктическую флору и фауну. А в окрестностях обитает самое большое в Северной Европе поголовье оленей. Именно здесь известные полярные исследователи и первопроходцы Руаль Амундсен и Фритьоф Нансен готовились к экспедициям. К счастью, бойцы из «роты Линге» нашли охотничью бревенчатую избушку. В ней можно было развернуть рацию для связи с Лондоном, приготовить горячую пищу, отоспаться и отогреться после многократных разведывательных вылазок в Веморк. А путь неблизкий: несколько десятков километров по снежному бездорожью на лыжах – под сбивавший с ног буран.
Как бы то ни было, британское командование убедилось окончательно, что без помощи норвежских партизан не обойтись. Ибо гидроэлектростанция и завод представляли собой неприступный объект: с одной стороны – высокая отвесная скала, с другой – глубокое ущелье. Как бы то ни было, коммандос решили проникнуть на завод по коммуникационному туннелю, в котором были проложены силовые кабели.
27 февраля 1943 года два подрывника-коммандос и два норвежских бойца Сопротивления проползли по туннелю в цех концентрации тяжелой воды. Остальные члены группы заняли круговую оборону у входа в туннель.
Окончание следует
Владимир Рощупкин, кандидат политических наук, профессор Академии военных наук
