user5157541

“какой там дом у нас?” – водитель сбросил скорость и теперь смотрел по сторонам, вглядываясь в очертания стен.

“18ый, только нам это не поможет, тут не подписаны большинство.” Я еще раз глянул в листок вызова, проверяя данные.

“у нас мальчик, девочка?”- послышалось из кузова. Почувствовав снижение скорости, помощники начали просыпаться и тоже смотрели по сторонам, сквозь запотевшие стекла.

- Мальчик, сорок три года.

- Че с ним?

- Ангелы на чердаке поселились.

- А мы тут зачем? Ангелы - не черти, радоваться должен! – интонации настраивали на шутливый лад.

Мы всегда шутим перед вызовом, это помогает снизить тревогу, ненадолго забыть об усталости. Многие шутят перед вызовом.

- Так он и радуется, вызвали соседи, он у них на огороде начал копать в снегу нору.

- Нору?

- Ага, нору.

“На кой ты на дорогу то выбегаешь?!” – нас прервал возглас водителя и резкая остановка.

На дорогу выбежала женщина и, размахивая руками, побежала к моей двери. Одета она была в грязную, потрепанную шинель, кое-где виднелись потертости и дыры. Грязные волосы, сбившиеся в колтуны, были разбросаны по плечам, болтались в разные стороны в такт ее движениям. Подбежав к двери она начала бить по ней ладонями.

- Скорей, скорей, скорей, пойдемте, он там, он там все поперекопал, идиот, он замерзнет же.

- Он на улице?

- да, там, там. Она указывала куда-то в сторону заснеженного поля, тянувшегося за небольшим двухэтажным строением.

- Вооружен? Коротко донеслось из открывающейся двери кузова.

- нет, ну как же, только лопата у него, вроде.

- Лопата – это плохо. Сказал я и про себя подумал: интересно, штыковая или совковая? Лучше, конечно, чтобы оказалась совковая.

Я проверил укладку с наркотиками, которую хранил в нагрудном кармане, помощники проверили вязки, мы все застегнули куртки, закрыли карманы и пошли за женщиной.

- Собака дома есть?

- Нет.

- Сколько дней он уже не пьет?

- да кто ж его знает, я с ним не живу, я вообще его соседка.

- Он агрессивный?

-бывает, ага, у нас ни одна драка в деревне без него не обходится.

-Сейчас он агрессивный или нет?

- нет, он наоборот, смеется все, кричит, что кто-то ему явился, ангелов слышит.

- Плохо, что кричит, значит активный.

- Доктор, активный не то слово, вы сейчас увидите, как там все раскопано.

Утопая по колено в снегу мы удалялись от дороги и дома вглубь темноты. Снег стал колким и хлестал по лицу с каждым порывом ветра. Сзади шли, куря, помощники, закрывая лицо капюшонами.

- Все, я дальше не пойду, я боюсь. Сказала женщина и так резко остановилась, что я слегка уперся ей в спину, и чуть не выронил из замерзших пальцев папку с бумагами.

-Вон там он где-то, видите тут следы проходят.

В кромешной темноте, в круговороте метели, я приглядывался к снегу под ногами, пытаясь увидеть те самые следы.

- Док, на фонарик. Один из помощников протянул мне маленький карманный фонарь.

Толку от этого фонаря было немного, слабый луч высветлял небольшое пятно и рассеивался в падающем снеге уже через пару метров. Но это лучше, чем ничего.

Найдя наконец притоптанный снег мы двинулись дальше, оставив женщину стоять за спиной.

- Чертов алкаш, сегодня же пятница, не мог он спокойно напиться и спать дома!

- Им без разницы, пятница или понедельник, они уже давно потеряли счет времени – ответил я, пытаясь проглядывать дорогу хотя бы на полдесятка метров вперед.

Внезапно мы все остановились, откуда-то справа донесся мужской смех, потом тишина и снова смех, потом еще несколько раз. Довольно высокий, слегка срывающийся, в этой обстановке он звучал довольно жутковато.

- Похоже ему там ангелы анекдоты рассказывают. Очередная шутка помощника слегка разбавила нарастающее напряжение.

- Давай-ка мы первые пойдем, а то мало ли что.

- Давай. Я передал фонарик, спрятал замерзшие руки в карманы, зажав папку локтем, и мы продолжили пробираться в снегу.

Через пару минут впереди стал прорисовываться неестественный сугроб, явно не ветром нанесенный здесь, среди ровного поля снега. Снова послышался смех, теперь он звучал звонко и доносился из-за сугроба.

- Вань, обходи. Коротко сказал я и добавил : Если побежит, то хоть в сторону дороги, в полтретьего ночи я не готов ловить его по полям.

Помощник еще раз проверил вязки, погасил фонарь и, готовя петлю, начал обходить сугроб. Мы со вторым помощником пошли с другой стороны, стараясь не шуметь. Благо свежий снег хорошо скрывал звук шагов.

Подходя к краю сугроба мы вновь услышали смех. В этот раз так близко, что мы невольно остановились. Но медлить было нельзя, с другой стороны подходил Ваня и, если он встретится с пациентом один – кто его знает, что может произойти.

Снег вокруг был повалян и притоптан, идти по нему стало легче. Вокруг были все было в следах, то тут то там виднелись прокопы до почвы, куски черной, замерзшей земли валялись повсюду россыпями на снегу, очень контрастируя и создавая впечатление недавней бомбежки. Я много раз видел такие картины в кино.

“лопата штыковая”- подумал я про себя. Такие куски выкопать совковой не получится даже летом, что и говорить про обледенелую землю конца октября.

Впереди что-то мелькнуло, мы напряглись и, готовые к любым действиям, двинулись вперед, стараясь разглядеть в снежной стене возникшую фигуру. 

Аккуратно приблизившись, мы увидели Ивана. Судя по нему он одновременно с нами узнал нас. Возникла немая сцена, в которой каждый из нас пытался понять, куда же делся смех, ведь он казался таким близким. Мы стояли на очищенной от снега земле, чуть взрытой. Вокруг пахло сыростью, запах которой в свежем холодном воздухе звенел очень резко. На секунду я задумался о том, как это необычно в абсолютно зимнем окружении видеть землю, чувствовать ее сырость. У нас в городе снег начинает падать в конце сентября – начале октября и к уже середине формируется снежный покров, надежно скрывающий землю, асфальт, листву, траву – все что напоминает о лете. Мои мысли прервал хохот. Я почувствовал движение где-то очень рядом и, почему-то, сверху. Мы вскинули головы. На вершине сугроба было заметно движение. Это был почти голый мужчина.

Он ползал по вершине снежной горки, периодически припадая к ней лицом, как будто что-то ища. Иногда он поднимал голову к небу, к чему-то прислушивался и вновь припадал обратно. Вся его спина была покрыта снегом, местами подтаявшим, виднелись ссадины и потеки крови на руках, что сильно выделялось среди белой массы горы. Более подробно разглядеть его не удавалось из-за колючего снега, хлеставшего меня по лицу, пытавшегося, казалось, пробиться сквозь кожу, обжигавшего лицо волнами холода. Мужчина не обращал на нас абсолютно никакого внимания. Он был поглощен процессом.

- Ну вот и нашли. Проговорил один из помощников.

- Ищите лопату. Сказал я и мы стали осматриваться тщательнее, при этом не теряя из виду мужчину.

Спустя минуту лопата была обнаружена воткнутой в основание горки. Ее порядком присыпало снегом, поэтому сразу увидеть ее нам не удалось. Это была обычная штыковая лопата, чуть ржавая. Такие можно найти чуть ли не в каждом дворе частных домов. Древко было старым и рассохшимся, всюду вились трещины. Кое-где были следы запекшейся разводами крови. Я взял лопату и, бросив острием в землю, поставил ее поодаль за своей спиной.

Теперь мы стояли напротив кучи снега, наверху которой все так же ползал мужчина. Лопата была отброшена, другие варианты оружия у него нами не предполагались.

Можно было начинать.

- Давай уже, - тихо проговорил один из помощников – я уж тут замерз.

- сплюнь, а то сейчас будет шанс погреться – ответил я.

- Эй, снежный человек! Я громко крикнул, привлекая внимание мужчины, но он как ползал, увлеченный собой, так и продолжил.

- Мужик, спускайся! Я еще пару раз попробовал звать его, но безрезультатно.

- ну что ж, вот вам и шанс погреться – пошутил я,- вперед, на штурм.

- эх, твою то мать, чертова алкашина! Ругаясь, помощники начали карабкаться наверх.

Я ненадолго засомневался, справятся ли они без меня, сделал пару неуверенных шагов к горе и остановился, решив, что на вершине я буду им только мешаться.

- Сбрасывайте его ко мне, вниз! Крикнул я им вслед негромко.

Этой зимней ночью мне совсем не хотелось бороться. За последние шестнадцать часов мы выполнили одиннадцать вызовов и в пяти из них нам приходилось вступать в борьбу. Мы порядком устали. От одной мысли о предстоящем заполнении карт вызовов мне становится тоскливо. Тоска усиливается снегом и темнотой, чертовым холодом, пробирающим до костей, ветром, бросающим куски слипшихся снежинок мне в лицо. Почему я не живу где-нибудь на юге? Почему…

Мои мысли прервал крик сверху. Наш новый знакомый наконец обратил внимание на странных людей в синем, которые лезут к нему на импровизированную горку. Он встал в полный рост и недоуменно уставился на них. Постояв так несколько мгновений, он крикнул что-то нечленораздельное, расставил руки в разные стороны и прыгнул вниз на моих помощников. Они были всего в метре от него и его падение не было для них неожиданностью. Для психиатрической бригады вообще нет неожиданностей. Иван чуть пригнулся и, в последний момент перед встречей с телом пациента, резко поднырнул под него и толкнул спиной. Быстро переворачиваясь и взметая снопы снега он свалился мне под ноги и продолжал лежать, чуть постанывая. Помощники ловко спрыгнули вниз и, не давая ему опомниться, накинули петлю на правую руку, потом, соединив запястья, быстро, крест-на-крест замотали их, оставив длинный конец торчать из этого узла.

Теперь у меня была возможность рассмотреть нашего больного. Весь в синяках и царапинах, несколько татуировок на руках выдавали его причастность к местам лишения свободы. Он тяжело дышал и хрипел, был весь покрыт крупными каплями растаявшего снега. Глядя мне в лицо он улыбался странной улыбкой и молчал. “Пойдем греться” – сказал я, - “поднимайте, потащили в машину”. Одним рывком ребята поставили его на ноги, один встал сзади, другой, взяв длинный конец веревки, как на поводке, повел его за мной. Вытащив лопату из снега, я обернулся еще раз посмотреть на творение сумасшедшего человека. Чтобы накидать такую гору снега надо было работать четыре часа, не меньше. Среди белой пустыни, в темноте это гора выглядела чем-то лишним, немного пугающим и даже слегка величественным. Проходящие временами тучи играли на ней тенями, а блестящий водоворот вьюги дополнял картину нотами сюрреализма.

-Док, ну че, холодно вообще?! – недовольный возглас Вани вернул меня в реальность. Я отвернулся и пошел вперед, стараясь не сбиваться с тропы притоптанного снега. Наш пациент шел молча, периодически хихикал и бормотал что-то себе под нос.

Снег поутих, плотная стена стала прозрачней и уже не так хлестала по лицу колючими ударами. Я шел и думал о том, что ждет нас дальше, после того, как мы отвезем нового подопечного в больницу, что я услышу в ответ по рации? Будет ли новый вызов? Или мы, покачиваясь в уазике, поедем “домой”, на станцию?  Ребята пойдут отдыхать, прилягут в одежде на провисшие койки, и, среди храпа других фельдшеров, среди многочисленных запахов, что наполняют общую комнату, они мгновенно уснут, надеясь на то, что пробуждение будет только утром, в конце смены. Что их не поднимет доктор на очередной ночной вызов, что им не придется, превозмогая усталость, садиться в ненавистную машину и снова ехать спасать людей.

Мы подходили к нашей карете, сквозь снег были видны ходовые огни и включенный дальний свет.

“Хоть бы мигалку включил, мы ж и заблудиться можем тут – Ваня продолжил свое недовольство – не видно ж его?!”.  Перехватив покрепче веревку, Иван продолжил шаг, что-то ворча себе под нос.

- Интересно, где та милая женщина, она же так переживала за него? – я искал глазами нашу провожатую, оставленную где-то здесь.

- Ага, переживала… Она переживала, как бы он ей лопатой не врезал, да дом не поджег. – ехидно отозвался второй помощник, - он же там какие-то норы копал, я что-то нор-то и не увидел.

- Иди, поищи – сказал Ваня с усталой улыбкой на лице.

- Что мне с лопатой то делать, не домой же ее забирать?

- Ой, нашел проблему, возле машины в сугроб воткни, не пропадет, кому она нужна тут?

- И то верно, как там наш товарищ? – спросил я, оглядываясь назад.

Пациент шел между двух помощников, оглядываясь по сторонам. Было заметно, что его немного трясет, то ли от холода, то ли от длительного запоя. Надежно связанные руки он держал перед собой, периодически дергая ими вправо-влево для удержания равновесия. Периодически он что-то тихо говорил, но что конкретно было сложно разобрать из-за ветра. Он был полностью поглощен своими переживаниями, возможно он продолжал слышать своих ангелов, возможно он даже их видел. Здесь, на холоде, в темноте я не собирался разбираться, в том, что конкретно с ним происходит, я и так видел, что у него есть какое-то расстройство и, судя по всему, явно связанное с алкоголем. За годы работы в экстренной психиатрии я научился с полувзгляда отличать психическое расстройство от простого опьянения или симулирования.  Диагностику я проведу в машине, там хотя бы нет ветра, да и спокойнее - из нее сложнее убежать.

Подходя к машине, пациент занервничал.

- Ну вот и все, вот он, мой конец! – громко закричал он и попытался вырваться резким движением влево. Фельдшера моментально среагировали. Ваня резко дернул веревку и пациента развернуло на месте. На миг он растерялся от резкой смены положения и в этот же момент второй помощник набросился сверху, быстро обнял пациента и, навалившись своим весом, прижал его к снегу. Завязалась борьба. Я смотрел, как истошно крича, пациент пытается сбросить с себя помощника, как он всеми силами пытается пнуть его, поджать ноги, чтобы оттолкнуть от себя навалившееся и держащее его в железных объятиях тело. Иван, не теряя времени, уже достал запасную веревку и накручивал петлю, собираясь связать ноги нашему подопечному. Я понял, что вдвоем они будут довольно долго бороться. Я воткнул лопату поодаль, открыл дверь уазика и положил на сидение папку.

- Че, не хочет, скотина, в дурку ехать? – проснувшийся от криков водитель, дремавший пока нас не было, с интересом наблюдал за картиной оказания медицинской помощи.

- Ну что ты удивляешься, как всегда, кто ж туда хочет! – бросил я в ответ, захлопывая дверь и добавил уже тихо “нам бы только водку пить, да с ангелами разговаривать”.

Я быстро подошел к борющимся в снегу и сел на, дергающиеся в попытках пнуть фельдшера, ноги пациента. От этого тот закричал с новой силой. Ваня старался одеть петлю на теперь уже зафиксированные ноги.

Вы там че делаете, давайте скорей уже, он меня опплевал всего! – крикнул нам второй помощник. Спустя минуту дело было сделано. Связанный по рукам и ногам пациент лежал перед нами на снегу и продолжал взывать о помощи, то громко крича, то причитая. На его глазах выступили слезы.

- Ну что ты кричишь, мы же врачи, тебе в больницу надо. – сказал я ему, с небольшой надеждой на то, что он меня поймет.

- Да какие вы врачи! Я знаю кто вы! Вы меня хотите продать! Вы же с крематория! О, Боже, меня предупреждали! Зря я не слушал, зря я это делал, зря! Помогите кто-нибудь!

Мы постояли, отдышавшись еще пару мгновений, переглянулись и, взяв его втроем, аккуратно положили его в машину. Это было довольно трудно, так как даже связанный он продолжал извиваться и кричать, старался укусить нас.

- Тихо, не дергайся, а то покалечу. – Рявкнул второй помощник, пока мы отодвигали от пациента стальные сумки с лекарствами и технику.

Мы положили его на носилки. Помощники привязали третьей веревкой пациента через грудь к носилкам, а четвертой через ноги к ним же. Рассевшись по своим местам мы прижали ногами сами носилки к полу, чтобы пока наш больной дергается они не перевернулись и чтобы не прыгали по всему салону.

- Ну что, все, закрепились? Спросил я, вытирая пот со лба.

- Ага, все, можно в путь. – отозвался Ваня, поправляя веревку, перекрутившуюся на носилках.

- Ну что ж, тогда поехали. Я захлопнул дверь, залез в кабину, бросил папку на панель под лобовое стекло. Устроившись поудобнее я взял рацию в руки и сделал громче ее приемник.

- Че, в какой дурдом едем? Где он у нас прописан? Спросил водитель. Выжимая сцепление, он играл рычагом переключения передач.

- По месту взятия поедем, в 9ый. Устало выговорил я и начал прислушиваться к эфиру.

Слышно было лишь шорох помех. И я начал отзваниваться.

- “Медик, Медик, ответьте”. Спустя пару секунд в динамике послышалось:

- “Медик слушает, говорите”.

- Это медик тринадцатый, пациента повезем в девятку.

- Вас понял, медик тринадцатый, везите, время 23.25.

- Понял, Медик, записал, мы поехали.

Водитель выжал в очередной раз сцепление, включил передачу и, с легким рывком, уазик двинулся в обратном направлении по снежной пустыне.